Похищение Вилора
– Агата, да забудь ты про него! – как-то в сердцах посоветовала она. – Ну, нравятся тебе футболисты – сходи поболей за нашу футбольную команду! Там парни симпатичные, и играют, поверь, ничуть не хуже твоего Вилора.
– Ты прямо как моя мама! – вспылила Агата. – Моя ровесница, а такая же зануда! Мать тоже мне вечно твердит – не бегай за парнем, не нужна ты ему! И вообще, не такое уж сокровище твой Вилор, ты себе получше найдешь! Ты тоже думаешь, что я найду получше? – неожиданно робко спросила она.
Наташа заколебалась. Правила вежливости требовали подтвердить слова Агаты, но вредность, которую Наташа ошибочно принимала за врожденную честность, не позволяла произнести нужные слова. Так она и промолчала. А через пару недель ей удалось своими глазами увидеть большую любовь подруги.
День рождения Агаты праздновали у нее дома. В большую гостиную двухкомнатной квартиры набилось человек двадцать – половина класса, несколько девочек из "Олимпа", несколько незнакомых дядей и тетей. Впрочем, взрослые держались отдельно, и скоро ушли на кухню. Но все равно оставшимся было тесно в небольшой комнате, половину которой занимал раздвижной стол, где в разномастной посуде были разложены салаты и бутерброды, а вторую половину заполнила старая секция, в стеклянных витринах которой красовались вперемешку фарфоровые старые сервизы и хрустальные бокалы. На единственном складном диване с трудом уместились пять подруг, остальным приходилось стоять в узком промежутке между секцией, столом и диваном. Наташае лень было даже разглядывать сгрудившуюся в проходе толпу, она лишь покрепче вжалась в спинку дивана, решив, что никому не уступит свое место до самого конца – своего или дурацкого дня рождения.А с улицы призывно светило летнее солнышко, и так хотелось на волю, в пампасы!
– Знала бы, что в такой теснотище нас соберут, ни в жизнь бы ни пришла! – нагнувшись к наташиному уху, прошептала Соня.
Соня была крупной красавицей-блондинкой, мощной фигурой она, пожалуй, могла бы дать фору даже Агате, но зато она, единственная из всех моделей, ухитрилась найти себе состоятельного бой-френда на каком-то показе купальников в закрытом клубе. Бой-френд был намного старше и женат, поэтому на день рождения Агаты, естественно, не пошел. Он вообще выходные проводил с женой и детьми, и никто из девушек его ни разу не видел. Некоторые даже называли его “воображаемым другом”, прозрачно намекая на то, что Соня просто врет, набивая себе цену. Та обижалась, но любовника, тем не менее, демонстрировать не спешила.
Ей решительно нечего было делать по уик-эндам, поэтому к Агате она, можно считать, напросилась сама, а теперь жаловалась на тесноту. Наташа хотела было вступиться за подругу, как вдруг увидела стоящего возле окна высокого белобрысого парня. Судя по описанию – того самого Вилора.
Надо сказать, при первой встрече он не произвел на Наташу особо сильного впечатления, хотя она признала, что он вполне ничего. В этот момент гостей пригласили к накрытому столу, и Вилор, отлепившись от подоконника, оказался прямо напротив Наташи. Не в силах сдержать любопытство, она разглядывала его в упор, не скрывая своего интереса. И парень это интерес быстро просек. Наташа даже не ожидала, что он так быстро поведется.
Нет, конечно же, она знала, что очень красива. В ночных клубах разные юноши и дяденьки постарше постоянно отпускали ей комплименты и делали разные предложения, пристойные и не очень. Она оставалась к комплиментам равнодушной, и на быстрый перепих, пусть даже за большую плату, ей соглашаться не хотелось. Нет, ее красота стоит намного дороже! И этот мальчишка, не знающий жизни и, судя по всему, избалованный вниманием девчонок, никогда бы не привлек ее внимания, если бы… Если бы в него не была так сильно влюблена Агата. Парень, которого так сильно любит другая девушка, невольно становится лакомой добычей. И Наташе внезапно жутко захотелось доказать подруге свое превосходство. Сколько Агатка старалась, сама его в кино приглашала, стелилась травкой перед глупым юнцом, а он – ноль внимания, фунт презрения. А вот она, Наташа, только глазом моргнет – и парень будет у ее ног.
Так все и произошло. С дня рождения Наташа с Вилором ушли вместе, примерно через час. Народ только-только поел, и предполагалось что-то вроде караоке, но Наташа капризно протянула, что ей душно и хочется на воздух, и Вилор мгновенно вызвался поехать с ней в городской лесопарк. Вскоре он уже ехали в трамвае. По дороге Наташа рассказывала мальчику про непременные заграничные контракты, про большое и светлое будущее, которое ее ожидает. Парень был просто ослеплен. К сожалению, еще не все школьные экзамены были сданы, и поэтому Вилору и Наташе пришлось на неделю засесть по домам за учебниками. Но к середине мая со школой было покончено, подготовкой к экзаменам они себя больше не утруждали, и начали встречаться всерьез.
По мнению Агаты, Наташа вовсе не была влюблена в Вилора до потери пульса. Но не надо думать, что девушкой руководили лишь корыстные мотивы. Она всерьез не верила, что богатые родители бой-френда раскошелятся и оплатят ей учебу, или купят квартиру. Да и выйти поскорее замуж ей не так уж и хотелось. Нет, она твердо верила в свою звезду, в то, что у ее ног вскоре окажется весь мир высокой моды. А пока ею двигало в основном желание насолить всем: родителям Вилора, в штыки принявшим бедную модельку, подружкам по модельной школе, которые считали, что куда скорее найдут себе олигархов, чем нищая замарашка. Дурной толстой Соньке, постоянно бахвалившейся своим невидимым олигархом. Ну и, разумеется, ткнуть в грязь лицом саму Агату. Просто так, чтобы знала свое место.
А осенью девушке предложили выгодный контракт в Москве. В течении всей зимы она должна была рекламировать пышные меха соболей и лисиц, длинноволосые шубки и воротники отлично смотрелись на худенькой, почти бестелесной, девушке. Контракт был подписан, Наташа стала готовиться к отъезду. И тут Вилор решил на ней официально жениться. На всякий случай, чтобы не бросила его, встретив крутого столичного богача. Наташе не слишком понравилась эта идея, и, вероятно, она бы отказала парню, если бы не вмешались его родители. Они настолько рьяно восстали против свадьбы, что девушка приняла решение – она выйдет замуж за Вилора, назло всем! Молодые подали заявление в ЗАГС, и тогда родители практически выгнали Вилора из дома.
– Понимаете, я думала, он поживет у своей модельки неделю, одумается и вернется! – плакала Елена Дмитриевна, почти упав лицом на мой столик. Я молча ждала продолжения.
Продолжение получилось жутковатым. Через неделю после ухода сына его родители получили то самое анонимное письмо с требованием выкупа. Стараясь заглушить тревогу, Елена Дмитриевна понеслась к своей подруге Надежде:
– Представляешь. вырастили паразита! – бесилась она. – Теперь он сам себя похитил и начал родителей шантажировать!
– Да уж, скромняжка! – не удержалась от мелкой шпильки подруга.
– Да ладно тебе, – отмахнулась расстроенная мать. – Не волнуйся, уйдет от от своей модельки, и обратит внимание на Агату, куда денется.
– А может, разреши ему жениться на любимой? – внезапно тихо произнесла Надежда. – Ну что ты теряешь? Думаешь, твой парень в подоле принесет?
– Он-то не принесет, а вот эта дрянь тут же нам внучков нарожает. – зло выплюнула Елена Дмитриевна. – Вот и возись потом с ними!
Я обалдело слушала сбивчивый рассказ. Выговорив последние слова, женщина зарыдала еще сильнее, потом внезапно затихла и едва слышно прошептала:
– Я знаю, это меня Бог покарал. Я внуков не захотела… И вот теперь не будет у меня никаких внуков.
Она замолкла. Я долго ждала, потом решила все же потревожить посетительницу:
– Но может быть, ваш сын все-таки жив… Если он сам написал то письмо.
Я не слишком верила своим словам. Карты показывали, что Вилор мертв, а уж в этом я раньше никогда не ошибалась. Впрочем, это совсем не значит, что я и в принципе не могу ошибиться. Все когда-то случается в первый раз.
– Нет, я знаю, что нет. – выдохнула женщина. – Слушайте дальше.
Дальше события развернулись быстро. Назавтра же в почтовом ящике обнаружилось письмо с требованием принести деньги в большом белом пакете и положить ровно в полночь в укромном месте на пустыре, находящемся рядом с заброшенной кирпичной фабрикой. Отец Вилора, взбешенный проделкой сына, не поленился взять большой конверт, положить туда белый лист с нарисованным фломастером кукишем, и в полночь съездил на пустырь. чтобы положить конверт в указанное место. А наутро в почтовом ящике лежал небольшой целлофановый пакетик, измазанный запекшейся кровью. В пакетике лежал мизинец с вросшей в фалангу большим золотым перстнем-печаткой.
Глава 3.
– Вы знаете, это кольцо отец подарил Вилору два года назад, когда ему стукнуло 16 лет. – пояснила Елена Дмитриевна. – Ему самому кольцо от деда досталось, фамильная ценность, И оказалось, что у сына руки уже больше, чем у папаши, представляете? Вилору колечко только на мизинец налезло, а Глеб его на среднем пальце носил! Вилор так гордился печаткой, всем демонстрировал… Даже на ночь не снимал. А за два года рука сильно выросла, и недавно мы поняли, что кольцо практически вросло, она не снималось больше. Даже с мылом его пробовали сковырнуть, ни в какую. Мы с отцом даже шутили иногда – мол, решат ограбить – вместе с пальцем колечко снимут. Дошутились… – она захлебнулась рыданиями.
– Ну хорошо, палец ему отрезали… но ведь не убили? – я была в полной растерянности.
– Не знаю… – прошептала женщина. – В эту же полночь отец отвез на пустырь записку, что мы соберем деньги в течение двух дней, пусть нам только разрешат услышать голос Вилора. Назавтра в ящике лежал миниатюрный диктофон, и мы слышали стоны нашего сына… И еще в конверте была записка – через два дня двадцать миллионов в том же месте на пустыре, никакой полиции и посторонних лиц, и наутро сын к нам вернется.
Она продолжила тихо рыдать, склонившись над столиком. Впрочем, я уже поняла все. Выждав минут пять, для порядка спросила:
– И когда вы передали деньги?
– Четыре дня назад. – с трудом выговорила женщина. – У нас не было таких денег дома, это ж понятно. Муж бизнесмен, но печатного станка у него нет. Мы заложили в банке, с которым постоянно сотрудничаем, гостиницу в центре города, мы ее только-только построили, с нуля, даже продавать не хотели, решили сами гостиничный бизнес попробовать. Хорошо, банк в наше положение вошел, на следующий день деньги наличкой выдал. Глеб пакет с деньгами на пустырь отвез и сразу уехал, и с тех пор мы ждали. Из дома не выходили, телефон не занимали… Все думали – вот-вот он войдет… Или позвонит… Да что угодно, пусть бы даже еще денег потребовали. Мы бы хоть знали, что он жив… – слезы снова хлынули из ее глаз.
– А полицию когда обратились?
– Вчера… Вчера утром. Мы поняли, что не дождемся… Показали им палец, записки, кассету… Они нас ругали, представляете! Говорили, что мы должны были обратиться сразу, лишь получив палец, и они тогда… Они тогда… Нашли бы тех, кто взял деньги… А теперь – никаких концов!
– Постойте, как никаких? А Наташа? Она что-нибудь знает?
– Я о ней не подумала. – от удивления женщина даже перестала рыдать. – Земфира, я вас умоляю… Я на полицию не надеюсь, они только нас обвиняют… Сделайте что-нибудь!
– Зря вы так думаете. – решительно сказала я. – Полиция наверняка уже допросила и Наташу, и Агату, и еще кучу друзей Вилора, Возможно, вашего сына вот-вот найдут.
– Умоляю!
– Ладно. – сдалась я. – Давайте вместе с вами съездим к следователю, скажете, что я ваш психотерапевт, пусть нам расскажут, как идет следствие. Может, что-нибудь и придумаем.
– Идемте! – женщина вскочила с места. Я вздохнула, вставая вслед за ней. Ну вот, опять придется бросить салон на администраторшу Синтию. И ладно бы в первый раз, но я постоянно занимаюсь работой частного сыщика вместо своей прямой обязанности – гадать людям, снимать с них порчу и венец безбрачия, словом, дурить головы и успокаивать нервы. Плохая из меня хозяйка, и вообще, ну почему я не умею людям отказывать? И ведь помочь ничем не могу, наверняка похитители, получив деньги и убедившись, что их не засекли, просто убили мальчика. Это же классика жанра – похищенных никогда живыми не возвращают. Но самый большой сюрприз меня ждал у управлении полиции, когда Елена Дмитриевна после серии звонков и переговоров завела меня в кабинет следователя. За широким письменным столом, вытянув вперед длиннющие ноги, собственной двухметровой персоной возвышался Оскар Белов, жених Маши и мой хороший друг.
– Гражданка Таганцева, вы с кем… Полина, тебя-то как сюда принесло? – изумился он. Я молчала, уткнувшись глазами в пол. Мне на самом деле было очень стыдно.
– Елена Дмитриевна, подождите, пожалуйста, пару минут в коридоре, нам с Полиной надо серьезно побеседовать. – мягко обратился Оскар к моей спутнице. Дождался, пока она выйдет, и во все горло рявкнул на меня:
– Опять в сыщика играешь?!
– Ничего подобного! – ко мне наконец вернулся пропавший дар речи. – Ко мне пришла женщина и, заливаясь слезами, долго умоляла помочь. Ты думаешь, у меня сердце каменное?
– И чем же ты собираешься ей помочь? – ехидно поинтересовался Оскар.
– Найти сына. – я решила быть предельно краткой.
– Сам найдется, когда денежки закончатся.
Не веря своим ушам, я обалдело посмотрела на него:
– Его родители тоже сначала подумали, что он сам себя похитил. Но палец…
– Для восемнадцатилетнего подростка отрубить себе палец – раз плюнуть. Надо же перед подружкой удаль молодецкую показать. Кстати, мы уже провели экспертизу, так вот, пальчик удаляли под местной анестезией. Короче, храбрец сначала вколол себе ампулу новокаина, и лишь затем хряпнул по нему топориком. Или ты считаешь. что это похитители такие добренькие ему попались?
– И где, по-твоему, он теперь?
– Умотал куда-то со своей подружкой. Может, в Сочи подались. Или еще куда-нибудь, в теплые края. Ничего, деньги закончатся, вернутся.
– Наташа тоже исчезла?
– Разумеется, одновременно с дружком сердечным.
– Но если они улетели… Вы что, в розыск их не объявили?
– Вчера вечером объявили, но ведь столько дней после побега прошло… Они могли давным-давно поездом в Москву или Питер уехать, там никаких документов предъявлять не нужно. А дальше – земной шар велик. И когда в кармане двадцать миллионов – он кажется еще больше.
– Ты, поэт хренов. – взъярилась я. – Слушай сюда: Вилор мертв!
– Чего обзываешься! – обиделся Оскар. – Мне тут Машка сборники поэтические подсовывает. хочет сама к нашей свадьбе песню сочинить. То есть стихи сочинять не берется, надеется выбрать наиболее музыкальный и музыку к нему подобрать. Так я уже сам начинаю исключительно стихами разговаривать, пока, правда, только белыми. А иногда на былинную речь тянет…
– Ты меня слышал?!
– Про Вилора? Слышал, разумеется. Угомонись, Полька, он жив и здоров, кутит где-нибудь со своей девицей-красавицей… Ну вот, точно, на былинный сказ потянуло.
– Вы друзей Вилора и подруг Наташи опросили? Что, к примеру, Агата говорит?
– Агаты Бодровой в данный момент в Городе нет, она примерно неделю назад уехала к бабушке в Саратов. Через две недели вернется, и мы ее подробно расспросим. Но поверь, никаких оснований для паники нет.
Чего же ты его мать не успокоил?
– Да не только я, все отделение ее весь вчерашний день успокоить пыталось! А она знай плачет: погиб мой сыночек, я материнским сердцем беду чую. Если ты ее успокоить поможешь, мы тут все скинемся и тебе букет роз купим, самый роскошный. Или хочешь, в ресторан тебя отведем? То есть не я, конечно, я человек почти женатый… Кто-то из холостых сослуживцев? Ой, черт, забыл – ты же замужем!
– Если так уверен, что он жив, объявляй в международный розыск. Через Интерпол ищи!
– В общем так, Полина. – твердо произнес Оскар. – Или ты немедленно успокаиваешься, уходишь из отделения и уводишь с собой эту несчастную, или… Или я тебя на свадьбу не приглашу!
Выпалив эту страшную угрозу, он сам смутился и покраснел.
– Я сама к тебе не приду… бюрократ несчастный! – вне себя от злости, выкрикнула я первое пришедшее на ум ругательство. – И Машу… тоже на свадьбу не пущу! Из-за таких, как ты, преступники на свободе разгуливают! – и я выскочила из кабинета, в ярости хлопнув дверью.
Подлетев к сидящей в коридоре Елене Дмитриевне, я в сердцах выпалила:
– Не беспокойтесь, я обязательно найду вашего сына! Ну, в крайнем случае… В крайнем случае, найду похитителя.
Из полиции мы с матерью Вилора вышли вместе. Проводив ее до черного "Вольво" с персональным водителем, я на трамвае поехала прямиком к Маше. Хорошо, что подруга оказалась дома. Ворвавшись в прихожую, как тайфун, я с порога налетела на нее:
– С твоим Оскаром больше не разговариваю! Он меня не хочет на свадьбу приглашать!
Через четверть часа, напившись чаю и отведав купленных в ближайшей кондитерской эклеров, я слегка успокоилась, изложила Маше в лицах все события минувшего утра и приготовилась слушать ответ.
– Полька, я Оскара не оправдываю, он не имел права тебе угрожать! Надо же, на свадьбу он не пригласит! Да ты не просто гостьей, ты подружкой невесты будешь, так что не беспокойся ни о чем. А вообще – ты же прекрасно мужиков знаешь, чего только они сгоряча не наговорят!
– Ладно, считай, проехали. А вот как тебе то, что он пропавшего мальчика искать не собирается? Даже его друзей и подруг опросить не удосужился!
– Поля, но почему ты так уверена в своей правоте? А если все так, как говорит Оскар? Парня родители выгнали из дома, он обозлился и решил их на крупную сумму развести. Они с подружкой посчитали, что полмиллиона им на полжизни хватит, и вперед!
– А отрезанный палец?
– Понял, что родители ему не поверили, и сдуру хряпнул по мизинцу – вот, дескать, вам доказательство, гады!
Я задумалась. Все вроде выходило складно, но какая-то мелкая деталь царапала мозг. Наконец, я поняла, что меня смущает.
– Хорошо, сдуру мог хряпнуть… а ампула новокаина? Он что, постоянно ее с собой носит, и она случайно под руку подвернулась?
– Да сбегал в аптеку и купил.
– Согласись, это уже не минутный порыв, это обдумать надо.
– Ну хорошо, сначала был порыв отрубить палец, а потом боли испугался и все обдумал. Ты считаешь, в 18 лет парень вообще думать не умеет?
– Маша, поверь мне – Вилор мертв.
– Я с тобой не спорю, но вот для следователя – какие у тебя доводы? Твоя интуиция?
– Да, для Оскара это не довод. Если уж он в интуицию матери парня не верит…
– Что-то у нее интуиция вообще молчала, пока она отрезанный палец не получила.
Я промолчала. Машина спокойная речь подействовала на меня умиротворяюще, и я заколебалась: в самом деле, я девушка впечатлительная, рыдания Елены Дмитриевны полностью выбили меня из равновесия, вот я и навоображала невесть чего. Наверное, все так и есть, как говорят Оскар и Маша. Но как же мои карты? Я потрясла головой, отгоняя вновь нахлынувшие черные мысли. Между тем Маша налила мне еще чаю, и мы уже мирно продолжили беседу. Правда, пропавшего мальчика она не касалась. Мы горячо спорили о том, в каком платье должны быть на свадьбе подружка невесты. Я, как приличная замужняя дама, настаивала на скромном коротком сиреневом сарафанчике, а Мария требовала надеть что-то длинное, с кружевами, алое или оранжевое, чтобы сильнее оттенить белоснежную невесту. Но изысканная машина красота, которую газетчики сравнивали когда-то с красотой Снежной королевы, вовсе не нуждалась в дополнительной подсветке. Лишь через пару часов я вновь вернулась к мучающей меня теме:
– Маш, так что мне теперь Елене Дмитриевне сказать? Ну, матери Вилора?
– Скажи, что ищешь. Может, через какое-то время у парня совесть проснется, и он сам даст о себе знать. Слушай, пошли со мной в "Динамо-шопинг", там новый отдел вечерних платьев открыли. Хочу себе платье на второй день свадьбы выбрать.
– Вы что, два дня собираетесь гулять?
– Почему бы нет? В первый придется кучу непонятного народа пригласить – всю родню Оскара с окрестных деревень, всех его сослуживцев, всех девчонок с моего универа и так далее. Зато второй день – только для самых близких друзей.
– Ладно, поехали за платьем. – согласилась я, с тоской думая, что рабочий день в разгаре и мое место, по совести, в гадальном салоне. Ладно, не отказывать же лучшей подруге, да и самой успокоится надо. А Синтия с работой справится и без меня. – Но учти, я оба дня буду в своем сарафане!
В торговом центре "Домино-шопинг" мы провели несколько упоительных часов. Маша примеряла без разбору все платья, хоть слегка претендовавшие на роль вечерних. Зачем она это делала, было не совсем ясно, поскольку покупать она собиралась платье определенного фасона: с узкой короткой юбочкой, продолженной длинным кружевным подолом, слегка драпирующим стройные ноги. Такого платья в торговом центре не оказалось. Я тем временем примеряла летние брючные костюмы, хотя тоже не собиралась их покупать. Перемерив весь торговый центр и ничего не выбрав, усталые, но довольные, мы с Машей уселись за столиком кафе на втором этаже.
– Полина, поехали завтра с утра в лесопарк! – выпалила Маша.
– Загорать? – не поняла я.
– Да ты с Луны свалилась! Завтра в нашем городе "Звездный десант" начинается, все мои любимые звезды приедут! Я специально узнавала, в какой гостинице они живут, поехали, покараулим в вестибюле.
– Ну, подкараулим, и что дальше? – удивилась я.
– Автограф возьмем, если повезет, еще и сфотографируемся. Ты что, забыла? Я ведь тоже чуть не стала певицей. – грустно сказала Маша. – Хоть вспомню молодость.
– Тебе сколько стукнуло, 21? Действительно, старуха.
– Какая разница? Через месяц замуж выхожу, так что жизнь, считай, закончена. Ладно, не будем о грустном, ты лучше ответь – завтра поедем?
Завтра, если мне не изменяет память, должна была наступить среда, и меня ждали подчиненные, то есть гадалки в родном гадальном салоне. Сегодня они меня не дождались, так что, еще и завтра на работе не появляться? С другой стороны, не отказывать же любимой подруге накануне ее свадьбы? Ладно, нашла я компромисс с больной совестью, с утра пораньше мы с Машей поедем караулить знаменитостей, а к трем вечера, ну, самое позднее к четырем, я приду в салон и отпущу на волю всех, включая Синтию. Пусть девушки отдыхают, я сама буду и на звонки отвечать, и клиентов принимать.
Глава 4.
Назавтра Маша с цифровым фотоаппаратом и видеокамерой наперевес ждала меня на трамвайной остановке в половине девятого утра утра. Обычного мобильника для такого торжественного дня ей было недостаточно. С утра пораньше она нарядилась в ультракороткую зеленую плиссированную мини-юбочку, и на полуметровых шпильках. Я с ужасом подумала, что для поездки на трамвае наряд малопригоден. Но народу с утра на остановке не наблюдалось, мы бодро впрохнули в полупустой трамвай и покатили охотится за звездами. Признаюсь честно, мне это занятие казалось абсолютно напрасным убийством времени, но Маша, с детства мечтавшая попасть на сцену, нашу попсу обожала. Мы зашли в стеклянный вестибюль гостиницы, устроили в мягких креслах и приготовились к звездной охоте. Но звезды все не шли. Через час я засомневалась – а вдруг у Маши неверные сведения, и знаменитости живут совсем в другом отеле?
– Маш, пошли хоть пол лесу пройдемся! – взмолилась я еще через полчаса ожидания. – Раз уж в лесопарк приехали, давай позагораем на полянке у озера, что ли?
– В субботу будешь загорать! – отрезала Маша. – Представляешь, вот сейчас мы на полчаса отойдем, и все знаменитости тоже уйдут. Получится, мы зря приехали? Ты ведь завтра ехать сюда не захочешь?
Меня передернуло. Нет уж, вставать в семь утра, опять не появиться на работе, и все для того, чтобы весь прекрасный весенний солнечный день провести в застекленном вестибюле? Маша права, лучше уж сегодня весь срок отсидеть. Решено, до полудня я даже с места не сдвинусь.
Еще через час нервы сдали у Маши.
– Полька, а может, я ошиблась? – растерянно проговорила она. – Может, название гостиницы перепутала? Мы точно туда пришли?
– Я-то откуда знаю? – резонно возразила я.
– Ладно, посиди тут, я обойду этот отель снаружи, осмотрюсь.
Я покорно согласилась покараулить одна. Какая разница, день все равно пропал зря. Маша куда-то упорхнула, и вот тут-то, по закону подлости, в вестибюле появился молодой, но очень популярный певец Дашков. Вблизи оказалось, что он намного меньше ростом, чем казалось на голубом экране. Белокурый, довольно полный красавчик медленным шагом пересек вестибюль, подошел к небольшому кафе в глубине, огляделся, и вновь начал плавной походкой разгуливать по вестибюлю, растерянно озираясь по сторонам. Я была подумала, что он назначил кому-то встречу, и теперь ищет своего визави, но тут певец, осмотрев совершенно пустой вестибюль, увидел занятое мною кресло и явно нацелился на меня, как на единственного зрителя. Приосанился и своей плавной походкой двинулся к моему креслу. Я от удивления раскрыла рот. Не дойдя на меня пару шагов, Дашков крутанулся на каблуках и так же размеренно пошел прочь. Дойдя до столиков кафе, он вновь развернулся и пошел ко мне. Я ошеломленно провожала его взглядом. Намотав пару кругов, певец опустил голову и понуро поплелся было к лифту, как в вестибюль влетела запыхавшаяся Маша. Увидела спину Дашкова и завизжала: