Некромантика по любви
Да-да, совершенно мужской! Чёрные узкие брюки, лаковые штиблеты, кремовая рубашка с кружевом на воротнике и манжетах и короткий приталенный жилет на пуговицах, подчёркивающий вполне женственные формы хозяйки.
– И кто тот неудачник, что подарил тебе мёртвые белые цветы, Рози?
– Судя по карточке, наш сосед из Полыни. Некий лорд Эрлинг, – женщина громко фыркнула и лукаво улыбнулась. – Очевидно, бедняга как-то узнал про мои именины и хотел сделать приятное. Боюсь, у него получилось обратное. Терпеть не могу умирающие цветы. Трупов мне и на работе хватает. Будь они хотя бы чёрные… По меньшей мере оригинально. Ну ладно, поставлю в катайскую вазу, раз она уж без дела стоит. Придётся продлить их мучения. Привет, Валери. Прелестно выглядишь! Леди Вальтайн, вам нравятся розы?
Я растерянно улыбнулась и развела руками:
– Предпочитаю живые садовые цветы, леди Стерлинг.
– Разбираетесь в садоводстве?
Я весьма кстати вспомнила, что лорд Морроуз что-то говорил мне о том, что Розанна увлекается экзотическими растениями, и обрадовалась: неужели я найду в ней единомышленницу?
– Можно сказать, что я маг-ботаник. Лорд Морроуз позволил мне заняться его оранжереей и даже добыл саженцы…
Вот тут я замялась. У меня со всеми этими событиями так и не дошли руки до посадок. Миха вынес вёдра с деревцами в сад. Я строго-настрого наказала ему поливать их и не трогать руками.
– Мраморной груши и золотого жасмина, – тихо подсказал Эдвин.
– А мой жасмин изволил окончательно сдохнуть, – сдвинула брови Розанна. – Безумно жаль кустик, но такова жизнь. Живые растения не любят магов смерти.
У меня в голове что-то щёлкнуло. Я взглянула на Эдвина, потом на леди Стерлинг. Они ведь дальние родственники? Женщина-некромант? Еще одна? С ума сойти! Жена лорда Стерлинга – некромантка! Да как ему родственники вообще позволили связать с ней жизнь?
– Если позволите, я взгляну на ваш жасмин, – предложила я. – Может, удастся его спасти.
– Я буду весьма благодарна. Валери, что же ты стоишь? Проходи вот сюда, в кресло. Господа Оберлинги, как всегда, изволят опаздывать, ожидать их бессмысленно… Роберт, где же ты? Прикажи подать вино и закуски. И чай с пирожными для леди Валери.
Я тоже опустилась в кресло, совершенно оглушённая. Постаралась принять вид расслабленный, но пока получалось не слишком успешно. Притворилась, что с интересом разглядываю внушительную коллекцию фарфоровых статуэток на узенькой полке камина. Да уж, в подобном обществе мне бывать никогда ещё не приходилось!
Спустя четверть часа в гостиной появились ещё четверо гостей. С высоким голубоглазым брюнетом средних лет, лордом Оберлингом, я лично была не знакома, но издалека видела. А вот его пухленькую, с непослушными рыжими кудрями супругу знал весь Льен. Первая в Галлии женщина-журналистка, леди Софи Оберлинг. У матушки все её статьи хранились в альбоме. Леди Оберлинг – личность известная и определённо скандальная.
Вошедший следом за ними невысокий узкоглазый мужчина с металлической рукой тоже был знаменит на всю столицу, его фотопортреты я нередко видела в газетах. Не узнает его только слепой. Передо мной Яхор Кимак, изобретатель и техномаг, один из пилотов первого в мире аэростата. Его жена, по-видимому, тоже была степнячкой, хрупкой, подвижной и премиленькой.
Супруга инженера приветствовала меня с искренней радостью и представилась, как Изабелла, женский врач. Поразительно. Хотя про женщин-целителей я слышала куда чаще, чем про женщин-некромантов. Удивительная компания! Внезапно я поняла, что передо мной – великолепная команда первых пилотов: лорд Стерлинг, огневик, лорд Тьен Оберлинг – воздушник и Яхор Кимак – инженер. Но что тут забыл доктор Ли? И некромант лорд Морроуз?
И что, скажите на милость, здесь делаю я?
Оказывается, праздную именины леди Стерлинг. Пью вкусное игристое, смеюсь над шутками лорда Оберлинга, с удовольствием прислушиваюсь к увлекательной беседе двух опытных лекарей, которые обсуждают детали нашей ночной операции. Доктор Ли возбуждённо поблёскивает глазами и размахивает руками, а Изабелла кивает и требует подробностей. Пожалуй, мне с ними уютно. Здесь не сплетничают, не ругаются, не спорят о политике. Не напиваются. Мужчины даже не курят. Забившаяся в кресло Валери с изумлением разглядывает совершенно нетипичный светский вечер, и я за неё рада. Увидеть своими глазами, что столь знатные леди и лорды – такие же люди, как она – дорогого стоит. Возможно, она сделает верные выводы. Я очень на это надеюсь.
А ещё здесь танцуют.
Глава 3. Ох уж этот вальцер!
Музыка заиграла ярко и быстро, вызывая оживление у всех присутствующих. Я завертела головой и с изумлением неожиданно обнаружила за клавесином лорда Стерлинга. Хозяин дома играл великолепно.
Лорд Оберлинг тут же подскочил и увлёк свою супругу в танец. Яхор подступил было к Валери и сказал ей что-то очень тихо. Та в смятении замотала головой и вжалась в кресло. Ясно, танцевать она не хочет, впрочем, пока и не умеет. Я вот прекрасно умею, но…
– Позвольте пригласить вас на танец, леди Вальтайн, – Эдвин, склонившись, улыбался немного встревоженно, будто бы опасался, что я ему неожиданно откажу. Но я, конечно, вложила свои пальцы в его узкую ладонь и сразу же поднялась. Другой рукой прикоснулась к его плечу.
Его рука легла на мою талию.
О, этот вальцер! Весьма непристойный, а оттого невероятно популярный нынче танец. Слишком близко стоят партнёры, излишне быстро кружатся, то и дело задевая друг друга – локтем, бедром, порой даже сталкиваясь грудью, увлёкшись. В гостиной леди Стерлинг было тесновато для настоящего вальцера, несколько танцующих пар то и дело мешали друг другу, но никого это не заботило. Доктор Ли, оказывается, превосходно танцевал. Его молчаливая супруга двигалась не так изящно. Лорд и леди Оберлинг весело смеялись. Инженер с женой молчали и двигались столь сосредоточенно, словно показывали заученный урок.
Потрясающее общество. Я никогда не была в подобных компаниях.
Деревенский доктор – и глава департамента техномагии.
Гувернантка – и блистательный лорд Оберлинг.
Некромант – и прославленный инженер.
Валери только глазами хлопала в углу, явно не понимая, куда попала.
А я догадывалась, что всех этих странных людей связывала крепкая дружба. И никому тут не было дела до моего положения в доме Морроуза. Никто не относился ко мне с пренебрежением.
Морроуз прижимал меня чуть крепче, чем позволяли приличия. Несомненно, это была попытка уберечь меня от столкновения с кем-то более быстрым. Я не возражала, наслаждаясь каждым мгновением. Я всегда обожала балы, и вальцер был моим любимым танцем. Во время него можно было обменяться запретными лёгкими прикосновениями и нескромными словами с партнёром, можно было флиртовать и строить глазки. С Эдвином я не говорила ни слова, но голова всё равно кружилась и дыхания не хватало.
О, этот восхитительный вальцер!
– Мне не хватает воздуха, – шепнула я Морроузу. – Очень душно.
Он сдвинул брови и подхватил меня под руку.
– Я отведу вас в кабинет леди Стерлинг. Станет легче.
Вывел меня в длинный коридор, толкнул одну из дверей. Щёлкнул пальцами, зажигая светильник.
– О, они реагируют на вашу магию? – пробормотала я, подступая к окну.
– Да, Розанна заменила светильники в кабинете и спальне. Она ведь некромант. Ей было очень досадно знать, что она даже свет зажечь самостоятельно не может в своей комнате.
Морроуз открыл створку окна. Я жадно вдыхала тёплый воздух.
– Жасмином пахнет.
– Видимо, тот самый куст, который Розанна ещё не успела окончательно погубить. Некроманты и садоводство, знаете ли, безнадёжно несовместимы. Откровенно говоря, наш дар вообще мало с чем сочетаем.
– Не печальтесь, – я дотронулась до его рукава и заглянула в лицо. Он снова был грустен. – Вы с доктором Ли творите чудеса. Разве оно того не стоит?
– Возможно, и нет. Что мне все эти чудеса, когда в моей собственной жизни одни проблемы? Я даже с детьми справится не могу. И своих детей у меня не будет.
– Немедленно прекратите хандрить. У вас есть я. Разве этого мало?
Сказала – и испуганно распахнула глаза. Прозвучало как-то двусмысленно.
– Мало, – тихо ответил Морроуз, бережно положив ладонь мне на плечо.
– Хотите большего? – о, флиртовать я умела, а благодаря советам Люси – ещё и намекать научилась.
– Хочу, – Эдвин играл в эти игры не хуже меня.
Я замолчала в смятении, не зная, что ответить. Он не в меру прямолинеен, а я… я тоже с недавних пор хочу большего, но неужели посмею признаться?
Очевидно, молчание он всё же принял за согласие, потому что привлёк меня к себе и наклонился. Я прикрыла глаза.
– Что же вы творите, Адель? – тихо-тихо шепнул он. – Я ведь не железный. Убегайте, кричите, дайте мне пощёчину, наконец. Иначе…
– Иначе что?
– Я вас поцелую.
– Я жду. Я весьма любопытна, вы же знаете.
Вот теперь это было недвусмысленное приглашение. И он больше не сомневался. Приник губами к моему рту, стиснул мои плечи. Я ответила ему с восторженным нетерпением. Эдвин не был робок, целуя меня так, словно давно этого ждал, мечтал, представлял. Настойчиво, даже жадно раздвигал мои губы языком, спешил, словно боясь, что я передумаю и убегу прочь. Завоёвывал, пленял, атаковал, не позволяя ускользнуть.
Так напористо меня целовали впервые. Обыкновенно мои ухажёры робели и трусили. Я так понимаю, лорд Морроуз не опасался ничего, оно и понятно: я всё же не нежить и не восставший мертвец.
Я отвечала, как умела, а я, в общем-то, и не умела. Но всё равно цеплялась за его рубашку и льнула к Эдвину. Это был самый сладкий поцелуй в моей жизни.
А потом неожиданно у меня отчаянно закружилась голова, по рукам пробежали мурашки, колени подкосились… перехватило дыхание, потемнело в глазах. Последнее, что я услышала перед тем, как лишиться сознания – его встревоженный голос, зовущий меня по имени.
***
Очнулась я на диване в том же самом кабинете. Рядом было сразу два доктора – Лиам и леди Кимак. Оба смотрели на меня с интересом и сочувствием.
– Как вы, дорогая? – осторожно спросила целительница. – Расскажете, что случилось?
– А что сказал Эдвин? – я постаралась улыбнуться как можно более невинно и вознамерилась сесть. На полпути передумала – голова предательски закружилась.
– Как все было, так и сказал, – хитро улыбнулся доктор Ли, но я ему не поверила.
– Мне стало душно, я вышла в кабинет и потеряла сознание.
– Адель, мы здесь, чтобы вам помочь, – мягко сказала леди. – Не бойтесь, никто из присутствующих здесь не подумает о вас дурно. Все мы… не без греха.
И она очаровательно покраснела, бросив взгляд на коллегу.
Я же закрыла глаза и произнесла едва слышно:
– Мы поцеловались.
– Вы сделали это доброй воле, миледи?
– На что вы намекаете? Лорд Морроуз – человек исключительного благородства! – у меня мгновенно нашлись силы, чтобы подскочить и гневно на уставиться на целительницу. – Или, может, вы думаете, что это я его вынудила?
– Успокойтесь, Адель, – Ли тихо засмеялся, мягко касаясь моего плеча. Легкий холод, скользнувший с ладони, заставил поежиться, но в глазах сразу же посветлело. – Мы все поняли. Это было впервые?
– Обморок или поцелуй? – я всё ещё сердилась, решительно отодвинувшись от целителя.
Лекари переглянулись.
– Поцелуй.
– Да, впервые.
– Вы осведомлены об особенностях магии Морроуза?
– Ну конечно! – Я снова улеглась и выдохнула. – Так это из-за его энергии, да? Он… м-м-м…
– Да. Поглотил часть вашей силы. Соввем немного. Милорд был осторожен, и ничего не должно было произойти, но у вас обоих резерв еще не восстановлен. После работы со мной на месте аварии, а потом еще и нашей с вами ночной операции, Эдвин практически пуст, а вы истощены зарядкой артефактов.
– Так будет всегда? – встревожилась я. – Ему что, даже целоваться нельзя? Бедняга!
Теперь уже захихикала Изабелла.
– Вам нужно привыкнуть друг к другу, – сказала она. – Потом всё наладится. У леди Стерлинг с супругом были такие же проблемы. Но теперь у них всё отлично.
– Я очень рада за леди Стерлинг.
– Если вы планируете продолжать отношения с Эдвином, то стоит быть аккуратнее, всегда стоит помнить о вашем резерве, – посоветовал доктор Ли.
– Глупости, – возразила леди Кимак. – Наоборот. Им нужно больше времени проводить вместе. Так процесс завершится быстрее.
Изабелла упрямо оттопырила нижнюю губу, и я вдруг поняла, что маленькой леди отчего-то очень хочется нас с Эдвином осчастливить. В этом я была с ней согласна. Больше времени проводить рядом с лордом Морроузом – это именно то, чего мы с ним оба хотим.
– О, женщины! – вздохнул доктор Ли. – Все ваши мысли только об одном!
– О восстановлении резерва? – невинно улыбнулась леди Кимак.
– О любви? – одновременно с ней предположила я и мучительно покраснела.
– Так какое лечение вы назначите леди Вальтайн, Изабелла? – усмехнулся Лиам.
– Много спать, хорошо кушать, побольше гулять. И целоваться почаще.
– Выпишите мне рецепт, леди Кимак, – прошептала я, опуская ресницы. – И отдайте Эдвину. Пусть проконтролирует.
– Я непременно так и сделаю, – заверила меня Изабелла. – Как вы себя чувствуете? Готовы вернуться в гостиную?
– Я бы ещё немножко здесь полежала. Голова пока кружится.
– Я попрошу Эдвина составить вам тёплую компанию. Пойдёмте, Лиам. Леди Вальтайн уже не нуждается в нашем присутсвии.
Меня оставили одну – леди Кимак оказалась на редкость деликатна. Словно почувствовала, что сейчас мне нужно было подумать. Я сегодня перешагнула черту. Я позволила мужчине себя поцеловать. Всерьез, не в шутку. Не первый мой поцелуй и уж конечно, не последний. Но – впервые с тем, кто мне смертельно нравится. Мне даже стало немного страшно и вовсе не потому, что поцелуй закончился столь плачевно. Как ни странно, тут я почти не тревожилась, хотя, наверное, стоило. Ведь я очень многое знаю про некромантов. И это все обязательно повторится. Но я готова была к такой жертве еще в тот день, когда пришла к Эдвину в гостиницу предлагать ему себя.
А вот к чему я совершенно точно была не готова, так это к тому, что я почувствовала в его объятиях. Наверное, если бы я сама не хотела этой близости, я бы не раскрылась так сильно. И в обморок бы не грохнулась. Вся проблема в том, что мне хочется быть с Эдвином искренней, нежной и страстной. Мне хочется сделать его счастливым. Чтобы убрать безмолвную грусть из его тёмных глаз и разгладить вечную складку между жёстких бровей.
А чего желает сам Эдвин? Хватит ли мне смелости задать ему этот важнейший вопрос?
Скрипнула дверь в кабинет, и я подскочила, невольно ожидая увидеть лорда Морроуза. Но это был вовсе не он.
– Лорд Оберлинг, – пролепетала я, спешно оправляя платье.
– Леди Аделаида, как вы себя чувствуете?
– Вполне сносно, благодарю вас.
Оберлинг плотно закрыл за собой дверь, сел на стул напротив меня и пристально на меня уставился. От его взгляда я замерла, все еще не понимая, как на него реагировать.
– Простите, мне очень нужно задать вам несколько вопросов.
Ну, конечно. Теперь понятно столь неожиданное внимание . Похоже, мне предстоят настоящий допрос? Но почему?
– Я вас слушаю.
– У вас острое истощение резерва. Как это случилось?
– Я вчера ассистировала доктору Ли на операции, – удивлённо ответила я. Это не могло быть секретом, детали произошедшего всеми окрыто и горячо обсуждалось в гостинной буквально накануне.
– И всё?
– Да.
– И каким образом это произошло?
– Так крушение поезда, – я посмотрела на него с упрёком. – Мы все помогали доку, чем могли.
– Я был в Брюсте, разумеется. Меня вызвали, – хищно прищурился Себастьян. – Морроуза видел, Ли видел, вас – нет.
Он делал вид что не слышал тех дружеских разговоров? Ну что же, придется еще раз его просветить.
– Девочку Кэтлин привезли в Крапиву на необычайно сложную операцию. У Эдвина в лаборатории есть все условия, какие невозможно создать на месте крушения, – я отвечала терпеливо и спокойно, прекрасно чувствуя особенную важность разговора. Не приятная дружеская беседа, а настоящий допрос. – Кэтлин всё ещё в нашем доме, можете на неё взглянуть. Я заряжала для доктора накопители. Все домочадцы усердно помогали.
– Допустим. Сложно остаться в стороне во время такой трагедии, – кивнул довольно добродушно Оберлинг и продолжил: – Вы ведь гувернантка у Морроуза, верно? Как поживают детишки?
– Прекрасно, – смена темы меня напрягла. – Валери вы видели своими глазами. А Крис с Джереми остались дома. Они здоровы и довольно послушны, хорошо учатся и совсем не доставляют проблем.
Лорд нахмурился и почесал длинный нос. Что-то в моём ответе ему не нравилось.
– Почему вы согласились работать гувернанткой у некроманта, Адель?
– Лорд Морроуз хорошо платит, – усмехнулась я. – А я после безвременной смерти отца осталась на улице.
– Вы готовы будете повторить всё это под присягой?
– Да вы шутите, лорд Оберлинг! – потеряв всяческое терпение, возмутилась я. – Что вы себе позволяете? В чём меня подозреваете? К чему такие вопросы?
Он молча разглядывал меня, а потом вздохнул.
– В мои руки недавно попала чрезвычайно интересная бумага, миледи. Некий аноним утверждает, что прежние гувернантки лорда Морроуза не просто увольнялись и уезжали, а были убиты.
– Так проверьте.
– Уже проверили. Нашли троих. Все в полном порядке.
– Стало быть, ваши вопросы – всего лишь формальность?
Он поморшился, скривив губы, как от дольки лимона.
– Да, именно. Ещё раз простите.
– А можно и мне спросить? – я вспомнила наказ Люси. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы в человеке было два дара одновременно? Ну, предположим… огонь и воздух?
– Нет, – отрезал лорд Оберлинг. – Такое никаким образом не возможно. Бывает магия странная, ограниченная. У степняков, к примеру, есть лошадники. Мой племянник Яхор разговаривает с ветром, но он не воздушник, он не управляет стихией, а договаривается. Вы, как я понимаю, маг жизни, но не целитель, а только чувствуете растения. Но это всё – лишь один дар. К счастью, человек не способен вместить две стихии сразу. Как не способен быть мужчиной и женщиной одновременно.
– Благодарю вас, – вздохнула я. – Я так и знала.
Глава 4. Уютные будни
Несколько быстрых недель, последовавших за памятным вечером у четы Стерлингов, пролетели единым порывом горячего летнего ветра. Ранним утром все окна Крапивы закрывались тяжёлыми летними ставнями, сквозь резную защиту которых не просачивалось жаркое дыхание злого июньского зноя.
Вечером Фрэй вместе с Люси проходились по комнатам, настежь открывая все окна. Тонкая пелена прозрачной ганзы отделяла сумеречное чрево Крапивы от вечерней прохлады, её окружающей. В саду громко звенели цикады, время от времени перебиваемые жуткими вздохами маленьких сычиков и пронзительными воплями коростелей.
К моему величайшему удивлению, Крапива медленно, но неуклонно наполнялась звуками жизни.
Рядом с домом паслась моя лошадь, которую я назвала романтично: Сиренью. Хотя Миха, который был вынужден убирать за ней кучи навоза, был убеждён в том, что “это чудовищное животное” имя своё получило именно из-за наклонности удобрять наши газоны. Безукризненно-ровные и зеленые, они стриглись с помощью какого-то там его очередного хитроумного механического устройства и были предметом гордости нашего рыжего недосадовника.
Поместье преображалось. В том числе и моими стараниями. Каждое утро я начинала с работы в саду. Обрезала кустарники и деревья, подкармливала цветники и растения в оранжерее, поливала и оживляла. Уже очень скоро наш сад перестал походить на заброшенный лес, полный жутких чудовищ. До по-настоящему красивого и ухоженного вида ему было еще далеко, но в оранжерее уже цвели экзотические лилии и распускались бутоны золотого жасмина, наливались крупные ягоды клубники и благоухала самая разнообразная пряная зелень. Мне было чем гордиться: плоды моих стараний не только радовали глаз, но и прекрасно разнообразили меню нашей Крапивы.
Чувствовать себя настоящим творцом было одновременно странно и радостно. Вроде бы это было дело, совершенно неподходящее для леди, но какое же удовольствие я получала от возни в саду! А если работа приносит радость, то и работой называть ее глупо, правда? Пусть оранжерея и грядки считаются моим капризом!
У Кэтлин было все хорошо. Она оправилась от кошмарной раны так быстро, как умеют только дети. Одним ранним летним утром за ней приехал отец – поседевший, осунувшийся, но настроенный крайне решительно. Как он сказал Морроузу – у него осталась дочь. Ему есть, для чего жить.
Крис, не нашедший в гостевой спальне свою подружку, сильно расстроился. “Красивая, – всхлипнул он. – Как цветок. Я даже не успел попрощаться”. Увы, не в моих силах было обещать, что они когда-нибудь встретятся вновь.
Мэтр Шельмар внезапно и вовсе переехал в Крапиву, заняв пустующую комнату в правом крыле, по соседству со спальней Михи. Сказал, что лето – самое лучшее время для постижения естественных наук. Веселый круглый человечек взял на себя практически все образовательные занятия с детьми. Они с мальчиками бродили то по полям, то в лесу, ловили рыбу в ручье, строили там же затейливые плотины, рассчитывая все нагрузки на них. Валери, неожиданно обнаружившая недюжинный художественный талант, брала с собой карандаши и альбомы, неустанно зарисовывая все, на что падал ее глаз.
В классной комнате на каждом столе теперь высились банки с живыми пиявками, раками, водорослями, бабочками, огромными усатыми жуками и даже мышами. Живыми! За которыми дети учились ухаживать и наблюдать, записывая свои ежедневные наблюдения в толстые кожаные тетради.
Так просто… как будто бы речь шла не о сиротах – обладателях смертельного дара, опасного для всего живого, а о простых сельских детях. Тех самых, которыми ежедневно учились быть наши воспитанники.
Наши с Эдвином дети.
В клетке на подоконнике классной комнаты сидел мрачный и стремительно толстеющий воробей с перебитыми крыльями. Мальчишки нашли его на прогулке, отняв жертву у дикой кошки, потом с моей помощью и под чутким руководством Эдвина вылечили эту крикливую птицу. Но пернатый шельмец улетать не спешил, вполне резонно рассудив, что клетка с полной кормушкой куда предпочтительнее голодного леса и всяких там кошек.
Так мы и жили…
Признаться, после нашего первого настоящего поцелуя на вечере у Стерлингов я опасалась, что Эдвин просто сделает вид, будто бы ничего не случилось. Вдруг он уже пожалел? Я ведь всего лишь гувернантка. Впрочем, в глубине души я ждала от него теперь решительного сближения. И милорд снова оправдал все мои ожидания.
С того самого дня он вполне откровенно начал ухаживать за мной. Подчеркнуто-уважительно и деликатно, как за леди Адель Вальтайн. Хотя это совершенно и не исключало исполнения мной прямых обязанностей.
Но каждый вечер, в теплых длинных сумерках, когда тени растворялись в траве, а воздух едва ощутимо дрожал в лучах уходящего солнца, я отправлялась на короткую верховую прогулку. Дети к тому времени уже расходились по комнатам с книжками или сидели спокойно в саду.
Лорд Морроуз неизменно ожидал меня с прогулки в конце парковой дорожки.
Я спешивалась, и мы медленно возвращались в усадьбу, петляя в коридорах высоких стволов липовой аллеи. Собеседником Эдвин оказался воистину великолепным. Он мог говорить обо всём. Рассказывал мне забавные истории из своей пусть не очень и долгой, но весьма насыщенной яркими событиями жизни. Из этих чудесных бесед я узнала великое множество для меня воистину фантастических фактов о магии смерти.
Эти волшебные вечера стали для меня настоящим уроком. Уроком близкого общения с удивительным человеком, бесконечно терпеливым, мудрым, мужественным, сильным. С каждым днём я им увлекалась всё больше. Эти вечера значили для меня очень много.
Мне нравились эта неторопливые провинциальные будни, наполненные теплом и светом. Нравились оранжерея и ровные клумбы с маргаритками, нравилось то, что дети постепенно начали мне доверять. Медленно, но неукоснительно Крис и Джереми приучались к порядку в спальнях и комодах, а Валери осознавала, что послушание приносит гораздо более приятные плоды, чем бунт и истеричные слезы. Но как же сложно мальчишкам оказалось привыкнуть к мытью рук перед едой! Ведь у них там – собранные гербарии, и пойманные тритоны ещё не посажены в новый аквариум. Зачем же мыть руки, если они все равно снова испачкаются? Да и переодеваться перед обедом так глупо, ведь после долгой прогулки на свежем воздухе мучительно хочется есть! Но я была строга, даже сурова. Одежда должна быть сухая и чистая, чулки свежие, волосы приглажены. И руками с тарелки брать мясо не стоит. И облизывать пальцы – это неприлично. А еще…