Принцип бумеранга

Глава 4

Ночь прошла беспокойно. По какой-то причине волнует момент с аналогичным домом и женщиной, занимающейся тем же, чем зарабатывал на жизнь отец. Хотя, можно сказать, что за заработком он не гнался. Удивительно, но дорогих вещей себе не позволял, за границу по несколько раз в год не летал, даже передвигался на уазике, имеющем проходимость по любой дороге. В какой-то момент я задался вопросом: тогда для чего всё это?

После его смерти с удивлением обнаружил банковский счёт, на котором имелась значительная сумма, позволившая впоследствии организовать собственное дело. А перебирая его вещи, отметил, что одежду он носил с десяток лет не меняя, да и вообще обходился малым. Затем, проанализировав последние двадцать лет, осознал: именно после смерти мамы он сменил государственную больницу на незаконную деятельность. Даже несколько раз спрашивал его «почему?», но ответа так и не получил. Он не мог объяснить, или считал, что я не пойму? Возможно, и то и другое.

Иногда к нам наведывались его бывшие коллеги, и я слышал обрывки бесед, в которых его уговаривали вернуться. Получали категоричное «нет». Со временем гости приезжали реже, а затем и вовсе исчезли. Я всех их видел на похоронах: они стояли плечом к плечу с теми, кто побывал в его домашней операционной. Многих я видел, с остальными не встречался, но все они пришли, чтобы проводить отца в последний путь. Никто из них не забыл, кому обязан жизнью. Некоторые не единожды.

После моего «отказа» продолжить дело отца, никто пустующую нишу не занял. По крайней мере, о появлении такого человека я не слышал. Ярый бы сказал. Или не посчитал нужным? Схватив телефон, хочу набрать его номер, но останавливаю себя. Не нужно мне это. Но смартфон в моей руке оживает, являя на экране уже знакомый номер Фримана.

– Утро доброе. Или, можно сказать, обед. – Бодрый голос человека, который спешит поделиться информацией. – Есть информация.

– Добрый, – скомканно отвечаю на приветствие. – Так быстро?

– Было бы желание. – Почему-то уверен, что будь адвокат передо мной, обязательно бы подмигнул. – Итак, проект дома за последние десять лет запрашивали единожды – в позапрошлом году.

– Кто?

– Строительная фирма «Градстрой». Они занимаются возведением частных домов. Есть и крупные заказы, но преимущественно работают с физическими лицами.

– А для кого строили, не уточняется?

– Внутренняя информация фирмы, к сожалению, мне недоступна. Но обворожительная девушка Лика дала мне адрес, по которому был возведён дом. Хотя адресом это назвать сложно. Точка геолокации.

– Можете продиктовать?

Фриман проговаривает каждую цифру, пока я вывожу данные на листке.

– Хотите, я туда съезжу? Разведаю обстановку, выясню, из-за кого у вас проблемы.

– Борис, я сам. – Адвокат замолкает, сопит в трубку. – Островский поручил меня вам, но данный момент хочу прояснить самостоятельно. Если позволите.

– Конечно. Желание клиента для меня закон. Но напоминаю, вы можете мне звонить в любое время.

– Спасибо. Предполагаю, что вчерашняя встреча была не последней.

Завершаю звонок, не отпуская взглядом цифры, которые мне кажутся знакомыми… Вытаскиваю визитку, которую мне вручил Островский, переворачиваю и обнаруживаю, что записанная на ней геолокация совпадает с данными, предоставленными адвокатом.

Несколько минут непонимания и неверия в совпадения. Нет, только не в случае Константина Сергеевича. В каждое его действие вложен смысл, каждое слово имеет обоснование, каждый взгляд скажет больше, чем самый громкий крик.

Визитку он дал мне специально. Он хотел, чтобы я пробил точку и отправился в этот дом. Только так всё сходится. Поэтому не раздумывая хватаю пальто, говорю помощнице, что сегодня в клинику не вернусь и, забив маршрут в навигатор, направляюсь в соседнюю область.

Путь в четыре часа, чтобы понять, почему я должен там оказаться. И если первые полчаса я чувствую себя глупо, то по мере приближения к месту, меня будто в спину кто-то подталкивает, заставляя ускоряться. Внутри всё звенит от неожиданно появившегося напряжения, словно вот-вот свершится нечто важное, способное перевернуть мою скучную жизнь.

Третий съезд и накатанная колея, подобна той, что ведёт к моему дому. Густые ряды деревьев, плотный снег и отсутствие каких-либо построек. Еду, кажется, очень долго, но неожиданно ряды стволов расступаются, являя… мой дом.

Остановившись, осматриваю строение, удивляясь сходству. Да, проект один, но от степени похожести не по себе. Лишь спустя долгие минуты нахожу отличия: отсутствует мансарда, по сути являющаяся третьим этажом, забор однозначно другой и… всё.

Выхожу из машины, прохаживаясь вдоль заграждения, затем вокруг и решаясь войти. А нужно ли? И что я могу предъявить хозяину? Проект не уникален, а его применение не противозаконно.

Почти дохожу до машины, но развернувшись, уверенно направляюсь к калитке, дёргаю ручку и беспрепятственно попадаю во двор. Преодолеваю три ступеньки и жму на звонок. Тишина. Скорее всего, хозяина нет. Заглядываю в длинное, узкое окошко рядом с дверью, не уловив движения. Почти спускаюсь, но слышу шум, а повернувшись, со стоном выдыхаю, потому что на меня смотрит…

Алиса.

Земля уплывает из-под ног, а мир рассыпается миллионом осколков к ногам той, что пожирает меня зеленоватой дымкой бесконечности. Эмоции на её лице сменяют друг друга: шок, удивление, растерянность, сожаление… И последнее настолько явно, что меня бросает в дрожь. Открываю рот, но тут же закрываю в непонимании. Мне столько ей хочется сказать, что не знаю, а нужно ли вообще говорить? Или спустя десять лет наша беседа – молчание?

– Привет, Герман, – шёпотом, словно мы можем быть кем-то услышаны.

Моё имя, сорвавшееся с губ Алисы, звучит так мягко и привычно. Словно и не было десяти лет между нами. Будто мы виделись вчера и увидимся снова завтра. Слишком обыденно. Слишком спокойно. Слишком безразлично.

– Привет… – спустя долгие минуты отвечаю, понимая, что и сам растерялся не меньше. – Я… мимо проезжал.

Звучит глупо и странно, потому как дорога одна – к ней. Хотя может здесь есть ещё дома в паре километров, или ближе.

– Пригласишь? – Смотрю поверх её плеча, выискивая её мужа или сына, но отчаянно хочу задержаться рядом.

Алиса не спешит распахнуть передо мной дверь, сомневаясь, а стоит ли впускать забытое прошлое, неожиданно оказавшееся на пороге её доме. Но, в конце концов, делает шаг в сторону и позволяет оказаться в её мире.

Большая прихожая перетекает в гостиную, точь-в-точь повторяющую мою: камин отделан тёмным камнем, который я планировал сбить, чтобы заменить на светло-серый; антикварный комод начала двадцатого века, который так нравился отцу, но раздражал меня; овальный ковёр с длинным ворсом; кресло-качалка, избавиться от которого после смерти отца я так и не осмелился. Это мой дом и не мой одновременно, потому что всё здесь наполнено Алисой. Медленно поворачиваю голову, заглядывая в кухню, где всё тоже похоже на мою. Только видна женская рука, прикладывающаяся к каждому предмету.

Молча прохожу, занимая один из стульев и наблюдая за той, что готовит кофе, стоя ко мне спиной. Пробегаюсь взглядом, отметив, что она не изменилась. Для меня нет. Это всё та же женщина, которая отключала меня одним прикосновением, заставляя сдаваться в плен и безоговорочно подчиняться. Так близко и далеко одновременно. Чужая. Давно не моя.

Не сразу понимаю, что руки трясутся, отбивая чечётку по столешнице, и убираю их в карманы пальто, которое забыл снять. Прожигаю её взглядом, обвожу каждый сантиметр тела, изучаю, находя новое, незнакомое мне, и привычное, выжженное навечно в моей памяти. Алиса лишь передёргивает плечами, скидывая мой взгляд и сдавленно выдыхая.

– Как твои дела? – Дежурный вопрос, который звучит глупо спустя десять лет. – То есть… ты здесь в гостях?

– Я здесь живу, Герман. – Наконец, повернувшись, ставит передо мной кружку.

– Давно?

– Почти два года.

Два года и четыре часа, – цифры врываются неожиданно, заставляя анализировать: она была рядом, почти под боком. В тот самый момент, когда я засыпал с мыслями о ней, она сидела перед камином в объятиях мужа.

– А где твои? Муж и сын?

Заметно сжимается, но затем сама себя одёргивает, встряхнув головой.

– Их нет.

– Куда-то уехали? – Сухой кивок. – Ты одна не боишься здесь находиться? Чёрт знает где от людей. А если что-то случится? Никто не придёт на помощь.

– Ты живёшь в таком же месте.

– Не совсем. В паре километров Чугуновы. То есть, жизнь неподалёку всё же имеется. И я мужчина. А здесь совсем пусто.

– Всё хорошо. Я не боюсь.

Разговор не клеится, о чём свидетельствует зажатость Алисы и моё непонимание, с какой стороны к ней подобраться. А нужно ли? Мимолётная фантазия, которой я позволил выбраться из-под десятилетнего слоя сожалений, не имеет права на существование. Всё умерло ещё тогда, когда избитая девушка сыпала вопросами, не получая ответов. Презрение, в котором я утонул, поглотило то, что называлось «мы», а затем и вовсе растворилось, когда за ней закрылась дверь.

– Как ты меня нашёл?

– Я… – Не рассказывать же об Островском и визитке, оказавшейся в моих руках, о следователе, мужике, выступившем свидетелем, и Фримане, разыскавшем сведения о фирме, запросившей проект. – Искал одного человека, свернул не туда. А потом увидел дом, похожий на мой. Точнее, его копию.

– Я его купила. То есть мы. Таким. – Отводит взгляд, скрывая правду.

Даже спустя десять лет, я тонко чувствую её ложь: неуверенные фразы, сопровождаемые разминанием шеи. Мы рабы своих привычек, а точнее, сигналов тела.

– Как ты жила всё это время? – Мой вопрос сопровождаемся выскользнувшей из её рук чашкой, разлетевшейся по полу.

Бросаюсь к Алисе, чтобы убедиться, что она не поранилась, и помочь собрать осколки. Присаживаюсь рядом, шаря по полу и не задумываясь о возможности ссадин, впитывая такой родной и почти забытый аромат жасмина. Флешбэки захлёстывают, возвращая меня в прошлое. В счастливое, сладкое, такое желанное. Яркие картинки проносятся бесконечной кинолентой, напоминая, что подобного уже не повторится. Остаётся лишь биться в агонии сожалений и неверных шагов, ставших итогом лжи.

От погружения в воспоминания отвлекает настойчивый писк телефон, схватив который Алиса начинает заметно нервничать.

– Герман, тебе пора.

– Но…

– Я прошу тебя уйти, – произносит увереннее.

Настойчиво подталкивает меня к выходу, будто вот-вот здесь появится тот, кто не должен меня увидеть. Возможно, её муж ревнив, а появление человека из прошлой жизни не придётся мужчине по вкусу.

– Алиса, я хочу поговорить. Просто поговорить, – выворачиваюсь, желая оказаться лицом к ней. – Узнать, как ты жила. Помочь, если нужно. Всё, что потребуется.

– Сейчас тебе нужно уйти. – Открывает дверь, чтобы вытолкать меня, но я перехватываю её ладонь, млея от касания. – Герман, пожалуйста, – стонет, прикрыв глаза. – Я очень тебя прошу.

Её ладонь ложится на мою грудь, подкрепляя просьбу касанием, и я тут же накрываю её своей. Замираем в моменте, оба сорвавшись в прошлых нас и одновременно понимая, что этих самых «нас» уже давно не существует.

– Я могу приехать? – Рваный выдох. – Или пригласить тебя куда-нибудь? В людное место, где тебе будет комфортно. Выбери сама.

– Просто уходи, – глаза блестят от подступающей влаги. – Не надо приезжать.

Не замечаю, как оказываюсь за порогом, а передо мной затворяется дверь, отрезая от Алисы. Насовсем? Она ведь понимает, что внутри меня бушует ураган, который сносит любые рациональные мысли, делая из меня того, кто не в состоянии контролировать эмоции? Или же уверена, что десять лет стёрли всё, что нас когда-то связывало?

После её отъезда я осознал, что лишился всего. Миг – и ты один посреди поля, где на многие километры нет ни души. Закрылся от мира и людей, выезжая лишь в клинику и раз в пару недель в клуб. Сбросить напряжение и, закрыв глаза, представлять Алису. До её появления в моей жизни не предполагал, что можно настолько зациклиться на одном человеке. Встречал красивее и, как мне казалось, лучше, имея все шансы провести жизнь с кем-то, но всегда мыслями возвращался к Алисе.

Ярый даже шутил, называя меня затворником. Я же хотел лишь одного – окунуться в ностальгию, снова и снова прокручивая события минувших дней. Поступи я иначе, скажи ей, предупреди…

С силой втягиваю морозный воздух, ощутив покалывание в лёгких. Отрезвляющее и такое нужное. Делаю шаг, ещё и ещё, заставив себя подойти к машине и забраться внутрь. Поворачиваю ключ, закрываю глаза и жду, когда автомобиль прогреется. На самом же деле меня колотит. Странное ощущение, которого я не испытывал очень давно. Значит ли это, что всё, существовавшее во мне, живо?

Ещё раз взглянув на дом, исполняю желание Алисы и оказываюсь на дороге, ведущей к трассе. Темно, и лишь свет фар ведёт меня по колее.

Неожиданно вдалеке появляется пара огней, а спустя пять минут, я понимаю, что навстречу движется машина, и судя по габаритам, большая. Мы можем разъехаться при условии, что каждый уступит часть дороги, но скорость внедорожника приличная, и я в последний момент успеваю вывернуть руль, чтобы оказаться в сугробе. С удивлением отмечаю, что автомобилей два – словно близнецы, как и наши с Алисой дома.

Лиц водителей не видно, но мельком взглянув на номера, понимаю, что пассажиры не из простых. Ехать они могут только к Алисе. Или же направляются в лес, чтобы скинуть труп. Звучит странно, но если исходить из недавних событий, не так уж удивительно.

Пытаюсь вырулить на дорогу, но колёса прокручиваются в снегу, а машина идёт юзом. Выхожу, чтобы оценить ситуацию, определив, в какую сторону выкручивать руль. Немного грамотных усилий, и я выбираюсь из западни. Даже проезжаю пару сотен метров, но вдруг осеняет мысль: а если эти люди направились к Алисе и ей грозит опасность?

Разворачиваюсь и спешу к её дому, за несколько метров до развилки, выключив фары. Ворота отворены, а одна из машин уже во дворе. Высокий мужчина в шапке стоит спиной ко мне, беседует с Алисой, как мне кажется, вполне мирно. Она не боится. Может, это её муж? Но я наводил справки: по профессии электрик, работает в одной организации уже много лет, к медицине отношения не имеет.

Алиса кивает, а затем мужик отворяет заднюю дверь и что-то вытаскивает. К нему подскакивает второй, и только в этот момент отчётливо вижу, что они кого-то тащат, подхватив подмышки, а затем исчезают в небольшом строении рядом с домом.

И пока троицы нет, а водитель второй машины курит, откидывая снег ногой, подъезжаю ещё на несколько метров, опускаю стекло и фотографию. Ракурс и темнота уничтожают вероятность хороших снимков, но свет фонаря во дворе помогает запечатлеть всё, что возможно, особенно лицо мужика и номера машин. А затем сдаю задом и оказываюсь между деревьев так, что проезжающий мимо, меня не заметит.

Жду. Чего и зачем сам не знаю, но хочу понять: эти люди живут здесь или приехали по делу? Через час замерзаю настолько, что не чувствую ног, но завести двигатель не могу, иначе меня обнаружит водитель и ещё двое парней, которые выползли из второй машины. Спустя ещё час появляются те, что ушли вместе с Алисой. Снова открывается дверь багажника, а затем все прыгают в машины и покидают дом, а заодно и лес.

Алиса, осмотревшись, закрывает ворота, а затем и фонарь на улице тухнет, погружая всё в устрашающую темноту. Врубаю печку на максимум, медленно отогреваясь и анализируя то, что видел. Непонятные гости Алисы, больше похожие на уголовников, настораживают. Я подобный контингент знаю – видел их десятками в «гостях» у отца, но что эти люди забыли здесь?

Когда оказываюсь на трассе, выдыхаю и задаюсь множеством вопросом. Переживаю за Алису и даже за её семью, которая, возможно, оказалась в паршивой ситуации. Могу ли я помочь? Нет, не так – позволит Алиса помочь ей? Она ведь понимает, что я обязательно появляюсь на пороге её дома, и меня вряд ли что-то остановит. Даже если прогонит. Даже если мне не на что рассчитывать. Даже если лично познакомлюсь с мужчиной, которого она обнимает по ночам и называет «любимым».

Сам себя одёргиваю, поражаясь навязчивым мыслям, но затем вспоминаю визитку, которую мне дал Островский и осознаю: если Константин Сергеевич направил меня к Алисе, значит, всё имеет смысл.

Глава 5

– Говорить можешь?

Слышу стон, а затем кашель, свидетельствующий о том, что Ярый спал.

– Чайник, ты время видел?

– Шесть утра.

– Пять. В Австрии на час меньше.

– Гриша, помощь твоя нужна.

Тишина, и лишь спёртое дыхание даёт понять, что Ярый ещё не отключился.

– Гриша? Помощь нужна? Незнакомый мне мужик, отдай телефон вечно недовольному Герману Чайковскому, который пиздит по поводу и без.

– Я серьёзно.

– Ну если ты произнёс несвойственное тебе слово «помощь», тогда весь внимание.

– Посмотри фото, – параллельно скидываю Ярому то, что запечатлел около дома Алисы. – Знаешь кого-то из них? Может, машины знакомы.

Несколько минут тишины и напряжения. Если собеседник не даст ответы, спросить не у кого. Вряд ли Фриман знает все криминальные рожи нашей области.

– Гончие Грача.

– Кого?!

– Гера, – тяжёлый вздох, – что ты знаешь о раскладах по территориям в нашей области? А в соседней? Точнее, соседних.

– Насколько я понял, то, что принадлежало мэру, теперь в руках бывшего сотрудника Островского.

– Дальше.

– А дальше всё. – И мне кажется, что ответ вполне приемлем, вот только Ярый прыскает в трубку. Уверен, даже глаза закатил, удивляясь моей неосведомлённости. – В тот самый момент, когда я вышел из игры, оградил себя от ненужной информации. По этой причине упомянутый тобой Грач мне ни о чём не говорит.

– Ладно, по порядку. – Слышу, как чиркает зажигалка, а затем шумный выдох доказывает, что Ярый делает затяжку. – Землю Звона и имущество Парето забрал Кир – это две трети от суммы. Небольшая часть у Рыкова: сидит тихо, довольствуется тем, что досталось от покойного брата, оказавшего какую-то услугу Звону и получившего в награду кусок. Есть ещё Авахов: импульсивный и со снарядом в голове. Иногда выползает, но получает по рукам либо от Рыкова, либо от Звона, теперь уже Кира. Область на западе в руках Меркулова и Кротова. Оба в годах, иногда сталкиваются лбами, но расходятся мирно. А вот область на востоке – пороховая бочка.

И я понимаю, что территория, о которой упомянул Ярый, близко к дому Алисы. Можно сказать, что он стоит почти на границе областей. Место выбрано намеренно, или же она действительно купила дом в том виде, в котором есть?

– Всё так плохо?

– Там три основных персонажа: Хрустецкий или просто Хруст, Грачёв он же Грач, о котором я упомянул, и Артист.

– А почему Артист?

– Потому что зовут Юлиан.

– И? – Пока не понял, как я должен связать имя с прозвищем.

– Ну помнишь, певец был такой Юлиан? Довольно популярный в девяностые. – Мне кажется, я и имя своё забыл, сосредоточившись на рассказе Ярого. – Проехали. – Понимает, что я завис. – Всё началось с того, что Грач планировал женить сына на дочке Артиста. Так сказать, связать имущество родственными узами. Но в последний момент Хруст девчонку присвоил и женился на ней. У них разница в возрасте лет двадцать, но его это не остановило. Сначала говорили, что он её силой присвоил, затем рассказывали о взаимных чувствах, а потом и вовсе о факте сговора. В общем, я в это дерьмо не вслушивался. Но сынок Грача закусился и начал откровенно провоцировать Хруста.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Группа автора https://vk.com/fatalitystihi