Мысли вслух во сне и наяву. Книга вторая

Оказавшись на Бакунинской улице, Таня позвонила своей школьной подруге, жившей на этой улице и с которой они не выделись с зимы, и предложила той встретиться в кафе. Ей необходимо было общение, как глоток свежего воздуха. Подруга оказалась дома. «Хоть что-то сегодня так, как нужно», – подумала Таня.

Со Светланой Богдановой их связывали годы учебы в одной школе и дружба в юности. После того, как та снялась в известном, теперь уже культовом художественном фильме, в главной роли которого играл очень известный и популярный актер, Светлана стала звездой школы. Натуральная блондинка в своего отца – тренера по фехтованию, – с роскошными ресницами, высокая и веселая, она нравилась мальчишкам. Ее веселый смех, звучал словно колокольчик. Веселый нрав Светланы импонировал Тане, и она с радостью проводила с подругой время, доверяя той свои тайны и мечты.

Семь лет назад между ними словно кошка пробежала. Судьба отдалила их только на время, но затем снова соединила после звонка Тани, придав их отношениям ровное спокойное дыхание. Прежней близости не случилось, по-видимому, всему свое время. Их время прошло. Но главное, что связывало Таню с подругой, это то, что она была свидетелем ее такого не простого романа с Егором; она вытирала ее слезы и выслушивала жалобы, а затем чуть не вышла замуж на его друга Стаса, но перед самой свадьбой, побывав в Крыму, влюбилась в местного парня, с которым играла в волейбол на пляже и, женив его на себе, да-да, именно женив, родила ему сына Сергея. И это все ее подруга проделала молниеносно, пока Таня оплакивала свою не состоявшуюся свадьбу. Она единожды примчалась к Тане на дачу, где та зализывала раны, а затем словно растворилась в воздухе, как сказочная фея. Чтобы не расстраивать ее, как потом объяснила Светлана, она не решилась пригласить Таню на свою свадьбу, и встретились они, когда та была уже беременная сыном. Спортсменка-фехтовальщица, подруга, завалив экзамены на факультет иностранных языков в МГУ и окончив институт физкультуры, сейчас преподавала физическую культуру в одном из институтов и растила сына Сергея. Выбрав столик у окна, Таня заказала кофе и, в этот момент, раздался звонок. Она внимательно посмотрела на определитель звонков – «Галя Д». Ей не хотелось сейчас говорить с той. Она сделала паузу, а затем все же ответила. У каждого, наверное, хоть раз в жизни случалось так, что, вопреки всем обстоятельствам, вдруг, в один момент все части пазла страшной мозаики начинают складываться в четкую картинку под названием «Беда не приходит одна». Так случилось и сейчас. Галя была знакомой Тани и Егора. Ее муж учился вместе с Егором в школе, они были одноклассниками. «Моя прошлая жизнь», – так Таня иногда называла то время. Общались они не часто, и в этот раз разговор был не долгий, но за то время, пока он продолжался, лицо Тани несколько раз поменяло свой цвет: с бледного – на красный, с красного – на бледно-голубой. Вид у нее был потерянным, словно она стояла у гроба любимого, родного ей человека и не знала, как ей жить без него. Она поняла, что больше Егора не увидит. Он остался в ее прошлом уже навсегда. А была надежда? Она за сеть лет не встретилась с ним ни разу. Она чувствовала его рядом с собой и вопреки всему – ждала. Чего? Чуда? Нет, не чуда. Но ждала чего-то, возможно, счастливого случая…. Так что теперь? Его нежные ласковые губы, тяжесть его тела – все это ушло навсегда, и этому нет возврата. Как так? Вот он снова смотрит на нее растерянным взглядом и произносит те убийственные слова. Эта картинка приходит мгновенно. Она больше не может на нее смотреть. Устала. Она должна что-нибудь сделать, здесь и сейчас.

Когда Светлана вошла в кафе, Таня сидела бледная, уставившись в одну точку и только подойдя к ней и коснувшись ее плеча, та смогла переключить внимание на себя.

– Привет, – громко со смехом воскликнула подруга. У нее был замечательный смех, белокурые волосы, огромные синие глаза и пухлые губки. В глазах, как всегда, прыгали веселые чертики. Таня посмотрела на нее внимательно, покачала головой и тихо прошептала:

– Этого не может быть.

– Чего не может быть? – засмеялась Светлана, шумно устраиваясь в неудобном кресле.

Поздоровалась ли она со Светланой, Таня не помнила. Вроде бы они уже обменялись словами, но Таня не слышала, о чем идет речь, хотя голоса и пробивались до ее сознания – то нарастая, то затихая сердитым контрапунктом. В эти минуты реальным было для нее лишь то, что она слышала у себя в голове. Только несколько слов, а ощущение, что слова не столько произнесли, сколько ими ей ударили по голове. Разговор по телефону длился несколько секунд, но в памяти Таня прокручивала его уже двадцать минут. Прошлое обычно незаметно меркнет и выдыхается на фоне настоящего. У других обычно так и бывает, у Тани – нет. Воспоминания того дня сохранились такими сильными, а образ таким живым, – что ей показалось, будто она слышит его голос, который она не спутает ни чьим другим, и чувствует его запах тела. Даже сейчас, когда подошла Светлана и люди вокруг говорили громко и оживленно, Таня чувствовала, как ее захлестывает очередная волна паники. Сегодня всего было слишком много: разговор с Кириллом, Димой, Галей – вестниками…. Она прикрыла глаза от внезапной полуобморочной слабости и почувствовала руку подруги.

– Что-то случилось?

– Да. Он женится.

– Кто женится? – спросила Светлана спокойным равнодушным голосом.

– Егор женится, – буквально выдохнув эти слова, Таня почувствовала, что ей стало легче дышать.

Ком в горле пропал, но тут же из глаз хлынули слезы.

– О-о-о! – Смех звоном колокольчика рассыпался за столом. – Милая, это пора уже забыть. Столько времени прошло, – Светлана снова весело засмеялась. Ей даже в голову не могло прийти, что Таню это может расстроить. – За это время он мог жениться несколько раз, и я думаю, что у него была ни одна женщина. По-видимому, там кто-то должен родиться, вот и приспичило. Сейчас так. Это мы наивные были. Нам обязательно нужна была свадьба, дворец бракосочетания, штамп в паспорте.

– Мне, нет.

Заметив, что Таня молчит, опустив голову, и продолжает плакать, Светлана взяла ее за руку и, пытаясь заглянуть в глаза, тихо сказала:

– Ты что? Ты, правда, расстроилась? Почему?

– Не знаю, – Таня покачала головой. – Очень больно.

– От кого ты узнала?

– Только что позвонила Галя,… это она мне сказала,… они с Толиком приглашены.

– Только что? Это когда ты меня ждала? Вот сейчас? – широко распахнув глаза и замахав своими ресницами-бабочками, Светлана забросала Таню вопросами.

– Да, – устало ответила та. – Именно сейчас.

– Мать твою, – одними губами сказала Светлана. – Ничего себе совпадение. Я думала, что те события канули в лету. Нам всем нужно об этом забыть. Ты что, все еще вспоминаешь о том недоразумении?

– Недоразумение? Почему недоразумение? Для меня это не было недоразумением. Я любила и мечтала стать его женой.

Светлана поежилась, словно ей стало холодно и, наклонившись над столом, с виноватым видом прошептала:

– Я не решалась тебе тогда рассказать. Прости. Мы со Стасом тогда решили ни тебе, ни Егору не рассказывать, что подали заявление в ЗАГС. Егор тогда разводился, а ты была у родителей. А тем временем Егора обрабатывали, чтобы он не спешил жениться на тебе. Уговаривали…

– …уговаривали? – перебив Светлану, с изумлением спросила Таня.

– Ну, да. Уговаривали, – смешалась Светлана, – постоянно внушали, что ему не следует после развода спешить, снова повесить хомут на шею. Говорили, что он еще молод и ему нужно, отдохнуть от семейной жизни, а женившись на тебе, он снова будет привязан к юбке. Что ты слишком… сложная и себе на уме.

– Что это значит? Это кто ему внушил? – каждое слово Тане давалось с трудом.

– Мать Егора, ее подруга – тетя Люся, кажется, так ее зовут, да и сам Стас. Он считал, что ты ему не подходишь. Ты не вписывалась в их дружбу.

– Я так и знала, – с трудом выдохнула Таня. – А ты знала и не сказала мне. Почему?

Светлана не стала отвечать на ее вопрос.

«Так продают подруг! Обидно», – подумала Таня и не стала настаивать на ответе на свой вопрос.

– Ты ему не нравилась. Это факт. Он постоянно твердил, что Егор может себе найти более покладистую девицу и ему не следует бросаться на тебя, поскольку у него теперь будут развязаны руки, и он сможет себе подыскать что-нибудь веселее, что ли, и проще. Которая не будет постоянно толкать его в спину, ставя перед ним новые цели. Ты ему не нравилась, – снова повторила Светлана. – Очень не нравилась.

– А должна была? – безразличным глухим голосом спросила Таня.

– Перестань, – с горечью произнесла подруга. – Он ревновал Егора к тебе и постоянно злился. Рассказывал, как тот был счастлив, когда ты отдалась ему. Говорил, что глаза у Егора в тот вечер были шальные. И потом у того была жена, ребенок и еще любовница. Говорил, что у того полный комплект. – Она замолчала, а затем добавила: – Не нужно так расстраиваться. Это уже в прошлом.

– А ты все знала и молчала?

Светлана вздохнула и закатила глаза.

– Прости. Я тогда считала, что тебе так будет лучше. Всем будет лучше. И мама мне сказала, что не хорошо разбивать семью. Она была настроена негативно к тебе, да и бабушка не советовала тебя приглашать на свадьбу. Все одно к одному…. И потом, мы знакомы достаточно давно…

– Но, по—видимому, не так хорошо, как казалось, – ответила Таня, поднимая глаза. В них было столько гнева и боли, что Светлана вздрогнула.

– Ты за меня решила, что мне лучше? Твое субъективное мнение стало плахой для меня. Это было не что иное, как предательство послушной дочери, но плохой подруги. Ты сейчас хоть это понимаешь?

– Возможно и так. Мне потом трудно было общаться с тобой, вот поэтому я не отвечала на твои звонки. В то время, я тебе об этом не рассказала, мои родители развелись. Отец ушел от нас и мне все, что было связано с разводом, было ненавистно. Прости. Мама плакала….

– Это была своеобразная твоя месть той женщине, а под раздачу попала я, – Таня закрыла лицо руками. – Я сочувствую твоей маме, но это не моя вина, что ее муж ушел от нее. Не моя вина! И в разводе Егора я тоже не виновата. Он развелся не из-за меня, это подтвердило его решение не жениться на мне. Это их ошибки. У меня ошибки свои и их много, но они мои. Сколько людей было против нас… против меня. И он сдался. А затем сдалась я. Каких только ошибок я не совершила, но эта была самой большой. Не должна…, не должна я была отпускать его…. Я неудачница…. Моя гордыня наказала меня в очередной раз. А сейчас у меня все валится из рук…

Голос Тани звучал тихо и, на удивление спокойно, а слезы словно жили своей жизнью. Они залив лицо, уже текли ручьями по ее рукам.

– Таня, погоди. Не знаю, зачем ворошить то, что случилось семь лет назад, – произнесла Светлана неожиданно чужим голосом. – Я же тебе сказала: Егор колебался, а это значит, что он был не готов снова жениться. В тот момент. Он позволил себя уговорить, но ты была ему небезразлична. Он говорил, что чувствует себя подлецом. Возможно, это тебя несколько утешит. Первое время очень скучал, звонил, но ты не отвечала, приезжал к тебе, но дверь никто не открывал, просил меня поговорить с тобой, но я отказалась, решив, что ты сама должна этого хотеть. Я считала и думаю, что и он так считал, что, отменив свадьбу, вы будете продолжать встречаться, но ты все так резко отрезала. Поменяла квартиру, перевелась на другой факультет в университете, сменила номер телефона и завела себе новых подруг.

– Новых подруг? – Таня внимательно посмотрела на Светлану. – Да, у меня появились новые подруги и друзья тоже. Хочу встречаться или не хочу сейчас замуж, для меня такие вопросы не стояли. Для меня все было предельно ясно. Накануне свадьбы, когда в шкафу весит подвенечное платье, услышать, что жених желает отдохнуть от взаимных обязательств с кем либо, сродни атомному взрыву. Чем это можно было объяснить? Только одним – не любовью. Он не мог не знать, что мне будет больно.

Она вспомнила бледное лицо Ули с кислородной маской, на подушке в больнице, ее тихий голос, что сегодня наступит конец, ее теплую руку в своей руке и у нее по телу разлилось отчаяние, что она не смогла помочь ей. Комплекс невосполнимой потери довлел над ней вот уже шесть лет. Время не лечит, когда ты теряешь родного и близкого человека. Оно может подарить тебе новых друзей, любимых, но не заменить тех, кого с тобой больше нет и по кому, болит сердце. Незаменимые есть и всегда будут.

– Все уже давно в прошлом. И если бы ты даже знала? – Светлана развела руками. – Не думаю, что ты смогла бы что-то изменить.

«Если бы я только знала,… если бы я знала…. Господи, почему?» – Тане хотелось кричать. Только сейчас она по-настоящему поняла, что могла бы изменить свою и его судьбу. Достаточно было только сказать, что она любит его и не отпустить. Только несколько слов, которые она не сказала.

А Светлана тем временем продолжала:

– Ты не одна сейчас. Живешь с Кириллом. – Она надула губы и стала говорить громче и быстрее, что свидетельствовало об ее раздражении. – О таком мужчине только можно мечтать. У тебя отличная квартира, ты объездила весь мир, успешная карьера и престижная работа в крутом издательстве. Тебе повезло, что так сложилось, иначе ты могла бы упустить Кирилла.

Таня слушала подругу и думала, как той объяснить, что она не может забыть самое главное. Как отзывалось ее тело на самое легкое его прикосновение, как она снова и снова видит приближение его губ, замедленное яркое видение, которое ей не забыть. Даже сейчас, даже сейчас память об этом живет в ней. Даже сейчас.

Когда она познакомила Кирилла со Светланой, тот стал между ними называть ее «подсолнух». Светлана относилась к нему настороженно, как к постороннему человеку, который случайно забрел в гости. Когда возникал между ними разговор, она краснела, а голос ее становился тонким и писклявым. Это был повод, чтобы Тане хихикать над подругой. А Кирилл? Кирилл ее не воспринимал серьезно и иногда спрашивал, как получилось, что они смогли подружиться? Вы абсолютно разные, утверждал он. В этом случае у Тани всегда был в запасе вопрос: ты и сестры Вележевы? Кирилл никогда не отвечал на этот вопрос, обнимал ее и целовал в шею. Вспомнив о Кирилле, у Тани засосало под ложечкой. Почему все сразу, в один день? Сегодня был особенный день: Таня хотела встретиться со Светланой, чтобы поделиться мыслями о поступке Кирилла, подумать вместе над словами Димы и искала у нее сочувствия и утешения. И надо же было такому случиться, чтобы именно сегодня проявился из прошлого Егор и поставил все точки над «И». Конечно, она не станет ничего рассказывать Светлане. Она уже давно ей не подруга. Пусть ее отношения с Кириллом останутся для Светланы безоблачными. Сейчас нужно было завершить встречу как можно непринужденнее. Над головой включился кондиционер и от холодного воздуха руки у Тани покрылись мурашками.

– Кирилл замечательный и мне действительно повезло с ним, – после молчания тихо сказала Таня, – но тогда я потеряла Егора. Это больше чем просто рассталась с любимым. Я тогда потеряла часть сердца и души. Мне нужно было пережить это, но когда кого-то теряешь, когда кого-то недостает, ты больше всего страдаешь от того, что человек этот постоянно с тобой, он превращается в нечто воображаемое и одновременно остается реальным, но, по сути, он нечто нереальное. Отделить одно от другого невозможно, поскольку твоя тоска по нему – вовсе не воображаемая. И потому ты вынуждена цепляться за свою тоску. Ведь только она по-настоящему реальна и ты продолжаешь с этим жить. Но ты права: все уже позади, все в прошлом и его пора забыть. Я так и сделаю. Прости, что потревожила тебя.

– Тебе не стоит так волноваться, – весело подытожила Светлана. – В конце концов, вы могли встретиться снова, не на Луне же были. Но вы этого не сделали, значит, вам не нужно было.

«Все правильно, – подумала Таня и поднялась. – Кирилл прав, мы действительно очень разные и она никогда не поймет меня, а жаль».

Было уже поздно и пора было отправляться домой. И, бросив последний взгляд на уже бывшую подругу, произнесла:

– Привет Удалову и поцелуй от меня Сережку. Звони мне, если потребуется моя помощь.

Выйдя из кафе, она быстро пошла по улице в сторону Старой площади. Голову переполняли мысли. Поднялся ветер, который бросал ей в лицо пряди волос, закрывающие глаза, раздувал широкую юбку платья, оголяя ей ноги. Солнце затянуло тучами и, еще вдалеке, раздались раскаты грома. Темные облака, окрашенные снизу в розовый цвет последними лучами заходящего солнца, скользили по небу, собираясь в грозную тучу. Ветер свежел, и на асфальт закапали первые капли дождя. Ливень возвратил ее к действительности. «Не желаю больше думать о Егоре! Зачем я поехала к Вележевым? Как умудрилась совершить такую грубую оплошность? Рассеянность? Крайняя усталость? Подсознательная тяга к очной ставке? Но с кем? Кирилла с Лидией, дубина!» От своих мыслей она почти задохнулась.

Проходя по Спартаковской улице, Таня на миг остановилась у Богоявленского кафедрального собора, затем решительно открыла большую тяжелую дверь и вошла в храм. Сердце вздрогнуло и на миг остановилось, а затем она услышала свой глубокий вздох и оно вновь гулко застучало. «Что со мной?» – вопрос прозвучал где-то там – у нее внутри, а затем отозвался толи громким всхлипом, толи стоном. На нее обернулись две женщины, но она сделала вид, что это не она и тихо отошла в сторону. Голова кружилась, и она не могла сосредоточиться на действии, которое должна теперь сделать. Она совсем была пуста. Ни одной мысли в голове. Слова к НЕМУ не давались ей, она забыла все молитвы, не могла вспомнить даже «Отче наш». Наступил столбняк, который всегда ее преследовал в храмах. «ЕМУ что, не нужны мои молитвы?» Сколько раз она молила ЕГО о помощи, но все они словно падали в пустоту. ОН словно забыл о ней, и она перестала к Нему обращаться, перестала приходить в ЕГО храмы. Но вот она снова здесь. Зачем? Чтобы просить? Снова просить?

Таня почувствовала, как стала погружаться в вопиющую тьму отчаяния. Подсказка пришла в виде маленькой девочки, которая держала свечу и внимательно смотрела на нее зелеными глазами. Таня улыбнулась ей, и та, улыбнувшись в ответ, протянула ей свечу. «Ах, да! Нужна свеча», – вспомнила Таня. Поставив свечу в центральный алтарный подсвечник, она снова не могла сосредоточиться, хотелось плакать и кричать. Вокруг нее сновали люди, они зажигали свечки. Маленькие язычки пламени в огромном пространстве собора завораживали. Люди смотрели на них, тихо шептали молитвы и уходили. Затем приходили другие и снова зажигали пламя. Это уже было их личное пламя. А она все стояла и смотрела на пламя своей свечи. «Чего же ей нужно просить у Господа: вернуть, но кого? Егора? Зачем? У Егора своя дорога и она не с ней. Это его выбор, а не ее. Кирилла? А он этого хочет? А если нет? Господи, тогда пусть полюбит меня. А она сама, где она сама? Чего она хочет?» Перекрестившись, тихо, одними губами она прошептала:

– Господи, не хочу никого терять. Это очень больно. ОЧЕНЬ! – кричало сердце. – Пусть он вернется, пожалуйста! Мне плохо без него. Пожалуйста, Боже, – бормотала она, – пожалуйста, пожалуйста,… помоги мне.

Когда она вышла из храма, гроза закончилась, дождь прекратился, дул приятный освежающий ветерок. Ей хотелось сесть и спокойно посидеть. Сквозь слезы она увидела на другой стороне небольшой сквер, пошла туда и села на скамейку. Опустив голову на руки, она почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Голова кружилась, ее тошнило. Она закрыла глаза, у нее было такое чувство, что они больше не откроются. Время словно остановилось. Оно остановилось тогда – семь лет назад. Но, так ли это? В ее жизни появился Кирилл. Клин клином? Но Кирилл не стал тем клином, который вытеснил из сердца Егора. Тот жил там постоянно, затаившись и возникая в моменты тоски и грусти, заставляя гулко биться сердце и окутывать своим запахом и теплом. Она помнила каждую черточку его лица, каждый изгиб его тела, чувствовала прикосновение его рук…. Он стал неотделимой частью ее самой, как рука, голова…. А Кирилл? Кирилл – это чудо посланное свыше. Она любит его страстно, желает его и не готова расстаться с ним. Оба они, – Егор и Кирилл – две параллели, которые никогда не пересекались. Два мира, в которых она жила одновременно. Она знала, что так не может быть, вернее, это знала ее рациональная половина, но ведь у нее была и другая половина. Что делать с ней? Чувствовал ли Кирилл присутствие того, другого, который мешал ему воцариться в ее сердце? Она рассказывала ему о своем прошлом, связанном с Егором, под давлением Юлии. Это была ошибка. Кирилл – это ее настоящее, пусть даже не всегда однозначное, но она дорожит им. Так она думала, а точнее заставляла себя думать.

Сколько минут прошло, прежде чем она снова подняла веки? Пять, десять, полчаса? Она продрогла до костей. Почему ее так ошеломил сам факт предстоящей женитьбы Егора? Они не вместе уже семь лет и из них четыре года она с Кириллом. За все время они ни разу не встретились даже случайно, но она продолжала все эти годы думать о нем. Ей были мучительны мысли о том, что он прикасается к другой женщине или кто-то прикасается к нему. Само предположение, что он так же целует других, говорит им те же слова, что и ей в моменты их близости, были мукой для нее. Она мысленно поневоле, с одержимостью человека, который лишился самого дорогого в жизни, вновь и вновь, в течение всех этих лет с болью воображала Егора в интимной близости с другими женщинами. Ревность? Она такая? Больно! И почему возможность такого кажется ей самым страшным предательством? И почему она при этом не учитывает свою близость с Кириллом и ее любовь к нему? И если бы сейчас ей пришлось бы выбирать между ними, то чтобы она выбрала? Нет. Она этого не хочет. Тогда, что это с ней? Снова вопрос! Эгоизм или самая заурядная ревность? Прошло семь лет, с тех пор как она его видела, но по-прежнему достаточно было напомнить о Егоре – хватало какой-нибудь мелкой детали, – и старая боль тут же вырывалась наружу. Боль, которую не смогло заглушить время. Оно бессильно, когда сталкивается с тем, кто не способен к забвению. Память сохранила не только визуальные образы, но и эмоциональные терзания, связанные с этими мысленными картинами. Но если она подвержена этой болезни, то тогда почему она не ревнует Кирилла? Тогда, если это не ревность, то значит – она больна одержимостью. Такое умозаключение не устраивало ее. Ей уже давно нужно отпустить Егора из сердца, как она сделала в тот день – семь лет назад. Возможно, что все эти годы в ней жила не столько любовь к первому мужчине в ее жизни, сколько обида, что он смог так просто отказаться от нее. И вот сегодня она узнает, что другая станет называться его женой. Он просил ее руки у родителей, а затем бросил ее и теперь женится на другой женщине. Больно и горько. Утром ее разговор с Кириллом, потом случайная встреча с Димой и вранье Кирилла, которое ее почти сокрушило, а затем эта весть о женитьбе Егора. И все в один день, словно сговорившись, и прошлое, и настоящее вдруг ополчились против нее. Она словно прозрела и поняла, что прошлое для нее живее настоящего, и от этой мысли накатило удушье. И не важно, что в нем нет Кирилла, он ее бросил в этом настоящем. И пусть. Жизнь ее катится под гору, а вместо этого она вернулась к руинам прошлого. Память любит проделывать странные фокусы, а забвение часто является средством, при помощи которого разум защищает от душевной боли и от чувства сожаления об утраченных возможностях. Так должно было быть. Именно так думала она, когда ждала этого забвения. Но жизнь распорядилась по-другому. Звонок Гали отбросил ее на семь лет назад с такой силой, что она сейчас не могла понять в каком времени находится и испытывала такой сокрушительный страх и волнение, что, заметив, как дрожат ее руки, прижала их к груди. Пора, определенно пора забыть о том времени и сосредоточиться на сегодняшней жизни. Но она не может этого сделать. Ей не давали покоя картинки из прошлого, которые Галя пробудила к жизни своим звонком. Она снова вспомнила запах, мягкие нежные губы, приближающиеся к ее лицу, его красивые руки, обнимающие ее при расставании, шепот в тот САМЫЙ ДЕНЬ, чтобы она не боялась, если будет больно и что она должна сделать и как лечь… этого она никогда не сможет забыть. Это то самое сокровенное, что перевязывают розовой лентой, как любовные письма, а затем прячут в самые потаенные уголки сердца и хранят всю жизнь. В первые годы она мысленно возвращалась в то давнее время, когда могла уткнуться носом в шею Егора и вдыхать запах его тела. Вот и сейчас все чувства, которые он когда-либо вызывал, разом возникли в ней – гнев, страх, восхищение, удивление, нежность, любовь…. Вспомнились все нюансы их отношений, в основе которых лежало одно простое чувство – ее любовь. Она никогда не сомневалась, что любит Егора. Потом счастливый миг воспоминаний миновал, оставив грызущую тоску обо всем потерянном с тех пор, и она тихо заплакала. Кирилл возник как дар небес. Она не любила, когда за ней начинали навязчиво ухаживать. И первое время красивая настойчивость Кирилла несколько раздражала ее, затем она стала к нему привыкать. Первую их совместную ночь она не считала началом их отношений. Это произошло, когда прошло три года после того… после того, как Егор ее бросил. Именно бросил. Таня снова и снова твердила про себя: «Бросил, бросил, бросил….» Она тогда решала проверить, сможет ли быть близка с другим мужчиной, и что будет чувствовать в тот момент. Мысль о Кирилле вызвал страх. А что если и он ее бросил? А что кроме страха она чувствует? Кирилл очень красив и сексуален, хотя никогда не показывает, что знает это. Возможно, именно его сексуальность, явилась причиной ее тяги к нему. Однако они четыре года вместе…. Почему? Привязанность? Привычка? Нет. Конечно, нет. Только не привычка. Секс замечательный, но и он не самое главное в их отношении. Таня решила, что обязательно спросит Кирилла, когда он вернется домой. Что было, то прошло, и прошлое не может быть другим, его не изменить. Жизнь – это не сказка с хорошим концом. Почему же что-то твердит ей, что с Егором все могло сложиться иначе, чем сложилось? Может именно это мешает ей забыть его? Упрек себе, ему? Но и в сегодняшней жизни у нее полный бардак. Где-то очень глубоко внутри была пружина, сжатая настолько сильно, что трудно было дышать. Что она сделала не так? Неужели это таков ее крест, который она должна нести, терпеливо выполняя свой долг, мужественно перенося все свои неудачи, невзгоды и удары судьбы? И эти сны, сны, постоянно повторяющиеся и изматывающие ее. Ей казалось, что мир вращается вокруг нее, как громадное колесо, все ускоряется, увлекает ее за собой, так что голова идет кругом, потом пытается сбросить ее с огромной высоты. Она уцепилась за скамью, крепко ухватилась пальцами и не отпускала их, пока головокружение не закончилось, и звон в ушах не прекратился. На город надвигалась ночь.