Бывший муж

– В следующий раз, – обещала я

Выходные почти благополучно прошли. Коробка с новыми коньками заняла место на тумбе в комнате сына, но когда пришло время ехать на тренировку, он взял с собой старые. Я отметила этот факт, но на ребенка решила не давить. Пусть сам решает, что делать с этим подарком.

А потом, следующим днем проходила мимо приоткрытой двери его комнаты и замерла. Он стоял с этими коньками в руках, разглядывал их почти любовно. Меня с головой захлестнуло безудержное желание дать своему ребёнку целый мир. И одновременно горькое осознание ограниченности своих возможностей. Я работала, я старалась, я зарабатывала. Но львиная доля моего заработка уходила на ипотеку, я копила деньги, чтобы перекрыть скорее ненавистный долг. Илюшка знал. Он был чудесным мальчиком, мой сын. Он никогда не просил лишнего. Но эта невозможность дать своему ребёнку то, что он хочет… Горечь подкатила к горлу, я с трудом её сглотнула.

Вечером я подошла к нему во время приготовления домашнего задания. Оно в первом классе было немудреным, вроде даже не обязательным, но мы старательно делали все, что говорил педагог. Илюшка выписывал строчки из слов округлым почерком, пыхтя от сосредоточенности.

– Я люблю тебя, – сказала я.

– Я тоже, – удивился он. – Ты такая… Как будто что-то должно случиться. У нас все хорошо?

У нас все было настолько хорошо, насколько могло быть. И было бы ещё лучше, если бы Ярослав о нас не вспомнил. Но…

– Носи коньки, – улыбнулась я. – Если они тебе нравятся. А то вырастет нога, потом не налезут и будет обидно.

– Можно? – уточнил Илья. – Ты не любишь его, я же вижу…

– Зато тебя люблю. А это главное.

Не рассказывать же ребёнку, которому ещё восьми нет, о том, что когда-то я любила его отца больше всего в мире. А потом родился он, мой маленький сын. И все изменилось. Во мне проснулась… Наверное, просто мама, без высокопарных слов. И сразу стало мало. Мало того, что Ярослав мог дать. Мало стабильности, мало денег, мало самого Ярослава в нашей жизни. Много было только тараканов в той съёмной квартире, да и у меня в голове.

Илья улыбнулся и на пятничную тренировку взял с собой новые коньки. Антон, который знал расписание наших тренировок и то, что я коротаю ожидание в ближайшем кафе, приехал без предупреждения. Наклонился, поцеловал меня, обдав ароматом дорогой туалетной воды.

– Я соскучился, – снова пожаловался он. – Завтра суббота. Когда мы увидимся, как не в субботу?

– Не могу, – мой голос был мягок, но твёрд. – У нас… У нас отец объявился. Отец Ильи.

И рассказала. Своему папе не звонила ещё, не хотелось тревожить, да и излишней опеки тоже не хотелось. Но поделиться было нужно. Обсудить. Рассказывала по факту, не приукрашивая, не пытаясь выставить себя в лучшем свете. Антон внимательно выслушал, похлопал себя по карманам, по привычке ища сигареты, потом вспомнил, что мы в кафе и огорченно вздохнул.

– М-да, – сказал он наконец. – Но если ты решила, что не будешь гнать его, тебе нужно смириться с его присутствием в вашей жизни. Ему точно нужны лишь свидания с сыном, не с его мамой?

– У него обручальное кольцо на пальце, – сухо ответила я.

Время тренировки подходило к концу, мы вышли на улицу, Антон с удовольствием закурил. Он явно напряжённо о чем-то думал, пока мы шли к спортивному комплексу под противным снежным крошевом, что сыпалось с темнеющего неба.

– Ты должна дать ему шанс, – родил он гениальную мысль. – Завтра суббота. Тебе все равно придётся ехать на встречу с ним. И что, вы будете два часа обмениваться ненавидящими взглядами? Это время можно провести куда более приятно.

– Нет, – твердо сказала я. – Они виделись только два раза, я не готова.

Антон и Илья ладили друг с другом, благо виделись редко и не считали друг друга за конкурентов. Они смеялись и дурачились, на прощание Антон поцеловал меня в щеку. У меня было твёрдое правило насчёт свиданий – никогда у меня в квартире. Это казалось мне неправильным. Поэтому свидания приключались нечасто, когда Света могла посидеть с сыном, заканчивались в гостиницах или у Антона дома. Мы не виделись больше месяца. Мне бы хотелось сходить в ресторан, но… На этой ноте мы и расстались. А суббота была уже завтра.

– Я знаю, что ты против, – начал Ярослав. – Но мы подписали все необходимые документы. Ты вполне могла бы отпустить нас одних на пару часов. Меня пригласили на пейнтбол. Состязание. Как раз для детей от семи лет и их отцов. Но билетов только два… Больше просто нет.

Я сразу же заподозрила, что билетов два специально. Чтобы не брать меня с собой, чтобы не обмениваться, как и сказал Антон, ненавидящими взглядами поверх головы Илюшки, чтобы он, не дай бог, не увидел. Я хотела отказать. Но против меня три фактора. Первый – загоревшиеся глаза Ильи. Второй – суббота, Антон. И третий – мои комплексы. Наверное, я, как и любая мать, что растит ребёнка одна, слишком сильно переживаю, что многое ему не даю. Просто потому, что я мать. И что многие мальчиковые развлечения проходят мимо нас. Да, я могу пойти, но как бы я смотрелась в турнире сыновья против отцов? Как престарелая лесбиянка?

– Хорошо, – ответила я. – Но… Сколько длится игра?

– Два часа.

– Через два часа я позвоню.

Я слишком привыкла полагаться только на себя. И что мы с сыном одни против всех. И сейчас мне было почти физически больно. А вдруг Илья поранится, а меня не будет рядом? Вдруг его обидят, а я не смогу защитить его? Потому что меня нет! Ярослав понял мои терзания без слов. Посмотрел на меня, чуть склонив красивую, бессовестную голову, улыбнулся одними лишь уголками губ.

– Дети должны взрослеть, – сказал он. – Илья уже не маленький. Рано или поздно тебе придётся оторвать его от своей юбки.

– Да, – едко бросила я. – Наверное, для тех, кто видит своего ребёнка раз в семь лет, они и впрямь взрослеют очень быстро.

На языке вертелись ещё фразы, но пришлось его прикусить – Илья вернулся. Мы обменялись ещё парой фраз. Я уже жалела, что согласилась, но сын… Я попала в ловушку своих же комплексов и страхов.

– Через два часа, – напомнила я.

И не хотелось уже ничего. Ни ресторана, ни Антона, ни коктейля в высоком бокале, о котором в последние недели часто мечталось. Хотелось только, чтобы два часа скорее прошло.

Я мысленно посчитала. Десять минут добраться до этого клуба. Минут десять, чтобы переодеться. Два часа сама игра. Потом снова переодеться. Звонить есть смысл не раньше, чем через два с половиной часа. Время пошло.

– У нас его не так много, – сказал Антон. – Мы не виделись целую вечность.

А я на часы смотрю. Слишком медленно идёт время. Раньше, когда я знала, что ребёнок с няней, я получала удовольствие от каждой минуты свободы. А теперь…

– Я снял номер для новобрачных, – шепнул он. – Люкс.

Мы находились в высотке, целиком набитой всем, что могло послужить для человеческого удовольствия. Целое многоэтажное здание. Здесь было все, и рестораны, и ночные клубы, элитные фитнес-центры, аквапарк, занимающий первые этажи, а верхние, с панорамными видами на город, были отданы дорогой гостинице.

– Антон…

– А потом спустимся, нас ждёт столик.

Честно, мне было неловко. И даже жаль его. Но в данный момент я точно не могла получать удовольствие от секса. Да от чего угодно.

– Прости, – покачала я головой. – Я слишком взведена. Не хочу… у тебя всегда есть возможность найти более покладистую женщину, не обремененную ребёнком.

Антон усмехнулся, взял меня под руку и повёл в ресторан. И я была благодарна ему за то, что он не начал настаивать, или того хуже – обижаться.

– Не хочу покладистую, – он отодвинул мне стул и подозвал официанта, что маячил недалеко. – Тебя хочу. Я может, люблю проблемы. Карту вин, пожалуйста.

Вино нисколько не примирило меня с действительностью. Наверное, оно было дорогим. Возможно – вкусным. Я не почувствовала вкуса. Не почувствовала вкуса прекрасного супа с морепродуктами, тёплого салата с печеным картофелем, свежей зеленью и розочками из маринованного мяса.

– Ты слишком себя накручиваешь, – сказал он.

– Знаю, – вздохнула я. – Надеюсь, потом… привыкну.

Если Ярослав снова не исчезнет из моей жизни. Я старалась поддерживать беседу, но боюсь, не особо успешно. Наконец установленное мною время истекло – можно звонить. Я позвонила. Трубку никто не брал. Да, я слишком себя накручиваю, но у меня затряслись руки. Я набрала номер Ярослава. Потом снова номер Илюшки. Трубку не брали ни там, ни там. У меня по спине стекла капля пота, прочертив дорожку вдоль позвоночника.

– Не волнуйся.

Я едва сдержалась, чтобы не сказать откровенную грубость – уж Антон точно не причём. Глубоко вздохнула. Нашла в заметках телефона адрес Ярослава. Я поеду туда, только позвоню сначала… трубку не брали, а сидеть и ждать у меня нет сил.

– Антон, вызови мне такси…

Машину я не взяла, так как планировала выпить.

– Сам отвезу.

Он решительно поднялся, а я только сейчас поняла, что он не сделал ни глотка, и его бокал все ещё полон. Я кивнула – пусть отвезёт. Так будет быстрее. Подхватила сумку, взяла в гардеробе пальто, торопливо проговорила адрес. Хорошо, что близко, это один из новых домов вдоль набережной.

– Я быстро, – обещала я.

Дом был огорожен забором, на воротах домофон, но какие-то дети придерживают дверь, ожидая друзей, я проскользнула мимо, не глядя на них. Толкнула тяжёлую стеклянную дверь. В подъезде консьерж.

– К кому?

Я злюсь за задержку и снова глубоко вздыхаю. Терпение.

– В тридцать шестую.

Мужчина набирает номер, получает добро и указывает мне дорогу к лифту. Лифт так чист, что мог бы состязаться в чистоте с яйцами кота моей бабушки. Тот намывал их при любом удобном случае. Четвёртый этаж. Пешком бы быстрее добежала. Если Илья здесь, я… я просто обрадуюсь. Заберу домой. И никому его не отдам больше.

Дверь в нужную квартиру приоткрыта, Ярослав стоит на пороге, удивлённо на меня смотрит. С его влажных волос капает вода, на плечи наброшено полотенце, на нем – одни лишь брюки, даже носков нет. Он выглядит неожиданно по-домашнему, но сейчас это волнует меня меньше всего.

– Где Илья? – спрашиваю я. Толкаю Ярослава в голую грудь, прохожу мимо него в квартиру. – Илья!

– Тише, – говорит Ярослав. – Ты его напугаешь… он в душе.

– В душе?

Во мне бушует ураган противоречивых эмоций. Во-первых, облегчение, что мой ребёнок здесь, на расстоянии вытянутой руки, что он жив и здоров. А во-вторых, я просто в бешенстве.

– В душе? – переспрашиваю я и медленно иду на Ярослава.

Он кивает, а я взрываюсь. Все, что копилось во мне последние недели, гнев, разочарование, злость, ярость… все выплескивается наружу. Я бросаюсь на Ярослава. Стучу по нему кулаками. Мне хочется расцарапать его голые плечи, грудь, лицо. Я хочу сделать ему больно.

– Как? Как ты посмел?

Я кажусь себе невероятно сильной. Всемогущей. Мне кажется, что сейчас я запросто могла бы его убить. Но… Ярослав скручивает меня. Спиной в пальто, на котором тают снежинки, я прижимаюсь к его голой груди. Мои руки надёжно зафиксированы его руками. Устало думаю – я могу пнуть его пяткой по яйцам, но уже знаю – не стану. Выдохлась, только дышу тяжело, словно марафон пробежала.

– Тише, – снова просит он, говоря в мне прямо в ухо. – Он в ванной. Ему краска залилась прямо под шлем. Волосы длинные, слиплись. Я испугался, что если не смыть, то придётся отрезать. Возвращать его тебе грязным не хотелось, да и он сказал, что ты пойдёшь в ресторан.

– Почему ты не брал трубку? – жалобно спросила я.

Подняла взгляд и увидела её. Его жену, ту, что надела ему на палец обручальное кольцо. Она была… глубоко беременна. Минимум шестой месяц. Выглядит неважно. Глаза испуганные, смотрит на меня, словно вдруг под своей кроватью монстра обнаружила. С чувством превосходства, но одновременно – с опаской.

– Ярослав? – тревожно спрашивает она.

Я дёргаюсь, высвобождаясь из кольца его рук.

– В подъезде подожду.

И выхожу, слыша, как он что-то ей объясняет. Закрываю дверь. Прислоняюсь к стене, сползаю, так и сижу, словно гопник, оскверняя собой элитный подъезд. Дверь снова открывается, выпускает Ярослава, уже одетого.

– Извини, – говорит он. – Наверное, телефоны остались в машине.

– Никогда больше так не делай, – устало прошу я, закрываю глаза. А потом вдруг спрашиваю. – Кем ты стал, Ярослав? Роботом?

Щёлкает зажигалка. Смотрю на него из под неплотно сомкнутых век. Курит. Улыбается.

– Я стал тем, кем ты хотела меня видеть. Взрослым. Серьёзным. Состоятельным. Ты не рада?

– Мне плевать. Это теперь не мои заботы. Ты её любишь?

Я открываю глаза – мне и правда интересно услышать ответ на мой вопрос. Мы с Ярославом впервые говорим не как абсолютно чужие друг другу люди. Признаём, что у нас было общее прошлое. Одновременно я прислушиваюсь, не раздадутся ли в квартире шаги Ильи, но входная дверь не пропускает звуков. Мне остро хочется попросить у него сигарету, но я терплю – не для того бросала.

– Не так, как тебя когда-то. Но надеюсь, она этого не узнает. – столбик пепла падает на пол, Ярослав не обращает внимания. – Зато она любит меня. Таким, какой я есть.

– Просто ей ты достался готовеньким, – хмыкаю я и поднимаюсь. – Такого легко любить.

И наконец дверь открывается. Выходит его жена. Я наконец понимаю, кого она мне напоминает – важную гусыню, что идёт рядом со своим гусаком, гордо ведя за собой выводок гусят. И смотрит она на меня… её взгляд говорит – о чем бы вы не шептались, что бы вас не связывало, этот мужчина мой. Я снова хмыкаю.

– У него волосы влажные, – говорит она, но смотрит теперь на мужа. – Полчаса ничего не решают. Я думаю…

– Родишь своего и будешь думать, – грубо отрезаю я.

Я вижу, что за её спиной возится, обуваясь, Илюша. Смотрит на меня виновато. Волосы и правда влажные, понимаю я, но ждать здесь больше невыносимо. Наконец тёплая ладонь сына в моей руке. Глажу пальцем, чувствую, как подушечки у него сморщились от воды. Улыбаюсь. Теперь все хорошо.

– Пойдём скорее, нас дядя Антон ждёт.

Ухожу, не оборачиваясь, даже не думая о том, смотрят ли они мне вслед.