Месяц падающих листьев

Анна вскрикнула и попыталась развернуться, но не успела. Тень схватила ее за плечо, и от ужаса ноги подкосились. Девушка упала на землю, чувствуя, как когти вонзаются в ее плоть. Боль была невыносимой, и в последний миг своей жизни Анна увидела, как тьма полностью поглощает ее, услышала смех – холодный и бесчеловечный.

Анна резко проснулась, тело было покрыто холодным потом. Она тяжело дышала, чувствуя, как сердце бьется где-то в горле и эхом отзывается в висках. Это был всего лишь сон, но страх был настолько реальным, что казалось, он остался с ней в этой комнате.

Анна поняла, что лес и его тени – это нечто большее, чем просто страшный сон.

Девушка долго не могла уснуть. Наконец, у нее получилось. К этому времени мелодия ветра прекратилась, и город погрузился в тишину, уснул. Потух свет в квартирах, смолк ритмичный марш проходящих мимо окон людей, словно теперь все передвигались босыми ногами прямо по холодной октябрьской плитке. Лишь с деревьев иногда срывалась и бесшумно падала наземь пожелтевшая листва.

Анна проснулась от звука будильника, хотя, ложась спать, она рассчитывала, что сможет встать раньше, чем услышит этот неприятный звон.

«Приснится же такое! Полночи потом лежишь и успокаиваешь мысли и сердце», – сонным голосом произнесла Анна, зевнула и пошла в душ. Верхнюю одежду и обувь она уже успела упаковать, оставалось взять только косметические принадлежности и какую-нибудь легкую одежду, в которой можно будет ходить по дому. Ложась спать, девушка еще не думала о том, что именно ей стоит взять с собой, но, выйдя из душа, Анна уже точно знала, что положит в чемодан.

За завтраком она пролистала сводку новостей, которые успели выйти к утреннему эфиру на центральных каналах. На удивление, ночь прошла спокойно: было всего четыре ограбления в разных частях города, из которых по трем случаям уже выследили виновных.

«Вот бы в Скримсхолле так работали», – равнодушно подумала Анна.

В рабочей почте тоже не было ничего интересного, за исключением вчерашнего, поздно отправленного сообщения от Стэна.

«Капитан Ральфс, прошу заехать в управление и пройти в мой кабинет до вашего отбытия. Время выберете сами, я весь день буду на месте. Добавлю несколько вводных по предстоящему делу.

С уважением, руководитель убойного отдела,

майор Стэн Роджерс».

Анна допивала апельсиновый сок, когда спустя секунду после прочтения письма на экране телефона высветился входящий звонок от Стэна.

– Алло, – успев проглотить остатки сока, сказала Анна.

– Доброе утро, капитан Ральфс, я вчера поздно отправил вам письмо на рабочую…

– Да, я вот с утра только прочитала, – перебила его Анна, – я вчера рано легла, не заходила в рабочую почту. Я днем буду.

– Понял. Извиняюсь за свою беспечность.

– Да ничего, все нормально, я уже давно проснулась, – сказала Анна, сама не понимая, зачем говорит ему такие подробности.

На пару секунд повисло неловкое молчание.

– Анна, – прервал молчание Стэн, – вам еще что-нибудь от управления для поездки нужно будет? Ну кроме той информации, которую озвучу при встрече?

Анна задумалась.

– Я совсем забыла спросить, будет ли у меня напарник или напарница?

– Ох, я что-то об этом совсем не подумал, – ответил Стэн и ненадолго замолчал. – А он тебе вообще нужен?

– Ну а вы сами как думаете? – не скрывая удивления от его вопроса, ответила Анна. – Незнакомая территория, местный отдел полиции в состоянии «ни с кем я не играю, ни с кем я не вожусь», население преимущественно пенсионного возраста. Мне продолжать этот список?

– Да, тут трудно не согласиться. Постараюсь разобраться с вопросом до нашей сегодняшней встречи.

– Спасибо. До встречи.

– До встречи, Анна.

«Важная информация у него. Конечно. Небось напоследок хочет поглазеть на мой зад. Вдруг больше не увидит его. Вдруг следующей жертвой Скримсхолла буду я», – отключив звонок, проворчала Анна.

Она собрала оставшиеся вещи, навела порядок на кухне и поехала в департамент.

Ей показалось, что для дневного времени машин на улице слишком много, почти на каждом светофоре образовывался затор, а нетерпеливые водители своими клаксонами пытались его разогнать или хотя бы ускорить движение.

«Если бы оно и вправду так работало, то, наверное, мы и вовсе не слышали на дорогах шум колес, ревущих двигателей и крики из машин. Вместо этого звучал бы бесконечный машинный гудок», – подумала Анна, проезжая очередной перекресток.

На пешеходном переходе она пропустила старушку с небольшой собачкой на поводке. Девушка вспомнила, что забыла позвонить Кристине. Пока она набирала номер, а старушка переходила дорогу, за Анной успели встать несколько машин, ближайшая из которых пронзительно засигналила. От резкого звука Анна дернулась и чуть не выронила телефон . Она надавила на педаль газа, но успела показать из окна средний палец.

– Алло, – раздался на том конце провода почти девчачий голос.

– Крис, привет, я насчет ключей от дома. Меня попросили заехать в управление, не знаю, как долго я там пробуду. Но после этого заскочу домой – и сразу к тебе.

– Хорошо, я пока схожу за продуктами. Когда у тебя самолет?

– В десять.

– Поняла. Значит, точно все успеешь. Буду ждать, до встречи.

– До встречи, Крис.

Анна и не заметила, что уже парковалась возле департамента. У кабинета Стэна она столкнулась с его секретарем Джимом.

– Босс сегодня не в духе, капитан Ральфс, – внезапно для Анны произнес Джим. Она и вспомнить не могла, когда последний раз обменялась с этим парнем хоть одним словом.

– Как-то странно, Джим, он с утра звонил, и мне не показалось, что он чем-то озабочен.

– Полагаю, потому что это было с утра. Час назад позвонили из центрального, сказали, что дело потрошителя отойдет региональному отделению, дали понять, что Стэну и без этого есть чем загружать штат.

– А почему он так цеплялся за дело потрошителя? Нас ведь по факту просили лишь составить психологический портрет да проверить пару улик.

– Мне трудно судить, капитан, мысли Стэна мало кому понятны, особенно в последнее время. Возможно, он увидел в деле что-то стоящее для продвижения карьеры.

– Метит в центральное?

– А кто ж из начальников туда не метит? – вопросом на вопрос ответил Джим. В этот момент из кабинета вышел Стэн.

– О, капитан Ральфс, – приветственно сказал он, – я думал, вы чуть позже будете.

– Я могу заехать позже, если нужно.

– Нет-нет, проходите, я на пару минут отойду и сразу же вернусь, расскажу, что узнал.

Стэн пропустил ее в кабинет, а Джим вернулся на свое место.

Анна впервые сидела в офисе Стэна одна. Она разглядывала портреты политиков, хаотично развешанные на стенах. Анна решила, что вырисовывается неплохая композиция, если смотреть на галерею в целом. «Стэн не любит частности, а предпочитает глобальный уровень, считая, что чем больше охват какого-либо действия, тем меньшее значение имеют детали», – подумала девушка. По мнению Анны, в характере Стэна преобладал эгоцентризм, но, несмотря на зацикленность на собственной персоне, здравый смысл был ему вовсе не чужд. Она заметила на столе, размер которого превосходил ее кухню, аккуратно сложенные пачки бумаг. На некоторых было что-то напечатано, на других – написано от руки. Анна не решилась просмотреть их. Зато она отметила, что лежащие на столе предметы выдают человека, который любит писать ручкой, а не печатать на клавиатуре. Насколько это было консервативно, Анна решить не могла, однако подумала, что в этом, безусловно, есть стиль. Вообще, девушка не раз замечала, что Стэн был гораздо более творческой личностью, чем многие его коллеги.

Еще на громадном столе Анне бросилась в глаза небольшая фотография в резной рамке. На ней была изображена семья. Молодая семья. Вот Стэн стоит посередине и держит за руки мальчика и девочку в школьной форме. Рядом с ним – довольно миловидная женщина, чуть моложе, очевидно, его жена.

«Я никогда не замечала у него кольца, да и про семью никогда ни от кого не слышала», – думала Анна, разглядывая фото.

– Это мы провожали малышей в первый класс, – сказал внезапно появившийся Стэн, – почти двадцать лет прошло с тех пор.

Анне стало немножко совестно оттого, что она как будто зашла на чужую территорию. Девушка даже не заметила, как по лицу Стэна скользнула едва уловимая грусть.

– Простите, сэр, просто человеческое любопытство. От него никуда не деться.

– Если мне не изменяет память, то кружок любопытных восьмой по Данте, – иронично произнес Стэн.

Но Анна решила его удивить.

– Да, и называется он Малеболже. Но только у Данте там другое любопытство. Там наказывались те, кто злоупотреблял своим знанием и пытался узнать что-то запрещенное или вмешивался в чужие дела. Там наказание несли обманщики, прорицатели, маги и, возможно, кто-то еще.

Анна все это произносила с нескрываемой радостью. Она, наконец, смогла поставить Стэна на место и ткнуть его носом в лужу. Роджерс был ошарашен.

– Должен признать, мисс Ральфс, эрудиция у вас на должном, я бы даже сказал, высоком уровне, – сказал немало озадаченный Стэн. Анна поставила фото на место и села в кресло напротив. – Мои жена и дети, – прервал молчание Стэн, глядя на фото, – погибли от взрыва газа в доме. Тогда произошел взрыв на всей линии газопровода, и пока не сработала система защиты, успел взорваться целый квартал, в том числе и наш дом. Это было ночью. Они спали. Даже ничего не почувствовали. Не мучились. От этого факта мне как-то легче. Я тогда был в Женеве на международном слете правоохранителей.

Теперь ошарашенной была Анна.

– Сожалею о вашей утрате, – искренне сказала девушка. – Но… может быть, вернемся к насущным делам?

– Да, вы правы, – Роджерс уже пришел в себя. – Итак, суть того, зачем я вас вызвал. Пару дней назад один лесник из Скримсхолла после сильного дождя отправился в лес собирать грибы. Но вместо грибов он нашел небольшой красный шарф, явно принадлежавший ребенку или подростку. Как законопослушный гражданин, возвращаясь домой, он занес шарф в участок и рассказал, как его обнаружил, после чего ушел восвояси. Тамошним полицейским, неплохо знакомым с делами прошлых лет, пришла в голову идея проверить описания одежды похищенных детей. И, о чудо, как только они открыли пыльную папку с самым первым делом, хотя могли залезть в компьютер и найти то же самое, поскольку все дела там оцифрованы, они обнаружили, что Лили Кэрролл, так звали первую похищенную, ушла из дома именно в красном шарфе из того же самого материала. Вот, кстати, фото найденного, – он повернул экран своего монитора к Анне, и та увидела довольно яркий красный шарф, выглядевший так, словно его нашли не в лесу, а сняли с полки.

– Вам не кажется, что этот шарф может быть чьим угодно? Он ведь и выглядит так, как будто пару дней назад там оказался.

– Я тоже так подумал. Все же если бы шарф пролежал в лесу более десяти лет, то, во-первых, был бы похож на что-то среднее между грязью и листьями, а во-вторых, его бы обнаружили еще при самом первом расследовании, поскольку лежал он всего в километре от усадьбы семьи Лили.

– Надеюсь, никто из участка не додумался навестить ее родителей?

– Ни в коем случае. Нет доказательств, во всяком случае пока, что этот шарф как-то связан с Лили. Впрочем, его уже отправили судмедэкспертам, так что скоро узнаем.

– Но вы все же чем-то обеспокоены?

– Не то что обеспокоен, скорее пребываю в нерешительности. Ведь если предположить, что этот шарф принадлежал той самой Лили Кэрролл, то значит, его берегли столько лет. А это может означать, что и саму Лили, как и, возможно, всех остальных детей, берегли все эти годы и берегут до сих пор? Своего рода апофеоз бережливости, если можно так выразиться.

– Подождите, сэр! Мне кажется, это лишено всякого смысла.

– Почему вы так считаете, капитан Ральфс?

– Я скорее поверю, что детей просто забирали в рабство, а каждый год на смену старому похищали нового. Вы сами подумайте, более десяти детей были похищены за более чем десять лет. Если им сохраняли жизнь все это время, то укрыть от глаз столько людей – это не то же самое, что спрятать одного! Учитывая, что еще необходимо поддерживать их жизнь. Это слишком затратно для одного человека. Только если мы не имеем дело с целой сетью. Но я не слышала о случаях подобных похищений в нашей стране.

– Да, ты права, но дети теряются каждый день. Большинство из них, конечно же, находится, и находится довольно быстро, но случай в Скримсхолле весьма необычный. Мне кажется, любые, даже самые странные предположения в рамках этого дела могут иметь право на существование.

– Раньше времени мы все равно это не узнаем.

– И то верно. В общем, информацию я тебе передал, как только придет заключение от судмедэкспертов, я сообщу.

– Надеюсь, ничего сверхъестественного.

– В каком смысле?

– В том, чтобы не пришлось переквалифицировать расследование в спасательную операцию.

– Капитан, ваша задача – разобраться с несчастьями, произошедшими в Скримсхолле; если придется кого-то спасать, то будьте к этому готовы. В конце концов, это часть профессии и принцип всей правоохранительной системы. И все-таки не всех и не всегда можно спасти. Особенно детей, – отрапортовал Стэн, переведя взгляд на фотографию своей семьи, а после снова на Анну.

– Вы правы, извините за недальновидность.

– Удачного дня, капитан Ральфс, и удачи в предстоящем деле.

– Благодарю, сэр, – произнесла Анна и направилась к выходу. Вопреки ее предположениям, Стэн Роджерс не обратил никакого внимания на ее бедра.

Когда Анна возвращалась в машину, ее не покидало ощущение, что она зашла слишком далеко. Девушку грызло смутное чувство вины. Она не знала, какой эффект могут оказать случайно брошенные слова на человека, лишившегося семьи по воле рока. Лучше было бы вообще избежать разговора о зыбкой надежде на возвращение детей к их горюющим все эти годы семьям.

Анна отдавала себе отчет в том, что за неимением собственных детей она не могла разделить все те переживания семей Скримсхолла, которых постигло несчастье. Не могла она до конца понять и печаль Стэна. В какой-то момент ее внутренняя неприязнь к нему словно сошла на нет. Девушка увидела в Роджерсе полноценного человека со своей историей, своим миром, своими чувствами. Ей начало казаться, что сегодня Стэн открылся ей совсем с другой стороны, которую он мало кому показывает, если вообще показывает. Анна увидела непомерную стойкость и силу, с которой он несет свои печаль и тоску. Хотя она никогда и не видела Стэна в нерабочей обстановке. Может, дома он становится вообще другим человеком.

Еще несколько минут она провела в раздумьях, потом завела машину и с первым нажатием на газ постаралась взять себя в руки, унять совесть и отмахнуться от невеселых мыслей.

Подкатив к своему подъезду, Анна заметила других жильцов, беспокойно размахивающих руками и показывающих куда-то вверх. «Похоже, у нас тут внеочередное собрание», – подумала девушка. Оказалось, пожилые и неработающие жители дома обсуждали вопросы по ремонту кровли здания. Обитатели последних этажей боялись, что при ближайшем ливне она начнет протекать. Вопросы кровли сегодня не интересовали девушку, и она, не останавливаясь, отправилась в квартиру, погруженная в свои мысли. На ступенях Анну остановила главная по дому, полная женщина в бесформенной одежде, она с жаром что-то объясняла девушке, протягивая ей планшетку с листами бумаг и ручкой. Но Анна ее не слушала. Взяла планшетку и, ничего не читая, черкнула подпись в конце последней страницы, где уже красовалось десятка полтора других автографов. Суровая «домосмотрительница» еще не закончила пламенную речь, когда Анна уже открывала дверь своей квартиры. Оставалось уточнить кое-какие детали прошлых расследований, а для этого Анне нужны были компьютер и тишина. До подруги она доехала довольно быстро, хоть та и жила за городом – в небольшом, но уютном доме, оставленном в наследство родителями. Кристина встретила Анну у металлического шипастого забора и провела ее по дорожке, недавно выложенной яркой плиткой с восточными мотивами, на веранду. Там Анна плюхнулась в кресло-мешок и практически исчезла в его складках, Кристина устроилась по ту сторону стеклянного столика в навесном кресле-коконе.

– Ого! – Анна не могла сдержать радостного удивления. – У тебя, как я посмотрю, многое изменилось! Я и не думала, что ты так быстро управишься с этим дорогущим ремонтом!

– Ну ремонт – это еще не самое затратное. Главное было купить все эти кресла, шторы, плитку… Ох! Как вспомню, сколько денег ухлопала, так хочется плакать.

– Перестань, Крис! Зато твое гнездышко стало еще уютнее и краше! – Анна подалась ближе к столику.

– Так зачем тебя выдернули перед отлетом? Что-то действительно важное? – поинтересовалась Кристина.

– На самом деле – не особо. Какие-то очередные косвенные улики, еще и не подтвержденные ничем… На мой взгляд, это вообще не улики. – Анна махнула рукой. – В общем, ничего интересного.

В этот момент из дома вышла заспанная пушистая кошка.

– Пушишка, моя сладкая, ты же только что так сладко сопела во сне! Почему проснулась? – ласково спросила Кристина и взяла белое облачко на руки. Пушишка калачиком свернулась на Кристининых коленях, но вполоборота посматривала на Анну.

– Анна, это Пушишка, Пушишка, это Анна, моя близкая подруга, – познакомила их Кристина.

– Видимо, не такая уж и близкая, коли не знала о том, что ты завела кошку.

– Это не моя, соседи укатили в Испанию, не с кем было оставить, вот и попросили присмотреть. Хочешь подержать? Она очень ласковая. И такая мягкая.

Анна погладила кошку, взяла на руки, и та, словно тряпичная кукла, развалилась пузиком кверху.

– Да ты ей нравишься, Анна, посмотри, как она довольна!

Анна была удивлена не меньше Кристины. Давно она не ощущала такого единения с домашними животными.

– Ты ее хорошо кормишь? – поинтересовалась Анна.

– Конечно! Соседи оставили специальный корм, но я иногда балую ее сосисками.

– Обожаю сосиски! Была бы я кошкой – я бы всюду требовала сосисок. А ты?

– Ни в коем случае! Я бы еще и твои сосиски отбирала.

– А если бы я царапалась и шипела?

– Тогда бы, во-первых, в этой кошке я бы точно узнала свою подругу Анну, а во-вторых, я бы кусалась.

– После таких разговоров захотелось хот-дог уплести.

– Можем разогреть, пока заваривается кофе, у меня как раз есть парочка, – предложила Кристина, но, заметив, что Анна бросила взгляд на часы, спросила: – Или у тебя еще дела есть до отлета?

– Думаю, пару минут на кофе с хот-догом найду.

– А если мне будет мало пары минут, чтобы все приготовить?

– Тогда я, во-первых, узнаю в этой кошке свою подругу Кристину, а во-вторых, выделю еще пару минут сверху.

Они засмеялись и зашли в дом. Кристина успела подготовиться к приезду Анны. В ее доме всегда царили образцовая чистота и порядок, что очень нравилось Анне, которая стремилась походить на подругу, но сегодня дом Кристины казался Анне особенно уютным, словно таким она его еще не видела.

Девушка отпустила кошку и помогла подруге выложить хот-доги на тарелки. Вскоре кофе был готов, и девушки продолжили разговор, усевшись за островной столик со сделанной под камень столешницей.

– А у тебя на работе как дела? – поинтересовалась Анна, нажимая кнопку запуска на чайнике.

– Да в целом терпимо, наши сейлз-менеджеры нашли нового клиента для раскрутки его собственной линии одежды. Вроде даже подписали контракт с ним. Честно говоря, не знаю, насколько сейчас имеет смысл выпускать одежду под личным брендом. В мире такой одежды и так пруд пруди.

– Могу согласиться, но если человек всегда хотел выпускать именно одежду или просто ничего другого не умеет, то выбор у него невелик.

– Но ведь и реклама стоит немало. Возьмем агентство, где я работаю. Мы довольно сильно демпингуем цены, забирая не очень богатых клиентов. И все равно это стоит недешево.

– А ты поставь себя на место этого заказчика. Ты что-то придумала, неважно – товар или услугу. И ты уверена, что получилось совсем неплохо! Но ведь на этом рынке ты далеко не единственная выступаешь с подобным предложением. Наверняка в твоей нише есть куда более известные имена. В этом случае на тебя практически никто не посмотрит. И не потому, что твой товар или твоя услуга хуже, а просто потому, что о тебе никто не знает. А с рекламой есть шанс запустить хоть какой-то трафик и, возможно, даже начать продажи.

– То есть ты считаешь, что мы продаем людям надежду?

– В принципе, Крис, так можно сказать про любого продавца. Когда люди идут за чем-то куда-то, то они не могут сами себе гарантировать, что их приобретение будет полностью оправдывать их ожидания. Они надеются на это. Если мы говорим об обычных, повседневных делах, о походе в магазин, к примеру, или в кино, в ресторан, – надежды оправдываются. Но если речь о нишевых, не всегда прозрачных и часто до конца нами не понимаемых вещах, таких как, к примеру, производство рекламы, то надежды могут носить очень призрачный характер. К тому же мы, люди, устроены так, что на провалы или разочарования реагируем куда более критично, нежели на серьезные победы и успехи.

Кристина засмеялась.

– Хорошо, что я не поступала с тобой на психологическое направление, а выбрала маркетинговое. Мышление у меня явно не аналитическое.

– Как видишь, подруга, при этом я работаю явно не психологом, – вздохнула Анна.

– Разве тебе не нравится твоя работа?

Анна помедлила с ответом.

– Работа как работа, не более. Мне платят, я работаю. Как и везде.

– И все? Больше тебя ничего не волнует? Но может, в этом и есть твоя проблема? Нелюбимая работа явно сказывается на твоем состоянии. Уж, думаю, тебе, как дипломированному психологу, это известно не хуже, чем мне. Может, тебе надо было все-таки заняться психологической практикой, а не горбатиться в отделе по особо тяжким?

– Что ты имеешь в виду?

– К примеру, почему бы тебе не открыть свой кабинет, давать людям консультации, оказывать психологическую помощь? Кстати, сейчас это вполне можно делать онлайн. Думаю, хорошие психологи неплохо зарабатывают. А там, глядишь, со временем на основании полученного опыта и докторскую бы написала. И жила бы более размеренно, чем сейчас.

Анна растерянно смотрела на подругу.

– Не знаю даже, что и ответить. Обязательно подумаю о твоих словах. Но – когда-нибудь потом.

– Не затягивай с этим, Анна. Потратить свою жизнь на противные самой себе вещи – все равно что и не жить вовсе!

– Еще говоришь, что на психологическом тебе бы не понравилось! – улыбнулась Анна. Помолчала немного и неуверенно добавила: – А вообще, я люблю… любила свою работу… Даже не знаю! Наверное, просто устала! Да и дело предстоит неприятное. Даже для особо тяжких это чересчур. Жалко, не могу тебе рассказать…

Они доедали хот-доги, когда подошла Пушишка. Передними лапами она оперлась о колени Анны, а та дала ей небольшой кусочек сосиски. Кошка проворно съела угощение и довольная отошла прочь. Девушки, убрав посуду, вышли на веранду.

– Спасибо за кофе и хот-дог, Крис, даже на душе как-то спокойнее стало. Неужели такое может быть от сосисок?

– Не смейся! От вредной еды всегда становишься довольным, мне так еще бабушка говорила.

– Мудрая женщина была.

– Это точно.

Повисло недолгое молчание. Легкий ветерок шелестел опавшей листвой.

– Поеду я, пожалуй, хочу заскочить домой перед отъездом. Замоталась и впопыхах совсем забыла, что еще кое-что не сделала…

– Да, конечно, поезжай. Рада была увидеться, но есть один вопрос.

– Какой же?

– Ты отдашь мне ключи? Самое главное-то мы и не сделали.

– Ой, точно.

Анна достала дубликат ключей.

– Я оставлю на столе в спальне записку, какие цветы и как нужно поливать. А уборку можешь не делать. Если только будет большое желание.

Подруги рассмеялись.

– Поняла. Ты в любом случае звони, пиши. Я тоже буду тебя иногда отвлекать от работы, можно? Ну и удачи в расследовании, капитан Ральфс.

– Да, она мне явно пригодится. Спасибо, Крис.

Они обнялись, и Анна поспешила к машине. Из окна на нее смотрела Пушишка.

Вернувшись домой, Анна первым делом отправилась в душ. От идеи полежать в ванне она отказалась, боясь, что уснет прямо в ней. После водных процедур девушка почувствовала себя бодрее. Прошла на кухню, открыла и высыпала в миску пачку чипсов, открыла и налила в кружку содовую и прошла в гостиную, заняла удобную позу на диване и включила последнюю серию «Настоящего детектива». Бросила взгляд на часы, до самолета было еще четыре часа.

Неожиданно Анна вспомнила, что Стэн ничего не сообщил ей про напарницу. До конца его рабочего дня оставалось еще минут тридцать, и девушка решила, что успеет написать шефу. Звонить не хотелось. После утреннего визита к Роджерсу ей было как-то не по себе… «Добрый вечер, майор Роджерс! В ходе сегодняшней беседы мы забыли обсудить кандидатуру моего напарника в предстоящем расследовании. Прошу уведомить меня об этом».