Ева

Глава 4. Гром

Белоснежные облака на небосводе бежали так, будто это кто-то разлил молоко на стол, и теперь оно растекается по всей поверхности. К облакам стремились верхушки тополей. Они были такие высокие, что их трепещущие листья казались крохотными зелеными точками. Мимо них пролетали голуби, стремительно спускаясь к земле. Там уже они зарывались в траву и клевали всю мелочь, что попадется в клюв. Легкий ветерок колыхал сероватые шарики одуванчиков. Они, словно сотни звездочек, рассыпались на зеленом ковре крохотного двора, среди отцветших яблонь. После дождя на улице веяло свежестью. Легкая прохлада приятно окутывала нежностью с ног до головы.

Жаль, что запах от деревянного, покосившегося уличного туалета был куда острее, перебивая все прелести утренней погоды. Но это не так критично. Если дышать реже, то можно насладиться мимолетностью бытия между каждым вдохом. Чем и занимался Евгений, держа в руках кастрюлю с не менее вонючими помоями. В облезшей белой посудине с горелым дном красовались иссохшие блины, блестящие от толстого слоя масла, мертвенно-серые и не обглоданные кости курицы и бледные куски сухого хлеба, накрытые тонким одеялом из изумрудной плесени. Все это плавало в прокисшем вонючем курином бульоне. Держа в руках эту вонючую кастрюлю, женя чувствовал жир на кончиках своих пальцев. Он будто сочился изнутри и растекался по ладони, такой холодный и липкий. Смотря на это, жмурясь, Женя надеялся на благоразумие Чапы, что есть такое она не станет. Да только ничего другого, видимо, не осталось, и теперь они оба обязаны питаться только помоями.

С этой мыслью Женя и вылил в собачью миску все содержимое. Чапа не заставила себя долго ждать. Выбравшись из своей будки, она тут же подлетела к хозяину и принюхалась к миске. Лицо парня перекосило. Нет, она на такое неспособна. Чапа – воспитанная, чистая девочка. Она не станет подражать скоту, которых разводят на убой.

Черный носик сделал два глубоких вдоха. Собачка покружила вокруг миски, прижала уши и завиляла хвостом. Она осторожно подняла мордочку на хозяина, будто желая задать вопрос: а что это вообще такое? Вернув внимание к содержимому, она осторожно переступила лапками. Собачка осторожно лизнула блин и замерла. Глухо чихнув, Чапа развернулась и ушла от миски, пролезла между перилами и удалилась в ближайший куст.

Евгений выдохнул. Он мысленно похвалил подругу за то, что она хранит свою честь, хотя в душе парня кольнуло, ведь чем тогда Чапа будет питаться? Нужно придумать, как решить этот вопрос. Потом.

Ладно, сейчас.

– Ба… – Женя окликнул бабушку, проходя мимо кухни, – в вашем магазине продается корм?

Широко расставив ноги, бабушка сидела перед мусорным ведром, надев белый фартук, покрытый желтыми пятнами, и такую же белую косынку. В одной руке она держала небольшой перочинный нож, а в другой – картошку. Пыхтя, она вытерла со лба пот, пытаясь побороть отдышку. Она делала каждый вдох с таким усилием, будто в ее горле застрял целлофановый пакет.

– Корм? Есть. Для кур, для кроликов… Тебе зачем? Кстати, сходи за хлебом…

– А для собак есть? Может, сухой хотя бы.

– Зачем? Ты только пошел, накормил свою псину. Ей не хватит, что ли?

Евгений молча стоял в дверном проеме, наблюдая за каплями, падающими из серебристого крана в раковину.

– Она не ест их.

– Ишь какая! Ну ничего, поголодает денек другой и будет за обе щеки уплетать.

С этими словами бабка продолжила чистить картофель.

– Она не будет это есть, там один жир и плесень, – настойчиво продолжил Женя, – Ей станет плохо…

– Не станет. С голоду помирать более неприятно, поверь. Сходи за хлебом, говорю тебе. Деньги на подоконнике.

Женя окинул старуху грозным взглядом, будто хотел пнуть мусорное ведро у ее ног, чтобы все содержимое разлетелось по всей кухне, но все, что он сделал, это с громким вздохом вышел из кухни.

Выйдя на крыльцо, парень бросил взгляд на миску. Она все также была заполнена болотным месивом, вокруг которого кружились только мухи. Чапы рядом не было. Зеленоватый бульон лился через края, стекая по стенкам, собираясь в новую лужу на доски крыльца, на ее полопавшуюся облезшую белую краску. Она текла не заканчиваясь. Лужа становилась только больше, приближаясь к калошам парня. Куриные кости зашевелились, стали хрустеть, дергаться, залезать друг на друга и трещать. В глубине миски зашевелились белые точки. Приглядевшись, Женя обомлел. Из бульона стали выбираться белые личинки. Они ползали по полу, по костям, по кирпичной стене. Они стали забираться по перилам, трещины которых стали забиваться белой и зеленой плесенью, буквально гнить изнутри. Обезумевшие мухи в бешеном вальсе кружились вокруг извергавшейся гнилью места, и с каждой секундой их становилось только больше. Насекомые начали налетать и биться о руки Евгения.

Парень испуганно отпрыгнул в сторону, прямо в лужу скисшего бульона. Обернувшись, он увидел, как вонючая жижа стекала с крыши, сочилась между кирпичами со стен дома. Запах кислятины пробивал нос и бил иглой прямо в голову. Жене казалось, он стал зарастать плесенью прямо изнутри. По его рукам стекал жир. Он скользил между пальцами, склеивал их между собой. Холодная субстанция текла по его спине, струями текла по ногам, прямо в калоши. Его калоши были доверху залиты жиром. Парень пытался крикнуть, но его рот был также залит густым, холодным маслом. Он не мог сделать и вдоха. Упав на колени, парень стал блевать желтоватой жижей. Но она никак не могла закончиться. Она заполнила его желудок, легкие, мышцы, кожу и кости. Женя попытался встать, но он намертво прилип к плесневелым бревнам. Удушье давило ему горло. Он никак не мог сделать вдох. Жир тек с его ноздрей, попадая в рот и заставляя его блевать снова. Женя не видел перед собой ничего, его глаза тоже были заполнены маслом. Мутная картинка постепенно чернела. Отчаянные попытки сделать хотя бы один вдох стали сопровождаться судорожными движениями рук и ног. Голова вот-вот была готова расколоться надвое. Чувствуя, что сознание покидает его, Евгений стал медленно заваливаться на левый бок…

Перевалившись через перила, парень рухнул в куст сирени, больно ударившись головой о ее ветку. Сделав шумный, глубокий вдох, Евгений вскочил, выбрался из кустов и оглянулся. Голова гудела, а в носу держался отвратный запах гноя. Отряхнувшись, Женя поспешил как можно скорее выбраться наружу, оставив наедине стаю шустрых мух и смердящую миску с помоями.

Небольшой, ничем не примечательный деревянный дом расположился посредине улицы. Отличался он только тем, что вокруг него не было забора, а входная железная дверь была двойной. Прямо над ней красовалась синяя вывеска с белыми буквами, на которой просто было написано – «магазин». Железная дверь была облеплена различными бумажками, например, график отключения света по разным улицам, объявление о пропаже кота, либо же просто черно-белая листовка, призывающая не открывать по ночам двери незнакомцам. Были и написанные от руки листовки «Яйца – 30 рублей за десяток», «Продам гараж», «Рассада недорого» и, конечно же, «Потомственная гадалка Авдотья Никифоровна поведает всю правду о вашей жизни и не только». Бросив взгляд на это «объявление», Женя закатил глаза, и с усилием потянул массивную железную дверь. Та поддалась ему и впустила парня внутрь.

За небольшим синим столиком, накрытым синей пленкой, на котором расположились огромные бежевые советские весы с надписью «Тюмень», стояла буквально необъятная женщина в красной кофточке и в синем фартуке. На пухлом, поплывшем лице ярко выделялись красные губы, синяя тушь и бородавка на левой щеке. Своими толстыми пальцами она пыталась считать мелочь.

– Баба Марта! Буханка хлеба двадцать четыре рубля стоит! А вы мне четырнадцать суете! – низкий женский голос заставлял все помещение звенеть.

– Да ты что? Ой, горе мне, – горбатая старушка полезла в карман. Кряхтя, она достала из кармана монетку и протянула продавщице.

– Что ты мне даешь-то, баба Марта? Это пуговица!

– Батюшки! Откуда я ее оторвала-то? – Бабка стала щупать свой халат.

– Все, ладно. Успокойся, потом занесешь. Баба Марта, ты мне вот что расскажи, ты у тетки Раисы уже была?

Бабушка промолчала.

– Говорят, к ней внук-то приехал, а Светка, интересно, тоже с ним? Или сына на лето отослала, а сама там в своем городе наверно гуляет! – женщина рассмеялась.

Старушка опустила глаза, затем сказала:

– Нет больше Светы. Похоронили ее не так давно.

Продавщица вскликнула. Ее визг эхом прошелся по помещению.

– Как похоронили? Где? На нашем кладбище?

Старуха помотала головой:

– Нет, батюшка сказал, что нельзя хоронить на кладбище таких… Нельзя.

– А как это… А где ее похоронили?

Дверь заскрипела, и в помещение зашел растрепанный черноволосый парень.

– Здрасте.

Баба марта обернулась и кивнула. Приглядевшись, она узнала мальчика. Ее лицо в тот же миг скукожилось, как будто она съела лимон, она застонала и начала плакать. Неуклюже и торопливо она поспешила к выходу. Парень не стал ее останавливать, просто обошел ее и приблизился к прилавку.

Все продукты стояли за спиной продавщицы, на полочках небольших шкафчиков. Конфеты лежали рассыпанными кучками, словно блестящие камушки. Рядом с ними было много печенья в целлофановых пакетах. Баночки консервов уже покрывались слоем пыли, и стоящая рядом бакалея не блистала разнообразием. Конечно же, отдельный шкаф был занят под алкоголь. Чего-чего, а с этим здесь дефицита уж точно не будет. Рядом с прилавком гудела холодильная камера, в которой лежало все: и сыры, и колбасы, и молоко, и мясо.

– Мяско сегодня хорошее, – улыбнулась женщина, обнажая свои золотые зубы под ярко-красной помадой. –только с утра кабанчика зарезали!

– Хлеб есть?

Женщина цокнула, закатив глаза. С такими не поторгуешься.

– Хлебу? Конечно, есть. Сколько?

– Одну буханку.

С силой поднявшись с места, необъятная леди подошла к одной из полок и взяла кирпичик домашнего хлеба, положила в пакет и вернулась.

– Двадцать четыре рубля.

Парень протянул ей мелочь и взял горячий хлебушек. Собираясь уходить восвояси, он уже развернулся, но его остановили:

– Погоди! А ты у нас чьих?

– Я Женя. – через плечо буркнул парень.

– С какой ты улицы, Женек?

Шумно выдохнув, Женя ответил:

– С Озерной.

– А чьих ты будешь?

– Располовых.

Продавщица сделала вид, будто задумалась, потом громко вскликнула:

– Так ты внук тети Раи! Знаю я, конечно. Как дела у бабушки, рассказывай!

Евгений цокнул.

– Заходите к ней как-нибудь, она расскажет.

– Ну, зайду как-нибудь на днях. Женька, – продавщица отступать не собиралась – А где папаня твой?

Парень молчал.

– Они с мамкой развелись же? Он тебя обратно заберет?

– Нет. – Евгений развернулся и пошел к выходу.

– Ну, погоди! Ну и оставайся у нас жить! Тебе у нас нравится в деревне-то?

– Нет. – Крикнул парень вслед и хлопнул металлической дверью так, что стеклянные бутылки водки на полках зазвенели.

Среди острых еловых пиков сгущались тучи. Они, как дым от костра, поднимались в небо и расширялись с огромной скоростью. Где-то недалеко подвывал ветер, а вместе с ним шуршали листья на деревьях. Этот звук сначала казался таким отдаленным, но с каждой секундой он нарастал и становился ближе. Затем он пробегал мимо и уносился куда-то вдаль, но вскоре вновь возвращался, чтобы повторить эти действия еще несколько раз. На другом конце улицы было видно, как стеной поднимается пыль, кружит, словно небольшой торнадо, и снова сыпется на дорогу.

В глубине леса блеснула молния, намекая на надвигающуюся грозу. В еловой чаще, где-то со стороны болот, завыли волки. Их тоже обеспокоила надвигающаяся стихия. Следом за ними во дворах подали голос все собаки. Бесконечный хор лая превратился в жуткую какофонию, смешавшись с волчьим воем, и все это под аккомпанемент ветреного свиста.

Женя ускорил шаг. Прижимая булку к себе, он надеялся вернуться домой до начала грозы. А ветер будто подгонял его. Каждое дуновение воздуха проникало ему под кофту и пронизывало, будто холодным лезвием. Его звонкое завывание звучало под ушами. Он будто что-то шептал на своем ветреном языке, недоступным для других в этом мире. Женя был уверен – он шептал ему угрозы. Он намекал, что если он не успеет добраться до дома, то его унесет порывом воздуха высоко в небо, а потом скинет на чью-то крышу. От него останется лишь кровавое месиво, которое смоется дождем с шифера на землю, где его останки вместе с водой впитают эти кровожадные кусты шиповника и малины. Они разрослись по тропинке и стремятся уколоть каждого прохожего своими острыми шипами.

Добежав до дома, Женя потянул за ручку, но деревянная калитка сопротивлялась. Поток ветра с большей силой пытался придавить ее к забору. Схватив ручку двумя руками, Евгений с силой потянул ее на себя, сумев образовать небольшую щель. Недолго думая, он скользнул в нее, будто рыба, и в эту же секунду новый воздушный поток захлопнул за ним калитку с оглушительным ударом.

Проклятый ветер с силой бил прямо в лицо. Он скручивал черные обросшие волосы Жени, выкручивал их так, чтобы их кончики врезались в глаза, будто желая выколоть их. Его поток был настолько сильным, что парень не мог сделать и вдоха. Парень открыл рот, но его легкие будто не подчинялись ему. По всему телу пробежали мурашки, его охватила паника. Женя пытался прикрыть лицо руками, но это не помогало. Он чувствовал, будто его ноздри и глотка срослись. К горлу подступал кашель, но он тоже не мог вырваться. Нужно срочно добраться до крыльца и зайти в дом. Сквозь прищуренные глаза Евгений с трудом смог понять, куда ему идти. Голубые перила, казалось, находились так далеко, что добраться до них будет невозможно. С каждым шагом идти становилось все труднее. В глазах темнело, в голове не прекращался звон. Женя нуждался в простом глотке воздуха. Ему казалось, что он больше никогда не сможет выполнить такое простое действие. Легкие в груди будто сжались в плоский лист. Парня затошнило. Но он продолжал идти против ветра, отворачиваясь и ладонями закрывая лицо. Вот-вот он рухнет на землю, и его засыплет песком ветер. Здесь и будет его могила, и никто даже не узнает, как глупо ему пришлось скончаться.

Его ноги подкосились, и Женя потерял равновесие. Вытянув руки, он стал падать вперед. Ударившись коленями о деревянные ступени, Евгений вдохнул всей грудью. Пытаясь усмирить учащенное дыхание, он стал медленно подниматься на ноги, схватившись за одну из перил. В колени ударила ноющая боль. Отряхнув ноги, Евгений выматерился и похромал прямиком к входной двери. Солнце утонуло в черных тучах, и ночь настала куда раньше, чем должна.

Закрыв за собой входную дверь, Женя тут же направился в свою комнату, держась рукой за стену. В коридоре стояла кромешная тьма. Только с кухни лился желтоватый свет, в лучах которого летала пыль. На кухне снова журчала сковорода: бабушка готовила ужин. Оглянувшись, парень принюхался. В доме пахло рыбой и дымом. Поморщившись, он продолжил свой путь до лестницы. На ощупь он искал ступеньки, аккуратно двигая ногами. Боль в коленях не отступала. Словно в них вонзилось множество иголок, мешающих любому передвижению. Женя шипел под нос, но продолжал старательно подниматься.

Внезапно кто-то постучал в дверь. Парень замер на полпути. Это вообще кто?

– Тетя Рая! – послышался голос – Тетя Рая, открывайте!

Зашаркали тапочки по деревянным половицам, и с кухни вышел темный силуэт. Невыносимо медленно и долго он добирался до входной двери и отварил ее. В эту же секунду на улице грянул гром.

– Здравствуйте, тетя Рая! – В коридор влетела полноватая женщина в желтой тунике. Легким движением руки она поправила челку на своей короткой прическе с идеально выбритым затылком, что придавало ее голове форму треугольника. Это даже немного позабавило Женю.

– Кирка, что случилось? – Бабка положила ладонь на грудь.

На улице грянул гром, и послышался шорох дождя.

– Вот это я успела! – Женщина обошла старуху и пошла прямиком на кухню – Ой, тетя Рая, не пугайтесь! Никто не умер! Ой…

Вмиг наступила гробовая тишина. Женя почувствовал резкое напряжение. Казалось, сейчас гром прогремит прямо здесь.

– Господи, прости мою душу грешную… – Женщина издала всхлип. – Я не то хотела сказать… Я хотела…

– Все, все, не начинай, Кирка… – Бабушка медленно почапала обратно на кухню. – Что стряслось?

Женщина выдержала паузу, потом торжественно воскликнула:

– Кирюша мой возвращается! Представляешь? Сказал, что хочет навестить старуху-мать, и не один!

– Только не завизжи от счастья, господи! Откуда он там возвращается?

– Ну я же его отправила поступать после школы, и он смог! Отучился, устроился на работу, отработал два года… Вот, занимается карьерой!

– Раз все так хорошо у него там, чего он сюда прется?

– Я думаю, он мне невесту привезет показывать! – Женщина взвизгнула от счастья. Женя поморщился.

– Понятно, привезет сейчас тебе городскую… Не пойми какую и бегай вокруг нее, как вокруг царевны. Что она сможет? Небось ни по хозяйству помочь, ничего!

– Тетя Рая, ну зачем же вы так! Я верю в лучшее!

– Кирка, – голос бабушки стал серьезнее – ты уже не молодая. Вспомни, что у тебя со здоровьем. Ты саму себя угробила. Тебе нужна помощница!

Женя вспомнил эту женщину. Мальчик много раз слышал про нее от мамы. Это была ее лучшая подруга детства. Они вместе выросли в этой деревне. А потом тетя Кира вышла замуж и уехала куда-то за границу. Последний раз он видел ее на поминках…

Спустя какое-то время она промолвила:

– Вы поэтому Женьку забрали?

– Женьку? Да, да. Из него такой же помощник, как из меня балерина! Что он трутень, что его псина! Толку от них.

– А отца так и не нашли?

Бабушка громко вздохнула.

– Нет. Черт его знает, где он шляется. Он наверно, и не в курсе, что Света…

– Как же так… – голос тети Киры задрожал – Бедная Светка… Мы же с пеленок подружки были! В одну школу ходили, вместе работать собирались, детей друг друга нянчить…

– Не всем везет убежать за границу, как тебе.

– Ну не ругайте меня, тетя Рая! Ну, дурой по молодости была!

– По молодости дура, а всю оставшуюся жизнь жалеть, что была дура.

Все замолчали. Только дождь стучал по окнам, никак не унимаясь. Женя слышал тихие всхлипы тети Киры, тяжелые вздохи бабушки и свое неровное дыхание.

– Приходите завтра к нам. Хочу поделиться с вами моей радостью. Пирожки испеку, самовар поставлю.

– Хорошо. – Вздохнула бабушка. – Придем. Погляжу хоть на Кирюшу твоего.

– Вот и славно. А я пойду. – Заскрипел стул, и женщина легким шагом направилась к выходу. Вдогонку шла старушка, провожая гостью.

– Я буду ждать вас! Не придете – обижусь! – Грозила пальцем женщина.

– Да иди ты уже!

Тетя Кира рассмеялась и открыла входную дверь.

– Вот и дождик закончился. Как мне на руку! До свиданья, тетя Рая!

– Давай, до завтра.

Старушка закрыла дверь и потихоньку пошагала обратно на кухню.

– Женя! – протяжно заблеяла она – Вот же невоспитанный! Слышал, что гости пришли, и даже не спустился поздороваться! Женя, иди сюда!

Евгений с громким вздохом бросил голову. Сквозь зубы он крикнул:

– Иду!

Только стоило ему оказаться в дверном проеме, как бабушка сунула ему в руку тарелку с очередным болотноподобным содержимым.

– Иди корми свою шавку.

– Она не будет это есть. – С ноткой гордости заявил Женя. Да, Чапа у него не такая! Она не станет есть помои! Пусть корм Женя так и не нашел, но это дело времени.

Но старушка в ответ только рассмеялась.

– Выйди на улицу и посмотри!

Женя опешил. На автомате взяв тарелку, он развернулся и пошел на улицу.

Оказавшись на крыльце, Женя бросил взгляд на импровизированную миску. Она оказалась пуста. Нет, это не Чапа. Кто-то залез во двор и съел все помои. Или же это были птицы. Хоть кому-то понравилось сие блюдо. Евгений подошел к старой кастрюле и вылил содержимое тарелки в его руках.

Внезапно кусты сирени, растущие за перилами, задрожали. Из кучи листьев пулей выпрыгнула белая туша. Чапа преодолела расстояние между двумя балясинами и накинулась на свою кастрюлю. Погрузив в нее всю свою морду, она стала жадно чавкать и стучать зубами.

– Как же так…

Женя стал медленно отходить назад. В ужасе он наблюдал за этой картиной и не мог поверить своим глазам. А маленькая белая собачонка стала похожей на грязного, серого волка с острыми клыками и кровожадно-багровыми глазами. Ещё немного, и этот зверь накинется и на него самого. Чапа зверски поглощала все содержимое кастрюли до самого дна, будто всю жизнь питалась чем попало. Оторвавшись от миски, она блеснула красными глазами и посмотрела на хозяина. По телу парня пробежала дрожь. Он снова почувствовал чьи-то холодные руки на горле. Чапа стала красться, словно она собиралась накинуться и напасть на него. Недолго думая, Евгений быстро залетел обратно в дом и запер дверь.

Это место превращает в монстра даже ее. Если так продолжится, то ему перегрызет глотку самое верное ему создание. Нужно срочно что-то придумать. Если бы был какой-нибудь способ сбежать отсюда…

Глава 5. Жесткий

– Сынок, ты чего такой грустный? – теплая ладонь потрепала макушку малыша.

– Мне скучно, и играть не с кем.

– Почему же не с кем? А как же девочки? Ты с ними познакомился?

– Я не хочу играть с девочками! – Женя обиженно скрестил руки на груди и отвернулся от мамы, надув губы.

– Ну а Дамир? Ты его не звал?

– Его бабушка не отпускает… Она сказала, сегодня магнитная буря, нельзя выходить на улицу.

Мама улыбнулась, поправив свои длинные черные волосы за ухо. На ее лице стали виднеться морщинки около глаз и над губами. Однажды мама сказала, что такие морщинки появляются только у счастливых людей. А потом бабушка в ответ сказала, что морщины появляются не у счастливых, а у нервных…

– Хорошо, давай я с тобой поиграю! – Мама протянула жене руку.

– Ура! Давай! Хочу в догонялки! Ты вода!

Женя ткнул пальцем в белую юбку матери и побежал. Та не растерялась, и с громким смехом стала догонять озорного мальчишку. Пока они резвились, на крыльцо вышла баба Рая.