Ягодка
Белый, с сине-красной окантовкой, алюминиевый поезд «Сапсан» прибыл вовремя.
Калинова спала на четвертом месте базового вагона, подложив руки под щеку на столике. Оделась она через чур официально, хотя и красиво: в травяной атласный костюм с кружевной желтой вставкой на юбке, блузке и пиджаке, в зеленых «лодочках» на танкетке.
– Анечка, Анечка, – Она была для него Анечкой. Роман не мог ничего с собой поделать.
– Мы в Санкт-Петербурге? – Пробормотала она сонно.
– Да, душа моя, где твой чемодан? – Обращение к ней, само сорвалось с губ. Роман не хотел его менять. Он же ее похитил.
– На багажной полке, – С сомкнутыми веками она указала пальцем вверх с опрятным ногтем.
– Серо-синий?
– Да. Он умный.
– Это что значит?
– Следует на автопилоте, подстраивается под темп, определяет препятствия, не падает с лестниц, – Она оторвала руки от глаз, с трудом, ошалевши глядя на Романа.
– Тихо-тихо. Все отлично. До Исаакиевского собора ехать час. У нас два часа. Пойдемте пить кофе и завтракать. Я на машине. Расскажете, что вас задержало? – Он взял ее за руку.
– ЧП. Я хочу в кондитерскую от француза, переехавшего жить в Санкт-Петербург, есть сладкие гренки на Невском проспекте.
– Пойдемте.
– Французская кухня. Вам Крок-мадам, он с глазуньей на верхнем хлебе, а мне Крок-месье. Больше с гренками в яблоках в нас не влезет.
– Внутри бутерброда что?
– Сыр с ветчиной. Могут быть разные ингредиенты.
– Согласен.
– Какое вы предпочитаете кофе?
– Американо.
В небольшом уютном кафе Калинова заговорила по-французски с официанткой. Роман понял приветствие «бонжур», кофе американо и слово чоколат. Они присели за столик.
– Vingt minutes, Madame.
– Вы умеете говорить на французском языке?
– Да. Кофе, французские бутерброды и гренки с яблоками.
У Романа зазвонил телефон.
– Мне Миша звонит. Верно, Роза с ним, – Он прислонил телефон к рекламной подставке в середина столика.
– Привет, Миша и Роза. Я в северной столице. По твоим пожеланиям, юбка и рукав три четверти. С вечерним нарядом заминка, ибо дурдом. Я до двух ночи оперировала.
– Тебе нечего надеть?
– Есть, из шкафа, маникюр ночью красила. Давай мы вас обвенчаем, я высплюсь, и потом расскажу все, что захочешь.
– Хорошо.
Они немного поговорили, сытно позавтракали, и Роман отвез их в Исаакиевский собор.
Венчание в грандиозном, величественном соборе посетили малочисленные, самые близкие родственники. Родители братьев Шереметьевых, мать и бабушка Розы, Бузинкова Клавдия Тихомировна и Бузинкова Светлана Артуровна. Свидетели сопроводили молодых во время таинства. От исторического собрания монументальной живописи прошлого века у присутствующих захватывало дух. Михаил сиял как начищенный медяк от вида Розы в белом платье и фате. Их исповедовали и причастили. Роман успел заметить, что их свидетельница подустала. По росту она совпадала с Розой, но венцы им приходилось держать на вытянутых руках. Молодые обвенчались, семья сфотографировалась, и Роман проводил Анну в свой черный мерседес. Когда он сел за руль позже, она дремала.
– Анечка, мы едем в отель для Максима. Я помогу вам с чемоданом.
– Спасибо. Аплодисменты, – Роман улыбнулся на ее сарказм.
В отеле они соседствовали на втором этаже. С Анной Роман позавтракал, и обед откладывал до банкета. Обсуждать с Николаем Валентиновичем свое расставание с его дочерью или свое лечение Роман не планировал. Должны были съезжаться гости. Полчаса он побродил в новостной ленте в интернете. Когда стрелка на часах сдвинулась к пяти часам, принял душ. Непредвиденно в дверь забарабанили:
– Подождите пожалуйста. Минуту, – Роман надел брюки и накинул рубашку, застегнув несколько пуговиц.
На пороге трясло Анну, завернувшуюся в отельный серый халат. Ее глаза, увеличившиеся до размеров плошек, пронзали его насквозь. В руках она держала красную коробку.
– Роман, отдайте, будите добры, молодоженам. В ней бокалы из природного горного хрусталя. Будет очень жалко, если разобьются. С ними надо быть деликатным.
– А вы?
– Что я? Возьмите… – Роман видел, его хирург была не в себе и запросто могла наделать глупостей.
– Входите, пожалуйста, – Он улыбнулся, под руку завел ее в комнату и провернул ключ в замке.
– Зачем? – Ей его действие не понравилось. Анна забеспокоилась.
– Анна, вдох и выдох. Вы в безопасности, – Он положил на тумбочку подарок. Уверил:
– Никуда бежать не надо. Ничего плохого я вам не сделаю.
– Почему все от меня что-то хотят? Я не буду жить со…
– Вдох и выдох, пожалуйста. Все будет хорошо, – Роман к ней не прикасался. Минуты они стояли друг напротив друга. Его спокойствие подействовало на нее умиротворяюще. Она вздохнула.
– Расскажете мне, что у вас произошло?
– У меня в номере серпентарий, а другой номер они не могут предоставить. Я поеду домой.
– Мы выкупили все одноместные номера. Правда. Откуда у вас в номере змеи?
– Не знаю и высматривать не хочу. До сих пор треск в ушах. Если желаете, можете спать в кровати с ужом, хоть с ямчатой гадюкой. Я ни змеелов, и ни герпетолог, от пресмыкающихся жди беды – кубарем летела с кровати. Ядовитые или вовсе сожрут. Я боюсь любых змей до смерти, вы можете спать где угодно, хоть на коврике. Захлебнетесь собственным бесстрашием. Администратор вызванивает МЧС.
– Анна, вы разбираетесь в змеях?
– Укус старшего двоюродного брата на всю жизнь запомнила. Виталия не спасли. На его место вы метите, зовя меня Анечкой. Ядовитая змейка. На два метра к ней не приближаться. Все, открывайте дверь. Я заберу мои вещи.
– Вы паникуете, отработав тяжелые сутки.
– Доконали. Уголовников лечить упрашивают, с гадюкой селят, – Рассердилась Анна, топнув ногой.
Роман подхватил её на руки:
– Ш-ш. Уголовников вы не лечите?
– Я давала клятву Гиппократа, – Хмыкнула Калинова. – Я его прооперировала, потому что он умирал. На этом все. Написала заявление на имя заведующего Демидова Никиты Христофоровича. Боятся ли мне, старшему офицеру, депутата-отца из Московской областной думы? Он на войне служил или может жертв после теракта разбирал? У меня больше опыта, чем у него лет депутатства. Его безмозглый детина, инициировал массовую аварию из четырех человек, покалечил беременную женщину и ребенка на Центральной кольцевой автомобильной дороге, я лечить его не хочу и не буду. К нему дорога старшего следователя по особо важным делам. Его посадят, он грехи не отмоет.
– Анечка, милая моя, Анечка, ложитесь спать. Снимайте халат, – Роман поднес и опустил ее на кровать.
– Хорошо. Я буду жить у вас? Куда вы денетесь? – Анна покладисто развязала пояс. Под ним на ней оказалась голубая ночная сорочка.
– Я поменяю нам общий люкс. Вещи перемещу. Анечка, выспитесь до вечера.
– Заладили, Анечка да Анечка. Витя не унимался, в ту же колонну.
– Мы будем жить в одном номере и общаться на ты.
– Славно. Мне надоело принимать решения. Он будет людей убивать, а я его лечить. Дудки. Размечтался. У вас нигде змей нет?
– Нет.
– Великолепно. Я буду спать. Можно накрыться вашим одеялом?
– Спите как заблагорассудится, душа моя. Мы же переезжаем.
– Переезжайте. Я буду спать в большой двуспальной кровати, – Сказала она мечтательно.
– Со мной, – Резюмировал он.
– Будете толкаться, я вас выдворю. В сравнении с моим теперешним лежачим положением думать о сидении в сапсане прескверно, – Калинова его ни на йоту не стеснялась.
– На банкет вы не пойдете?
– У вас мой подарок. Если я могу опоздать, я приду. Если нет, не приду. Надумали банкетов. Меня ноги не слушаются, я принимала пациентов семь часов, стояла восемь, проспала два часа, галопом бежала на поезд. В салоне, выслушала стюарда и спала, пока вы, Роман, меня не разбудили. До сих пор не знаю, как я венец над головой Розы удержала. Зачем мы белой тряпкой руки венчающимся перевязывали? Я все забыла, уж простите.
– Анечка, я ознакомился с приметой. В переводе с украинского на русский рушник – это полотенце. Издревле на свадьбе рушник символизировал счастливую дорогу, оберег молодых, сулящий безоблачную жизнь.
– Варварство, – Она встряхнула подушку.
– Вы врач, циник и материалист, – Роман улыбнулся.
– Побрякушка не избавит вас от несчастий, порчи и притязаний нечистой силы, но она может придать уверенности, а смелость города берет, вы не сделаете того, что вам претит.
– Анна, вы не верите в обереги, но верите в магию?
– Вера и долг – это магия. Когда здание со ста метров обстреливают танки, а ты оперируешь, ты делаешь то, что должен. Вы потом посмеётесь, и оба будете признательны друг другу за жизнь.
– Я бы хотел, чтобы вы пришли на праздник.
– Вы не сказали дозволено ли мне опоздать. Я подправила вам корковый участок лимбической системы. Восполняйте.
– Вы можете опоздать на сколько вам вздумается. Время мероприятия не ограничено с семнадцати часов до утра. Что вы предпочитаете из еды?
– Нашего с вами завтрака и след простыл. Тортов и салатов мне не надо. Кусок мяса я бы съела. Спасибо, – Анна зевнула.
– Не подскажите, за что отвечает лимбическая система? Не пугайтесь до переезда я вас закрою. Схожу к администратору и вернусь. – Роман обернулся от дверей.
– Эмоциональная настройка организма в целом. Я имела в виду флирт и секс.
– К чему вы меня подначиваете? Отдыхайте, я разберусь с переездом, – Роман улыбнулся и, закрывая дверь на карточку, услышал ее слова:
– К жизни.
Администратор Кристина на втором этаже обнаружила змею в одноместном номере двести четырнадцать, и созвонилась с Министерством по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий. Сотрудники спасательной службы в компании змеелова обещались быть в скором времени.
– Вы понимаете, Роман Александрович, управляющего отелем нет, супервайзер и старший менеджер в шоке. Я за всех отдуваюсь. Госпожа Калинова сказала, это ямчатая гадюка. Святые угодники. В МЧС они спросили какого цвета змея, я им передаю светло-зеленая с темно-ромбовидными фигурами посередине спины. Они там в бешенстве: в Российской Федерации нет данного вида змей. Совещаются, кто это. Вы не знаете, где госпожа Калинова?
– Она спит в моем номере. Мне с ней хотелось бы переехать в общий люкс.
– На какой срок?
– С текущей даты на две недели вперед. Мой и ее номер, с завтрашней даты мы освободим.
– Простите, пожалуйста, за форс-мажор. Невероятно, как подобное могло случится. Вам не надо капель?
– Каких капель?
– Валерьянки. Пустырник в аптечке есть.
– Нет, Кристина, спасибо. Я принимаю лекарства, не хочу мешать. Но Анне Матвеевне налейте. Она перепугалась.
– Доставлю в люкс. У нее глаза сине-зеленые. Одни на лице были. Видно, ответственная должность. Она очень бесстрастно о змее сказала. Роман Александрович с завтрашнего дня снимаю вашу бронь с номеров двести четырнадцать и двести пятнадцать.
– Верно, Кристина.
– В виду обстоятельств форс-мажора, за простой с вас не берем. Примите извинения. Люкс на третьем этаже. Ваш кассовый чек.
– Благодарю, Кристина.
– Лев Геннадьевич за змеей, Кристина, – К посту администратора приблизились полная брюнетка супервайзер и высокий мужчина в годах в тяжелом фартуке из плотной клеенчатой ткани, телескопическими щипцами, черным жгутом.
– Елена Яковлевна, господин Шереметев и госпожа Калинова переезжают в люкс на третьем этаже триста девять.
– Очень хорошо, очень хорошо, Кристиночка. За простой не бери.
– По инструкции, Елена Яковлевна.
– Умница, Кристиночка. Примите извинения отеля, Роман Александрович. Познакомьтесь. Персин Лев Геннадьевич, сотрудник МЧС, змеелов и герпетолог.
– Пройдемте, господа в номер двести четырнадцать. Отродясь змей в нашем отеле не было! На втором этаже! Поразительно! Кто-то ее подбросил!
– К вам можно обращаться Роман? – Спросил змеелов. – Это ваш номер двести четырнадцать?
– Можете обращаться Роман, Лев Геннадьевич. Я снял двадцать номеров для празднования венчания брата. В номере двести четырнадцать проживала моя гостья. Калинову Анну Матвеевну змея не укусила. Не знаю, как, она распознала ее вид. Сейчас спит. Змея ни ее, ни моя. Ума не приложу, откуда она взялась.
– Здоровье – главное. Роман, с вашего разрешения, отпустим Елену Яковлевну. Она не сможет нам ничем помочь.
– Согласен.
– Елена Яковлевна, вы можете не присутствовать. Роман мне поможет.
– Я побуду с Кристиной, господа.
– Благодарю, Елена Яковлевна, – Супервайзер раз улыбалась разрешению остаться.
Роман с Львом Геннадьевичем прошествовали к номеру двести четырнадцать. Змеелов прояснил:
– Вынужден признать, к сожалению, Елена Яковлевна права. Ямкоголовые змеи относятся к ядовитому подсемейству гадюковых. Два рода ямкоголовых обладают погремком – карликовые гремучники и настоящие гремучники, обитающие в Новом Свете. Первое насчитывает три вида, второе – сорок восемь видов. Погремок – это образование на хвосте, напоминающее мексиканский маракас. Основу погремка змеи составляют подвижные чашеобразные сегменты, вложенные друг в друга наподобие конструктора. Они построены из белка кератина, как наши волосы и ногти. В Ленинградской области и Санкт-Петербурге обитают три вида змей: обыкновенная гадюка, обыкновенный уж и неядовитая обыкновенная медянка. В России этого вида нет, и она принадлежит частному владельцу, – Мужчины зашли в комнату. Светло-зеленая гремучая гадюка до четырех метров длиной с темно-ромбовидными фигурами распласталась на кровати.
– Матерь Божья, спаси меня и сохрани! – Воскликнул Лев Геннадьевич. – Роман, назад! Зосенков, шельмец, – Он выскользнул за Шереметевым, заперев дверь. Консультировался по телефону добрых сорок минут.
– Ситуация усложнилась? – Внес ясность Роман.
– Вам плохую новость или хорошую?
– Давайте обе, как есть.
– Вашу подругу, ни больше, ни меньше хотели убить. Потому что ей подсунули самую ядовитую из гремучих змей, пустынную зеленую Мохаве. Наиболее активны с апреля по сентябрь. Живет на юго-западе Соединенных Штатов и в Мексике. Плотоядны, питаются жабами, птицами, мелкими грызунами. Яд «Мохаве» токсичнее во много раз, чем у других гремучих змей, встречающихся на территории Америки, с болезненным нейротоксичным действием. При укусе «Мохаве» у жертвы затрудняется дыхание, глотание, поражается нервная система, ослабевает зрение, коверкается речь. Укусы смертельны для людей. При оказании медицинской помощи в первые минуты после укуса, и вероятный при оказании помощи можно попытаться не умереть. Противоядия в России на ее яд нет.
– Как мне вам помочь? – Приготовился Роман.
– Дело в виде змеи. На нее нужно идти в паре. Но как всегда в России, мой напарник на карантине, и другого не дождемся. Величина обычно от трех с половиной метров, а наш самец поди все четыре с половиной. Назовем его он. По опасности кобра страшнее, но Мохаве сильнее чем российская гадюка. Мохаве может бросится и напасть. Я вас не принуждаю, но один с ней связываться поостерегусь.
– Вы можете рассчитывать на меня.
– Не побоитесь подержать мешок, куда попадет змея? Килограмм пятнадцать придется принять. Саму змею ни при каких обстоятельствах не трогайте. Будьте готовы отскочить в любой момент. У змей ушей нет, но телом змеи ощущают вибрацию. Наша нас на кровати не слышит. Я ее поймаю, потом буду опускать в мешок хвостом вниз, а когда дойду до головы, отпущу. Ваше дело затянуть горловину. Я первую змею поймал, будучи школьником. В СССР было много серпентариев, на десятки тысяч змей. А сейчас, новосибирский – единственный в стране, мы держим и доим всего полторы тысячи змей. У меня все отработано годами. Я сродни хирургу, они мои длинные щипцы корнцанги используют.
– Я помогу, – В уме Романа всплыла присказка Анны о приметах и смелости. Он перекрестился.
– По справке моего товарища Зосенкова Ивана змейка очень ядовитая и агрессивна по отношению к людям. Мохаве приближаются к людям и преследуют их. При нападении энергично защищаются. Она предпочитает выползать на охоту в тёмное время суток. При испуге гремучие змеи Мохаве встряхивают хвостом, издавая жужжащий звук; таким образом они предупреждают незваного гостя, прежде чем напасть. Поэтому удалось уйти вашей гостье. Это наша возможность. Плохо то, что гремучие змеи не спят зимой ни дня. Они перемещаются, чтобы избежать холода и продолжают охотиться на добычу.
– Спасибо. Мешок на завязках. Попробуйте завязать пустой. Я не верил Ваньке, что пустынной змее делать на берегу Финского залива? Откуда ваша гостья знала о погремке?
– Ее кузен умер от укуса ямкоголовой гадюки.
– Бедная женщина. Противоядия от яда гадюк, как правило, разработано. Есть вариации, и надо быть осведомленным, масса сложностей. У пациента не должно быть аллергии на кожу змей или препараты противоядий. Герпетологов, молодых и амбициозных, или дураков-блогеров, все тянет на редкости. Нелюди.
– Да уж не говорите, – Улыбнулся Роман и на пробу затянул мешок.
Оба мужчины осторожно прошли внутрь. Лев Геннадьевич, не делая резких движений, поудобнее приловчился длинными щипцами:
– Стараюсь схватить поближе к голове, чтобы она не вредничала, – Змея разинула пасть, укусив щипцы. Корнцанги щелкнули впустую. Змеелов зажал пустынную змею поперек туловища.
– Какая она опасная и красивая. Блестящая, светло-зеленая, с вертикальными зрачками. Будто бы не так уж отвратительно, – Роман распахнул полотняный мешок. Змея изгибалась, покачивалась в воздухе, тянулась к Роману, как изогнутая кочерга. Угрожающе широко открыла пасть, изнутри белую, с острыми белыми клыками и задребезжала.
– Э, нет, друг. Ты, величав, но я тебя надежно зафиксировал. Пора тебя на дойку, – Роман, все хорошо?
– Да.
– Прикрикните на него, чтоб потише была. Громкий низкий голос она почувствует. Узнает, кто в доме хозяин. Когда его голова поравняется с краем мешка, я разожму щипцы. Затягивайте мешок быстро. Она зашебаршит в мешке, это не опасно.
– Молчать, – Рявкнул Роман. Змея замолкла. Лев Геннадьевич высвободил тушу. Горловина мешка скрыла зеленую пустынную змею Мохаве. По коже новоявленного помощника змеелова закапал пот.
– Скатай мешок, я жгутом завяжу. У меня с собой погрузочный короб. Зосенков всучил и угадал. Повезу богатейший улов. Позвоню, чтобы условия готовил. Спасибо. Вы молодец, Роман.
– Присмотрите за гостьей. Не гоже женщине дарить ядовитых змей. Не к добру скажу я вам. Ваша расторопная, да на удачу, опытная в знакомствах, а обычно женщины что? Падать в обморок или плакать. Мохаве люди не нравятся. По-любому укусила бы.
– Хорошо, Лев Геннадьевич. Я за ней пригляжу.
На посту администратора супервайзер и администратор обе взахлеб рыдали.
– Дамы, что произошло? – Растерялся Лев Геннадьевич.
– Было очень тихо и бам. Глухой стук. И тишина. Мы думали, вас змея сожрала, – Запричитала Елена Яковлевна. – В интернете наистрашнейшие фотографии. Они ж с наиострейшими зубами и ядом. Не отговаривайте меня, это катастрофа! Змея в нашем отеле!
– Хотите чаю с зефиром или жевательным мармеладом? – Кристина промокнула змеелову лоб.
– Да, Кристиночка, можно налить чего-нибудь покрепче.
– Елена Яковлевна, мой рабочий день не закончен. Мне ехать к коллеге, в серпентарий. С коробкой конфет я бы выпил чаю.
– У меня для вас и вашего коллеги замечательная коробочка с начиночкой покрепче, – С облегчением воодушевилась супервайзер.
– Роман Александрович, Отель для Максима просит у вас прощения. Может быть и вашей пострадавшей бы понравилась шоколадная конфета?
– С прискорбием, но нет. У Анны Матвеевны аллергия на какао. Ее шоколад повергнет в анафилактический шок.
– Какое несчастье для человека не есть шоколад! Ни белый, ни черный, Роман Александрович?
– Нет, Елена Яковлевна.
– Роман Александрович, Кристиночка поможет вам с переездом, а я провожу уважаемого Льва Геннадьевича.
Администратор совладала с вещами. Роман оценил пустоту полок в небольшой прихожей, спальне с кроватью и ванной и пошел к себе. Кристина устремилась на третий этаж в люкс. Калинова спала, лежа на прямой и напряженной спине, прижав руки по бокам. Он её приподнял. На прикосновении она зашевелилась.
– Это я. Все хорошо.
– Кто вы? – Она сильнее зажмурилась и прижалась к нему.
– Не вы, а ты. Роман. Змея транспортировалась в серпентарий. Мы переезжаем: вы согласились ложиться спать со мной в общую кровать.
– Двуспальную. Я вам разрешу спать на краюшке, если вы будете себя хорошо вести.
– Например, душа моя?
– Не прыгать, не брыкаться, не перетягивать одеяло канатом. Нос вам прочистила, храпеть не должны.
– С этим порядок, Анечка, – Он улыбнулся.
– Гости приехали?
– Ими брат занимается. Я его не видел. Мы переедем, и я схожу. Шестой час. За час пятнадцать минут со змеей мы управились.
– До восьми я буду спать. Сегодня какое число?
– Тридцатое, Анечка.
– Вы правы, спасибо. У моих родителей завтра юбилей. Напишу поздравительное письмо. Вечером скажите мне об этом, пожалуйста. Я забуду.
– Я добиваюсь общения с вами на ты.
– Думаете стоит?
– Я бы хотел перейти с вами на ты.
– Калина – горькая ягода. С пациентами я говорю на вы.
– Надо подождать, не обрывать ягоду в конце августа с розовыми просветами, а дать ей повисеть до октября и собирать кистями. Дозреют и лакомишься насыщенно-красными, сладковатыми. Я выписался. Вы меня вылечили. Я больше не ваш пациент. Я буду говорить с вами на ты. Ты бежишь в Санкт-Петербург с праздника на праздник? Не хочешь позвонить родителям?
– Валяйте, говорите мне ты. Я родителям напишу. За письмо на меня не наругаются.
– На тебя родители ругаются?
– Очень. А как вы думаете? Я работаю в спасательном спецназе. Пропускная способность сорок человек в час. Я лезу на рожон. Люди под мою ответственность лезут на рожон. Вы можете просчитать действия, но не случайности. Матушка концертмейстер, а папа композитор и аккомпанирует «звездам эстрады». Они обычнее любых гражданских. С две тысячи четырнадцатого года лейтенантом я служила в штурмовом отряде медицинского батальона Донбасса. В Севастополе я капитан. В зоне специальной военной операции ЦСООР «Лидер» разминировало и сопровождало гуманитарные конвои, их раздачу, разбор завалов, охрану личного состава сводной группировки МЧС России. Из госпиталя Бурденко перешла в ЦСООР «Лидер». Мало, все мало. Ординатуру по нейрохирургии я для них прошла. В Боткинской больнице на гражданке на ноль, двадцать пятых ставки в нарушение правил. Два дня на четверть ставки и свободна. Ждут – не дождутся, когда я перейду в Боткинскую по выслуге через четыре года.
– Они за тебя волнуются.
– Авторитетная комиссия по итогам Всероссийского конкурса «Лучший врач МЧС России» этого года признала меня лучшей. Пугаться можно за Машу у печки. Мои примеры Вера Гедройц или Шаталова Галина Сергеевна. В гражданской медицине речь идёт о лечении инсультов, инфарктов, гангрен у людей пожилого и старческого возраста. Это по большей части плановая хирургия. Сегодня изменился характер боевых действий. У противника запрещенные боеприпасы, эти проклятые «лепестки» противопехотных мин. Преобладает очень тяжелая артиллерийская травма. Когда поражены грудь, живот и голова одновременно. Произошла серьёзная эволюция травматологической помощи. Сегодня речь идёт о сохранении крупных суставов, длинных трубчатых костей. Мы боремся за каждый сантиметр тела.
– Откуда у вас идея стать военным хирургом?
– С детства не хотелось ни тренькать на рояле или скрипке, ни танцевать. Витя, семнадцатилетний кузен, навещал со мной его подругу, владелицу террариума. Врачи нам сказали, гремучник его укусил, он умер от аллергии на змей. В пять лет сдали аргенные пробы: нашли какао и предрасположенность к агнионевротическому отеку. До этого бог упас: мама берегла мои зубы. Я спросила у аллерголога Облепихова Виктора Севастьяновича в Центральном военном клиническом госпитале им. Мандрыка, как можно стать умным доктором в его учреждении. Он рассмеялся и сказал, закончи школу с углубленной биологией и природоведением, поступи в военную академию, ординатура два года, много лет скитаний и работы, и место под солнцем. За мной образовался должок. В школе я училась в классе будущих военных медиков. В десятом классе был семейный скандал, но я победила в заключительном этапе Всероссийской Олимпиады школьников. Меня зачислили в Военно-медицинскую академию имени С.М. Кирова без вступительных экзаменов с профильными экзаменами по химии и биологии. Мой кузен погиб по преступной небрежности его родителей. Мои родители сдали со мной аллергенные пробы. Я жива.
– Вы навоевались?
– Мобилизационная строевая подготовка от зубов отскакивает как навоевалась, я умею гаркнуть и отбить на поле сражения. Спасалась от неприятеля пару раз. На работе решаешь хозяйственные вопросы. Вызовы на аварийно-спасательные работы или ликвидацию чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера участились сами по себе. Климат меняется. Но у нас же специальная военная операция идет. Мне бы дотянуть до сорока лет и потратить заработанное. Квартира у нас есть, спасибо бабушке, – Ее глаза задорно блеснули.