#От ненависти до…

ГЛАВА 1. ГЛЕБ

Город пахнет весной и выхлопом…

Мы бежим по спирали дней.

Оголтелые ищем выхода,

Забывая о жизни своей

Мой смартфон разрывается от входящих сообщений, но я никак не реагирую. Судя по звуку уведомлений мне написывает Алина. Я накрываю голову подушкой и надеюсь, что усну. Но как и последний месяц, после того, как я закрываю глаза, я вижу как Арсений Громов падает на канаты, что огораживают ринг и сползает на татами.

Стиснув зубы, я снова изучаю узоры на старом советском ковре, что всё еще висит на стене моей комнаты. Абсурд, да и только.

Я слышу тяжелые шаги отца в прихожей, когда кто–то начинает звонить в дверной звонок. Кого это принесло в такой час? Шумно вздыхаю, когда слышу голос Алины. Она перекидывается парой фраз с моими родителями и, наверняка, направляется в мою комнату. Откидываю одеяло и сажусь на кровати. На мне только боксеры, но не думаю, что Алину это смутит. Она моя девушка вот уже два года. Нам обоим по семнадцать лет и она уже ни один раз видела меня в трусах. Да и без них.

– Глеб! Ты еще в постели? Почему не отвечаешь на мои сообщения?

Алина как ураган проносится по моей комнате и, найдя мой телефон в кармане джинсов, громко цокает.

– Ты их даже не читал, Исаев!

– Вообще–то, я спал.

Она дует губы, а после соблазнительно улыбается.

– Спал? Скучал по мне?

Алина игриво приподнимает подол своего и без того короткого платья, но я закрываю глаза и потираю их пальцами.

– Скучал.

Думаю, безразличность в моем тоне взбесит Алину.

– Кажется, ты не рад меня видеть, Исаев?

Всё же я слишком хорошо знаю Верещагину.

– Алин, ты знаешь, у меня нет сейчас настроения.

Я поднимаюсь с кровати и натягиваю спортивные штаны.

– У тебя уже месяц его нет, Глеб.

Я пропускаю мимо ушей ее замечание и усаживаюсь на стул за письменным столом.

Девушка не мешкает ни секунды и устраивается у меня на коленях.

– Надеюсь, сегодня вечером ты не будешь такой букой, Исаев, – она запечатляет поцелуй на моих сомкнутых губах. – Короче, я забежала на пять минут. У меня запись на прическу, потом ногти в общем, все эти мероприятия перед выпускным.

Я закатываю глаза и уже представляю, как будет вопить Алина, когда я скажу ей, что меня не будет на выпуском.

– Алин.

– Не забудь, что в пять заедет отец Бедушева, мы собираемся в классе. Нужно еще раз всё прогнать. Тебе не кажется, что Лаптева лажает? Вот тебе и семь лет в музыкальной школе. У нее же нет слуха и…

– Алин…

– Коновалова все–таки не придет. У нее там что–то с бабушкой. Вообще ее не понимаю. Такой день один раз в жизни, а бабушка всё равно не сегодня, завтра умрет.

– Алин! – я уже кричу, иначе ее не переслушать.

– Блин! Ты чего орешь, Исаев? Даже в ушах зазвенело.

Девушка толкает меня в плечо и потирает уши.

– Я не пойду на выпускной.

– Ты что?

Алина медленно поднимается с моих колен, и ее красивое лицо перекашивает гримаса гнева.

– Ты шутишь, да? Глеб? Скажи, что пошутил!

Я разворачиваюсь лицом к монитору компьютера, что стоит на столе. Моя ладонь ложится на «мышку» и черный экран загорается.

– Я не шучу, Алин. Не думаю, что это хорошая идея.

Как только экран пробуждается полностью, я вижу страницу «ВКонтакте». Сегодняшнюю ночь я провел несколько часов на этом стуле, изучая посты о последнем бое, подающего надежды спортсмена, Арсения Громова. Почему я это делал? Потому что оппонентом в том бою у Арсения был я.

– Ты опять? Опять сидишь в этой группе? Глеб?

Алина дергает меня за плечо, заставляя повернуться к ней лицом.

– Сегодня и у Арсения должен был быть выпускной, Алин. Как я могу веселиться сейчас?

Но мои доводы только злят девушку.

– Да кому, какая разница, как ты проводишь время, Исаев? Ты не виноват в его смерти. Все, все видели заключение патологоанатома. Твой удар не был причиной его смерти.

– Расскажи это им!

Я подскакиваю со стула и указываю ладонью на монитор. Вот уже месяц в группе «Происшествия Новосиба» каждый день появляются посты о том, что мне удалась избежать наказания после смерти Громова, потому что мой отец опер. Каждый день я читаю такие комментарии, от которых даже у моего отца волосы на голове встают дыбом. Меня ненавидят. Меня винят в смерти человека.

Я отхожу к окну и, упершись лбом в прохладное стекло, наблюдаю за движением города. Июнь уже вступил в свои права, и серость города разбавила сочная зелень.

– Глеб, ты не поступишь так со мной. Да плевать на них! Я ждала этого дня слишком долго, чтобы всё отменять только из–за того, что кто–то умер. Тем более я даже не знала этого парня.

Я зажмуриваю глаза и не могу поверить, что люблю эту девушку с пятого класса.

– Я не изменю своего решения. Мне нечего делать на выпускном.

– Ты уже всё решил, да? – Алина нервно смеётся и добавляет. – Ну и ладно, Исаев. Оставайся. Жалей себя! И в Питер мы поедем отдельно, в таком случае!

Я разворачиваюсь к своей девушке лицом. Она победно ухмыляется, скрестив руки на груди.

– Я не еду в Питер. Я решил идти в армию.

– Что–о–о? Ты…ты…что?

Алина потирает лоб и шокировано опускается на мою кровать.

– Ты не опоздаешь в салон?

Мой вопрос заставляет в глазах девушки появиться молниям.

– Никогда не думала, что ты такой слабак, Исаев. А знаешь, что? Плевать! Комиссаров только будет рад твоему отсутствию.

Алина победно ухмыляется и, откинув рукой, длинный волос на спину добавляет:

– Значит, мы расстаемся?

Засунув руки в карманы штанов, я смотрю на девушку. Есть ли смысл продолжать наши отношения? Она оставила меня в первой же сложной ситуации. Что мне ждать от нее в дальнейшем? Да и сейчас моя жизнь пойдет совсем по другому пути. То, что мы с ней когда–то вместе запланировали, осталось в прошлом.

– Ты ведь не настолько отбитая, чтобы ждать меня из армии.

Я знаю, что мои слова ранят ее сейчас, но проще казаться безразличным, чем жалким.

– А ты хорошо меня знаешь, Исаев.

На пару секунд внимание Алины привлекает ее «Айфон», что оповещает о сообщении из ее сумочки.

– Черт! Я точно опоздаю!

Она направляется к выходу из моей комнаты и у двери замирает.

– Если передуваешь, я буду рада. – Произносит она, изучая взглядом дверной косяк.

Уже через секунду я остаюсь в спальне один.

***

– Серёжа, поговори с ним. Какая армия? Он отлично сдал ЕГЭ! Двери любого ВУЗа страны для него открыты! Алина вчера плакала. Может, найдем ему психолога?

Я слушаю мамин встревоженный голос, прислонившись спиной к стене коридора. Отец пришел сегодня, как обычно, в десять и сейчас мать кормит его ужином на нашей маленькой кухне.

– Вер, какой психолог? Он совершено нормально реагирует на ситуацию.

– Нормально? Ты издеваешься? Он ходил в военкомат. Через две недели его забирают.

Я слышу, как мама гремит посудой. Плохой знак. Она точно злиться.

– Он вправе сам решать, что ему делать дальше. Школу он закончил. Через два дня ему восемнадцать. Рано или поздно ему пришлось бы отслужить. – Отец не преклонен и я знаю, что мать именно поэтому и злится.

– Конечно, пришлось бы, ты же не стал бы его отмазывать.

– Вер, хватит!

Я уверен, что ссора родителей не дойдёт до чего–то мега катастрофического. Отец любит мать и никогда не обидит ее. Я, конечно, видел их эпичные ссоры, но обычно отец просто молчал.

Чувствуя срочную необходимость в свежем воздухе, снимаю с вешалки свою черную толстовку, зашнуровываю кроссовки и выхожу из квартиры. Проветрить голову сейчас мне не помешает. Не только из–за ссоры родителей, но и из–за новых постов в группе «ВКонтакте». Какой–то придурок слепил пару мемов из фото с момента моего удара и комментарии посыпались один за другим. Но почему–то один отпечатался в моей памяти. « Он еще за это ответит. Жизнь за жизнь! » написал кто–то под ником «НеАрсений Громов».

Я спускаюсь по лестнице, хотя мы живем на девятом этаже. Но вот уже месяц я перестал посещать тренировки и чувствую, как мое тело теряет форму. Конечно, пробежка в десять вечера не особо хорошая идея, но это отлично проветривает мозги, и я хотя бы на некоторое время перестаю думать о том бое…

***

Третий раунд. Я вымотан, бровь чертовски сильно саднит, и я боюсь, что как только в глаз попадет кровь, я перестану нормально видеть. Я даже уже смирился с тем, что Арсений Громов одержит верх. Хотя тренер всегда говорит, что нужно верить в свою победу до последнего, но сейчас точно не тот случай. Все знают, что Арсений подготовлен лучше, чем я и его удары куда резче. Смешанными единоборствами я занимаюсь только второй год, а Арсений в этом спорте с тринадцати лет.

Я слышу гонг, что оповещает о конце третьего раунда и тяжело дыша, усаживаюсь на стул в своем углу.

– Начнешь уже шевелиться, Исаев! Что за балет, твою мать?! – Борис Михалыч дает мне парочку наставлений, пока его помощник Вадим Иванович обрабатывает мою бровь.

– Давай парень, еще есть время вырвать победу! – напутствует Иваныч, когда я закачиваю пить воду.

Четвертый раунд. Бровь уже не так тревожит меня, и я словно чувствую приток новых сил. Начинаю атаковать, и Арсений выглядит удивленным, но вскоре ориентируется и сейчас на ринге мы равны. К концу раунда я замечаю, что с ним творится что–то не ладное. Он уже несколько раз пропустил от меня удары и отвечает совсем невпопад, словно дерется с воздухом. Что происходит? Арсений будто выдохся. Пользуясь еще раз таким моментом, я бью прямо в челюсть, и парень отлетает к канатам. Я уверен, что мой удар не был настолько сильным, чтобы он ушёл в нокаут, но, тем не менее, тело Арсения безвольно сползает вниз.

Рефери появляется возле него, но вместо того, чтобы начать отсчёт он просит позвать врача.

Я слышу только своё громкое дыхание и вижу, как губы Арсения становятся синими…

***

–Исаев! Уснул что ли? Автомат получать и в наряд на КПП!

– Так точно, товарищ старший прапорщик!

Отдаю метлу Кирюхе и направляюсь в оружейку.

Через месяц я уже отправлюсь домой. Май в Красноярском крае такой же, как и в Новосибирске. Днем солнце уже печёт вовсю, а ночи еще холодные.

Вчера я получил очередное письмо от матери. Она уже успокоилась и больше не злится на меня из–за моего выбора. По всей видимости, отцу светит новая должность, и теперь он не будет пропадать на работе сутками. Это радует меня. Ведь я всё же решил попробовать поступить на бюджет в один из ВУЗов Питера. Не потому что Алина учится в этом городе. Теперь у меня совсем другие планы. Но, признаться, это было трудно – отпустить Алину. Мне кажется, я всё еще ее люблю.

– Глеб, Глеб! – крик Кирюхи врывается в мои мысли.

Мой сослуживец и по совместительству земляк оказывается у КПП.

– Ты чего, как на пожар?

Его взгляд поднимает во мне волну тревоги.

– Кирюха, что случилось?

– Иди скорее к командиру части. Там…там что–то с твоим отцом…

__________________________

Вдохновение – Palina "Месяц"

ГЛАВА 2. ЖЕНЯ

Тебя не будет в моей жизни больше

Рисую грустный смайлик на стекле

Ему печально. Мне печально тоже

И в мертвой, сердце, кружится петле…

Ненавижу! Я захлопываю крышку ноутбука и откатываюсь от компьютерного стола на вращающемся кресле, едва не врезавшись в шкаф–купе. Перед моими глазами, уже месяц стоит лицо Исаева, как напоминание о том дне, когда не стало моего брата. Самодовольная, величественная физиономия, навсегда отпечатывается в памяти. Единственное, что меня спасает от того, чтобы не рвануть к его дому и не закидать тухлыми яйцами – моё фейковое имечко. Благодаря нему, я творю, что хочу, портя жизнь «победителю» и наслаждаюсь комментариями под многочисленными постами с видео и фотками. Люди как стервятники, хавают всё, что я им предоставляю. Наверняка, сам Исаев даже не заглядывает в интернет, ведь там настоящая помойка и от нее воняет на несколько километров. Улыбка трогает мои губы и я потираю их пальцем. В голове зреет тысяча и одна мысль, какую еще гадость устроить в ближайшие дни, но за дверью моей комнаты, становится подозрительно тихо. Я прислушиваюсь, но ничего. Интерес приводит меня в коридор. Я прижимаюсь спиной к стене, стараюсь не выдать себя и слышу:

– Мы не можем переехать, Вов. У Женьки последний год в школе и дергать ее сейчас, нет смысла.– Мамин голос всегда такой мягкий и ласкающий, звучит твердо.

– А жить в этом аду лучше? Любаш, ты же понимаешь, что всё в этой квартире и районе, не отпустит нас от Сени. Надо кардинально менять место жительства.

Отец, в чем я не сомневаюсь, уже подыскал нам новое жилье. Он делает так, как ему хочется, не советуясь с нами. Машины, мебель, всё появляется в нашей семье, только по желанию папы. Мамино слово никогда не играет роли.

– Ты прав, но давай потерпим годик. Нам всем тяжело, а Женечке особенно. Сеня был для нее очень близким человеком. Пусть закончит школу, а там посмотрим.

Я вылетаю из–за угла, когда мама усаживается папе на колени и обнимает его за шею.

– Вы с ума сошли!? Я никуда не перееду! Ни завтра, ни через полгода, ни через год!!! Вам понятно?!

Родители ошарашенно уставились на меня и секундное молчание, дает мне фору, чтоб сбежать на улицу. Я несусь по дороге, ведущей к метро и влетаю в вагон, как ошпаренная или та, у кого внутри батарейка «энерджайзер». Вкус слез чувствую тогда, когда обвожу языком верхнюю губу. Экран телефона, что зажат в руке отражает мою сопливую рожицу. Я шмыгаю носом и утираю его шарфом. Парочка пассажиров косится на меня, но я отворачиваюсь и пишу сообщение Дашке. Моя лучшая подружка, отвечает быстро и я рада, что эту ночь проведу у нее в гостях. Все равно не смогла бы находиться дома и смотреть, как родители пытаются стереть Сеню из всех наших воспоминаний.

***

Лодка под названием «Будем держаться вместе», рушится спустя несколько месяцев после смерти Арсения. В один прекрасный день, папа собирает сумку и со словами: «Я больше так не могу», уходит от нас. Мама рыдает без остановки почти две недели. Потом приезжает ее сестра, тетя Нюра и они заливают горе самогоном. Понемногу, но с завидной периодичностью. Пока я готовлюсь к экзаменам, они дружат с водкой. Когда я спрашиваю, почему нельзя переживать утрату по–другому, мама орет на меня и приказывает запереться в комнате до утра. Папа знает, что происходит с его будущей бывшей женой и как мне страшно оставаться с ней наедине, но не предпринимает даже попытки исправить ситуацию. На все мои звонки, отвечает односложно и чаще всего, просто отключается.

После того, как мама получает на руки свидетельство о разводе, становится еще хуже. Она пьет без передышки, порой засыпая на полу кухни и на все мои просьбы, грозится отправить меня в глухую деревню к бабке. Я убегаю в спальню, прячусь под одеялом и строчу гневные посты в «Происшествия Новосиба», спрашивая, как тебе живется убийца?!

Со временем деньги скопленные мамой в банке, заканчиваются. Ее увольняют с хорошей должности бухгалтера, и больше никуда не берут, в связи тем, что она редко бывает трезвой и прилично выглядит, мы ходим по соседям и просим то хлеб, то сахар. То, что отец скидывает мне на карту, мама тратит за один вечер, говоря, что мне не нужны подачки от козла, бросившего нас в трудную минуту. Конечно, спустить их на алкоголь и сигареты, безжалостная месть. Но кто я такая? В самые морозы, я кутаюсь в осеннюю куртку, потому что, купить новую не хватает средств, а старую, утащила какая–то новая мамина подруга. Я часами мерзну на автобусной остановке в летних кроссовках и болею чаще, чем любой ребенок детсадовского возраста. Дашка иногда подкидывает мне свои шмотки, предлагает купить что–то в магазине, но я отказываюсь, считая, что я не сирота и меня должны обеспечивать родители. Увы, всё это мои мечты. Чем реже я бываю дома, гуляя по городу после школы, тем меньше вещей сохраняется в шкафах. Мамины друзья, тащат что плохо и хорошо лежит, и никому до этого нет дела. От отца я отдаляюсь дальше и дальше, превращаясь в мираж дочери. Однажды, он присылает СМС о том, чтобы я больше не писала ему, ведь у него появилась женщина. Алименты он перечисляет исправно, а вот близкие отношения нужно прекращать, так как они доставляют дискомфорт новой супруге.

Лежа на кровати и растирая взглядом дырку в потолке, я возвращаюсь мысленно в те вечера, когда мы с Арсением приходим после его тренировки, мама встречает горячим пирогом с капустой, а папа торопит, чтобы быстрее раздевались, иначе он умрет с голоду. Теперь я живу будто не в то время. Будто не существовало тех хороших лет и мы все чужие люди. Сдержав очередной плач, беру телефон, захожу на свою страничку и вижу мем с Исаевым. На нем, он держит пачку презервативов и улыбается. Текст вызывает во мне радость: «Двойная защита со вкусом собственной никчемности».

***

Я сдаю ЕГЭ и подаю документы на юрфак местного университета. От выпускного отделяет всего неделя. Мне не хочется на него идти и слушать жалостливые фразы учителей, но Дашка кипит от предвкушения и жаждет танца с Мироновым из 11 «Б». Парень не особо приятный, но нравится ей до потери пульса. Слава богу, он свалит в Москву и не разобьет ей сердце.

– Как думаешь, мне купить платье покороче? – Дашка хватает меня под руку и мы идем по тротуару, ведущему к Торговому центру, на парковке которого, нет свободного местечка.

– У тебя красивые ноги, пойдет даже мешок из–под картошки.

– Пф, скажешь тоже. Я хочу свести всех с ума!

Дашка слегка прихрамывает по вине водителя, что не справился с управлением и сбил ее на пешеходном переходе, когда мы учились в шестом классе, поэтому часто придерживается за меня, чтобы идти ровно.

– Миронова точно сведешь. Ему много не надо.

– Это ты о чем?

– Блин, ты видела его хоть раз, – Дашка поднимает брови. – Не тогда, когда он смотрит на тебя. А когда пялится на других девчонок.

– Он милый.

– Да придурок он! Слюни до земли текут, стоит кому–то обтянуть задницу.

– Ты завидуешь. – Дашка гордо вскидывает голову и ее подбородок начинает дрожать от обиды.

– Ладно, прости. Миронов лапочка. Он будет твой на все сто процентов.

– Правда?

– Зуб даю.

Мы входим в раздвижные двери и я слегка оседаю от роскоши бутиков. Давно я не заглядывала на шопинг. Но приближающийся выпускной, вынудил меня скопить денег. С тех, что переводит отец и не успевает отнять мать, я приберегла три тысячи. Плюс, я целый месяц раздавала листовки в костюме смартфона и добавила к трем тысячам еще столько же. Не знаю, что я смогу купить на них. Возможно, только колготки.

***

Музыка с треском прекращается и на сцену Дворца творчества, где проходит прощание со школой, поднимается директриса Надежда Ивановна. Она толкает воодушевляющую речь, благодарит выпускников, желает нам успехов и передает слово какому–то депутату, что шефствует над нами последние три года. Я ищу глазами Дашку и найдя, улыбаюсь. Она обнимается с Мироновым и выглядит очень счастливой.

Официальная часть завершается и ди–джей включает подвижную мелодию. Я почему–то грущу. Арсений был бы рад сопровождать меня на мой праздник, но уже никогда этого не сделает. Горько сглатываю и вспоминаю, как перед выходом, мама оглядела меня с ног до головы и кивнув своему другу–собутыльнику, произнесла: « Глянь, Мишаня, а моя дочь могла бы зарабатывать на трассе ». Я до сих пор не верю, что она могла такое сказать. Когда–то мы души не чаяли друг в друге, делились секретами, а сейчас, мать едва ли не подкладывает меня под мужиков за деньги.

– Привет.

Я оборачиваюсь, обнимая себя за плечи и вижу Игоря. Сто лет не встречалась с ним.

– Игорь? Ты как здесь?

– Мой отец только что выступал. Он курирует вашу школу.

– О, на самом деле?

– Да, – Игорь мельком меня озирает. – Выглядишь потрясающе. Ты выросла с той поры, когда виделись на похоронах…Извини, сказал не подумав.

– Не бери в голову. Я уже привыкла к тому, что многих не видела с похорон. С того дня, все как–то рассеялись.

– Хочешь потанцевать?

– Ты разве не спешишь?

– Отец еще долго будет получать благодарности от директрисы. Так что, мне надо чем–то занять время. С тобой оно пройдет приятно и незаметно.

Игорь протягивает руку и я принимаю приглашение. Парень уводит меня подальше от центра зала и приобнимает для медленного танца. Я реагирую на него мурашками, и стараюсь не подавать вида, что мне нравится.

– Как у тебя дела? – Игорь склоняется и шепчет вопрос мне на ухо.

– Нормально. Думаю, поступлю на юрфак.

– Отлично, поздравляю. Как Любовь Ивановна, Владимир Николаевич?

– Родители развелись. Я живу с мамой.

– Печально. Снова прости, что влез не туда.

– Перестань извиняться.

Лицо Игоря слишком близко к моему. Мы касаемся друг друга щеками и я чувствую, как движутся его скулы при разговоре.

– Сегодня будет чудесная ночь. Можем прогуляться по Михайловской, встретить рассвет.

– Я с подругой.

– С этой? – Игорь крутит меня в танце и я наблюдаю, как Дашка целуется с Мироновым. – По–моему, она нашла себе пару.

– Тогда я согласна. – Я отстраняюсь от Игоря и смотрю ему прямо в глаза. Он широко улыбается и выставляет передо мной указательный палец.

– Подожди минутку. Я сообщу отцу, что уезжаю.

– Хорошо.

Игорь исчезает в танцующей толпе, а я еще раз гляжу на Дашку и решаю покинуть душное помещение. Быстро пересекаю просторный холл, выхожу на крыльцо дворца и вдыхаю теплый воздух.

– Вот ты где, Золушка. – Игорь кладет свою ладонь мне на спину.

– Это твоя машина? – я киваю в направлении «Крайслера» с переливающимися дисками.

– Не нравится?

– Наоборот. Никогда на такой не ездила.

– Идем, – Игорь подталкивает меня к ступеням и опустившись на одну ниже меня, тормозит. В его глазах мечется вопрос. – А у тебя не сегодня день рождения? Помню, что Сеня всегда отпрашивался с тренировки в конце июня.

– Позавчера исполнилось восемнадцать. – Улыбаясь отвечаю я. Игорь сразу веселеет и практически на руках доносит до машины. В салоне дорогого авто пахнет жженым кофе из прикрепленного к панели ароматизатора в виде злого черного бульдога. Я открываю окно и кладу на него локоть, подперев голову.

– Никаких проблем?

– Поехали на Набережную. – Коротко говорю я и двигатель оживает с подачи Игоря.

ГЛАВА 3. ГЛЕБ

Почему не стереть нашу память?

И не выкинуть несколько дней?

Если хочешь кого–то ранить,

Лучше сразу просто убей…

– Ты серьезно поступил в универ?

Кирюха передает мне ключ, присев на корточки.

Я лежу на каком–то куске картона, что нашел у подъезда под отцовской машиной. Сегодня я, наконец, решил, что готов заняться ей. Два месяца прошло после смерти отца. Легче пока не стало, но боль от потери постепенно отпускает меня.

– Поступил. Через неделю занятия начинаются.

Спустя пару минут я заканчиваю с ремонтом и выбираюсь из–под «Лады Калины».

– Так и не решил продать эту колымагу? – спрашивает Кирилл, подкуривая.

На его вопрос я отвечаю молчанием. Вытираю руки о тряпку и сажусь за руль. Проворачиваю ключ в замке зажигания и впервые за эти два месяца улыбаюсь, услышав правильный звук мотора.

– Ты сегодня такой разговорчивый, братишка.

Мой армейский друг опирается локтями на дверь машины и выпускает сигаретный дым через ноздри. После того, как мы оба демобилизовались, Кирилл начал работать в автосервисе своего старшего брата. Парни и меня звали на работу, но у меня были совсем другие планы.

Сегодня вечером порадую мать своим зачислением на юридический факультет одного из ВУЗов Новосибирска. После смерти отца она сама не своя и даже сменила работу, чтобы не было времени на разрушающие мысли. Теперь нам обоим нужно привыкать к новой жизни.

***

После смены мать готовит ужин, когда я появляюсь на кухне.

– Опять весь день с новым дружком пропадал? Собираешься за ум браться?

Она снова раздражена и я, молча, наблюдаю за тем, как она сливает воду из кастрюли с макаронами.

– Мам, машина папы снова на ходу. Я буду таксовать после занятий.

Она едва не роняет кастрюле в раковину, после моих слов.

– После каких занятий?

Мама усаживается возле меня за стол, и я вижу усталость на ее красивом лице. Она работает старшей медсестрой в областной больнице, а сейчас еще берет ночные смены в неонотальном отделении.

– Вчера я видел списки зачисления в Университете экономики и управления. Я зачислен на юридический факультет.