Высокочувствительный ребёнок. Как научиться жить с ним и не выгореть

Чувствительность – это индивидуальный спектр проявления нижеописанных признаков. Она никогда не может во всем совпадать у разных людей. Поэтому ее так непросто замерять или анализировать.

Жизнь без кожи

Самое первое, с чего хочется начать, описывая особенности высокочувствительных детей – это свойственная им широта воспринимаемых ощущений или повышенная восприимчивость. Они как будто обладают более низким защитным барьером, пропускающим много всего лишнего из внешнего мира в их головы.

В первую очередь это касается пяти чувств восприятия. Все сразу или какое-то из чувств может давать удивительную широту воспринимаемого спектра: действительно, на грани фантастики. Такую, которой сложно и поверить.

Жизнь без кожи определяет широту спектра ощущений:

1. У них повышенная восприимчивость к внешним стимулам, они не могут не обращать внимания на небольшие изменения.

2. Сенсорная стимуляция органов чувств через прикосновение, вкус, запах или звуки вызывает у них более сильное возбуждение и повышенную реакцию.

3. Они более чувствительны к лекарственным препаратам, к болевым факторам и к возможным аллергическим компонентам.

Такой ребенок в сравнении с другими детьми тактильно более восприимчив. Чувствительные дети реагируют на прикосновения других людей, предметов одежды, окружающей природы к телу с большим вниманием и неожиданной реакцией. Они могут резко отвергать какие-то материалы; на пляже стремиться избегать наступать на песок; с трудом переносить грязь на пальцах, нечто липкое (остатки леденца, смолу); стирать слюни от поцелуя с лица. Могут отказываться от одежды или изделий из некоторых видов тканей: лен, джинса, шерсть, флис.

Одна моя знакомая девочка чувствительна к вязаной одежде, акриловым, шерстяным, раздражающим кожу тканям. Она также не выносит прикосновение шарфов к шее.

Пояс, который удерживает на талии штаны, не подходит для нее. Она носит одежду только на мягкой резинке, и в ее 12 лет это имеет значение для нее. И не одна она такая! Как мило выглядит детская школьная форма в витринах магазинов, но глядя на нее, я представляю безумные глаза высокочувствительных детей, которые должны будут надеть это. Куда испаряются все ценности гуманных школ, когда речь заходит о форме? Вместо того чтобы закупить детям спортивные костюмы из хлопка, они заказывают дизайн брюк и юбок, которые давят на разные детские животики и не позволяют без скрипа согнуть коленки.

Чувствительные дети могут жаловаться, что от ярлыков на одежде у них чешется, им колют бирки и натирают швы.

Моя дочь с трудом воспринимала сжатие ноги носком. А еще на кончике носка проходит шов, который очень неудобно ложится прямо на пальцы. Она не могла этого выносить. Носить носки или колготки несколько лет было невозможно. Одно время она засовывала голую ногу в зимний меховой сапог и шла гулять так.

Вплоть до подросткового возраста мне было очень сложно стричь сына. И на всех фотографиях он заросший, так как отстриженные волосы неприятно падают ему на кожу, колют его, и их так сложно смыть.

Неприязнь сенсорных стимулов может касаться даже воды. Вода многим чувствительным детям неприятна, они редко моются, помыть их – настоящая пытка. А помыть голову может быть очень сложно из-за целого спектра ощущений, когда они чувствуют воду на лице, а глаза закрыты.

Одна мама рассказывала, что другие мамы все время смеются над ней, так как ее дочь в песочнице постоянно маниакально отряхивалась, вместо того, чтобы лепить с их детками куличики. Она не могла там ни сесть, ни лечь, так как песок попадал на колготки, внутрь обуви.

Расчесаться – тоже проблема: не дают ни расчесывать, ни заплетать волосы. Ходят растрепанные, так как это неприятно и больно для них. И эти ощущения потрясают их, они для них преувеличены.

Некоторые дети чувствуют свое дыхание на руке, которое стимулирует сенсорную систему настолько, что оно не дает им спать. А кто-то задевает ресницами об подушку и отвлекается на это.

Громкий звук может восприниматься как грохот или гул, звуки толпы или класса – как гудение или шум.

Такой ребенок более восприимчив аудиально: не любит громких звуков, не выносит тихих и навязчивых, вроде тиканья чужих часов или гудящей на потолке лампочки. Скрип простыней, которые вы постелили ребенку, может не давать ему заснуть.

Высокочувствительные дети, как антенны, настроенные на максимально широкий спектр приема, принимают все то, что другие отфильтровывают: шум, шипенье, помехи, китайские радиопередачи. Жить без кожи непросто.

Традиционные салюты на Новый год и 9 мая – не наши развлечения после рождения старшего ребенка.

А вот пример от нашей знакомой семьи. «Мы с дочерью не выносим громкую и низкую музыку. Один раз мы пошли на концерт на площади, выступала популярная группа. Когда зазвучали низкие басы, от которых все внутри вибрирует, она сказала, что плохо себя чувствует. Говорила, что сердце сейчас выпрыгнет у нее из груди. Мы сразу же ушли с этого концерта. Оставаться было бы тяжело для нас обеих».

Одна девочка не выносит и отказывается посещать занятия, где преподаватель разговаривает громким голосом. Для нее это тяжело, так как воспринимается как крик. Ей кажется, что повышенный голос – это угроза для нее. Даже когда громкоголосый преподаватель говорит с кем-то другим, она боится, что этот «крик» может быть направлен на нее. Такая возможность ужасает.

У высокочувствительных также очень низкий порог чувствительности. Они более чувствительны и к боли, и к лекарственным препаратам.

Свет тоже может быть слишком сильным стимулом для конкретного ребенка. Вы заметите это очень рано. Такие дети путают день и ночь. Если за окном горит фонарь, им с раннего детства требуется блэкаут. Они не любят мигающие лампочки, их раздражает лампочка телевизора, подсветка выключателя.

У одной из участниц нашего сообщества дочка перестала заходить в зал, стала отказываться и бояться. Она показывала на потолок и повторяла: «застрял котенок, котенок». Девочка всегда была очень чувствительной, но эта внезапная перемена в поведении была непонятна. Несколько месяцев страх сохранялся. Когда мама поняла, что не так, она поделилась. Оказывается, у них есть цифровые проекционные часы, которые стоят в зале, и красные лампочки часов дают отсвет на потолок. Одна из этих лампочек перегорела, и девочка это заметила. Для нее это стало непривычным раздражителем, который она еще и интерпретировала по-своему. Ее встревожила ее же собственная фантазия о котенке с потолка. И она решила просто не ходить в эту комнату.

Эти дети – типичные моноеды. Они выбирают три-четыре продукта и могут есть их первые несколько лет. Они с трудом соглашаются на новые вкусы. Их невозможно заставить попробовать новое блюдо. То, что они привыкли есть, их устраивает. Поэтому, когда знакомая и привычная пища чем-либо отличается, они замечают и отказываются есть. Это касается консистенции и ингредиентов, даже температуры.

Если в каше попался комочек – отставит тарелку. Они не будут есть варенье, курицу и рыбу с косточками. Если ребенок ест толченку, он не будет отварную картошку. Если яичница в кафе с жидким желтком, он не будет есть, потому что дома ест хорошо прожаренную. Если он уже привык есть жареные куриные ножки, то он будет есть ножки отдельно, а не с картошкой. Им нельзя положить на тарелку что-то еще. Либо курица, либо картошка. Соусом поливать нельзя, укропом посыпать нельзя. Каждый соус наливается в свою тарелку и туда макается еда.

Мой сын долгое время ел только спагетти определенной марки, сваренные без ничего, картошку фри, кетчуп и бекон. Потом добавилась куриная голень с закрытым фольгой кончиком, чтобы держаться. Я могу перепутать рожки и спагетти, когда он просит что-то приготовить. Но он это заметит, уточнит, что именно он просил, так как для него есть разница во вкусе между просто макаронами и спагетти. Наверное, итальянцы поняли бы это, но для меня вкусы отличаются не принципиально.

Те же требования к запахам. Высокочувствительный ребенок может быть очень чувствителен к запахам. И к запахам еды в первую очередь. Они замечают незнакомые приправы, соевый соус, который вы решили добавить в рагу, ветки укропа, которые варились в супе и были вытащены незадолго до обеда.

Одна мама рассказывала мне, как однажды она делала привычный для маленькой дочки смузи, который всегда состоял из одних и тех же ингредиентов. Она подумала, что может добавить туда авокадо, который, по ее мнению, не имеет своего вкуса. Когда дочка попробовала смузи, она с укором посмотрела на маму и спросила: «Мама, ты что, добавила сюда авокадо, что ли»?

Если продукты полежали в холодильнике рядом с чем-то еще, то дети могут унюхать это и отказаться есть.

Такая загрузка сенсорной системы различными сигналами неизбежно перегружает их, и они обычно быстро утомляются. Быстро истощаются, выдают стрессовую реакцию в обычных жизненных обстоятельствах. Поездка в отпуск, поход на пляж, прогулка, заход в магазин могут кончиться переутомлением и истерикой. Также подобная тонкая настройка делает их внимательными к деталям. Поэтому они замечают перемены и реагируют на них протестом.

Жизнь без кожи касается не только пяти чувств, но и эмоционально-социальной сферы.

Они улавливают настроения и атмосферу в коллективе и крайне чувствительны к раздражению или упрекам. Поднятая мамой бровь может быть для них трагедией и чувствоваться отвержением. Критическое замечание для них означает, что их отругали. Они внимательны к тому, что именно им транслируют другие люди, как детекторы лжи реагируют на скрытое под другими слоями. Пренебрежение или незаинтересованность в них станет им заметна именно благодаря огромному количеству знаков, которые они считывают.

Эмоциональная реактивность

Эти дети могут быть очень интенсивны в своих переживаниях, их трудно выносить. Их драматичные реакции выматывают родителей и держат их все время начеку. Нам может казаться, что они чрезмерно эмоциональны, приукрашивают собственные переживания. Однако мы наблюдаем то, что они и вправду чувствуют. Так они реагируют на ошеломляющий их мир. И их отклик очень силен. Внутри них легко разыгрывается эмоциональный шторм, они быстро заряжаются эмоциями и легко приходят в нервное возбуждение.

Интенсивность эмоций предполагает импульсивность. То есть времени на совладание нет, появившиеся чувства будут выплеснуты как есть. Мы, взрослые люди, не всегда можем перенести свои эмоции и справиться с ними, уравновесить их. А дети тем более, вследствие чего мы наблюдаем их неуместные и чрезмерные реакции. Им свойственен трагизм и катастрофизм. Помимо негативных чувств, они могут испытывать и сочувствие, жалость к другим также интенсивно.

Сын моей клиентки в 4 года остановился в парке и расплакался. Было непонятно, что не так. Он лег на спиленное дерево на газоне, обнял его и рыдал, перебирая веточки. Дерево спилили, потому что оно было сухим.

Конечно, это касается и спектра приятных ощущений. Радость может быть бескрайней. Они могут испытывать колоссальное удовольствие от того, что их радует, наслаждаться жизнью открыто, громко и интенсивно. Радоваться проекту или дню рождения, прыгая от восторга. Эмоции проявляются у них в теле мгновенно. От восторга буквально идут мурашки по телу.

Такие чувствующие дети невероятно интересные, когда цветут в спокойной обстановке. У них большое сердце, много мыслей, фонтаны идей, творческие игры, оригинальный внутренний мир.

Эмоциональная реактивность:

– Их реакции громкие и бурные.

– Им свойственна повышенная тревожность.

– Они сильнее скучают по дому и стремятся к контакту с родными.

Громкие и бурные реакции

Высокочувствительные дети очень ярко и интенсивно любят и громко и яростно ненавидят. Они – создания эмоций. Как они, полные впечатлений, вдохновленные, неостановимые рассказывают, какой на стройке видели кран, а еще экскаватор там копал желтый, также сильно выплескивают и негативные эмоции, затопляющие их периодически.

Истерики и слезы по нескольку раз за день – это целиком и полностью об этих детях. Высокочувствительный ребенок расстраивается, выходит из себя, падает на землю на улице, рыдает и кричит постоянно, чуть что не так.

Они знают о творящемся вокруг очень много, а значит, очень многое вокруг их не устраивает. Иногда это план в их голове, который вы нарушили.

Один раз я со своим высокочувствительным сыном возвращалась домой. И сама нажала на кнопку нашего этажа. А в голове ребенка только он имел право на эту кнопку. Сын тут же разразился истерикой. Он сидел перед дверью и рыдал, не заходя домой. Пришлось спускаться и ехать с ним заново с первого этажа, чтобы ребенок успокоился, вышел из состояния невменяемой истерики и согласился зайти домой.

Все, что идет не так, как они хотели, все, что раздражает их, что задевает их, фрустрирует их, рождает внутри ответ лимбической системы. Сильные эмоции, запустившиеся в их психике, будут искать выход наружу. Иногда это происходит мгновенно. Неуместно. Громко.

Одна девочка обожала сюрпризы, хотя потом от перевозбуждения у нее случались истерики.

Иногда они могут атаковать. Истерики и атака – это следствие эмоциональной реактивности в ответ на раздражители, на стрессовые события, на сложности в коммуникации, даже на то, что печенье кончилось. Атака – это естественная часть стрессовой реакции, с которой дети не могут совладать, выдавая агрессивное поведение по отношению к родителям, сверстникам, бабушкам, няням. Они взрываются, как вулкан, переполнившись своими же эмоциями. В этом суть эмоциональной реактивности.

Если они фрустрированы, они нападают или плачут. При этом уровень их выдержки очень низкий. Поэтому нам и всем окружающим они обычно кажутся перегибающими палку, излишне драматизирующими, Drama Queen. Повод кажется всем остальным не стоящим и выеденного яйца. Так и есть. Но эмоции уже запустили свою реакцию в их теле, уже выделились гормоны и нейромедиаторы стресса, уже запущены механизмы отработки этого гормонального коктейля. Пока они маленькие вариантов «не истерить» у них нет. Они не выбирают такую реакцию. Это просто с ними случается.

Им сложно следовать правилам и принимать ограничения. Игра по правилам до какого-то возраста для них просто невозможна. Они будут спорить с правилами, обижаться на правила или на того, кто их транслирует. Любые границы и ограничения в виде игровых правил или правил поведения соблюдаются с большим трудом. Все дело в той специфике затопляемости чувствами и уязвимости к неуспеху, которые им свойственны.

Они могут много плакать. Более того, со всей ответственностью я заявляю, что они должны много плакать. Если ваш высокочувствительный ребенок не плачет, у вас с ним будут большие проблемы. Обычно у них глаза на мокром месте, и им легко найти свои слезы, когда они оказываются в тупике. Так они переживают непростые времена и смывают стресс за счет слез. Регулярное снятие напряжения через слезы рождает в итоге их достаточную для этой жизни адаптивность и научает их выживать в ранящем мире.

Они могут плакать над обычными вещами: над сказкой, над сломанным печеньем и быть несчастными, переживая смерть застрявшей в раме мухи. «Мелочи» для нас – для них не просто мелочи, и в результате они не могут сдерживать эмоций по этому поводу.

Есть часть высокочувствительных детей, для которых стакан всегда наполовину пуст. Такой подтип я могу выделить в результате наблюдения за семьями в ходе моей работы психологом. Дети, обладая тонким восприятием, чувствительностью, легко затопляются эмоциями, но при этом склонны к негативизму. Им все вокруг видится в серых тонах. Все люди злонамеренны и не относятся к ним по-доброму. Их обделяют во всем, они никому не нужны. Такое ощущение очень субъективно, но, увы, бывает даже у детей без признаков депрессии. Исследования говорят нам, что у высокочувствительных в принципе более низкое психологическое благополучие по сравнению с обычными людьми [15].

Тревога – это важная часть жизни человека. Вдумчивые и внимательные к деталям, высокочувствительные дети очень рано находят множество причин для тревоги. Мир разный, угроза может таиться повсюду. Их эмоциональность провоцирует опасения и страхи очень быстро. Там, где нужно быть начеку, чтобы не попадать в неприятности, они насторожены и боязливы. Их особенности рождают множество страхов. Они легко представляют, что все пропало, выхода нет, все может пойти не так, и паникуют. Страх, что мама уйдет и не вернется, страх потеряться, страх чужих людей, страх монстров под кроватью, боязнь пауков, боязнь больших волн, страх перед собаками, страх идти на темную лестницу, страх, что кто-то украдет.

Они рано обнаруживают смертность родителей, свою собственную смертность, так как они видят цикличность жизни вокруг. Они могут задавать такие вопросы, которые в голову не придут другим детям. Например: «Мама, когда ты умрешь»? Они замечают свое взросление, изменение внешности, замечают проблемы окружающей среды и социальные проблемы.

Им тяжело наблюдать и обсуждать ситуации, в которых люди проявляют жестокость друг к другу или к животным: новости, рассказы, мультики. Они не могут также смотреть фильмы, в которых есть драки, кровь, убийства. Это поднимает вопросы экзистенциальной небезопасности этого мира для них и тоже нагнетает их тревогу. Это чрезмерная, оглушающая информация и визуальный ряд. Для ребенка его внутреннее состояние в ответ на услышанное и увиденное в таких фильмах – слишком, в результате небезопасность ощущается остро и неприкрыто. И от нее сложно скрыться или стойко выдерживать ее. Ребенку становится плохо.

Все эти вещи из политики, мировых новостей, которыми наполнена наша взрослая реальность, еще больше их тревожат, так как они уже настороже, уже на взводе, когда коммуницируют с миром. Они уже как работающие радары, и они настроены найти тонкие места бытия, чтобы их избежать.