Кошмар на Полынной улице

Мне на мгновение стало не по себе.

– Дусинда, ты дурында? Кого ты там увидела? – засюсюкала я.

Дуська не шевельнулась.

– Мышку? Мышку ты там увидела? Ты моя красавица, ты моя охотница, иди к маме на ручки.

Я нагнулась, чтобы взять кошку на руки, и замешкалась. Надо было проверить, кого там высматривает Дуська – а вдруг и правда мышь? Дом старый, тут может разное зверье водиться. Но вдруг я почувствовала странное сопротивление в мышцах. Какой-то первобытный парализующий страх, который спасал моих древних предков, подсказывал: не иди в эту пещеру, там горный лев, там опасно. Ну, у предка был только этот внутренний голос, а у меня, его современного потомка, – критическое мышление. Я включила фонарик на телефоне и обозрела подкроватный мрак. Как и ожидалось, ничего необычного: пыль и какой-то земляной мусор. Хозяйка старенькая, наверняка с больной поясницей, не удивительно, что ей сложно было следить за чистотой в таких местах.

Я облегченно выдохнула и поднялась – гораздо быстрее, чем того требовал здравый смысл. С Дуськи наконец сошло оцепенение, и она призывно мяукнула, пригласив покормить ее. Я насыпала кошке корм, оставила ее трапезничать и набрала по видеосвязи Вадика. Пока шли гудки, я разрезала скотч на первой коробке.

– Привет, любимая! – на фоне звучали музыка и разноголосый треп. Потом хлопнула дверь, и все затихло.

Я отложила ножницы и поудобнее перехватила телефон. Вместо Вадика экран показывал черный квадрат.

– Включишь видео?

– Да, сейчас, – квадрат сменился улыбающимся Вадиком. Из-за него выглядывал хромированный полотенцесушитель. – Прости, Катюша, что не смог приехать… После работы начальство позвало тусить… ну, то есть не тусить, а рабочие вопросы обсуждать.

– Понятно, – я установила телефон возле плинтуса и разрезала вторую коробку. – Так ты где сейчас? Приедешь?

– Нет, не смогу, котенок. Мы на даче у Евгения Иваныча. Ну, у гендира. Сама понимаешь, я не мог отказаться. На таких междусобойных тусах обычно простых смертных и повышают…

– Да все я понимаю, конечно. Ничего страшного. Я тогда тут пока уют наведу. А завтра мы увидимся?

– Конечно, зай. Я тебя завтра с работы заберу…

Конец фразы потонул в музыке – видимо, кто-то ворвался в ванную. Женский голос позвал: «Эй, ну ты скоро? Кальян новый притащили…»

– Все, любимая, прости, не могу больше говорить, труба зовет.

– Подожди! – я осеклась. Хотелось рассказать про дурацкий эпизод с Дуськой и кроватью, но не получалось подобрать слова.

– Ну, что еще?

– Да ничего. Давай веселись там. До завтра. Обнимаю тебя крепко.

– И ты там повеселись, Катюш!

Вадик отключился.

Пришла довольная сытая Дуська и потерлась о ноги. Я взяла кошку на руки и уткнулась лбом в серую шерсть.

– Ну что, Дусинда, пора и нам здесь повеселиться, правда?

Я включила музыку, надела наушники – все-таки был уже поздний час, не стоило ругаться с соседями в первый же день, – и, пританцовывая под любимые треки, начала собственную вечеринку. Я вымела сор из-под кровати, помыла полы, повесила тюль и шторы, а к часу ночи без сил рухнула в постель.

– Ну что, на новом месте приснись жених невесте? – хихикнула я и быстро провела ладонью по простыне, пригласив Дуську запрыгнуть на привычное место под бок.

Кошка сделала пару нерешительных шагов, затем остановилась, снова посмотрела под кровать и запрыгнула на комод, умостившись на кружевной накидке, оставленной хозяйкой.

– Как хочешь, – разочарованно протянула я и откинулась на подушку. Измученная переездом, я мгновенно провалилась в сон.

Разбудили меня громкие шорохи. Сперва я подумала, что это Дуська балуется с когтеточкой, и сонно шикнула на кошку. Шорохи не прекращались.

– Дусинда, спи! – прикрикнула я и осеклась: вспомнила, что я еще не успела распаковать кошкины игрушки, а когтеточка вообще осталась в багажнике машины.

Послышались стук и скрежет, будто кто-то проводил когтями по стеклу.

– Ну и чего ты там творишь? – я села на кровати и принялась искать Дуську у окна. Но ее там не оказалось. Кошка неподвижно, как каменный истукан, сидела на комоде, обернувшись хвостом, и пялилась на кровать. Точнее, под нее. Кошка не моргала.

Внутри меня неприятно похолодело.

Я внимательно осмотрела квартиру. Вроде бы ничего не изменилось. Глянула на экран телефона – три часа ночи. Я опустилась на подушку и прикрыла веки. Сна не было ни в одном глазу.

Скрежет повторился. Так близко, словно кто-то точил когти в сантиметре от меня, от моей головы. Не до конца понимая, что делаю, я отодвинулась от стены, свернулась калачиком и крепче обернулась в кокон одеяла.

Я миллион раз видела, как Дуська точит когти о свой любимый столбик, обмотанный бежевым джутом, знала этот звук и ни с чем бы его не спутала. Сейчас я слышала именно его. Только звучал он гораздо медленнее. Кто-то прямо у моего уха точил когти – неспешно, размеренно, с расстановкой. Шурк. Шурк. Шурк.

Я почувствовала, что покрываюсь гусиной кожей.

Ну и звукоизоляция в этом доме! Неужели во всех квартирах старого фонда такая слышимость?

Разумом я понимала, что в звуке нет ничего страшного. Подумаешь, какой-то другой кот через стенку решил порезвиться ночью. Обычное дело. Дуська тоже часто полуночные представления устраивала.

И все же я не могла избавиться от охватившей меня панической тревоги, поэтому решительно скинула одеяло и собралась свесить ноги на холодный паркет… Но что-то невидимое меня остановило. Я сглотнула и разозлилась на себя. Ну что со мной такое, ну в самом деле? Чего я боюсь? Монстра под кроватью? Бабайку из шкафа? Привидения, которое выпрыгнет на меня из люстры?

Я встала с кровати, и сердце поневоле пропустило удар.

Но ничего не произошло.

– Конечно, ничего не произошло! – ругнулась я вслух. – А ты чего ожидала, дурочка?

Я включила свет во всей квартире, подошла к каждому углу, заглянув повсюду и удостоверившись, что бояться нечего. Когда квартира снова погрузилась во мрак, я вернулась в кровать, но близко подходить не стала, а остановилась на расстоянии метра и прыгнула в постель. Там я сразу же завернулась в одеяло, тщательно подоткнув его со всех сторон.

Я почти заснула, когда пронзительный скрежет вновь вспорол тишину спальни.

Шурк. Шурк. Шурк.

А следом – протяжный усталый выдох, прокатившийся по комнате звуком спущенной шины.

В эту ночь я так и не уснула.

Как только рассвело, я отключила уже ненужный будильник и собралась на работу – в последний раз я так быстро сбегала из дома, когда к Вадику вернулась мама, а он не предупредил ее, что приведет в гости девушку.

Очень хотелось спать, раскалывалась голова. Я ощущала себя гадко из-за липкого страха, который не удалось смыть даже утренним холодным душем.

В квартире было пусто. Это я проверила. Никакой бандит ко мне забраться не мог. Значит, либо соседские коты, либо вообще дом шалит. Движение арматуры в стенах, воздух в трубах – это могло быть что угодно.

Я купила пол-литра кофе, попросила бариста не жалеть карамельного сиропа для несчастной невыспавшейся женщины и побрела в офис, отчаянно зевая. Рабочая атмосфера отрезвляла лучше любого эспрессо. Целый день я не вспоминала про ночные страхи.

Вечером пришло сообщение от Вадика: тот предлагал встретиться в кафе у его дома. Я отправила в ответ десяток улыбающихся эмодзи. Настроение сразу пошло в гору. А когда наконец удалось обнять Вадика, липкое чувство ужаса ушло на второй план.

– Как прошла вечеринка? Тебя уже повысили? – спросила я в шутку.

– Ой, милая, это же не так работает. Да, конечно, присутствие на таких внутренних собраниях очень важно для карьеры, но нужно доказать свою преданность…

Я кивала, почти не вслушиваясь. Мне было просто радостно и спокойно ощущать себя рядом с Вадиком. Рядом с ним все привидения и чудовища становились маленькими, незначительными и абсолютно не опасными.

– Мне американо, пожалуйста. Самый большой объем. И шоколадный тортик. И еще мороженое, – заказала я.

– Ну-ну, любимая, полегче, – засмеялся Вадик и дал официанту знак остановиться. – Давайте без мороженого. Спасибо.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Ты у меня такая красивая, – Вадик обнял меня за талию. – Смотри, тут любая модель удавится от зависти. Я буду твоим личным, – он поцеловал в губы, – ангелом-хранителем. И помогу этому чуду, – Вадик окинул мое тело восхищенным взглядом, – сохраниться в идеальном состоянии. Ты же у меня само совершенство!

Я покраснела и чмокнула Вадика в щеку. Внутри разливалось приятное тепло. Вот за это я его и любила. Он мог сказать всего пару фраз, и я чувствовала себя как минимум королевой.

– Как у тебя прошел вечер? – спросил Вадик, щедро полив соусом пельмени.

Я резко помрачнела, но не выдержала и все же рассказала и про Дуську, и про скверную звукоизоляцию дома, из-за которой не могла спать всю ночь.

– И что, ты действительно так испугалась каких-то там звуков, что не заснула? – от изумления Вадик отложил вилку. – Серьезно? Не знал, что ты у меня такая пугливая дурашка.

Я недовольно повела плечом.

– Было очень страшно, – призналась я. – Сама не понимаю, что со мной… Наверное, нервы, из-за переезда.

– А, я понял. У тебя эти дни.

– Какие?

– Ну, красные дни календаря. ПМС, короче.

– Это разные вещи.

– Ну да. Вот у тебя все сразу, наверное, поэтому ты такая дерганая.

– Я не дерганая!

– А чего тогда шугаешься по мелочам, как в детском садике?

– Жаль, тебя там не было! Я бы посмотрела, как бы ты смог спать, когда под самым ухом кто-то скребется!

– Ну, ты меня и себя-то не сравнивай, я ж не баба какая-то. Я бы спокойно спал.

Я не нашлась, что ответить. Наверное, он был прав: нервы ни к черту.

Чтобы не ссориться, я перевела тему на более безопасную. Остаток вечера прошел спокойно. Когда официант принес счет, Вадик категорически не дал мне даже взглянуть на цифры, сунул крупную купюру в картонку и поцеловал меня в лоб. Я растаяла в его объятьях.

Как все же прекрасно быть женщиной рядом с настоящим мужчиной.

Когда я повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь, невольно замерла, опасаясь услышать угрожающие «шурк-шурк», но в качестве приветствия из недр квартиры донесся только радостный топот Дуськи. Та спешила встретить меня и выклянчить вечернее лакомство к ужину.

– Дусинда, как ты тут без меня поживала? Надеюсь, день Вашего Кошачьего Величества прошел прекрасно?

Я часто разговаривала с Дуськой вслух, когда мы оставались вдвоем в квартире, и не боялась почувствовать себя глупой перед Вадиком. И сегодня впервые я ощутила неловкость. Словно сейчас за нашим девчачьим разговором кто-то наблюдал из-за угла. Кто-то третий, невидимый глазу. Я взяла Дуську на руки и погладила ее, попытавшись успокоиться.

«Может, Вадик прав и это просто ПМС? Да нет, – я лихорадочно припомнила, какое сейчас число, – до него еще далеко. Но тогда что со мной происходит? Почему я боюсь каждого шороха и повсюду вижу невидимых врагов? Я схожу с ума?

Ну уж нет. Мне просто нужно поспать. У всего есть объяснение. Вчера – трубы, сегодня – недосып. Здоровый сон решит все мои проблемы».

Я заварила ромашковый чай, приняла горячую пенную ванну и, потягиваясь и зевая, пошла в постель. Перед кроватью пришлось стряхнуть со стоп налипший мусор.

Стоп, какой мусор? Я только вчера помыла полы.

Я посмотрела на ступни – они были в пыли и крупинках земли.

Это противоречило здравому смыслу. Надо было нагнуться и посмотреть под кровать.

Я знала, что́ увижу под кроватью – слой вчерашней грязи, которую отмывала больше часа: трижды меняла воду в ведре, прежде чем паркет стал чистым. Но все же сердце истошно застучало, а тело одеревенело. Все внутри меня противилось тому, чтобы нагнуться и посмотреть. Я одновременно знала и не знала, что увижу в прямоугольнике мрака под кроватью, куда не попадает солнечный свет.

Досчитать до трех…

Это был глупый страх, и я это признавала. Но признание никак не помогало усмирить трясущиеся руки или избавиться от комка в горле. Тело определенно подавало сигналы. Не иди туда: там опасно.

Раз. Два. Три. Я включила фонарик и резко наклонилась.

Дыхание перехватило, я прижала ко рту ладонь, чтобы не закричать.

Под кроватью были песок, куски земли, мелкий щебень и обломки веток.

Однажды я жила с собакой своей лучшей подруги Нины, когда та уезжала в командировку. У нее был большой ретривер Джек. Пес меня совершенно не слушался и убегал резвиться в кусты, а потом притаскивал на своей длинной шерсти кучу уличного мусора. Грязь вперемешку с пожухлыми листьями разносилась по всей квартире.

Сейчас мне казалось, что под кроватью живут десять таких ретриверов с очень длинной шерстью.

Откуда столько мусора? Не могла же Дуська его притащить с улицы. Или могла? Я подозрительно посмотрела на кошку, но та отвернулась и начала умываться.

Мне стало нехорошо. Что за чертова квартира!

Я обвела комнату мучительным взором, высматривая хоть что-то, что могло бы спасти мой рассудок и объяснить происходящее. Ответ нашелся на противоположной стене. Окно было открыто. Конечно же! Наверное, в этой части Москвы был сильный ветер. А квартира на первом этаже – вот и нанесло мусора с улицы. И он забился под кровать.

Хорошо. Все хорошо. Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Никто под моей кроватью не живет. Никаких десяти ретриверов. И уж точно тут нет никого, по размеру сопоставимого с десятью ретриверами. На миг я вспомнила, как громко кто-то за стенкой точил когти, но усилием воли погасила вспыхнувшее воображение.

Я набрала на телефоне номер Нины, включила громкую связь, принялась за уборку и параллельно стала рассказывать подруге о своих злоключениях.

– Бедная, – пожалела Нина. – А вообще, странно это все, конечно. Ладно еще кошка. Мой дурень Джек иногда просто в стенку часами таращится. Но грязь под кроватью? Я же в этом районе живу. У нас днем тихо было.

– Значит, какие-нибудь местные – ну ладно, очень местные! – ветряные бури. Такое бывает, – сказала я с сомнением.

– Как скажешь. Хочешь у меня сегодня переночевать?

– Не нужно, – я замялась.

– Тебе же страшно.

– Да я тогда уж лучше Вадику позвоню.

Нина тяжело вздохнула:

– Звони. Но если что, Кать, приезжай.

Я убрала телефон и подошла к окну. На улице было по-ночному тихо. Облокотившись на подоконник, я смотрела на ветви деревьев, заклиная их качаться. Но они оставались неподвижными.

Я закрыла окно, бросила взгляд на подоконник – он сиял белизной на фоне черноты ночи – и провела рукой по шершавому дереву: на ладони не осталось ни соринки.

Это неправильно. Все здесь было неправильно.

Дуська сидела на комоде и умывалась, оттопырив лапу. Мне захотелось взять на руки единственное живое существо, находящееся рядом, и утонуть пальцами в меховых боках, почувствовать, что я не одна. Для этого нужно было пройти мимо кровати. Всего на мгновение, но остановиться рядом.

Да, всё верно. Подойти, схватить Дуську, выйти в коридор и позвонить Вадику. Меньше всего на свете мне хотелось спать сегодня одной в этой чертовой кровати.

– Дусинда, девочка моя, – позвала я хрипло. Голос дрогнул, и я похлопала по коленке. – Иди ко мне.

Кошка медленно повернула голову и сощурилась: мол, я что тебе, псина какая-то?

Я сделала три шага к комоду. Кровать тоже неумолимо приближалась. Черный прямоугольник тени под ней, казалось, глумился над моим испугом и расширялся вопреки всем законам физики.

Конечно же, мне это просто мерещилось. Игра света.

– Дусенька, кисонька, иди к мамочке, – умоляла я.

Кошка фыркнула и отвернулась.

– Ах ты, зараза така… – слова застряли у меня в горле.

Я абсолютно точно была уверена, что не двигалась с места. До комода, как и до кровати, оставалось еще добрых пять шагов. Как тогда тень, отбрасываемая кроватью, сумела добраться до кончиков моих стоп?

Я ухватилась рукой за стену и шагнула назад. Взгляд не отрывался от линии, где заканчивался прямоугольник тени. Кошка истошно мяукнула, и я на секунду подняла голову, а когда вновь нашла взглядом тень, она снова касалась моих стоп.

В груди стало горячо, словно я выпила залпом кружку какао. Я не могла понять, чего боюсь сильнее: того, что схожу с ума, или того, что под кроватью живет какая-то нечисть? Я хотела позвать кошку, но едва могла пошевелить пересохшими губами.

– Дусенька, – просипела я, прижавшись спиной к стенке, и медленно стекла по ней на пол. – Девочка моя, иди сюда.

Меня начало тошнить, комната поплыла, и я закрыла глаза. Вдруг на колени прыгнуло мягкое тяжелое тельце и замурчало. Когти, впившиеся в бедра, отрезвили. Я открыла глаза и посмотрела на кровать. Ее тень была на месте – то есть прямо под ней.

Я поцеловала кошку в макушку. На шерсти осталась вода. Я коснулась лица и поняла, что вода вытекает из меня. Надо же, сама не заметила, как начала реветь. Я вытерла слезы – частично кошкой – и набрала Вадика.

– Приезжай, пожалуйста, – как только я рассказала Вадику о случившемся, снова не получилось сдержать слезы. – Мне очень-очень страшно.

– Коть, ну что за глупости? – в голосе Вадика сквозило легкое раздражение. – Ты видела, сколько времени? У меня завтра утром важное совещание. Иди спать, не майся дурью.

– Пожалуйста, Вадим, – тихо попросила я. – Даже если я маюсь дурью, даже если я схожу с ума. Даже если у меня просто этот гребаный ПМС, как ты сказал. Просто приезжай, а? Я не усну здесь. Или давай я к тебе приеду?

– Нет, ко мне нельзя, – быстро ответил Вадик. – У меня мама, ты же знаешь.

– Ты говорил, мама в Ессентуках сейчас.

– Она приехала на пару дней.

– Из санатория?

– Любимая, я чего-то не понял. Что это еще за допрос? Может, мне тебе отчеты слать ежеминутно, где я и с кем? Или камеру наблюдения повесить в квартире? Ты этого хочешь?

– Не хочу, – огрызнулась я. – Надо было к Нине ехать, она приглашала.

– Ну конечно, Нина! Кто еще из твоих дорогих подружек мог довести тебя до такого состояния?

– При чем тут Нина? – не поняла я.

– Да при том! Ты до разговора с ней была адекватная. А сейчас словно с цепи сорвалась.

Я молчала, хлюпая носом в трубку.

– Так, любимая, слушай мою команду. Иди спать и ни о чем не думай. Завтра вот эти ваши женские штучки сделай, ну там масочки, ноготочки, каблучки… И сразу жизнь наладится. А с Ниной поменьше общайся. А то станешь такой же неадекватной, как она.

Он отключил звонок. Я продолжила сидеть на полу, подпирать стенку и утирать слезы кошкой.

То ли мир начал приходить в себя, то ли я была слишком изможденная, чтобы замечать странности, но эта ночь прошла спокойно. Дуську, правда, все еще не удалось заманить в постель – она по-прежнему отдавала предпочтение комоду. Но когти больше никто не точил, на ухо не дышал, а подкроватная тень послушно оставалась на месте, а не путешествовала по спальне.

Утром я проснулась выспавшаяся и полная сил, вспомнила про неразобранные коробки и решила, что после работы обязательно ими займусь. Я чмокнула кошку в шершавый нос и убежала в офис.

Там меня ждал курьер. Молодой паренек протянул пышный букет белых роз и записку: «Люблю тебя! Прости дурака. Твой Вадим». Я обняла букет, крепко прижав его к груди, и, напевая, поставила цветы в вазу. Теперь я была уверена, что этот день ничто не сможет испортить.

Вечером, вернувшись домой, я первым делом принялась гладить Дуську и заметила кровавый росчерк, рассекающий кошачий нос.

– Дуська, – огорченно запричитала я. – Ну как же ты так, а? Опять с дворовыми котами подралась, что ли?

Пока аккуратно обрабатывала боевую рану кошке, в голову пришла мысль, сводившая зубы болью, и я медленно повернула голову к окну, чтобы подтвердить ее.

Да, все верно. Дуська не могла подраться с котами, потому что ей было не выбраться из квартиры. Памятуя о грязи под кроватью, утром я оставила окно закрытым.

– И с кем же ты подралась, красавица? – я облизала пересохшие губы.

На негнущихся ногах я подошла к кровати. На первый взгляд – ничего. Поколебавшись минуту, я включила фонарик, нагнулась и заглянула под кровать, готовая в любой момент вскочить и убежать.

Под кроватью было пусто. Лишь пара капель красной крови тускло блестели в свете фонарика.

От неожиданности я шлепнулась и выронила телефон. Тот упал корпусом вниз, и свет фонаря погас. Я смотрела в черноту под кроватью и кожей чувствовала, как оттуда что-то смотрит на меня. Не поднимаясь, я по-пластунски отползла подальше, скользя животом по паркету.

– Стоп, я читала о таком, – объявила я громко и уверенно. Дуська прислушивалась, шевеля ушами. – Ты могла просто поцарапаться об угол, так? О плинтус? Да обо что угодно!

Дуська скептически фыркнула и стала чесать царапину.

– Да, решено. – Я поднялась с пола и отряхнула костюм.

Остаток вечера я посвятила распаковке коробок: расставляла посуду, развешивала вещи и не заметила, как наступила глубокая ночь. Я уговорила себя лечь спать в кровать только благодаря воспоминаниям о прошлой ночи, которая прошла спокойно. Наверное, нервы после переезда приходили в себя. А скоро и воображение должно перестать меня мучить.

Я легла под одеяло и по привычке начала заворачиваться в уютный тугой кокон, гарантирующий безопасность, но выругалась и расправила одеяло. Такими темпами беды с головой не пройдут… Если в квартиру ворвутся грабители, одеяло не спасет.

Внезапно подумалось: кого я пытаюсь обмануть? Я же опасаюсь вовсе не грабителей, а всего лишь мрачной пустоты под кроватью. Спасет ли от нее одеяло? До сих пор спасало. Какие бы странности ни творились в комнате, я всегда была в безопасности.

Я села на кровати и стала высматривать Дуську. Неужели и сегодня она не собиралась спать со мной? На нее это не было похоже. Кошка обнаружилась на комоде. Только я хотела позвать Дусинду, как правую лодыжку сковал жгучий холод, словно на ногу надели браслет из ледяного металла. Словно чьи-то мерзлые пальцы цепко и одновременно невесомо обхватили лодыжку. Захлебываясь в крике, я ринулась обратно под одеяло. Тело била крупная дрожь. Я обняла себя руками и укусила одеяло, чтобы остановить рвущийся наружу крик. Из глаз опять потекли слезы.

– Кто здесь? – сорвавшимся голосом спросила я, хотя больше всего на свете опасалась услышать ответ.

Руки отказывались слушаться привычных команд. Преодолев сопротивление мышц, я схватила с зарядки телефон и с третьей попытки набрала Вадика. Я не запомнила, что именно говорила – могла ли вообще выговорить хоть слово или только и делала, что ревела в трубку, – но Вадик приехал очень быстро. Когда я вышла его встречать, то уже не плакала, а просто громко сопела и задыхалась оттого, как быстро билось сердце.

– Любимая, что с тобой? – Вадик поставил в вазу пышный розовый букет. В любое другое время я была бы очень рада цветам. – Опять кошмар приснился?

– Не кошмар, – я шмыгнула носом. – Это на самом деле. Там что-то живет. Там кто-то живет.

Вадик прижал меня к груди:

– Ну-ну, хватит реветь. Успокойся. А то лицо опухнет, если долго плакать. А ты мне красивая нужна.

Я отстранилась.

– Вадик, я не шучу, – я серьезно посмотрела ему в глаза. – Мне очень страшно. Я буквально схожу с ума от страха. Не могу тут больше оставаться. Поедем к тебе? Можно я у тебя переночую? Пожалуйста.

Вадик замялся.

– Любимая, ну ты же сама знаешь, как моя мама относится к посторонним в доме. Ей это не понравится.

– Пожалуйста, – безучастно повторила я, сжав полы его пиджака. – Я больше не выдержу. Я схожу с ума, – повторила я.

– Ну давай тогда его прогоним! – весело сказал Вадим. Он вышел в центр комнаты, сложил ладони рупором и закричал: – Эй, злое чудище, которое мешает спать моей любимой девушке! А ну уходи! Моя красавица хочет спать, а я не желаю, чтобы ей по ночам мерещились другие мужчины, хоть и чудовища! – он захохотал. – Ну что, все? Мы его прогнали?

– Не здесь, – тихо вздохнула я. – Под кроватью.

Вадик опять начал хохотать, но поймал мой серьезный взгляд и спрятал смех за кашлем.

– Ладно, давай и оттуда прогоним твоего монстра.

Вадик опустился на колени и, кряхтя, стал медленно заползать под кровать. Я взяла Дуську на руки и принялась гладить ее против шерсти.

– Будь осторожнее, пожалуйста, – взмолилась я.

Секунда. Вторая. Третья.

– Ну, как там? Всё в порядке? Что ты видишь? – заволновалась я. – Вадим?

Ноги Вадика, торчащие из-под кровати, забились в судороге. Он замычал что-то нечленораздельное, словно силился позвать на помощь – и не мог: громко стучал ладонями по паркету, пытаясь выбраться, но бесполезно.