Зайцев вышел погулять

– Поить нельзя никого. Где ты этого набрался? Пересмотрел криминальных фильмов? Ты на зону что ли хочешь? Хотя ты больше болтаешь, чем делаешь.

Савва недовольно кривился. Все знали, что он трепло, но Иван не стал бы заострять на этом внимание, если бы Савва сам не выпрашивал. Говорил одно, делал другое. Все знали. Вообще не секрет. Например, Савва говорил, что все девки, именно “девки”, и никак иначе, продажные шкуры, но стоило его красивой соседке пригласить его на свидание в бургерную, как Савва тут же побежал и оставил там все свои накопления. Потом неделю без обедов сидел. Но своей глупости не признал, потому что, по его уверениям, он всего лишь исследовал объект “девка”. В общем, противный он был, и даже мерзкий, и в классе его никто не любил и не уважал. Иван и сам не мог бы объяснить, каким ветром Савву прибило к нему и продолжало держать рядом. Наверное, дело в том, что Ивану было попросту наплевать. Хотя нет… Савва бывал полезен. С ним Ивана доставали меньше.

Но сейчас он начинал бесить.

К счастью, Савва был не совсем уж глуп. Он каким-то внутренним звериным чутьём понял, что пора бы помолчать, и заткнулся.

Но стоило расслабиться и снова повернуться к окну, как вдруг на весь салон заорала оглушительно громкая музыка. Взвыла гитара, басы натужно надрывались и голос Сукачёва громко завопил: “Эй, ямщик, поворачивай к чёрту!”

Весь автобус встрепенулся и пробудился.

– А? Что? – Спросила Людмила Павловна, ловя сползающую на лицо панаму.

“Поворачивай к чё-ёрту!”

С окружающих сидений на неё осоловелыми глазами смотрели растрёпанные ребята. Она выдохнула и снова раскинулась на кресле. Ничего не случилось, просто водитель включил музыку. Громковато, конечно, но зато ребята проснулись. Людмила Павловна посмотрела на время. Да, всё верно, скоро они уже должны прибыть на место.

Автобус подпрыгнул. И дальше они не ехали, а прыгали по кочкам, а вокруг теснился и жался к металлическим бокам автобуса лес, почему-то такой густой, что в салоне даже стало как-то темнее, хотя на небе не было видно ни тучки, да и жара сегодня стояла летняя. Конец июня всё-таки. И поверху всего этой жаркой и неудобной тряски в уши продолжал вопить скрипучий голос, который требовал немедленно поворачивать к чёрту!

Мие, которая сидела у прохода рядом со Светой, стало от этого полумрака, неожиданно сгустившегося в автобусе, от грохота и от этой льнущей к окнам зелени настолько не по себе, что она невольно прижалась плечом к Свете и срывающимся голосом прошептала:

– Мы вообще куда едем? Это правильная дорога?

Света была не из пугливых, поэтому никакой тревоги не испытала. Её куда больше заботило, что юбка помялась, слишком долго она сидит на одном месте. Отвечать она не стала, равнодушно пожала плечами. Напротив них заныл Шурик:

– У него что, заело?

– Треш какой. – Пробормотал Яндере, который сидел с закрытыми глазами и даже в автобусе крепко обнимал свой любимый рюкзак, с которым втайне напоминал себе черепашку-ниндзя. Только не детский вариант, а какой-то такой… в анимешной рисовке. Для тех, кто постарше.

На последнем сидении подпрыгнул спящий Зайцев. Он полулежал, потому что находился тут в одиночестве и вокруг было полно свободного места. Зайцев попытался примоститься обратно на сидение, но автобус, как норовистая лошадь, снова подпрыгнул и практически стряхнул его на пол. И снова… нет, это было невозможно терпеть! Зайцев сел прямо и полез за смартфоном. Его длинная, худая фигура в бело-чёрных клетчатых штанах и белой бесформенной футболке походила на пугало. Отросшие соломенные волосы, находившиеся в творческом беспорядке, только дополняли картину. Зайцев был весь неуклюжий, нескладный, дёрганный. И очень высокий. Родители говорили, он перерастёт, привыкнет к изменению своего тела, которое вдруг взяло да вымахало ввысь на двадцать сантиметров всего за год… но Зайцев не желал об этом думать. Ему было проще игнорировать. А когда он находился в виртуальном мире, так вообще даже думать ни о чём другом не хотел. Поэтому Зайцев виртуальный мир предпочитал реальному.

Ради интереса он сфоткал водителя и приблизил изображение. Лицо у мужика было суровое и грубое, как у каменного идола, и ещё немного свирепое. Зайцев от этого выражения невольно весь скукожился и уткнулся носом в экран. Так и ехал до самой базы.

Наконец, автобус затормозил и, скрипя рессорами, развернулся. Открылись двери, впуская в пыльный салон тёплый, но свежий воздух.

Людмила Павловна даже говорить ничего не стала, а сразу выскочила на улицу и потянулась.

– Хорошо-то как!

Она посмотрела по сторонам. Лес. Вроде не было тут прежде такого плотного, как ширма, леса. Поля вроде были. Хотя… столько времени прошло. А листва такой тёмно-зелёной кажется потому, что глаза по пути устали. Да и солнце слепит.

Ребята выходили из автобуса, но не так чтобы очень споро.

– Резче. – Прогудел водитель. – Опаздываю я. На другой заказ.

Людмила Павловна не стала спорить, хотя порыв такой имела. Но она тут не как официальный представитель школьников, а чисто номинальная единица, для галочки. Вообще Людмила Павловна преподавала в младших классах и только в последний год на полставки заменяла у старшеклассников учительницу по труду, которая ушла в декрет. Трудовичка грозилась выйти на работу через полгода после родов, поэтому новую нанимать не стали, а попросили замещать кого-нибудь из своих. Людмила Павловна и вызвалась. Боялась, что со старшеклассниками не справится, но к ней приходили одни девчонки и с ними оказалось просто и даже приятно. Они разговаривали о школьной жизни, пили чай, смотрели учебные фильмы, смеялись над ними и обсуждали животноводство или растениеводство. В общем, Людмила Павловна так легко влилась в общество старшеклассников, что когда они попросили её поехать с ними на базу отдыха, потому что одних их не пускали по правилам этой самой базы, то сразу же согласилась. Тем более речь шла о “Свинорке”, которую она хорошо помнила. И, возможно, это знак судьбы?

– Да аккуратней ты! – Завопили у автобуса. Это Варвар чуть не плюхнул сумку с продуктами кому-то на ногу.

– Так-с… Началось. – Глубокомысленно изрекла Людмила Павловна, которую безжалостно выдернули из её приятных воспоминаний, и пошла контролировать процесс.

Когда багажное отделение освободили, водитель захлопнул багажный отсек, сел за баранку и дал газу. Из-под колёс автобуса, который развернулся перед ними буквально за пару секунд, вылетело облако пыли. Однако пыль быстро улеглась и перед ребятами открылся вид на базу.

Впереди были простые ворота из редких железных прутьев, выкрашенных в зеленый цвет и такой же забор, теряющийся в буйных зарослях крапивы и лопуха. За забором длинное деревянное одноэтажное здание, рядом засыпанная гравием площадка, а дальше ещё несколько маленьких деревянных домиков, у которых видны только острые крыши, так называемые “курятники”. Справа от ворот чуть в стороне стояло два мятых и грязных мусорных бака.

– Ну вот мы и на месте. – Сказала Людмила Павловна. И в тот же миг невольно нахмурилась. Наверное, только сейчас она подумала, а что, собственно, ей делать с кучей подростков на базе, где, судя по всему, вообще никого больше нет. Как их вообще контролировать? А если они что-нибудь устроят? А если напьются? А если кто-нибудь утонет или, не дай бог, вернётся с базы беременной?

Людмила Павловна медленно подняла руку и прижала к груди у сердца. М-да. Надо остановить бурный поток своих мыслей, а то так себя и до панической атаки довести недолго. Чего она вообще запереживала? Она тут не как учитель, который несёт ответственность. Просто сопровождающий. Даже если они все перетонут, ничего ей за это не будет! Она же бумажек никаких не подписывала, верно?

Да и вообще, что должно – то случится.

На этой позитивной ноте Людмила Павловна улыбнулась и скомандовала:

– Берём вещи и тащим к большому дому!

Подростки, кто нехотя, а кто и довольно бодро перетаскали вещи и сложили на площадке у ступенек, ведущих на веранду. Веранда была огромной, проходила вдоль всего дома, окна комнат и широкая двустворчатая дверь выходили прямо на неё. На веранде была тень, стояли лавочки и какой-то полусухой куст в горшке.

Людмила Павловна шла последней. Она оставила свой чемодан рядом с прочими вещами и посмотрела на здание. Дверь закрыта, на ней не было никаких надписей или объявлений. Кроме того, из дома не раздавалось ни звука.

– Вообще-то тут должен быть сторож. И еще кто-то. Почему нас не встречают? – Спросила Людмила Павловна дверь. Дверь не ответила.

Зайцев тут же увильнул на веранду, уселся на лавку и уткнулся в телефон. За ним потянулись все остальные ребята и вскоре все они сидели на узких лавках и копошились, как куры на насесте, а Людмила Павловна осталась у входа она.

– Я не вижу сети… Что за хрень? – Вдруг громко крикнула Дина двойка. Это была высокая и крепкая как парень девушка с громким голосом, немного невоспитанная. Или много, смотря как посмотреть. Прозвище своё она получила классе в шестом, когда на весь класс крикнула учительнице, озвучившей результаты диктанта: “О, двойка? Это моя любимая оценка!”

– Дина! – Воскликнула Людмила Павловна. – Что за выражения?

– Тут нет связи. – Сказал Зайцев таким тоном, будто признался в том, что выпил яду и вот-вот умрёт. – Я всё проверил. Ни местной, ни мобильной, никакой!

Все тут же загомонили.

– Как нет? Я специально спрашивала, тут есть интернет. – Людмила Павловна тотчас достала смартфон, потыкала в него, но сеть не появлялась.

– Вай-фай у них есть. Форест лайф называется. Видите? Но не ловит! А сети, похоже, совсем нет.

Людмила Павловна рассеяно смотрела на экран своего смартфона. Конечно, она понимала, что Зайцев и вообще его поколение куда лучше разбираются в том, есть ли сеть, и уже сто раз всё проверили, но привычка быть учителем требовала проверить лично.

Сетью, конечно, и не пахло.

Так как все были очень заняты ловлей сети, то не сразу заметили, как из-за угла вышел пожилой сухой мужчина с угрюмым лицом. Двигался он неторопливо и очень тихо. На нем были синие спортивные штаны и старая брезентовая куртка. И даже ботинки, хотя жара стояла изнуряющая. Он хмуро оглядел груду чемоданов и сумок, потом укоризненно взглянул на Людмилу Павловну. Та внезапно покраснела. Ей тут же показалось, что сумки свалены кое-как, в кучу, и это просто ужас как возмутительно!

– Школьники? – Спросил мужчина таким тоном, будто быть школьником – настоящее преступление.

– Да, это мы. Школьники. И я. В смысле, и сопровождающая.

Тут мимо неё пронёсся Шурик, почти оттолкнув сопровождающую с дороги.

– Да, это мы. А кроме вас тут кто-то есть?

Сторож сделал вид, что не видит наглого молодого человека. Он продолжал пристально смотреть на Людмилу Павловну. И вдруг улыбнулся.

– Людка, ты, что ли?

Людмила Павловна замерла, как лань, которая увидела льва. Присмотрелась.

– Ген… Геннадий? Это вы?

– Я, конечно, я! Сторожем тут работаю. А я тебя сразу узнал – как была юркая и маленькая, так и осталась.

Людмила Павловна покраснела:

– Спасибо. Рада вас видеть.

Сторож ухмыльнулся.

– Васёк, поди, тоже сразу узнает. Все локти себе изгрызёт, что в своё время упустил такую красавицу.

Людмила Павловна покраснела ещё сильнее.

– Спасибо. А…

– Все тут… – Геннадий махнул рукой и пустился в воспоминания. – Двое или трое знакомцев твоих уехали, а остальные как жили, так и живут. Там у пляжа, кстати, новые домики красят, знаешь, кто? Лизка и Маруська. Вы же с ними гуляли, помню. Помнишь их?

У Людмилы Павловны даже дыхание перехватило.

– Гуляли, да…

Тут же вспомнились прекрасные дни юности, когда она не была никакой взрослой учительницей, а была простой студенткой. Не думала, как ужиться в школе с детьми, как всем – и начальству и родителям угодить, и вообще детей терпеть не могла! Вот вообще никак и никаких!

Насколько же всё изменилось! Как давно это было! А кажется, всего вчера.

Сторож тем временем тщательно изучал ребят, а ребята изучали сторожа. Судя по всему, друг другу они не очень-то нравились.

– Ладно, чего стоите? Нате вам… – Геннадий сунул руку в карман и достал несколько связок ключей. Все они были на колечках и к колечкам были прикреплены разноцветные пластиковые бирки. Он принялся показывать по одной связке Людмиле Павловне.

– Смотри, Людка. Это от кухни, тут три ключа, они одинаковые. Раздашь, не потеряйте только. И вообще можете кухню открытой оставлять. Это от комнат с седьмой по двенадцатую, от душа, от входной двери. Я в пятом домике живу, если что. Он дальше всех от входа стоит, у реки. Там тихо. Обращайся. И за всё, что сломаете, будете платить!

Геннадьевич передал Людмиле Павловне ключи и неторопливо пошёл по направлению к воротам. Учительница проводила его недоумённым взглядом и быстро пошла за ним следом. Ключи она несла на ладонях, как что-то хрупкое, что страшно не только уронить, а и вообще сдвинуть с места.

– Подождите!

Сторож остановился.

– Ну? Чего ещё?

– И это все? Нас не заселят?

– Идите себе, заселяйтесь. Белье там есть. Посуда на кухне, раковины, плита – всё работает. Не маленькие же.

– А… мы не должны где-то отметиться? Кто приехал? Расписаться?

– Да не…

Сторож замолк и с задумчивым видом уставился на небо, полностью переключив на него своё внимание. Остальное просто перестало существовать.

– Х-хорошо. Спасибо. – Выдавила Людмила Павловна.

Сторож кивнул и дальше пошёл к воротам. За ним тут же побежали Шурик и Зайцев.

– Эй, подождите! А вай-фай? Тут должен быть интернет! – Закричал Шурик.

Сторож снова остановился, его лицо выражало вселенское терпение и смирение.

– Так нет сети. Башню ветром два дня как снесло.

Зайцев даже споткнулся. Его худая грудная клетка ходила ходуном, будто он не двадцать метров пробежал, а все двести.

– Башню? Какую башню? – С придыханием возмутился Зайцев.

– Ну, вышку. Которая интернет передаёт. Ветром её сдуло. Собаки… собаки такие сваи подрыли… и ветром довалило. Не совсем, конечно, довалило, то есть не до конца. Просто вышка теперь набок стоит… аппаратура там попортилась. Помяло, когда вышка падала. Она прямо этой всей своей аппаратурой на соседнюю сосну ка-ак завалилась! Всё посыпалось, как яблоки осенью. Всё посшибало! Ни связи теперь нет, ни интернета. На той неделе обещали починить.

– На той неделе?!

Как ни странно, завопил не Зайцев, а Шурик. Зайцев не мог – он онемел от шока. Всякое с ним в жизни случалось, всякое происходило, но чтобы остаться совсем без сети… это нипочём не укладывалось в его кудлатой голове.

А сторож как ни в чём не бывало обернулся к Людмиле Павловне.

– Да, забыл сказать. Передай детишкам своим, чтобы за забор не выходили. Тут у нас одичавшие собаки в стаю сбились, бегают по лесу, зверьё дерут, могут и напасть. Недавно вон чуть местного нашего алкаша не сожрали, насилу отбился. В город руку шить ездили, чуть не до кости разодрали ему.

Геннадий на миг задумался и продолжил:

– Козу у бабки Ксении сожрали, только обгрызенная верёвка вся в крови от неё и осталась. Так что объедки в бак не бросайте, пусть на кухне в ведрах лежат. А то учуют. Ну и если что… Сразу ко мне.

Людмила Павловна крепко сжала ключи в ладони:

– Хорошо, я поняла.

Она развернулась и побрела к зданию базы. Ну вообще! Слов никаких нет! Мало того, что тут никого, кроме сторожа, который, похоже, не очень-то стремится их сторожить, так ещё и собаки какие-то дикие вокруг ошиваются! Целая стая! И заселяться самим… ну, это ладно. На фоне стаи собак это не страшно. Но нужно, наверное, написать родителям, что происходит. Предупредить. На всякий случай.

Боже, так сети-то нет! Как писать родителям, если нет сети. А если звонить… нет, даже если удастся дозвониться, то объяснять вживую… это просто мучение какое-то – разговаривать с родителями учеников вживую! Там же каждый первый жаждет внимания, будто вокруг его ребёнка крутится весь остальной мир! А каждый второй всегда недоволен и чуть что повышает голос. Нет уж, увольте по собственному желанию такое испытывать. Она лучше подождёт, пока что-нибудь случится. Может, вообще пронесёт. В общем, нет, звонить она пока не будет.

Людмила Павловна остановилась у сумок. Ребята столпились вокруг. Она взглянула на свои ладони и принялась задумчиво перебирать связки ключей.

– Людмила Павловна! Можно? Мы с девчонками будем вместе жить, как всегда, так что нам одна комната.

С этими словами Света осторожно выхватила ключ из рук Людмилы Павловны и быстро спрятала его в карман.

– Ладно, ладно, берите, – пробормотала Людмила Павловна. Ей самой было совсем неохота сейчас распределять ребят по комнатам, это всегда нервотрёпка. Всегда есть недовольные, всегда кто-то ссорится и потом меняются, кто-то ноет, кто-то плачет, кто-то просто ходит и нудит, что ещё хуже, в общем, проблем не оберёшься.

Стоило ей это сказать, как к ней тут же наклонился Варвар.

– Нас тоже четверо, мы тоже вместе. Дайте ключ.

Ну и после этого они налетели словно стая галдящих ворон. Людмила Павловна и глазом не успела моргнуть, как из ключей в ладонях остались только ключи от общих помещений и всего два ключа от комнат номер одиннадцать и двенадцать. Ребята тоже в большинстве своём рассосались, рядом остались только: по левую сторону Василиса с Катериной и миниатюрная Рита Кукла в широченных розовых штанах, которые с неё только чудом не спадали, и по правую Дылда в тесных велосипедках и Дина Двойка. Две группы девчонок буравили друг друга уничижительными взглядами.

Людмила Павловна заметила какое-то напряжение, которое заполонило окружающий воздух и попыталась его рассеять.

– Ну вот, две комнаты осталось. Нас шестеро. В комнатах по четыре кровати. Значит, кому-то придется жить со мной.

Девчонки продолжали злобно переглядываться.

– Заставлять, конечно, мы никого не будем, – продолжала учительница. – Договариваться, похоже, тоже смысла нет. Знаете, какой есть вариант? По-моему, самый справедливый. Может, жребий бросим?

– Да! – В один голос завопили девчонки.

Людмила Павловна покопалась в своей сумочке и выудила из неё монету номиналом в десять рублей.

– Орёл, – резко сказала Василиса, не отводя взгляда от Дылды.

– Решка, – соизволила ответить Дылда и покрепче встала на землю обеими ногами, будто бы кто-то пытался её подвинуть, но она не собиралась этого позволять.

Людмила Павловна подбросила монетку и поймала на руку, прихлопнула ладонью. Тянуть не стала, сразу открыла и все увидели цифру десять.

Василиса держалась стойко. Зубы, конечно, сцепила, чтобы лишнего не сказать, и два раза глубоко вдохнула. Жаркий пыльный воздух наполнил её, как воздушный шарик – а потом вышел обратно, унося всё то, чего уже не исправить.

А вот Рита Кукла так расстроилась, что даже носом хлюпнула, чем, кстати, сильно порадовала Дылду. Та даже головой взмахнула, как норовистая лошадь, и её тёмные волосы как живые змеи зашевелились на ветру.

Людмила Павловна отклонилась от Дылды и сунула монетку обратно в сумку:

– Ну вот и славно.

Она отдала один ключ Дылде, второй протянула Василисе. Ну и как могла попыталась скрасить момент:

– Я рада, что буду жить с вами. Вдруг ты мне что-нибудь хорошее нагадаешь.

– Постараюсь. – Вздохнула Василиса.

– Идите тогда, устраивайтесь. А я пойду сразу кухню открою и проверю. И скажите там всем, чтобы выходили обратно, а то бросили продукты на солнце! Кто их будет таскать?

– Мальчишкам скажу.

– Ну, им в первую очередь.

Дылда и Дина Двойка уже заходили в дом. Василиса, Катерина и Рита Кукла потащили за ними, впрочем, они не особо торопились, чтобы случайно никого не обогнать и не дать лишней возможности позлорадствовать.

Дылда и Дина Двойка пошли к своей комнате, а вот Василиса по дороге задержалась и заглянула в каждую комнату, куда заселялись парни. И в каждую передала:

– Выходите продукты таскать.

Ответа она не ждала, её задачей было передать сообщение, а как они поступят с этой информацией, Василису не касалось. Они с девчонками, наконец, дошли до своей комнаты. Комната была последней в ряду, с окном, ведущим на веранду. Хоть с чем-то повезло: комната Дылды и Дины Двойки располагалась на противоположной стороне, в неё Василисе удалось мельком заглянуть, когда те открыли дверь.

Василиса убедилась, что у Дылды нет выхода на веранду и с довольным видом вошла в комнату, в которой предстояло жить ей самой. В так называемый “номер”.

Номер считался четырёхместным, поэтому там стояло ровно четыре кровати. Однако сюда и шесть бы влезло, потому что комната была реально большой. И окно широченное – Василиса первым делом его открыла, и почти сразу же поняла, что окна открыли все, чьи комнаты расположены на эту сторону здания. Поняла по шуму, крикам и разговорам, некоторые из которых были слышны так, будто они все находились в одной комнате.

– Можно вещи не разбирать. – Тем временем с обидой заявила Рита Кукла. Она села на свой чемодан и надулась. – Всё равно отдых пропал. С Драконихой в одной комнате! Ну почему я такая невезучая?

Василиса заглянула в шкаф. Дверца скрипнула. Внутри, кроме пыли на полках, лежало две дохлых мухи.

– Не знаю. – Ответила Василиса. И закрыла шкаф.

– Эта Дылда виновата. – Продолжала жаловаться Рита Кукла. – Она нас сглазила! Из-за сглаза Людмила Павловна с нами будет жить. Чего ты молчишь?

Катерина села на свободную кровать и вздохнула.

– А чего делать-то теперь? Она уже никуда не денется.

– Ну, не знаю… Сделай ей что-нибудь гадкое! – Выдала Рита Кукла. В её исполнении это звучало очень странно. Кукольное лицо и такие злые слова!

– Кому сделать? – Опешила Василиса.

– Дылде! – Рита Кукла чуть не вскочила, видимо, чтобы немедленно бежать делать что-нибудь плохое.

Василиса отмахнулась.

– Просто прими свой путь со смирением.

– Что-то не хочется.

На этом моменте разговор заглох. Катерина отправилась помогать носить продукты, а Василиса с ней не пошла. Она уже передала задание парням и считала, что сделала для общего дела достаточно.

Рита Кукла ещё немного подулась, но потом влезла в шкаф и заняла самую удобную полку на уровне груди, третью снизу.

Вскоре в комнату зашла Людмила Павловна со своим чемоданом. Она оставила вещи у порога, просто бросила их, а сама села на последнюю свободную кровать. Вид у Людмилы Павловны был такой удивлённый, будто она чего угодно ожидала, но не комнату на лесной базе. Возможно, она планировала оказаться в метро? Или на космической станции?

– Да… Тут ничего не изменилось. На кухне как не было ремонта с прошлого века, так и нет… И номера…

Людмила Павловна вздохнула и осмотрела комнату ещё раз.

– Надо же… Будто только вчера отсюда вышла… А ведь десять лет прошло. Я, знаете… Я тут была. Тоже с друзьями приехали на неделю… А осталась на всё лето. Чуть замуж тут не выскочила. – Она снова вздохнула. – Я и с вами-то поехала, потому что вспомнила… То лето.

Людмила Павловна вдруг встала и подошла к окну. Отодвинула салатовую занавеску, которая и так особо ничего не прикрывала, и осталась там стоять, держась за эту занавеску, как за поручень в автобусе.

– В наше время про эту базу байки ходили… Говорили – раз приедешь, никогда это место не забудешь. Я не забыла.

– А что за байки? – Тут же активизировалась Василиса.

– Да разные всякие, в основном, дурацкие. Говорили, тут издавна заповедные места в окрестных лесах, можно случайно заблудиться и никогда обратно к людям не выйти. Как в Бермудском треугольнике.

– Где? – Переспросила Рита Кукла.

– В Бермудском треугольнике. – Терпеливо повторила Людмила Павловна. – Давно когда-то было в море место, которое на карте образовывало треугольник, в котором вроде как суда пропадали без вести. И самолёты пропадали, если пролетали. Конечно, это неправда. Про него давно уже никто ничего не слышал. И вот, местные говорили, когда я тут была, что в здешнем лесу тоже есть такой… Треугольник. Но я вроде не слышала, чтобы кто-то пропадал. Сюда же часто из города ездят, потому что близко и недорого. В общем, красивая местная байка для туристов.

Людмила Павловна замолчала. Медленно отошла от окна, взяла свою сумочку и с рассеянным видом принялась в ней копаться. Но в результате так ничего из неё и не вынула, отложила сумочку в сторону.

– Так, ладно. Я, пожалуй, пойду, поболтаю с девчонками. Ну, которые домик красят. Со своими старыми знакомыми. С Лизой, с Марусей… Надеюсь, они меня вспомнят. Ключи пусть у вас будут, вы же тут недалеко?

– Конечно, тут база небольшая, всегда кто-то есть поблизости. – Ответила Василиса.

Людмила Павловна кивнула и ушла.

Василиса и Рита Кукла с довольным видом переглянулись. Потом, не сговариваясь, вместе подхватили чемодан Людмилы Павловны и засунули его с глаз долой ей под кровать.