Земные приключения неземного мальчика

Глава 1

МАЛЬЧИК С ОБРУЧЕМ В РУКЕ

Планетолёт дальней разведки терпел аварию. Что-то сломалось в автоматической системе управления, и корабль уже не мог пробиться сквозь плотное кольцо астероидов. Крупный метеорит, от которого уже нельзя было уклониться, ударил в обшивку корабля, почти наполовину вошёл внутрь корпуса и окончательно разрушил блок управления. Глаза пилота, широко раскрытые от ужаса, ещё успели проследить, как протаранивший его метеорит увёл корабль с прежнего курса. Туда, где величаво кружилась по своей орбите бело-голубая, населённая жизнью Земля. Столкновение было неминуемым. Два тела уже не могли разойтись в огромном космосе.

Пилот знал, чем грозит планете удар такого корабля. Он мог разнести Землю в клочья. Но разве для этого прибыл он сюда, чтобы уничтожить дотла развивающуюся колыбель жизни? Он никогда не простит себе этого. Для предотвращения катастрофы был только один способ: сжечь корабль, а самому выброситься в защитной капсуле на чужую планету. Одной рукой пилот достал из комбинезона фотографию сына, другой потянулся к аппарату аннигилирования: «Прощай малыш, прощай сын мой, мы больше никогда не увидимся», – пронзила его последняя мысль. Короткая, ослепительная вспышка молнией прочертила черноту космоса и опять наступила вечная, холодная, вселенская ночь, а на том пути, где только что стремительно мчался корабль, летело уже другое тело, во много раз меньше первого. Не поддался уничтожению и светлый квадратик фотографии, что пилот выронил, когда рванул на себя ручку аннигилирования. Упущенная владельцем, она сиротливо покачалась в вакууме, затем, подхваченная невидимым потоком, устремилась вниз за темным торпедообразным телом – спасительной капсулой, которая обеспечивала сохранность пилоту, но в особом виде – в состоянии близком к летаргии. Это означало, что он никогда не сможет выбраться из неё сам. Добровольная смерть живьём на века – вот что выбрал пилот, ибо знал, что помощь сюда не придёт никогда.

Потерявший управление звездолёт так изменил маршрут, что найти его будет делом весьма сомнительным, а теперь, когда корабля нет – и вовсе бесперспективным. Неизвестно, куда он упадёт. Но худшее из всего – это то, если его проглотит самая глубокая впадина океана. Суша тоже не обольщала. Ведь это не его родина.

Извлечь из камеры заточения его не сможет никто. Сквозь маленькое окошечко капсулы пилот видел, как быстро приближается планета Земля и, чувствуя, что уже засыпает, устало закрыл глаза. Ему уже было безразлично, где и как произойдёт его приземление.

Как реактивный снаряд, капсула миновала верхнюю стратосферу, благополучно проложив путь и фотографии. Лишь в приземлённых слоях, где уже царствовал ветер, они разделились. Фотография, как и подобает более легкому предмету, перевернулась несколько раз и, подхваченная новой, более мощной струёй воздуха, полетела в другую сторону.

Шел 1980 год.

Стоял погожий осенний день. Шестиклассник Дима Туровцев возвращался из школы и, как всегда, не торопился домой. На улице у него разыгрывалось такое воображение, какое вряд ли приходит даже к писателям-фантастам. Широкое голубое небо вдохновляло его. Оно было полно тайн и необъяснимых загадок. К 13 годам Димка уже знал все небесные явления, но представлял их совсем иначе, не так, как в учебниках, а по-своему, как хотел, ведь жить в мечтах гораздо интереснее. Было у него одно самое сокровенное желание: увидеть летающую «тарелочку». Про это он никому не говорил, но тайно завидовал тем, кто их видел и очень надеялся, что когда-нибудь повезёт и ему. Уж он-то сумеет определить, что перед, ним: гало – отражение солнца – или движущийся объект. Словом, будучи на улице, он никогда не упускал случая, чтобы не обследовать небо от горизонта до горизонта. Тем более, если оно чистое, без единого облачка, как сейчас. Димка даже остановился, забыв про всё на свете. На этот раз небо было чище обыкновенного. Можно было очень скоро убедиться, что там ничего нет, кроме солнца. Разве что мелькнула в вышине какая-то чёрточка, похожая на птичье перо. Мальчик разочарованно проводил его взглядом и вдруг насторожился. Это было вовсе не перо, а что-то другое: маленький клочок сероватой бумаги, неведомо как очутившийся на такой страшной высоте и теперь падающий обратно на землю. Мальчик рассчитал, где примерно он упадет и побежал туда. Листок был уж совсем низко. И он поймал его ладонями.

Это оказалась фотография мальчишки. И довольно странная. Поле серовато-молочное, глянцевое, шириной девять, длиной двенадцать сантиметров. Портрет как портрет. Вроде бы всё обычно. Да не совсем: здесь присутствовала толщина в один сантиметр и некоторый, вполне ощутимый вес. Более пристальное ознакомление ясно давало понять, что основа его выполнена не на бумаге. Портрет был гибким, скручивался в трубочку, сам распрямлялся, целым и невредимым. Его нельзя было ни порвать, ни поцарапать. Любопытство потянуло на эксперимент. Димка щёлкнул зажигалкой и поднёс к пламени уголок фотографии. Её не брал даже огонь, на уголке не проявилось даже черной копоти.

Несомненно, это металл. Очень качественный металл! И вполне возможно еще неведомый на Земле. Димка точно знал, что отечественная промышленность не выпускает таких фотографий. Да и зарубежная тоже. Следовательно, портрет – пришелец из космоса?! Его потерял инопланетянин… Но как? При каких обстоятельствах? Об этом Димка мог только догадываться. Скорее всего, это было крушение корабля, иначе никак не разъяснишь потерю такой дорогой вещи. Ведь кому-то она очень дорога. Особенно в дальнем полете, когда рядом подолгу не бывает близких людей.

Димка ещё раз обшарил взглядом небо, пытаясь увидеть еще что-нибудь, но там больше ничего не было. Мальчик стремглав побежал домой. Бросив у порога портфель, он сел за стол, чтобы изучить фотографию. Подросток, изображенный на ней, был как живой. Только не шевелился. На вид ему было лет 14. Круглолицый, светлокожий, с белыми, как лен волосами и большими, очень выразительными синими глазами. Вроде мальчик как мальчик, ничем не отличается от земного. Но ведь Димка своими глазами видел, откуда упала фотография. А здесь самое важное то, какая она!

Во-первых, тяжёлая, раз в 10 тяжелее земной. Значит, её вес имел какую-то цель. Но какую? Димка чувствовал, что ему в руки попалась очень важная нить, которая могла связать его с инопланетянами. Чутьё подсказывало, что эту фотографию ему следует беречь как зеницу ока. Мало ли что, а вдруг объявится владелец и ему придется её возвратить?

Про своё неожиданное приобретение Димка никому не сказал, даже отцу с матерью, тем более одноклассникам, которые имели существенный недостаток – высмеивать всё, о чём сами не имели никакого понятия. Зато сам Димка помнил о ней всегда. Каждый раз после школы он проверял её, на месте ли, с любовью приглядывался к мальчику. Ему уже казалось, что это его брат, далёкий и неведомый. Так продолжалось около недели.

В один прекрасный день Димка вдруг обнаружил, что фотография изменилась. Сначала он даже не понял, в чём дело. Глаза запечатленного мальчика удивленно моргали, его взгляд скользил по комнате, словно он видел её, видел и изучал, как человек впервые попавший в незнакомую обстановку. Брови его еще больше взметнулись вверх, когда он увидел Димку. Тень испуга мелькнула на его лице, а из шевельнувшихся губ вырвался невольный возглас.

Димка чуть фотографию не выронил. О своей находке он предугадал многое, но к такому сюжету готов не был. В его руках был живой портрет! Он мог видеть и говорить, менять выражение лица. Ну разве это не доказательство, что фотокарточка оттуда, из космоса?! И хоть это было главным подтверждением его догадки, Димка совсем растерялся. А ведь он каждый день ждал этой встречи, так надеялся на неё.

Первый пришёл в себя фотопортрет. Его губы плотно сомкнулись, очи налились холодным бесстрастным оттенком, стали пристально-сосредоточенными. Он не мигая смотрел прямо перед собой. То есть на оппонента, с кем собирался вести диалог.

Лоб Димки вдруг пронзила приятная теплота. Она разливалась по всему мозгу, передавая ему какую-то лёгкость и ясность, и в голове мальчика прозвучала неведомо кем сказанная фраза:

– Кто ты? На какой планете живешь? Как попал к тебе мой фоторобот? Говори мысленно или вслух, как угодно. Я пойму тебя в любом случае.

Несомненно, это была телепатия. Мозг Димки был подключён к каналу мысленной связи, которая избавляла от необходимости пользоваться чужим языком, и оба собеседника одинаково понимали друг друга. И Димка ответил так, как привык с детства:

– Я Димка. Я живу на Земле. А фотография… она падала… падала с неба, я поймал…

Совсем как живое погрустнело лицо фоторобота:

– Значит, корабль отца попал в аварию. Он аннигилировал. Отец у вас на Земле! Я найду его! Я должен его найти. Димка, помоги мне! Есть у тебя макет вашей Земли?

– Глобус? – мысленно спросил Димка.

– Да. Можно его. Поставь его передо мной.

Глобус у Димки был. Он бережно прислонил фоторобота к стакану с карандашами и стал медленно вращать перед ним земной шар.

– Мне нужно место, где ты живешь, – подсказал фоторобот.

Димка перестал вращать шар и обвёл пальцем территорию Советского Союза, затем прикрыл маленькую точку с названием города.

– Челябинск, – мысленно уточнил он.

– Хорошо, я понял. Еще мне нужна ваша одежда. Примерно такая, какую носишь ты, или немного побольше. Найдутся у тебя лишние брюки и рубашка?

Димка вспомнил, что совсем недавно мать купила ему американский джинсовый костюм 42 размера. Пока он, конечно, ему велик и подойдёт ещё в неизвестном будущем, но сейчас он сможет пригодиться инопланетянину. Димка с готовностью развернул перед ним одежду.

– Хорошо, теперь спрячь её. И принесёшь на самое безлюдное место в городе. Есть у вас такое?

– Есть, – кивнул Димка.

– Придёшь туда через час. Захвати фоторобота. Я свяжусь с ним и смогу быстро найти тебя. Всё, до встречи.

С последней фразой погасло что-то в лице фоторобота, оно снова застыло неподвижной маской. И не поверишь, что минуту назад оно было живым, притягательным.

Не теряя времени даром, Димка сунул в мешок одежду, хотел было положить туда же фоторобота, немного помедлил и бережно спрятал его в нагрудный карман пиджака. Ему нельзя было подводить инопланетянина. Раз он велел найти безлюдное место, значит, так надо. Значит, общаться с землянами в открытую он не имел желания. Скорее всего, не имел на то права. Лишь Димка удостоился этой привилегии, но, как он правильно догадался, об этом ему следовало молчать. Поэтому задание он выполнял самым тщательным образом.

Два объекта он забраковал, ибо там шастали мальчишки из тех, что вечно шныряют на свалках, ища недостающие им детали для сборки будущих, никому не ведомых машин. На третьем ему повезло. Там не было ни души. И Димка удовлетворенно сел на камень, в ожидании назначенного часа. Руки его держали фотографию, ибо именно по ней инопланетянин собирался отыскать его. Он принял позу увлечённо читающего мальчика, а сам украдкой успевал внимательно обозревать местность вокруг себя, чтобы в случае опасности немедленно сменить участок на более безопасный.

Но фоторобот больше не включался. Секундная стрелка стремительно вращалась по циферблату, отсчитывая последние секунды… Всё.

На Димку вдруг повеяло холодом. Он вскочил и остолбенел. Прямо перед ним, чуть в отдалении, зияло круглое черное отверстие в диаметре около полутора метров. Глубокое, как бездонный колодец ведущее в никуда.

– Чёрная дыра, – невольно вырвалось у Димки.

Да, это была чёрная дыра, космический объект, через который можно было мгновенно пересекать огромные пространства. Плоская, она не имела ни начала, ни конца, висела в воздухе, как антрацитовый диск и было очень похоже, что внутри, как в воронке вращается что-то невидимое, но вполне осязаемое. Она исчезла ещё неожиданнее, чем появилась. А под ней очутился мальчик.

Димка сразу узнал его. Он был точь-в-точь, как на фотографии, только теперь, конечно, в своей натуральной величине. Невысокий, плотный, с развитой фигурой атлета и… без всякой космической экипировки. Он был в каком-то странном сиреневом трико в обтяжку. За плечами маленький рюкзак, а левая рука крепко сжимала черный обруч. Не очень широкий, как и ремень, разве что чуть потолще. Внешняя поверхность его по всей окружности была покрыта круглыми бляшками с пятикопеечную монету, а на них выпуклые знаки-символы. Между бляшками была нанесена шкала делений только без цифр, одни чёрточки. Третья деталь имела вид пряжки, но почему-то со стеклянным отливом.

Целиком пояс был изготовлен из металла, но оказался очень гибким.

Быстрым, ловким движением мальчик разомкнул его концы и вновь соединил их уже у себя на поясе. Получился как будто бы ремень. Немного странный, правда, но и не сразу разберёшь, что к чему.

Мальчик молча оделся в приготовленную для него одежду, обулся в кроссовки, и уже в последнюю очередь взял фоторобота. Но не спрятал его далеко и надёжно, а закрутил в трубочку и сунул в карман брюк. Его взгляд тепло и благодарно скользнул по Димке. Четырьмя пальцами руки он дотронулся до его лба, и вновь в Димкиной голове прозвучала фраза:

– Идём к тебе домой, я должен изучить обычаи и нравы землян. Без этого мне будет здесь очень трудно.

Дом, где жил Димка был не особенно далеко, но инопланетянин очень спешил, совсем не глядел по сторонам. Пока шли, Димка не принимал от него никаких приказов. Но как только они переступили порог квартиры, телепатический канал опять принес сообщение:

– Мне нужны ваши письменные знаки. Пиши их и называй вслух. Димка сел за стол перед листом бумаги и стал писать азбуку, чётко произнося вслух каждую букву.

Память у гостя была феноменальная. Когда алфавит закончился, он даже не потребовал его повторения. Зато дальнейшее обучение пошло более самостоятельно и своеобразно. Он сбегал к порогу за Димкиным портфелем, вывалил оттуда прямо на пол все школьные учебники, отбросил в сторону физику и математику, а остальные разложил по порядку, друг за другом. Его рука зависла над первой книгой. На четырех пальцах сверкнула голубая молния изогнулась дугой, точно по своду ногтей, и обложка открылась сама. За ней веером зашелестели страницы. Как будто в комнату ворвался сквозняк, вихрем переворошил все страницы. А окна в комнате были закрыты.

– Есть ещё? – вопросительно посмотрел гость на Димку.

Тот метнулся к ящику письменного стола и, как заведенный, принялся вытаскивать оттуда всё, что было: русский, литературу, историю, географию. Потом они перебазировались к книжному шкафу. Димка брал томики за корешки переплетов, держа их перед собой и шелестящие страницы веером обмахивали его лицо. У шкафа они провели не более десяти минут, но Димка так упарился, как будто он целый день носил вёдра с водой. Почуяв короткую передышку, он повалился в кресло, удивленный и обескураженный, тем, что роль учителя, а тем более груз отданных знаний оказался для него тяжелее, чем для гостя.

– Я замучил тебя? – виновато спросил пришелец.

Он приблизился к Димке всё ещё имея на ногтях голубую, теперь уже искрящуюся дугу. Этой дугой он дотронулся до Димкиного лба. И опять, уже во второй раз, Димка почувствовал в голове приятную теплоту, которая разлилась по всему мозгу. Сразу исчезла усталость, неведомо откуда взялись могучие, свежие силы.

– Теперь тебе лучше? – снова спросил инопланетянин и Димка только сейчас заметил, что он разговаривает с ним на русском языке.

– Не удивляйся, – улыбнулся пришелец, – вспомни, что сказал Маяковский: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин». Если бы только это… но мне еще надо выучить английский, французский, немецкий я уже одолел здесь по вузовскому пособию. Так что сейчас ты поведешь меня в ближайший книжный магазин или библиотеку.

Пока Димка сидел в кресле и хлопал глазами, инопланетянин проворно собрал все разбросанные по полу учебники, навёл в комнате прежний порядок.

– Меня зовут Отоми, – представился он. – И я благодарю тебя, Димка, за то, что ты есть. За то, что ты оказался более внимательным к небу, чем другие. Пропади эта фотография – я никогда бы не узнал, где мой отец. А так почти полдела сделано. Осталось только найти место, где он упал. И я найду его, даже если мне придется пешком пройти весь земной шар. Идем же, Димка.

Гость протянул ему руку и одним рывком, совсем не применяя усилия поставил его на ноги. Димке чудилось, что он попал в другое измерение. События менялись перед ним стремительным темпом. А сам он был как бы в замедленном кадре. Он отставал и думал, что ему никогда не привыкнуть к такому темпу. Неужели все они так живут?

Отоми хлопнул его по плечу.

– Потерпи Димка, это последнее задание. После него можешь считать себя свободным от моего общества.

То есть как это свободным? Как раз к этому Димка не особенно стремился. Не только в магазин, он отправился бы с ним на край света, а за двумя языками – это совсем близко. Он одолеет их в два счёта. А потом что? Расставание? Неужели гость покинет его так скоро? Вполне вероятно, если судить по его скоропалительному освоению на Земле. Теория давалась ему легко, а практика наверняка еще легче, ведь сюда он мог впрягать элементы собственных достижений.

И пример был совсем рядом, прямо за порогом квартиры. В коридоре на подоконнике сидел долговязый подросток лет 16, с такой скучающей миной, что Димке стало не по себе. Ибо он относился к той категории тихих и скромных детей, к которым всегда приставали более старшие верзилы, чтобы покуражиться.

Подросток сразу оживился, предвкушая развлечение.

– Эй, ты шкет, – позвал он.

Нога Отоми замерла на ступеньке ниже. Он был в центре между землянами, но встреча двух сограждан отнюдь не пылала взаимным чувством дружбы и радости. Значит, контакта быть не должно.

– Мне некогда, – ответил за Димку Отоми.

Подросток сразу взъерепенился, схватил инопланетянина за рукав.

– А я не к тебе обращаюсь…

– Ему тоже некогда, – перебил Отоми, и резко дёрнул локтем, освобождаясь от захвата. – Если тебе так приспичило поговорить со мной, жди меня здесь, я еще приду. Но прежде усмири свои грязные мысли, что копошатся в твоей голове. Человеку неприлично иметь их при себе.

Подросток просто оторопел от потока нравоучений, а когда опомнился, друзья были уже внизу лестничной клетки. Уязвлённый, он двинулся вслед за ними.

В магазине Отоми сразу направился к отделу учебных пособий для вузов.

– Загороди меня, – шепнул он.

Димка прикрыл собой инопланетянина, чтобы никто не заметил его голубой молнии и веера мелькающих страниц.

Таким образом Отоми прочёл около 20 книг.

– Пожалуй хватит, – сказал он. – Продавец обратила на нас внимание. Думает, мы балуемся, берём книги и тут же ставим их на место.

Мальчики покинули магазин и сразу нос к носу столкнулись со старым знакомцем, подростком из коридора, разгорячённым жаждой мести.

– Какой нетерпеливый юноша, – усмехнулся Отоми, – не поленился-таки пойти за нами. Хочется поскорее утвердить за собой первенство негодяя. Что ж, сам напросился. Ты не послушался доброго совета, не избавился от дурных мыслей и несешь другие, ещё более омерзительные. Но учти, я совсем не тот, за кого ты меня принимаешь. Я не позволю и пальцем до себя дотронуться.

– Нужен ты мне больно, – сквозь зубы процедил подросток. – Мне зажигалка твоя нужна. Гони её сюда, живо!

– Для тебя у меня нет зажигалки, – спокойно изрёк Отоми, – А та, что есть – не про твою честь.

– Что? – скривился подросток, – поговори еще… давай её сюда, не то сам отберу, уж больно у неё огонёк красивый, особенный…

Он вознамерился рвануть Отоми за грудки, но реакция гостя была быстрее. Он поймал запястья недоросля раньше, хватка, его была железной, и он спокойно опустил руки нападающего по швам.

– Уж больно ты невежлив, юноша. Не было времени обучиться примерному этикету? Тогда займись этим сейчас. Постой часок вон под тем деревом, подумай над своим поведением. А коли ничего путного не надумаешь, стоять тебе здесь весь день. Иди!

Отоми разжал пальцы. Подросток озадаченно похлопал ресницами, повернулся и встал под дерево.

Такого рекорда перевоспитания Земля ещё не видывала.

– Это гипноз? – спросил Димка.

– Нет. Ещё сильнее, – ответил Отоми. – Теперь ему придётся пошевелить мозгами. Ведь это для него как угол для малого ребёнка.

Тень грусти затаилась в чертах Отоми, и Димка скорее интуитивно, чем сознательно понял, что инопланетянин своё «образование» здесь закончил. Вся подноготная Земли обнажилась перед ним, но это отнюдь не вдохновило его, а омрачило. Из него как будто улетучилось что-то своё, особенное, а навалилось чужое, доселе неведомое, удручение: да, не в край ангелов он попал. Сознание землян было ещё в полном мраке. Ещё только в мечтах они устремлялись к братству, к равенству, не подозревая, как осуществить это на самом деле. Они общались, не понимая друг друга, не понимая самих себя. А как жить, не зная работы собственных клеток? Отсюда и злоба, и ненависть к ближнему своему, желание поскорее рассчитаться с собратом по цивилизации. Не ясная тропа, а рутинные тернии догм сплетались у его ног непролазными дебрями, а те, кто взращивал эти заросли, сами же застревали в них, губили души свои в корявых ветвях невежества. И сквозь эти дебри он должен был отыскать себе тропу. Ту, одну единственную, что должна была привести его к отцу. Иначе нельзя. Как бы ни старался, он не сможет миновать тех, кто будет мешать ему.

Его главное препятствие – человек. Значит, инициатива должна быть только в его руках. Подросток этот – ещё невинный ягнёнок. Матёрые волки будут впереди, всех их нужно обезвредить прежде, чем он доберется до отца.

Условие не особо трудное. Куда труднее вынести свое пребывание здесь, в среде хаоса и раздора, где нет единства, где люди сами разделили себя на простых смертных и высоко привилегированных властителей, где правят диктат и деньги, а не добрая воля разума. Не так-то просто преодолеть чужой рубеж: с вершины всеобщего счастья и благоденствия сойти на много ступеней вниз, во тьму и невежество. Он сделал это. Тот самый первый и неимоверно трудный шаг. В том был глубокий смысл тех, кто послал его. Взрослый, зрелый человек, вполне сформировавшийся в своих взглядах, не вытерпел бы здесь долго, выдал бы себя в первый же день. Мальчишке же, с его гибкой нервной системой, гораздо легче приспособиться к новой среде. А дальше будет еще легче. Он взял первые уроки, теперь сам может стать учителем.

Твердая, решительная складка возле губ Отоми ясно говорила, что он готов на все испытания, что ниспошлёт ему «матушка-Земля».

Мальчики вернулись домой. Димку всё беспокоил тот наказанный забияка, не уйдет ли он следом за ними.

– Не уйдет, – убедительно сказал Отоми, – будет стоять столько, сколько ему положено: ровно час. Он сумеет сделать правильные выводы. И эти выводы станут для него путеводными на всю жизнь. Тебя интересует, как я это делаю? У меня есть хороший помощник. Смотри.

Он достал из кармана фоторобота.

Димка мог поклясться, что гость ничего с фотографией не делал, а она вдруг поменяла цвет на тёмно-синий, совсем исчезло изображение портрета. Как будто возникла внутри глубина кинескопа, а там, в самой середине, очень удачно приютились два серо-белых полушария. Это был натуральный мозг человека, упрятанный в особую начинку, как в пирог. Был он чуть больше кулачка новорожденного, но просматривался очень хорошо, объемно, целиком и полностью дублируя центральную нервную систему. Резко обозначились борозды и извилины новой коры – той части, что отвечала за становление человека. Похоже, она и тут главенствовала, была той важной магистралью, где перекрещивались, сообщались все пути, чтобы получить инструкцию и разрешение на новый маршрут. По извилинам, как по рельсам, сновали огоньки, рождающиеся где-то под колонками клеток и всплывающие наружу, как пузырьки. Искря, они ехали в строго определённые точки, куда направляли их рельсы – линии. Мозг жил, он работал, собирая топливо, насыщал им «товарок по коммуналке», по-братски делился всем, что добывал. Иными словами, он заряжался, играя искрами, он торжествовал полную победу в преобразовании скрытых сил природы и сам себе салютовал фейерверком.

– У вас есть очень хорошие строки из поэмы Гёте «Фауст»:

Мы говорим: безумец и фантаст.

Но, выйдя из зависимости грустной,

С годами мозг мыслителя искусный

Мыслителя искусственно создаст.

– Вот он, – Отоми качнул фотографией, – мой мыслитель. Мой искусственный мозг, его точная копия, уменьшенная, правда, но обладающая силой, которая в миллион раз сильнее моего, природного. Выращен из моего нейрона на биокристаллах. Из обычного вируса изымается лишняя часть генетического кода, вместо него подсаживается клетка мозга – единственный нейрон, который даёт новую популяцию клеток всего головного мозга в целом.