75 дней на правом берегу Волги
– И что, здесь так много живности, не боятся человека? – спросил я у Антона.
– Я бы тоже не верил, если бы сам не видел. Рябчиков здесь очень много, уже к обеду что-то наловим, – заверил меня приятель.
Как только петли расставили, мы соорудили кострище, я завалился спать. Оба татарина, имён я пока не знаю, пошли собирать чернику, а Ловкач взялся заварить чифирь. Сон пока не шёл, я некоторое время наблюдал за Антоном.
– Антон, а что такое мы с тобой сделал, что срок получили? – решил спросить я.
– Магазин грабанули, а до этого у одного интеллигента хату взяли, гроши имелись, мы с тобой гульнули от души. А спьяну решили магазин подломить, вот и попались. Мне четыре года навесили, а тебе пять, так как ты по второй ходке идёшь, – коротко объяснил Антон.
Всё понятно, значит был мой двоюродный дед вором и завязывать не собирался. Меня же сейчас интересует вопрос моего возврата обратно домой. Перстня у моего родственника нет, память на этот счёт ничего пока не выдаёт. А что, если перстня не найду, как домой возвращаться? Пока размышлял уснул.
Разбудил меня Антон в обед, когда были приготовлены тушки зайцев и рябчиков, мужики сварили кашу из крупы. Мне пить чифирь не улыбается, желудок загубишь, да и зубам не полезно, так что я отказался.
– Ловкач, а как отсюда лес вывозить будут? – заинтересовался я, так как не увидел в первый день никакой техники.
– Через пару дней мужики с лошадьми будут, начнут трелевать21. Мы распилим брёвна по шесть метров, а потом вывезут от дороги тягачами на пилораму, – ответил мой приятель.
Лес валили десять дней, за эти дни я отлежался, молодое тело достаточно быстро заживало. Ну и приличная еда тоже давала свою пользу. То, чем кормили в самом лагере, лучше не поминать. Хотя зэки едят и не жалуются. Ловкач подогнал Пеплу охотничьи трофеи, что нас помирило с группой авторитетных сидельцев. Ловкач каждый вечер играл в карты, виртуоз в карточной игре. Ему бы фокусником быть, есть природный талант у человека. Я же чаще отсыпался на своём спальном месте, ну или размышлял, что делать дальше. Идёт война, я пытался вспомнить, когда начали комплектовать штрафные батальоны, но не мог вспомнить даже год.
– Жерех, сплетня интересная есть, – в один из вечеров подсел рядом со мной Ловкач.
– Какая сплетня? – лениво спросил я.
– Я тут подслушал политзаключённых, говорят, что вышел приказ «два-два-семь22». Будут набирать штрафные батальоны для отправки на фронт. Политические явно все будут рваться на фронт воевать. Теперь я хочу задаться вопросом, а кто будет работать? – возмутился Ловкач.
А ведь это хороший шанс. В принципе, я здесь именно за тем, чтобы изменить судьбу родственника, а не отсидеть за него весь срок. О создании штрафных батальонов мысль интересная. Правда я что-то читал, в своей жизни из будущего, что штрафные роты создавали уже в 1941-ом году, куда определяли военных по приговору трибунала.
– Слушай, Антон, а ведь это хороший шанс свалить отсюда, – шёпотом произнёс я, чуть наклонившись к приятелю.
– Сдурел? Тебе точно голову повредили. Как только мы заявимся, нас сразу определят в «ссученные». А сейчас мы воры, то есть уважение имеем. Мне осталось сидеть два года, тебе три. На кой чёрт нам с тобой такая выходка? Тем более у нас с тобой хороший тайник припрятан, там денег не на один год хватит, чтобы жить красиво, – возмутился Антон.
Переубедить приятеля будет непросто. А может и не надо переубеждать? Сам я точно запишусь в добровольцы. Мне эта блатная романтика никаким боком не упиралась. Читал я в будущем времени, что вину можно кровью смыть. Получил ранение, и ты чистый по биографии, воевать конечно дальше придётся, пока до Берлина не дойдём. Но меня такое не пугает. Воевать я умею. Срочную службу прошёл, но основной опыт получил, когда служил по контрактам. В Донбассе правда не повезло, практически в первые месяцы СВО отхватил тяжёлое ранение, но опыт точно не потерял. Антон моё молчание понял по-своему.
– Ромка, да ты никак на рывок23 собрался пойти? – Антон уставился на меня округлившимися глазами.
Я ничего не ответил, да и говорить нечего. В побег я не собирался, именно воевать буду.
– Может тогда ещё кого подговорить, например Пепла или кого из его окружения, у кого сроки большие, – начал размышлять Антон, считая, что именно побег я задумал.
– Думаю, что всех подряд отпускать не станут, с тяжёлыми статьями точно мимо проскочат, даже не сомневайся, – поправил я приятеля, так как что-то такое слышал в другой жизни, в будущем.
В общем для себя я всё решил, осталось дождаться, когда в нашем лагерном пункте будут набирать зека для формирования штрафных батальонов.
Работать мы продолжали в бригаде по валке леса. В общем-то неплохо, а главное хорошая добавка к питанию в виде отловленной дичи, что сказывалось на наших молодых организмах положительно. Ловкач заверил меня, что к зиме договориться, чтобы нас перевели на пилораму или в столярный цех, так сказать в тепло. А в сентябре мы не только охотиться сможем, но и набрать клюквы с брусникой. Болот в этих краях хватает, клюква и брусника именно в таких местах растут. Как не крути, а витамины, что тоже идёт на пользу. О добровольном вступлении в штрафники я не забыл, ждал, когда в нашем лагере начнут набирать желающих. Ловкач что-то такое сболтнул «блатным», потому что меня призвал к себе Пепел. Место авторитета находилось в углу барака, подальше от входа и печь рядом. Зимой самое оно, чтобы спать в тепле. Проход между нарами у вора задёрнут шторой, типа занавески, чтобы посторонние не могли увидеть, чем занимаются там «блатные». Пепел полулёжа читал какую-то книгу, а может просто картинки рассматривал. Тот, который меня пригласил, кивнул на занавеску, и я вошёл в уголок «блатных». Ну прямо, как клуб по интересам, усмехнулся я мысленно. Из рассказов Ловкача, я сделал вывод, что Жерех, в теле которого я нахожусь, трусом не был. Наоборот, его считали дерзким, от чего он порой наживал неприятности на свою голову. Присев напротив Пепла, я молчал. А чего говорить? Меня позвали, вот пусть и начинают разговор сами. Пепел некоторое время молчал, хороший способ подавить человека психологически. Он наверняка думает, что я волнуюсь, гадая зачем меня позвали, но я спокоен, как танк.
– Жерех, что за фуфло24 ты там надумал? – наконец прервав молчание спросил Пепел.
– Поясни, что-то не пойму, о чём речь, – спокойно ответил я, глядя прямо в глаза авторитету.
В голове крутилась мысль, почему Пепел меня об этом спрашивает. Неужели Ловкач что-то сболтнул лишнего? Особенно, когда Антон играет в карты, вполне мог что-нибудь брякнуть своим языком. Надо будет с ним поговорить. Он со мной или с блатным миром. Насильно я его за собой тащить точно не стану. Тем временем, Пепел хмыкнул на мои слова.
– Хочешь на рывок пойти, пока вас этапируют на фронт? Только я думаю, там будет всё куда как жёстче. Только дёрнешься и пристрелят сразу. Тебе осталось сидеть пару лет, когда освободишься я за тебя пару слов скажу правильным людям, будешь дела делать. Зачем тебе служить комиссарам, хочешь, чтобы тебя в ссученные определили? – красноречиво нарисовал Пепел мои перспективы.
Только не понимает авторитет, что моя задача вывести родственника с этой кривой дорожки. Сейчас я ему об этом говорить не стану.
– Я пока ничего не надумал, не вижу, чтобы кто-то набор штрафники объявил. Когда будет тема, тогда и говорить об этом можно, а сейчас пустой базар, – ответил я.
– Не хочешь под меня пойти, пристрою тебя в тёплое местечко? Не заметишь, как твой срок проскочит, а там на свободу к делам серьёзным допуск получишь, – начал вновь агитировать Пепел.
Я задумался о том, что будет делать авторитет, если я откажусь запрыгнуть под его крыло. Мне даже интересно стало, может родственник принимал предложение авторитетов? Что с ним случилось? Пожалуй, об этом я никогда не узнаю, ведь здесь и сейчас я меняю судьбу своего двоюродного деда.
– Я сам по себе. Зачем мне идти под тебя? У тебя и без меня хватает тех, кто по твоему слову стараются, как барбосы, – спокойно произнёс я, продолжая смотреть на Пепла.
– Борзый25 ты, Жерех. Я сказал, ты услышал, а сейчас ступай и подумай, – вроде как с угрозой сказал Пепел и вновь прилёг, взяв в руки книгу.
Я встал и покинул закуток авторитета. Мне не довелось бывать в местах заключения, но не скажу, что я не общался с людьми, которые там побывали. Если сложить два и два, то становится понятным то, что за отказ от предложения Пепла мне постараются создать неприятности, вплоть до летального исхода. И думаю, что такое предупреждение не первое, я ведь появился в теле родственника именно в тот момент, когда он огребал от приспешников Пепла. Надо будет повысить осторожность, как говорится, ходить и оглядываться. Запросто могут сунуть заточку26 в печень и прости прощай Рома Волжин.
Предложение Пепла я так и не принял. Наступил август, мы с Антоном по-прежнему ездили на лесоповал в составе бригады. Там особо работать не приходилось. Ловкач договаривался с конвойными и бригадиром, откупаясь нашими результатами охоты и рыбалки. Вся остальная бригада молчала, боялись мужики блатных. Мы занимались тем, что ловили рыбу в Тавде, ставили петли на птиц и зайцев. Два татарина, которые разбирались в охоте на лесных животных, многому нас научили. Оказалось, что в петлю можно поймать глухаря или тетерева. Подготовка не особо сложная. Расчищаешь в лесу небольшую площадку до песка и гальки. Огораживаешь место заборчиком, высотой до полуметра, оставляя два прохода. Над которыми закрепляется петля из мягкой и гибкой проволоки. Боровая птица садится на такую площадку, чтобы склёвывать мелкие камушки. Для чего так делает боровая дичь мне не объяснили. Дак вот, гуляет себе боровая птица по площадке и может выйти в проход, таким образом головой попадает в петлю, дёргается и попадается. Я здорово удивился, когда сам лично убедился в положительном результате. В один из таких дней, когда мы в обед готовили на костре тушки птиц и рыбы, Ловкач заговорил со мной серьёзным тоном.
– Жерех, зря ты не принял предложение Пепла. Заметил, что сегодня с нами поехали Муха и Комар? Они шестёрки27 Пепла, оба хорошо владеют ножами. Думаю, что тебя замочить28 хотят. Ты один от меня не отходи, вдвоём будет легче отбиться, – с тревогой во взгляде сообщил Антон.
Я задумался. Ну вот и первый звонок. Прирежут и спросить будет не с кого. А если даже следствие выяснит виновных, то им скорей всего просто добавят срок. Надо что-то решать, при чём затягивать не стоит.
– Говоришь хорошо владеют ножом? Антон, надо сделать так, чтобы Муха и Комар увидели, что я пошёл к реке один. Они наверняка увяжутся за мной, чтобы выполнить приказ Пепла. А ты в это время сделай так, будто я сплю у костра. Обязательно это кто-то должен увидеть, из мужиков или бригадир, так сказать, будут свидетели, которые подтвердят то, что мы потом скажем, – сев поближе к приятелю, я пояснил ему то, что он должен сделать.
– Да ты чего, братуха? Я тебя одного не оставлю, вдвоём отобьёмся от них, – начал протестовать Ловкач.
В мыслях я сделал заметку о том, что Ловкач готов рисковать ради своего друга. Надо вытаскивать парня отсюда. Он, конечно, авантюрист и любитель блатной романтики, но не всё для него потеряно. Попадёт на войну, а она такая, в смысле война, на многое влияет, люди там совсем другими становятся. По себе знаю, так как побывал и поучаствовал в боевых действиях.
– Антон, сделай так, как я говорю. Доверься мне, всё сделаю правильно, – почти приказным тоном заявил я.
Возле костра имелся шалаш, в котором мы и устроили имитацию спящего человека. Антон сходил к костру, где сидели Муха и Комар. Тихо им шепнул, что Жерех, то есть я, принесёт рыбы, вроде как донки29 проверять буду. В общем сделали вброс ложной информации. Я двинулся к реке, но спрятавшись за деревом заметил, как за мной пошли Муха и Комар. По лесу я шёл, чтобы меня больше никто не увидел. Не подходя к самой реке, спрятался и стал дожидаться шестёрок Пепла. Для оружия подобрал крепкую палку, не с голыми же руками кидаться на ножи. Справлюсь ли я с двумя шустрыми жуликами? Надеюсь, что справлюсь. В той, другой жизни, я отлично владел боксом и борьбой айкидо. А здесь тело у моего близкого родственника вполне сильное, я бы даже сказал спортивное. Я стоял за толстой сосной, как раз на пути Мухи, Комар шёл чуть в стороне. Видимо они хотели выйти к реке с разных сторон. А может ещё что-то замышляли, у них не спросишь. Когда Муха прошёл рядом со мной, я прыгнул на него со спины, взяв его в захват за шею и прикрыв ему рот. Удушающий приём не шутки, чуть передержал и человек отправится на небеса. Как только Муха затих, я встал и крадучись двинулся в сторону Комара. Использовать эффект неожиданности с Комаром не получилось. В последний момент под моей ногой хрустнула ветка, Комар сразу и мгновенно обернулся, выхватив нож. А нож у него вполне сгодиться для убийства. Но у меня в руках имелась хорошая дубинка, в виде крепкой палки. Комар выставил передо мной руку с ножом, время от времени делая опасные взмахи и выпады.
– Я тебе, падла, кишки достану и на твою палку намотаю, – выкрикивал Комар.
Ростом бандит был невысокого, но очень шустрый, двигался быстро. Я сделал обманное движение, присел и ударил Комара палкой по колену, от чего он взвыл и согнулся, продолжая держать нож в вытянутой руке. Следующим удар я нанёс по кисти бандита, нож выпал, а я кинулся к Комару, сразу взяв его на удушающий приём. Через пару минут бандит затих. Теперь мне предстояло, что-то изобразить, вроде картины, будто бандиты самоубились. Я огляделся. В двух метрах заметил обломанную сосёнку с острым концом, от земли сантиметров тридцать. Не знаю кто обломил эту сухаринню30, но наткнувшись на такую, вполне можно травмироваться. Я подтащил тело Комара ближе, принёс поваленное дерево, небольшое и тоже сухое. Положил так, чтобы подумали, будто Комар запнулся за бревно. Сам же взяв Комара за ворот, насадил его шеей на острый конец обломка, тонкого деревца, что торчал из земли. Видимо я не сразу удавил Комара, скорей всего он был жив, так как из раны пошла кровь. Осмотрев место «несчастного случая», я спрятал нож Комару за пояс, потом постарался уничтожить свои следы. Пора вернуться к Мухе. Повторять те же действия нет смысла, можно вызвать подозрение. Потому я взвалил Муху на плечо и потащил его к реке. Там я видел валуны. Сделаем вид, что Муха поскользнулся и ударился затылком о камень. Через двадцать минут я закончил с подготовкой «несчастных случаев». Проверять донки не стал, ведь по легенде я сейчас сплю в шалаше. К костру вернулся осторожно и забрался в шалаш. Как выяснилось позже, о том, что я сплю знали не только работающие зэка, но и один из конвойных. Вечером, когда нас стали собирать, чтобы вернуть в лагерь, естественно хватились двух недостающих зэков. Поднялся шум. Причина понятна, сидельцы вполне могли совершить побег. Нас повезли в лагерь, а часть конвоя отправилась на поиски Комара и Мухи. Нашли их быстро, но трогать не стали. Вызвали из лагеря начальство, скорей всего будут проводить следственные действия. А может не будут, спишут и все дела. Я ещё толком не разобрался, как здесь относятся к смерти заключённых. На допрос нас вызывали всех, каждый твердил, что никуда не отлучались. А несколько сидельцев заявили, что они слышали будто умершие собирались к реке. Из окружения Пепла на меня посматривали со злобой, но никаких обвинений не предъявляли. Ловкач, когда узнал об убитых жуликах, пытался вывести меня на откровенный разговор.
– Жерех, расскажешь, как ты это сделал? – спросил Антон, заведя меня в уединённое место в лагере.
– Когда-нибудь обязательно расскажу, а сейчас ты просто забудь об этом. Дело не в том, что я тебе не доверяю, напротив я тебя считаю своим другом. Однако болтать об этом случае не станем, во избежание проблем, мало ли кто может подслушать наш разговор, – ответил я.
Ловкач настаивать не стал. Я же старался вообще ни во что не ввязываться. От лагерных политзаключённых постоянно шли разговоры, что уже в этом месяце будет набор в штрафные подразделения, а упускать такой шанс я не собирался.
Интерлюдия. ТЛП – Ивкино. Таборы.
Начальник лагерного пункта «Ивкино» майор госбезопасности НКВД СССР31 Яков Соломонович Зельцман только что приехал из Свердловска, куда был вызван, в управление ГУЛАГ32 по Свердловской области, к руководству. Там ему сообщили, что его лагерный пункт будет расширяться, так как количество заключённых будет увеличено до тысячи человек. Кроме этого, часть снабжения придётся взять на себя. Есть рыба в реке, а в лесу хватает диких животных, вот и обязаны позаботиться о питании личного состава. Такая постанова совсем не понравилась Зельцману, но с начальством не поспоришь, вредно для карьеры и здоровья. Тем более, что у майора госбезопасности налажены кое-какие дела на местном уровне, что позволяет ему пополнять свой личный карман, в плане денежных знаков. А ещё сообщили, что в течении недели к нему прибудет отряд для транспортировки некоторых заключённых, которые попадут во вновь формирующиеся штрафные батальоны. Задача Зельцмана подготовить списки желающих вступить в ряды штрафников. Прежде всего Яков Соломонович вызвал к себе на разговор воровского авторитета Матвея Широкова, в криминальной среде по кличке «Пепел». Как только в кабинет начальника лагеря ввели Широкова, Зельцман махнул рукой конвою, чтобы его оставили с криминальным авторитетом наедине.
– Широков, у на с тобой договорённость, которую мы соблюдаем. Ты держись в узде своих блатных, а я вам «кровь не сворачиваю»33. Что касается ваших Мухи и Комара, то я оформляю несчастный случай, мне здесь комиссии и следователи не нужны. С этим понятно, может вопросы имеются? – майор посмотрел на заключённого, прищурив глаза.
Пепел покачал положительно головой, дескать он согласен.
– Далее, поставишь своего резчика по дереву на срочный заказ, мне нужны шахматы, десять комплектов, до конца месяца. Внутреннюю часть бархатом заклеите, материал подвезу на днях. Начиная с завтрашнего дня готовите комплект бруса, будем бараки строить. Семь бараков, ждём пополнения до зимы. Понятно, что вопрос не к тебе, а к бригадирам, но ты проследишь, чтобы трудились быстро и с огоньком, иначе я всех блатных на стройку выгоню и охрану поставлю, чтобы трудились в поте лица. Тебе это надо? Вижу, что нет. На этом всё, ступай, – закончил свой монолог майор госбезопасности.
Пепел молчал, не вступая в разговор. Оба хорошо понимали на чьей стороне сила. Если начальник захочет, может здорово жизнь заключённым усложнить. Потому ранее достигнутые договорённости следует соблюдать обоюдно. Как только Матвея Широкова увели, Зельцман поставил чайник на плиту, собираясь заварить себе чая. Когда чайник вскипел, и начальник лагеря заваривал себе крепкого чая, в кабинет зашёл оперуполномоченный ОРО34 старший лейтенант госбезопасности Константин Миронович Легаев.
– Заходи, Костя, если чай будешь, сам себя обслужи, – предложил начальник лагеря своему оперу.
Старший лейтенант достал из шкафа кружку, налил заваренный чай и добавил сахара.
– Твой задача, Константин, просмотреть все дела нашего спецконтингента. Сегодня на вечерней поверке сделаем объявление о наборе в штрафные роты и штрафные батальоны. Все желающие будут писать заявление. Ты отсортируешь всех блатных с «тяжёлыми» статьями, у политических оставляешь всех, кто связан с контрреволюционными делами. В общем сам разберёшься. К приезду комиссии всё должно быть готово, у тебя неделя не больше, – Яков Соломонович поморщился от горячего чая.
– Яков Соломонович, может сразу избавимся частично от блатных? – воспользовавшись паузой предложил оперуполномоченный лагеря.
– Частично, отбери всех склонных к бунту или через чур резвых. Нехай едут воевать, к нам скоро этого «добра» достаточно подвезут. Если кто-то из таких не изъявит желание воевать, нажми, как следует нажми. Если полсотни наберём, уже будет достаточно, главное выполнить распоряжение начальства, чтобы это самое начальство не приехало с проверками к нам. Нам ещё бараки для спецконтингента строить и казармы для личного состава охраны, думаю до двух рот нам увеличат охрану, – задумчиво произнёс Зельцман.
После чаепития Легаев покинул кабинет начальника лагеря, а Зельцман стал вновь размышлять о том, что по прибытии новых людей не помешает увеличить производство изделий и пиломатериала, чтобы продавать на сторону. Эх, ещё бы парочку резчиков, тогда можно будет резную мебель наладить, а такая пользуется спросом в области. Так в мечтах и планах майор не заметил, как наступил вечер, пора собираться в посёлок. Дом начальника лагеря находился в посёлке Таборы.
Лето 1942 год. Лагерный Пункт «Ивкино». Штрафные добровольцы.
Наконец на одной из вечерних поверок объявили, что будут набирать добровольцев для отправки на фронт. С речью выступал сам начальник лагеря. Речь у майора госбезопасности получилась пламенная, идеологически правильная. Типа Родина нуждается в героях, а роль героев уготована нам. Ибо есть возможность исправить нашу судьбу, встав в один строй с защитниками Родины. За неделю подготовят списки, а потом отправят в Североуральск. Я в душе порадовался такой новости, уж очень хотелось быстрее свалить из лагеря. В этот же вечер решил поговорить с Ловкачом серьёзно, хочется понимать, что будет кому мою спину прикрыть. Я подошёл к столу, где в очередной раз играли в карты. Вообще я удивляюсь заключённым, тот же Ловкач постоянно выигрывает у зэков, а они всё равно садятся с ним за карты. За время, что нахожусь здесь ни разу не видел, чтобы Антон проиграл. Но своё место приятель знал, очень редко садился за игру с людьми Пепла, чтобы не нажить неприятностей. Дождался, когда Антон в очередной раз заберёт выигрыш, шепнул ему на ухо, что надо бы поговорить в укромном месте.
– Сегодня нам барак закрыли, а здесь внутри не получится, – ответил Антон, не желая покидать стол с картами.
– А чего вдруг нас закрыли, что-то случилось? – удивился я.
– Да хрен его знает, может боятся, что после сегодняшнего объявления кто-то на рывок решится, – беззаботно ответил Антон и вернулся к игре.
Настаивать я не стал, решил, что завтра на работе поговорим. На следующий день получили сухой паёк и выехали на лесную делянку. Мы с Антоном расставили петли, в ожидании добычи. Развели костёр и решили побаловаться чайком, так как в лагере у нас статус «блатных», то работа не для нас, хотя я бы не отказался помахать топором. Но как говориться назвался индюком, полезай в суп. Я огляделся, рядом чужих ушей нет, можно и поговорить с приятелем.
– Антон, что думаешь о том, чтобы отправиться на фронт? – осторожно спросил я.
– Да выкинь ты всю эту дурь из головы. На хрена тебе это всё надо? Ты же сам после первой отсидки говорил, что тебе с комиссарами не по пути. А сейчас что с тобой случилось? Нам отбывать срок осталось всего ничего, на одной ноге простоять можно. К тому же припрятаны у нас с тобой рублики-бублики, заживём как люди, в Одессу подадимся, – говорил Антон весело, наверняка сам верит в то, что говорит.
– С блатной жизнью надо заканчивать, Антон. К тому же город Одессу скоро немцы займут. Не будет из этого ничего хорошего, а война может изменить нашу жизнь. Вернёмся, отмывшись от всех грехов.
– Рома, на войне убить могут, при чём быстро и наверняка. Оно тебе надо?
– Убить и в лагере могут. Забыл про Муху и Комара? А иначе придётся ложиться под Пепла, ну или ему подобного. Тебе нравится шустрить на кого-то? Блатная романтика для малолеток, а мы с тобой уже выросли из этого, оба понимаем, что здесь и к чему. Я точно заяву подам, ну а ты сам решай, как тебе быть, – я видел, что переубедить Антона будет трудно, а может вообще невозможно.
– Дурак ты, Ромка. Чего тебе свою голову за комиссаров подставлять. Забыл, как людей забирали краснопузые? У меня дядю забрали за то, чего он не делал, а когда разобрались, то трибунал уже всё решил, даже похоронить не дали, – хмуро произнёс Антон.
А ведь я по сути ничего не знаю о том, что привело парней на кривую дорожку. Забивать голову идеями о светлом будущем не хочу. Я точно знаю, что в будущем нет никакого светлого коммунизма, а через полвека СССР вообще развалится. Воть только сказать другу об этом не могу, не имею права. И вообще, я здесь временно. Выполню свою задачу и вернусь обратно в своё время, если, конечно, перстень найду, чтобы провести ритуал. Я тоже молчал, ничего не говоря Антону. Заводить повторно разговор на тему штрафбата не имело смысла.
Попав в эту, необычную для меня среду, я много наблюдал за людьми. В своём теле, в будущем, я слышал разное про ГУЛАГ, а сейчас имелась возможность увидеть такую жизнь воочию. Ещё месяца не прошло, как я попал сюда. Однажды проходя мимо зэка, которых здесь называют «мужиками», услышал разговор.
– Здесь в лагере можно сказать, что рай. Я в прошлую ходку отбывал под Воркутой, там начальник был просто зверь. Кормёжка такая, что в пору ноги протянуть, – рассказывал один заключённый, который отбывал наказание явно не в первый раз.