Мараса. Зона без Интернета

– Ли, меня величать, – ответила Ли. – Я человек, который не любит читать книги.

– Я тоже не люблю их читать, – обрадовался Одюбон. Похоже, он готов был радоваться всему. – Мою книгу не надо будет читать. Мою книгу надо будет только смотреть – все птицы будут в натуральную величину нарисованы, полюбуйтесь. – И он быстренько принёс из другой комнаты рулон бумаги, принялся его разворачивать, демонстрируя Ли попугаев, лебедей и селезней.

– Вы их тоже убили? – ужаснулась Ли.

– А как же! – хвастливо подбоченился Джон Одюбон. – За каждой охотился лично с ружьем по самым непроходимым местам Америки. Потом каждую прикреплял проволочками к доске, придав ей какую-нибудь естественную красивую позу, и рисовал-рисовал… Тяжёлый труд, признаюсь. Но интересный! Орнитологический.

– А сфотографировать не проще? – спросила Ли, борясь с желанием прикрепить Одюбона к мольберту проволочками вместо фламинго.

– Как это? – вскинул смешные полукруглые бровки художник.

– Вот так! – Ли навела свой планшет на фламинго, щелкнула и развернула экран к Одюбону.

– Это что? Зеркало? – спросил он, вертя планшет так и эдак. – Нет, вроде, не зеркало… Удивительно. А как это ты сделала? Поразительно!

– Понятно, – Ли не очень-то вежливо отобрала планшет. – Какой сегодня год тут у вас?

– 1820-й, – сказал Джон. – 12 июня.

– А фотография у нас когда появилась? – забормотала Ли, набирая на планшете запрос. – Блин! Здесь же нет интернета, – выругалась она. – Наверное, она появилась позже.

– Кто она? – спросил ничего не понимающий Одюбон.

– Фотография, – пояснила Ли. – Если б у вас была фотография и фотоаппараты, как у всех нормальных людей, можно было не убивать птиц, а просто фотографировать их для вашей дурацкой книги. Из фоторужья, например.

– Почему дурацкой? – спросил Одюбон, даже не обидевшись на такую оценку своему труду.

– Потому что ни одна книга не стоит того, чтобы из-за неё убивали.

– Но многие орнитологи благодарят меня за этот труд, – Одюбона, похоже, немного начали задевать обвинения этой странной девчонки.

– А мама его вас благодарила? – Ли кивнула на фламинго. – За то, что вы убили её дитёныша?

– Мама? – у Одюбона снова скруглились и полезли наверх бровки, грозясь испортить прическу. – Вы полагаете у него есть мама?

– Я полагаю, что мамы есть у всех. Даже у вас.

– Да… Но он ведь птица, а птица вылупляется из яйца. Даже солнечнорожденная птица вылупляется из яйца… Это солнечнорожденный фламинго.

– А яйцо с неба, что ли, сваливается? Или с солнца? – не выдержала Ли, психанув. – Это даже в школе проходят по биологии. Вы что в школе не учились?

– В школе нас учили, что ради науки можно идти на любые жертвы! – пафосно произнес Одюбон, откинув свои волосы на леопардовую спину.

– И школа эта, наверное, 119-я? – ухмыльнулась Ли.

– Я учился в военной школе, во Франции, – гордо отчеканил Одюбон, вытянувшись по струнке и расправив плечи.

– Понятно, – вздохнула Ли. – Значит, убивали и будем убивать.

– В Америке 1065 видов птиц, – сказал Джон с вызовом. И взлохматил волосы. – Они все, в естественную величину, должны присутствовать в моей книге. На неё уже даже сам король соединенного Королевства подписался. Через подписку собираю деньги для будущего фолианта.

– От меня денег не дождётесь, – отрезала Ли. – Если только убьёте, как эту птицу и выпотрошите карманы.

– Я бы предпочел вашей кожей взять, – мрачно заявил Одюбон, проведя перепачканной красками ладонью по её руке. – Мягкая кожа, для переплёта сгодится.