Бурятские Боги щедрые…
Они жили по графику. Вся семья. Завтрак по времени, обед и ужин тоже.
Вставали рано, ложились еще раньше.
Если не ешь, то работаешь.
Сон был позволен только бабушке и деду, они старые и болели без конца и края.
А все остальные должны были по хозяйству: варить, стирать, стряпать, убираться. Летом – огород. И не только грядки выполоны чтобы от травы были, но и все проходы между ними и в ограде чтобы ни травинки, ни пердинки.
Приветствовалось только то, что я умела шить, и свекровь быстро обратила это мое умение в свою пользу.
Я не вспомню сейчас, сколько всего было сшито для нее, но очень много.
Она работала в школе завучем и любила выстебнуться, не жалея на это средств. А тут еще только ткань купи и тебе сошьют вещь, которой ни у кого нет.
– Мне нужно в туалет – сказала Ирина по пути в комнату, и я открыла ей дверь.
– Помощь нужна? – спросила я.
– А как ты думаешь, я с гипсом это сделаю? – и Ирина внимательно посмотрела на меня.
«О, Боги!!! Я об этом как-то и не подумала даже, что и эти процессы тоже нужно будет сопровождать!»
– Ну идемте – сказала я и завела Ирину за дверь клозета.
Я развернула Ирину Соломоновну лицом к стене, попой к унитазу, шагнула к двери, чтобы запереть ее и вернулась обратно. Затем задрала и подвернула вовнутрь тунику в районе талии, сняла леггинсы с трусами и помогла ей опуститься на стульчак.
Зажурчало. И тут меня полоснуло со смеху – во всю силу.
Ирина Соломоновна тоже не смогла удержаться от моего заразительного смеха и засмеялась вместе со мной.
– Ты что? – сквозь смех спросила она меня.
– Ну вам же тоже смешно – еле проговорила я – «картина маслом – не сотрешь» – нас нужно снимать на видео – и у меня уже от смеха выступили слезы.
Журчание прекратилось уже минут как несколько, но смех не давал нам возможности дозавершить процесс с одеванием.
– Встаем? – спросила я, уже чуть успокоившись.
– Ну да, а что еще? – спросила Ирина.
– Ну вдруг еще что-нибудь насмеяли? – хихикнула я.
– Насмею – скажу, еще раз пойдем – ответила Ирина и я помогла ей подняться и надеть штаны.
– Ну мать, ты даешь – идя из туалета в комнату произнесла Ирина.
– Ну а чего, Ирина Соломоновна, плакать что ли? Нужно из каждой ситуации извлекать положительные моменты и тогда жизнь станет веселее.
– Наверное, ты права – ответила Ирина.
Я не обидела ее своим смехом нисколько, наоборот. Ирина Соломоновна поймала кайф от моих раскатистых смеховых истерик и, когда я в очередной раз, стоя на полу в позе рака, начинала хохотать в момент занесенной ею второй ноги, чтобы попасть в трусы, мы не могли поменять позу и смеялись до истерики уже обе.
– Ну мать, сейчас новые трусы придется надевать – говорила под конец Ирина, все еще с занесенной над трусами ногой.
– Ну и оденем, там целый ящик – отвечала я.
Иногда приходилось надевать вторые, еще даже до конца не надев первые.
В тот день в туалет мне пришлось сопроводить ее раза четыре, и я уже спокойно стала относиться к этой процедуре.
– Отложи квитанции, нужно дозвониться до аптеки – сказала Ирина.
– Так не успеем же, давайте с квитанциями закончим.
– Давай я буду решать, что и когда ты будешь делать – ответила мне Ирина.
Меня как будто хлестнули по щеке и я, «одев» маску отстраненности достала свой телефон и начала искать номер аптеки.
– С городского звони – сказала мне Ирина, так дешевле.
– Хорошо – ответила я и тут же подумала:
«А ведь она права. Это я на нее работаю, и она вправе говорить мне исполнить то, что в данный момент для нее является более важным.»
Я оттаяла и набрала аптеку.
– Девушка, у вас синдранол есть в наличии?
– Дозировка – спросили меня на том конце провода.
Назвав нужную дозировку и получив утвердительный ответ я уже приготовилась было стартануть прямо с места, как Ирина Соломоновна сказала, что лекарство есть кому забрать и без меня.
«Ну так пусть бы этот тот, который поедет за лекарством и звонил бы в аптеку!» – негодовала я про себя – «мне ставят задачу, я пытаюсь ее выполнить, но не завершив предыдущую мне ставят новую задачу, и потом еще и еще, и все, при этом, не доводятся до конца. Я так не привыкла…
Но я проглотила и опять промолчала.
– Наталья, нужно, чтобы ты составила таблицу и внесла туда все данные по квитанциям с именами тех, кто проживал у меня в комнатах за ноябрь, декабрь и февраль прошлого года.
«Ну пипец!!! Я бы это сделала, если бы обнаружила хоть одну нужную нам квитанцию!»
– Ирина Соломоновна, так мы ведь еще ничего не нашли – начала сопротивляться я.
– Оставь, найдется сегодня или завтра. Бумагу неси, скажу, как разлиновать.
Я отправилась за бумагой уже к известному мне месту и принесла на всякий случай пару листов.
Я не помню окончание своего первого рабочего дня у Ирины Соломоновны. Вероятно, мозг мой был переполнен информацией и просто образовал в этом месте черную дыру…
Наступил второй день моего испытательного срока, и я по вчерашней же схеме уже стояла у парадной Ирины.
– Доброе, Ирина Соломоновна! Как самочувствие? – поприветствовала я ее.
– Ночью плохо спала – ответила она.
– А чего так?
– Ваня звонил вечером, сегодня нужно срочно заполнить таблицу. Это для суда. Там задолженность большая по коммунальным платежам. И если мы докажем, сколько проживало – половину снимут.
– Ну давайте пробовать сегодня заполнить тогда – сказала я.
Я переоделась и пошла на кухню готовить завтрак Ирине…
Конечно же испытательный срок я прошла и вышла к Ирине Соломоновне на месяц компаньонкой-сиделкой.
На «месяц» – ключевое слово! Запомните его!
Зарплату Ирина Соломоновна предложила мне выплачивать по итогу недели, оперируя это тем, что вдруг с ней что-нибудь случится, а я останусь неоплаченная. Я согласилась.
Это был еще тот месяц, скажу я вам.
На какой-то момент мне показалось, что я не выдержу, сдамся, но, заползая в очередной раз под одеяло поздно ночью я говорила себе – «и это пройдет». Человек, такое существо, которое привыкает ко всему. Главное, приспособиться.
Вот и я, не то, чтобы привыкла, приспособилась.
Приспособилась одевать и переодевать ее, водить в туалет, варить, кормить, ставить в стирку опысанное нижнее белье, спонтанно переключаться с задачи на задачу, выгуливать, возить в поликлинику, в магазины, сопровождать на встречи и мероприятия, ездить с ней в такси, на автобусах, трамваях, даже за город на электричках я научилась с ней ездить, таща при этом в одной руке ее вечно набитую всякой всячиной сумку, палку и свою дамскую сумочку, а на другой – Ирину Соломоновну…
Я даже сейчас пребываю в полной уверенности в том, что теперь я смогла бы работать секретарем у любого президента.
В двадцатых числах февраля Ирина должна была лечь на плановые процедуры в институт мозга имени Бехтеревой, и мы начали с ней усиленную подготовку к этому. Нужно было приготовить вещи и сдать кучу анализов.
Записавшись к терапевту, мы получили направления на стандартный список анализов при госпитализации.
Ирина Соломоновна, как обычно, или забыла, или умолчала о факте существования совершенно иного списка, который ей выдали в институте еще до моего у нее появления. И, двадцать первого февраля, прибыв как ни странно, ко времени в приемный покой, обнаружилось, что не хватает еще двух анализов и нас естественно развернули обратно.
– Ну как же так, Ирина Соломоновна? – проныла я – ну почему вы мне про эту бумажку не сказали ничего?
– Ну мать, я забыла – виновато протянула Ирина.
И мы поперлись с нею восвояси со всем скарбом, уговорив девушку, которая принимала документы, разрешить нам приехать следующим днем гораздо позднее положенного времени, чтобы успеть с утра пройти не пройденные анализы. Девушка не охотно, но согласилась.
Мое настроение было на нуле, так как я уже предвкушала заслуженный отдых и предстоящую двухнедельную свободу…
Да, дорогой читатель, все верно. Ты уже задал естественно возникший по этому поводу вопрос – так месяц же закончился?
«Да, закончился. Но за ним начался второй, а затем и третий, и четвертый тоже случился.»
Не знаю, как так получилось, но я привязалась к ней.
По сравнению со всем другим ее окружением на тот момент я и сама понимала, что лучшей альтернативы, чем я, у нее и быть не могло.
Во-первых – масштаб ее личности был необычайно интересен, и я относилась к ней, как личности с большим уважением и трепетом. А именно этого не видели в ней все ее временные сиделки и социальные работники.
Они видели в ней просто старую бабку-инвалида, старуху-процентщицу, наивреднейшую подопечную, и все в результате сводилось к тому, что неприятие ими ее социума выливалось в бесконечные конфликтные ситуации, выговаривание их к ней претензий и навязывание своей политики в отношении того, как ей нужно жить и что делать.
Не скрою, что временами мне тоже уже хотелось ее «закопать», но она находила ко мне ключики и мой внутренний гнев быстро сменялся на милость.
«Ребята, да вы, о чем вообще – где вы и где она? Что может и знает она и что не можете и не знаете вы? Об этом вы никогда не задумывались? Нет, конечно же. А все потому, что слово «думать» именно в этом смысле вам неведомо…»
А человек жил и знал, что в любой момент может остаться без возможности передвигаться, без возможности даже нормально думать.
Она пыталась передать в мир все то, чем была наполнена, что накопила за всю свою насыщенную жизнь и чем наделил ее создатель. Она писала, писала и еще раз писала. Писала о гуманности, о добре и зле, о прекрасном и не только.
– Ирина Соломоновна, а у вас ведь шикарные детские стихи – их так и хочется пропеть.
– Ты думаешь? – спросила Ирина на мой комментарий, когда мы с ней готовились как-то к выступлению в одном из социальных центров для пенсионеров.
– Уверена. Давайте замутим что-нибудь по этому поводу, вы не против? – предложила я ей.
– Нет, а что ты хочешь? – спросила Ирина как-то особо заинтересовавшись.
– Сейчас не могу сказать – ответила я – мне нужно немного времени, чтобы погрузиться в тему и тогда я найду варианты – ответила я ей.
Во второй половине следующего дня мы с Ириной вновь стояли на пороге института имени Бехтеревой, но теперь с уже полным боекомплектом всех нужных бумажек и ее стали оформлять на госпитализацию.
Боже, как это было все мучительно-долго. Померили температуру, заполнили бесконечное количество бумажек и взяли такое же бесконечное количество подписей.
– Ирина Соломоновна, я бы уже подписи, на вашем месте, платно ставила – пошутила я, и строгая девушка, заполнявшая документы, подняла на меня глаза.
«Понятно» – подумала я – «эти стены не место для шуток» и я больше не пыталась этого делать.
Наконец-то нас отправили на третий этаж, всучив опять какие-то очередные бумаги.
Мы поднялись на лифте, подошли на ресепшен, но, на месте никого не оказалось.
В общем, вся процедура от ресепшена до палаты растянулась еще на час, за который мы уже пересмотрели все книги, стоявшие на полке в уголке для отдыха, раза три выпили кофе, за которым я спускалась на первый этаж к кофе-машине и еще Бог весть чего…
– Наталья, а ты будешь меня навещать? – с небольшой грустинкой спросила меня Ирина перед уходом.
– Буду, Ирина Соломоновна, но не злоупотребляйте – улыбнулась я ей, выйдя наконец из палаты, в которой я помогла ей разложить вещи и уже чуть ли не бегом стартанула к выходу.
«Ух, свобода попугаям! Нужно отдохнуть по максимуму, пока она в больнице!»
ОтпускПроснулась я, как ни странно, не от своих «любимых» щекоток по ногам, а от дзинь в телефоне. Это был мой выходной день. Кто-то прислал смс. Медленно и лениво я потянулась за очками. Где уж там, кто подумает обо мне, что у меня выходной в воскресенье и, желательно, не тревожить меня в этот день до обеда.
Юля, Соломоновнина соцработник прислала мне поздравительное видео с прощенным воскресеньем.
«Юля, скажи мне, пожалуйста – ну нафига? У тебя других-то дел нет что ли? Я тебя видела раз несколько, и мы с тобой не на короткой ноге. И вообще нечего мне память в телефоне засирать!» Я разозлилась и даже не отправила ей в ответ смайлик.
Встав со своего кресла, я медленно побрела на кухню. После нашего с Юрой знакомства нижняя часть тела была еще в недоумении, но сегодня хоть дома буду, никуда не надо идти. А, нет, нужно за лаком для волос сходить, а то закончился, а без лака я недолохматая получаюсь. Сын как-то сказал мне, что чем я лохмаче, тем лучше. Поэтому я теперь делаю укладку, потом взъерошиваю волосы и фиксирую все это дело лаком. Можно, конечно, и завтра за ним сходить, но вдруг сегодня или завтра приспичит из дома выйти? Я уже пренебрегла советом своей знакомой, что нужно выглядеть неслучайно, буквально позавчера.
А, еще в школу зайти, если мимо иду, захожу и тусуюсь со своими девочками.
Выходной, как и все мои выходные – очень обычный – позавтракала, провалялась до обеда в постели, по кухне что-то, по комнате, так – всякая всячина, на что глаз упадет.
15.44 Дзинь!
Юра: Привет! Как ты?
Я: Привет! Хорошо! У тебя что?
Юра: Нормально.
Я: Мероприятие с отцом прошло уже?
Юра: Еще нет, еду во Всеволжск. Там до вечера.
Я: Понятно, я тоже сейчас по делам пойду, скорее всего тоже до вечера). На улице шикарно просто!!!)
Юра: Согласен. Хорошего дня!
Я: И тебе!
А за окном действительно было просто шикарно! Крупными хлопьями валил снег, сумасбродно разлетаясь во вьюжном хаосе. Но температура была плюсовая. Эта зима в Питере вообще была щедра на снегопады, которые вечером выглядели просто сказочно, превращаясь на следующий день в глобальную катастрофу. А ночами за окном слышался гул спецтехники, пытавшейся побороть это великое всенародное бедствие.
Несколько дней назад мне даже пришлось купить лопату для уборки снега, так как обычный совочек уже не справлялся.
– Здравствуйте! Где мне посмотреть лопату? – спросила я, зайдя в «Стекляшку» – так называют магазин хозяйственных материалов в нашем околотке.
– Вам какую? Для уборки снега?
«Нет, блин, обычную, чтобы тебя закопать» – подумала я, глядя на продавца – «ты издеваешься? Все снегом усыпано, а я тут простую лопату пришла купить.»
– Да – ответила я и продавец повел меня в нужный отдел.
Остановив свой взгляд на нечто среднем из размеров, среди общего снегоуборочного разнообразия, я указала на выбранную мною лопату.
Мужчина достал ее из общей кучи и протянул мне.
Я оплатила покупку на кассе, и счастливая, вернулась на работу с заветной лопатой в руке.
Переодев куртку, я вышла на крыльцо и принялась отгребать снег. Счастье длилось не долго. Где-то под четвертой кучкой снега лопата издала звук, по которому я поняла, что она не справилась со своими обязанностями.
Так и есть – место, которое было скреплено саморезом, треснуло.
Переодевшись обратно и прихватив уже убранный мною чек, я вернулась в магазин и протянула треснувшую лопату продавцу.
– Лопаты ломаются иногда – промычал он, глядя на трещину – вероятно, вы предприняли больше усилий, чем нужно.
«Щас точно куплю обычную и закопаю тебя прямо здесь!!!» – сверкнула я глазами:
– А не смущает, что я девочка полутора метра ростом? Я даже не мужчина! А если бы мужик эту лопату в руки взял? Убедительно требую вас произвести возврат средств в связи с отсутствием нужного качества у товара.
– Сейчас я позову директора – и продавец лениво скрылся за лестничным проемом.
Через несколько минут ко мне вышла женщина, взяла лопату и внимательно рассмотрела трещину.
– Идите на кассу, вам сделают возврат – сказала она, улыбнувшись.
«Ну хоть кто-то адекватный в магазине» – подумала я, получив деньги обратно и побрела отгребать снег совочком для мусора…
Так вот, в тот день я все же оделась и пошла за лаком для волос в Летуаль.
– А вот здесь у вас обычно баночки стояли – их сейчас нет? – спросила я у девушки.
– Закончились, но на неделе будет привоз.
– Жаль, он к моим волосам очень вот подходит. Ну давайте тогда этот попробуем – показала я на голубую баночку с надписью о сильной фиксации.
– Что-нибудь еще для вас? – спросила девушка.
– Нет, спасибо. Хотя, покажите мне, что есть из кондиционеров?
– Вот ряд линеек. Будем подбирать?
Мои глаза вползли на ценник и сразу же чуть не выползли. Дороговато – мягко сказано. Я на эти деньги четыре бутылки профессионального шампуня по скидке купить могу. «Наташа, сделай вид, что ни один тебе не подходит, бери лак и иди уже на кассу.»
– Ну давайте посмотрим – как бы лениво сказала я.
– Это для поврежденных, это для жирных волос – девушка начала поочередно снимать с витрины баночки, протягивая их мне по одной.
Перечитав мне все бумажки на баночках, девушка повернула ко мне голову в ожидании, что я определяюсь с выбором. Я определялась, во всяком случае делала вид, но, на какой-то момент у меня возникли сомнения, и я сделала вид, что растеряна, а потом сказала:
– Спасибо вам огромное, мне еще нужно подумать, я сейчас тороплюсь и не совсем понимаю, что мне нужно в действительности.
– Тогда пойдемте на кассу – не выразив неудовольствия на своем лице ответила мне девушка.
«Вот умница» – подумала я. За что я люблю Питерские магазины, так это за то, что, несмотря ни на что, в любом из них к тебе относятся с большим вниманием и уважением, во всяком случае так выглядит внешне.
Лак стоил около четырехсот рублей. Девушка попросила меня надиктовать мой телефон, чего-то посмотрела в мониторе и в итоге я оплатила сто пятьдесят рублей. Офигеть! Два надо было брать. А, так я кондиционер в следующий раз до кассы тогда донесу и, если такое же не прокатит, скажу, что раздумала.
Я оплатила покупку и, довольная скидкой, вышла на заснеженный Большой проспект.
Метель поднялась не на шутку, поэтому обратную дорогу я решила скоротать на автобусе. Тем более, что идти было и правда очень далеко. Автобус уже подъезжал к нужной мне, остановке и я приготовилась на выход.
Телефонный звонок – как обычно – всегда не вовремя. У меня уже сложилось стойкое чувство, что все мои клиенты, родные и знакомые следят за мной в различные следящие аппараты и как только видят, что у меня нет возможности ответить или не очень удобно говорить – начинают звонить именно в этот момент. На всякий случай я достала телефон и глянула на экран. «О, БОГИ!!! ЮРА!!!»
Меня обдало жаром. Я не говорила с ним по телефону еще ни разу. Я думала, что завтра все смс уже закончатся. Это были мои планы. Но, как говорится, захочешь посмешить Бога – расскажи ему о своих планах.
Я ответила на звонок в тот момент, когда автобус застрял на светофоре и остановка была уже в двух шагах.
– Да – сказала я.
– Привет! Это Юра – звучал голос на другом конце, от которого меня кинуло в дрожь.
– Я поняла – сказала я – привет! Рада тебя слышать.
«Рада тебя слышать! Ага, щас! Я просто охренела от радости. Я и не надеялась тебя еще когда-то услышать! Но я СЛЫШУ ТЕБЯ!!!»
– Как дела? – спросил голос.
– Юра, я сейчас на выходе из автобуса. Не очень удобно говорить. Давай я выйду и наберу тебя.
– Давай.
Автобус остановился и я, все еще дрожащими ногами, ступила на асфальт. Меня трясло, как последнюю сучку. «Все, спокойно. Вдохнули – выдохнули. Иди уже за угол и звони.»
Я прошла несколько шагов и свернула на Красносельскую, отошла, так, чтобы не было слышно шума дороги и набрала:
– Сейчас могу говорить.
– Чем занята? – спросил Юра.
– Съездила по делам, вышла вот только из автобуса, сейчас в школу хочу зайти к девочкам, потусуюсь немного и домой.
– У тебя ведь выходной сегодня? Я помню – четверг и воскресенье.
«Все-то ты запомнил, смотрю я. Надеюсь, что государственные тайны я тебе под градусами не выдала.»
– Да, но я всегда захожу, если в этот день выползаю на улицу, с девчонками хоть посмеяться можно. У тебя что?
– Ну я у отца еще. А какие планы вообще на вечер сегодня?
«Бабочки мои не то, что залетали, они начали биться внутри меня в дикой истерике в броуновском движении.»
– Да вроде никаких не строила. Что запланировала, все сделала. А что?
«А ЧТО? А ЧТО? А ЧТО?» – звенело во всей голове набатом.
– Часа через полтора я буду уже дома, еще час дай мне на уборку. Я наберу тебя, хочется уже увидеть.
«ХОЧЕТСЯ УЖЕ УВИДЕТЬ» – все тем же набатом застучало в моих висках!!!!! И я нисколько не преувеличиваю.
– Взаимно. Я тоже хочу тебя увидеть – ответила я совсем тихо, но он услышал.
– Тогда будь на связи через пару часов.
– Да, хорошо, буду.
– Пока! – сказал Юра.
– Пока! – ответила я.
Минут несколько я стояла ошарашенная с головы до ног, потом пришла в себя и, будто привидение, побрела в сторону школы.
Пришла к девочкам и пару часов вроде как была с ними, но вроде, как и не с ними, а уже в предвкушении предстоящей встречи.
Коллега моей дочери – Юля – шла сегодня к нам с ночевой, потому что у Арины завтра выходной и они собирались играть в Хогвардс Легаси. Я тут же слепила ну очень грустную мину у себя на лице, и Юля сказала, что она постарается сегодня не так громко реагировать на провалы и неудачи.
– Я запомнила – улыбнувшись сказала я.
Хэппи енд, скажу я вам – это совсем не про меня, даже если предварительно все к нему идет. Это я уже поняла давно, и моя попа сразу же поставила под сомнение предстоящее мероприятие по встрече с Юрой. Ну не могло все так удачно складываться.
Я плюсанула к имеющемуся на тот момент уже времени два с половиной часа и вышло, что звонок должен будет поступить ко мне плюс минус пять минут в двадцать один ноль-ноль.
21.00 – звонка не последовало.
21.05 – не было звонка.
21.10 – ну нет же.
21.15 – ну это уже слишком.
Я уже была не в духе – у меня разбег всегда очень быстрый, в секунды даже может случиться.
Решила написать пока только смс.
21.17
Наташа: У нас все в силе?
Юра: тишина в ответ.
Я подождала немного, вышла на улицу и набрала Юрин номер – абонент не абонент. Весело. Обхохочешься. Ну смейся, тебе ж попа сразу сказала, что аут. Чувство злости сменилось уже на беспокойство. Ну да, он навеселе, судя по голосу, уже был. Могло и что-то случиться в связи с этим. Может уснул, может телефон разрядился, да много чего может в таких случаях случиться. «Всё, иди к девочкам, а то уже разойдутся все скоро.»
Пришла, девчонки уже собирались на выход. Дружной тройкой мы дошли до дома, я покушала, что догнала в холодильнике, а девчонки разогрели себе лазанью, только что купленную в магазине.
Утро следующего дня постаралась провести в компании подушки и одеяла почти до талого. Ирина в больнице – нужно пользоваться моментом и по максимуму реабилитировать свой организм. Я думала, что не доживу до двадцатого февраля, но я – не то что дожила, а привыкла и адаптировалась к Ирине.
Смс Юре я все же решила написать.
15.16
Наташа: Ты живой там?)
Тишина в ответ, по-прежнему…
По понедельникам у нас в школе нет детских групп, поэтому я работаю с шести вечера. Настроение от отсутствия информации целый день было на нуле. Я не люблю пребывать в неведении. Главное для меня – это знать ответ на вопрос. Любой ответ. Даже отрицательный. После него приходит успокоение и понимание, что ситуацию нужно отпустить и шагать по жизни дальше.
Но сейчас не было понимания того, что ситуацию нужно отпустить, тем более, что отпускать ее никак не хотелось.
Я ложусь спать обычно очень поздно, примерно в час ночи, когда и в два и в половине третьего. Придешь с работы – немного отдыха и на кухню – готовить. Вот и опять припозднилась. Легла ближе к часу. И снова меня охватило состояние потерянной, но вчера еще возможной встречи. Моя рука сама потянулась за телефоном, и я настрочила….
00.59
Наташа: Я все перспективы вижу вперед. Обмен телефоном не означал начало действий, я через это уже проходила. Два дня переписок с тобой по твоей инициативе – более чем приятно, поверь. Я тетка взрослая и адекватная. Вариант, что ты пропадешь сразу – был априори и к нему я была готова изначально, но ты продолжил общение.
В результате – мое потраченное время вчера, неврастения по поводу того, все ли с тобой в порядке и непонимание, куда двигаться дальше.
Хотя бы пукни или мяукни, что все норм и поставим точку невозврата.
Благодарю за понимание).
И тут же раздался дзинь!
Юра: Я отсыпаюсь. Я очнулся в больнице сегодня. Потом расскажу.
Наташа: Хорошо, отсыпайся.
Юра: Сладких.
Наташа: И тебе.
Весь следующий день Юра висел со мной на телефоне, что-то без конца бубня своим красивым подкрадывающимся голосом. И ощущение того, что он никуда уже не денется, возникло очень стойкое.