Те, кто не любят собак и шутки

В окно заглядывали первые лучики рассвета, а Максу не терпелось поскорее выбежать на улицу и подкараулить Клаву. Интересно, что она ответит, когда он назовёт её подменышем и заявит, что знает, кто скрывается в теле хрупкой с виду девочки?

Макс долго смотрел в окно, дожидаясь, когда в школу потянутся ученики. Наконец появились ребята из разных классов, они шли с тяжёлыми рюкзаками на плечах мимо его дома.

Он быстро оделся, схватил телефон и выбежал на улицу. Чтобы не ловить на себе любопытные взгляды, он спрятался за густой порослью клёнов возле дома. Клава должна была пройти этой дорогой, и Макс терпеливо ждал. Спортивная кофта, натянутая в спешке, не спасала от утренней прохлады. Дыхание вылетало белым паром, и он спрятал озябшие ладони в подмышки. Макс простоял за кустами около часа, но Клава так и не появилась. Возможно, у неё сегодня нет первых уроков, но пойдёт ли она на учёбу вообще? Когда его тело затряслось от холода, Макс сдался и вернулся домой. Там он закутался в одеяло с головой, чтобы побыстрее отогреться.

«Это был плохой план, но я придумаю новый!» – пообещал он себе и, согревшись, незаметно уснул.

Макс проснулся от требовательного тона матери:

– Уже скоро обед, а ты ещё не завтракал, – сказала она.

Он быстро поднялся и, не умываясь, уселся за стол. Воздушные оладьи со сметаной немного отвлекли от утренней неудачи. А мама завела с ним неспешный разговор:

– Ты помнишь свою крёстную, тётю Жанну? – спросила она.

Макс напряг память, но ни одной картинки не появилось.

– Сейчас она живёт в городе, но раньше мы с ней ходили в местную школу, – продолжала мама. – Ты совсем её не помнишь?

Он отрицательно замотал головой.

– Конечно, тебе было четыре года, когда она уехала, – мама задумалась, словно вспоминала те дни, затем улыбнулась и сказала: – Мы недавно с ней созвонились, и она позвала нас в гости.

– Тебе так хочется увезти меня отсюда? – без воодушевления спросил Макс.

– Я подумала, что это пойдёт тебе на пользу, – сможешь спокойно гулять по улицам и никто не будет на тебя набрасываться с расспросами.

– Дядя Миша рассказал, что вчера было в магазине? – догадался Макс.

– Здесь всё постоянно напоминает тебе о случившемся.

– Я просто не готов был к расспросам, – пробормотал Макс и обмакнул очередной оладушек в сметану. – Главное, никто не считает меня вруном.

– Значит, ты не хочешь устроить себе небольшие каникулы?

– Не сейчас, – убеждённо заявил он, – и чтобы доказать тебе, что я уже не боюсь гулять на улице, я пойду туда прямо сейчас. Ты меня отпустишь?

– Только оденься потеплее, – мама ласково погладила Макса по щеке, – и поищи Мальчиша. Ты его так раскормил, что ему пришлось ослабить ошейник. Теперь он его сбрасывает и носится по округе. С утра опять убежал!

– Он же не кусается, он добрый.

– Всё равно он большой и может какого-нибудь ребёнка лаем напугать.

Макс пообещал без собаки не возвращаться.

Оказавшись на улице, он понял, что совершил очередную глупость. А ведь хотел же продумать план. И если бы сделал это, то дождался бы вечера, когда дети пойдут домой из школы.

«Ну хоть оделся теплее, чем утром!» – эта мысль его немного успокоила.

Он не представлял, в каком направлении умчался их пёс, и побрёл вдоль дороги к школе.

– Максимка! – окликнул его знакомый дребезжащий голос. – Поди-ка сюда!

Макс оглянулся и увидел бабку Катажину, она стояла у покосившегося забора около своего дома. Местная ведьма поманила его исхудавшей рукой. Её морщинистое лицо в обрамлении растрёпанных седых кос иногда снилось Максу. Во сне она появлялась с кульком сверкающего порошка и бросала его в горных гномов. Они разбегались, и кошмар прекращался. Макс просыпался без криков и холодного пота. Сейчас при виде Катажины в его груди словно загорелся огонёк и тепло приятными волнами разлилось по телу. Он быстро направился к ней.

– Давно тебя не видела, прям соскучилась, – приобняла его Катажина.

– Я тоже, – искренне ответил Макс.

– У меня для тебя хорошая новость! – радостно заявила ведьма и указала на лавку у забора. – Присядем.

Плюхнувшись рядом с ней, Макс затаил дыхание в ожидании.

– Так вот, – начала Катажина, – написала я сестре Зинаиде. Всю твою историю рассказала и попросила сделать оберег. Она у меня знатная шаманка!

Ведьма сунула руку в карман фартука и достала деревянную прямоугольную подвеску на тонком кожаном шнурке. Её украшала мелкая резьба, в центре было отверстие, а в нём болталась белёсая фигурка с чёрными точками глаз.

– Это северный божок, вырезанный из бивня моржа, – указала на фигурку Катажина. – Он оберегает сон.

– Мне перестанут сниться кошмары? – с надеждой спросил Макс.

– Вот наденешь, заснёшь с ним, тогда и проверим.

Катажина отдала ему оберег и снова сунула руку в карман.

– Потеряла что ль… – забеспокоилась она, но тут же улыбнулась и достала свёрнутый тетрадный лист. – Читай. Тут Зинаида кое-что написала о груагахе. Этого нет в моей книге.

Макс взволнованно развернул листок и прочитал. Там были советы, как распознать груагаха, затаившегося в облике человека:

«Во-первых, у них напрочь отсутствует чувство юмора, поэтому они никогда не смеются.

Во-вторых, они не способны сочувствовать и сопереживать, поэтому у них нет друзей.

В-третьих, они не понимают искусства: картины, музыка и книги вызывают у них нервную дрожь.

В-четвёртых, они на дух не переносят собак, зато обожают свиней и розовый цвет.

И в-пятых, звук церковных колоколов вызывает у них боль в ушах, а заговорённая или святая вода способны оставить на теле ожог».

– Это всё правда? – на миг засомневался Макс.

– Ещё бы! Моя сестра имеет доступ к знаниям, которые для меня закрыты, – убеждённо заявила Катажина. – Тут прям руководство к действию!

– О чём вы?

– Ну как же? – ведьма удивлённо глянула на него. – Следуй этим указаниям – и разоблачишь любого груагаха! Разве не этого ты хочешь?

– Да, но тут про колокольные звоны и святую воду, а у нас и церкви-то нет…

– Но ты же смышлёный, придумаешь что-нибудь.

Макс ещё раз пробежался взглядом по строчкам, думая о Клаве. По первым трём пунктам он мог уверенно поставить галочку.

– От Клавкиного взгляда любое хорошее настроение в миг скиснет, о друзьях и без рассказа дяди Миши можно было догадаться, – рассуждал он, – от вида манги у неё перекосило лицо. Представляю, что с ней будет, если заставить открыть настоящую книгу и что-то прочитать…

Но трёх пунктов из пяти недостаточно. Дядя Миша назвал бы это косвенными доказательствами.

– Ой, чую, зря я тебе это отдала, – Катажина не спускала с него глаз. – Ты из-за этой бумажки можешь влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. А тебе учёбу в школе подтягивать надо.

– Не зря! – Макс быстро свернул листок и спрятал в карман. – У Клавы три пункта из пяти! – и тут его осенило, он чуть не подпрыгнул от озарения: – Нет, даже больше! Вчера она была в розовой кофте, а это четвёртый пункт. По четырём признакам она – груагах!

– Ты про дочку нашего мента? – озадаченно спросила Катажина. – Давно на неё смотрю, такая неприветливая, а взгляд – как будто укусить хочет.

– Значит, вы тоже верите, что она не человек?

– А ты не гадай, плесни в неё святой водой! – выпалила ведьма и осеклась: – Ну, хуже-то не будет.

Макс без энтузиазма воспринял идею. Даже как-то ссутулился, как будто Катажина предложила сделать что-то плохое.

– Но там написано, что от святой воды остается ожог, – настороженно произнёс он.

– Это если она действительно груагах, – нашлась Катажина. – А если человек, то оботрётся и пойдёт дальше.

Макс тяжело вздохнул и задумался, а ведьма перевела разговор на другую тему, расспрашивала об успехах в учебе, о самочувствии, о родителях. С ней Макс был откровеннее, чем с психологом, что приходил к нему из школы раз в неделю. Разговор так затянулся, что у Макса замёрзли ноги. Да и Катажина потирала плечи, хоть и была в вязаном платье и меховой жилетке. Макс искал предлог попрощаться. Поблизости послышался лай, и он вспомнил о сбежавшем псе.

– А вот и Клавка твоя! – указала на дорогу Катажина.

Макс глянул туда и подскочил. Клава шла по грунтовке в сторону школы, то и дело останавливаясь, топая ногами и отмахиваясь от кого-то руками. Судя по розовой кофте, ярким пятном мелькавшей между деревьями, – наряд она не меняла. Забыв попрощаться с бабкой, Макс кинулся через кусты навстречу девочке. Едва он выскочил на дорогу, то сразу увидел своего пса, лающего на дочь участкового. Та отбивалась от него как могла.

– Мальчиш! Ко мне! – позвал Макс.

Пёс узнал его и вильнул хвостом. Однако, низко опустив лохматую голову и широко расставив лапы, продолжал рычать и наступать на девочку.

– Твоя псина меня чуть не укусила! – завопила Клава.

Макс побежал к псу и поймал его за холку.

– Он у нас охотник на нечисть, а людей Мальчиш не трогает.

Пёс преданно посмотрел на Макса, затем на Клаву и глухо зарычал. Та исподлобья глянула на Макса и процедила сквозь зубы:

– Быстро убрал от меня свою шавку!

– У вас раньше была собака, и нашего пса ты никогда не боялась.

– Отец её пристрелил! И с вашей будет так же! – прокричала Клава, брызгая слюной.

От её криков пёс залаял сильнее.

– Успокойся! Он ничего тебе не сделает, – Макс оттащил от неё пса.

– Я возьму у отца охотничье ружьё и сама пристрелю тупую тварь, если она ещё раз ко мне подойдёт! – с раскрасневшимся лицом прошипела Клава.

Максу даже показалось, что у неё глаза налились кровью от злости. Он решил, что будет лучше мирно разойтись, а то мало ли что она наговорит отцу. В ограде дяди Миши действительно больше не было собаки, а вдруг он и правда её пристрелил по требованию дочери?

«Да и диктофон я забыл включить», – только сейчас вспомнил он о своём плане.

Исправлять что-то было поздно. Догонять Клаву и травить её собакой посреди дороги – не лучший вариант для обличения монстра. И про окна домов он не подумал, оттуда кто-то вполне мог за ним наблюдать. Но Макс не расстраивался.

«Девчонки любят розовое, – рассуждал он. – А в сочетании с дикой неприязнью к собакам это подходит под четвёртый пункт!»

Если у него и были сомнения, считать ли розовый цвет кофточки признаком груагаха, теперь они отпали.

ГЛАВА 4

Макс надел на пса ошейник, затянул, чтобы Мальчиш больше не убежал, и в приподнятом настроении пошёл к дому. На крыльце его встретил отец. Вид у него был не самый приветливый: лицо помятое, словно спал на животе, брови сдвинуты к переносице, а глаза красные, как у Клавы. Отец часто обедал дома, благо под рукой всегда мотоцикл, оставшийся от деда. На нём он разъезжал по селу, то печь кому-то новую сложит, то со строительством бани поможет. А по профессии – сварщик, вот и сейчас на нём был рабочий серый комбинезон, а поверх него накинута джинсовая куртка, редеющие волосы он прятал под чёрной кепкой.

Отец затушил окурок при появлении сына. Мама не разрешала курить дома.

– Ну что? Как твои черти? – поинтересовался отец. – Всё ещё снятся?

– Ты про груагаха? – Макс насторожился, он помнил, как отец без особой охоты ставил решетки на окна, как будто не до конца верил, что в его доме шесть лет жила нечисть. Как не верил в то, что она в любой момент может вернуться. Ворчал, что их дом будет единственный в округе с зарешёченными окнами.

– Да, никак не могу запомнить, – отец сплюнул, глядя в сторону от сына.

– Уже реже, – ответил Макс.

Он плохо понимал, почему так трудно откровенничать с отцом. Тот частенько бросает на него недоверчивые взгляды и как будто осуждает за боязнь темноты, крики по ночам. Наверняка он хочет услышать, что у сына всё отлично, но Макс не мог этого сказать.

– Хорошо, – сухо бросил отец и застегнул куртку.

Под курткой Макс заметил синюю клетчатую рубашку, под ней мелькнула розовая футболка. Отец надевал её и раньше, но сейчас она вызвала у Макса ступор.

– Эй, с тобой всё в порядке? – отец забеспокоился.

– Ага, – не сразу ответил тот, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Делая над собой усилие, он спросил: – Ты на работу?

– Да, поеду в Платынерь, как только починю эту развалюху, – ответил отец и зашагал к мотоциклу, стоявшему посреди двора.

Макс проводил его взволнованным взглядом и забежал в дом. В голове вновь и вновь звучала только одна мысль: «Не может быть!»

Он попытался себя успокоить, два пункта из пяти – это не повод для паники.

«Да, отец в последнее время мрачный, но у него тяжёлая работа, а эту футболку ему подарила мама, как бы в насмешку над мрачным видом, и потом – он не боится собак. Мальчиш всегда виляет перед ним хвостом».

Едва Макс начал приходить в себя, воспалённое сознание подкинуло новый аргумент: «У отца нет друзей!» И действительно, к ним иногда заглядывает дядя Миша, но он мамин друг детства, и вдвоём с отцом они никогда никуда не ходили: ни на охоту, ни на рыбалку, вообще никуда.

Макс озадаченно плюхнулся на кровать и достал из кармана листок.

«А что насчёт четвёртого пункта?» – задумался он.

В комнате родителей он видел несколько книг, но это мамины любовные романы и учебники.

«Я не видел отца за книгой, и газет он не читает!»

Максу не хотелось верить, что четвёртый пункт тоже подходит. Вдруг он любит музеи, просто в селе их нет. Макс плохо разбирался в том, что можно назвать искусством, иногда отец смотрит вместе с мамой музыкальные концерты по телеку. Это же искусство или нет?

«Отец не может быть груагахом, – твердил Макс. – Он просто такой человек: не очень весёлый и ничего не читающий. А насчёт друзей, у меня их тоже сейчас нет».

Подумав о друзьях, Макс вспомнил Клаву. Почему он решил, что она груагах? Такие же признаки есть и у его отца. За шесть лет, что он её не видел, у Клавы вполне мог измениться характер.

«У неё нет матери и никто с ней не дружит, может, поэтому она такая, капец, злобная?»

Вся его решимость разоблачить груагаха, затаившегося в теле Клавы, вмиг улетучилась. Макс обессилено разлёгся на кровати и закрыл глаза.

«Может, это хорошо и я начинаю выздоравливать? – размышлял он. – Ведь паранойя – это же болезнь? А если я перестану думать, что Клава груагах, значит, я нормальный?»

Идея о том, что ему не нужны встречи с психологом и он такой же, как все остальные подростки, радовала Макса. Его окутала сонная, расслабляющая волна, он повернулся на бок и зевнул. В луче света, что падал из окна на пол, умиротворяюще сверкали пылинки. При взгляде на них тревожные мысли покидали его голову. И тут Макс заметил что-то лежащее в пыли под столом. Он резко поднялся и протянул руку. Там отыскалась голова крысы из зодиакальной коллекции. Обрадовавшись находке, он обтёр её и положил на полку, где стояли все фигурки.

«Тут кого-то не хватает! – Макс озадаченно смотрел на стройный ряд из одиннадцати зверей. Он их пересчитал, но и без этого было видно, что между крысой и собакой пустует место. – Там же была свинья!»

В груди Макса всё похолодело. Он и не думал гадать, куда делась свинья. Наверняка, когда он наклонился поднять с пола крысу, в этот момент Клава её и утащила.

«Не кого-нибудь, а свинью! Нет, у неё не просто изменился характер за шесть лет, – к Максу вновь вернулась прежняя уверенность: – Не может быть столько совпадений. Она точно не человек, и я это докажу!»

За окном взревел мотоцикл – отцу наконец удалось его завести. Макса словно ужалила оса, он подскочил, схватил на бегу ветровку и выскочил на улицу.

– Можно я поеду с тобой в Платынерь? – запыхавшись, спросил он.

– А как же твои уроки? – тот окинул его удивлённым взглядом.

– Мама сказала, что мне нужны каникулы, – заявил Макс, – вот я и подумал, что будет полезно на несколько часов съездить с тобой в соседнее село.

Отец на секунду задумался.

– Не знаю, сколько часов мы там провозимся, нужно трубы варить в новой котельной…

– Обещаю не нудить и не проситься домой, – выпалил Макс.

Отец закивал, и тогда Макс уселся позади него. Когда-то в детстве мама садилась в люльку и усаживала его на колени. Сейчас в люльке лежала сумка с инструментами, да и Макс уже не такой маленький, чтобы там ездить. Всё-таки здорово обхватить отца и ехать с ветерком.

***

Макс смутно помнил соседнее село и не смог бы назвать, где какая улица. В память врезались старинные бревенчатые дома с ажурными рамами на окнах и маленькая церквушка, в которой его крестили, когда ему было четыре года. Тогда он впервые увидел позолоченный купол с большим крестом, сверкающим на солнце, и священника в рясе. Тот зачем-то отстриг прядь его волос, и она плавала в серебряном тазу, обклеенная воском. Воспоминания о церемонии были обрывочными и нечёткими. Он никак не мог вспомнить лица своей крёстной, о которой говорила мама, а крестик он потерял где-то в пещерах горных гномов.

Отец высадил его у котельной и на вопрос Макса, где искать церковь, указал направление. Долго искать не пришлось, он прогулялся до конца улицы и, свернув направо, увидел вдалеке церковь. Он узнал её зелёные стены с белой аркой над входом и позолоченный купол. Макс прибавил шаг, хотя до этого решил ходить медленно, ведь до возвращения домой у него несколько часов.

Внутри церквушки было тихо, прохладно и пахло благовониями. Макс поискал взглядом кого-нибудь, но зал казался пустым. Он прошёл чуть дальше к позолоченным подставкам со свечами и увидел столик, а на нём белую коробочку для пожертвований. Он опустил в прорезь коробочки горсть монет, что нашлась у него в кармане ветровки, и взял несколько свечей, стоявших тут же, в стаканчике. Так учила мама, когда отец привозил их сюда на мотоцикле. Пару раз после того, как Макса крестили. На удивление он чётко помнил, куда ставить свечи за здравие. Макс поставил свечу за здравие Клавы, но только настоящей. Он не умел молиться, но, глядя на потрескивающее пламя свечи, прошептал: «Пусть она окажется жива. Меня ведь не съел груагах, может, и она сейчас где-то спрятана».

Макс не видел на рудниках горных гномов ни одной девочки, но ведь наверняка у них там есть и другая работа? Вдруг они заставляют похищенных девочек готовить еду и мыть посуду? Идея показалась ему правдоподобной, вот только он не знал, где искать вход в рудники, да и Катажина что-то говорила о магии, которая охраняет владение горных гномов.