– Каждый называет это место по-своему, – продолжила вместо Глеба Дарья, – ты бы, наверное, назвала его информационным центром. Ты находишься нигде. Не ощущаешь тела. Просто висишь в информационном поле и получаешь всю информацию о мире. Точнее только ту информацию, которую хочешь получить. Стоит только задуматься о чем-то, как знания приходят сами собой. Если не планируешь принимать участие в Игре, то выбираешь: где родится, в какой семье. Если вообще хочешь перерождения, ведь состояние зависания в пространстве никто не ограничивает по времени. Также ты получаешь информацию о времени следующей игры и решаешь принять ли в ней участие. В случае согласия, срок и место следующего рождения определяешь уже не ты, а жюри игры.
– А кто они, члены Жюри?
– Кто они и сколько их никто не знает. Каждый из нас видел только одного или двоих, в тот момент, когда нас приглашали в игру. Больше мы с ними не встречались.
***
Приблизительно в то же время, в Вашингтоне собиралась очередная пресс-конференция министра обороны по поводу текущей ситуации в Ираке. Среди приглашенных журналистов, под видом представителя одного из не слишком популярных изданий, присутствовал и бывший майор ФСБ. На той же конференции, впрочем, присутствовали и другие сотрудники этой организации, о которых майор пока не подозревал. Он прекрасно понимал, что это мероприятие – единственное место, где его легко можно обнаружить, но надеялся, а точнее был внутренне убежден в том, что его бывшие коллеги не будут настолько расторопны.
По его расчетам они сейчас только должны были начать интересоваться его местопребыванием. Спустя несколько минут после начала конференции, Сергей начал постепенно задавать вопросы из своего списка, подготовленные неделю назад лучшими экспертами ФСБ. Некоторые из них были нейтральными, некоторые были не очень приятны для министра, так как речь заходила о количестве потерь сил коалиции. Финальный вопрос, несмотря на свое содержание, по своей сути, требовал от министра назвать произвольное число от одного до двухсот. После некоторой паузы тот сказал
– Ну, допустим, сто двадцать восемь, только не понимаю, что это вам дает…
Дальнейшее Майора уже не интересовало. По оценкам специалистов, эта цифра была с огромной вероятностью нужной ему частью координат.
Эту конференцию транслировали онлайн несколько западных каналов, а сайт CNN выложил ее тут же для скачивания и просмотра зарегистрированным пользователям.
Ольга смотрела трансляцию в реальном времени. Обращаться к записи ей не понадобилось – цифра прозвучала отчетливо. Судя по нелепости вопроса, она была именно тем самым искомым числом. И сейчас уже было неважно, кто и зачем задал сам вопрос.
По окончанию пресс-конференции майор вышел из здания, и подошел уже было к своей машине, когда почувствовал легкий укол в шею. Через мгновение в глазах у него все поплыло, и тут же сильные и уверенные руки подхватили Сергея и посадили в подъехавший автомобиль скорой помощи. Впрочем, этого бывший майор ФСБ уже не помнил.
Снайпер, сидевший на верхнем этаже дома напротив, снял палец с курка сразу же, как к игроку, вышедшему с пресс-конференции, подбежали трое крепких мужчин. Он тоже слушал прямую трансляцию интервью министра обороны по радио и необходимую информацию уже получил, а устранять игрока теперь не было смысла. Молодчики из ФСБ сделают это тише и не менее эффективно. Упаковав винтовку, он покинул здание.
Нет необходимости упоминать, что срочная эвакуация бывшего майора на родину прошла гладко, и спустя сутки он уже предстал перед очами крайне заинтересованных в нем людей. Однако никакой пользы они из этого факта уже извлечь не успели.
***
В то время как майор летел в полусознательном состоянии на самолете в Москву, в сопровождении трех крепких молодых людей, Глеб и Дарья подъезжали к храму.
Отец Петр они нашли в небольшом помещении в соседнем с церковью здании. Как только он увидел кто к нему вошел, то заметно опешил и испугался. Однако, тут же взял себя в руки и показал им на место у стола напротив себя: «Ну что же… садитесь, коли пришли. Поговорим».
– Вам, наверное, хочется, чтобы я назвал вам имена остальных демонов, – спросил Петр после долгой паузы.
– Демонов? – Глеб изобразил удивление. Так его уже давно не называли.
– А кто ж вы еще есть? Демоны и есть. Бессмертные твари, что играют в свои игры, жертвуя людьми как пешками, и жизнь чужую ни в грош не ставя.
– Не буду спорить с вами. Даже, наверное, соглашусь. Только в одном вы не правы. Мы пришли не за именами, – сказал Глеб. Дарья все молчала, пристально разглядывая священника.
– Тогда могу предположить, что пришли за жизнью моей, чтобы я никому больше не проболтался… – Отец Петр также спокойно и изучающе глядел на собеседников.
– Опять ошиблись. Мы пришли просто поговорить. Хотим услышать, что вы, человек непричастный к игре, но хорошо подкованный в теологии и вообще в вопросах морали, думаете по поводу нее. Хотим узнать ваше к ней отношение.
– Интересно. А зачем вам мое отношение? Оно вряд ли поможет вам получить приз раньше. Или исповедоваться в грехах решили? – усмехнулся Петр, – так я людскими душами занимаюсь, демонов не исповедую.
– Нет. Исповедь нам не нужна. У нас лишком разные боги, – усмехнулся в ответ Глеб, – да и понятия о грехах слишком разные.
– Бог един, – холодно заметил Петр.
– Возможно. Пока с ним лично не встречался. Только с божками. Так почему вы так негативно относитесь к Игре?
– А как к ней относиться? Скольких людей уже убили в этот раз? Двести? Триста? – Петр говорил, повышая голос…
– Это позволяет плохо относиться к игрокам, а не к самой Игре. Извините, приведу неприятный пример с Инквизицией. Сколько людей пожгли? Означает ли это что христианство как учение надо обвинять в этом? Нет – костры жгли люди.
– Учение Господа нашего направлено во благо, а игра ваша – порождение дьявола изначально, и дьявольскими путями идет. Дает бессмертие, вызывает азарт, жажду захватить клад.
– А вы знаете, что содержит в себе приз? – Спросила вдруг Дарья.
– Нет. Это не…
– Тогда я вам скажу, – прервала его Дарья. Она подалась вперед и заговорила быстро и горячо:
– Приз дает возможность загадать желание. Тому, кто первый до него дотронется. Это желание, какое бы оно ни было – исполнится. Любое желание. Представьте себе – любое! Оно может быть очень длинным и сложным. Если ты первым дотронешься до приза и четко сформулируешь его про себя, то оно исполнится.
Все это время она внимательно смотрела священнику в глаза.
– Это только подтверждает мои слова о дьявольском происхождении игры.
– Почему же? Желание же может быть любым. Оно может быть направлено и во благо человечества, – заметил Глеб
– Желание одного человека? Демона? Погрязшего во грехе, не признающего Господа? Того, кто шел по головам других к этой цели – а ведь иначе в вашей игре нельзя. Вы считаете, что его желание может быть во благо? Благо для всего человечества может идти только от Бога. Никому не дано решать за других, что есть счастье и что есть благо. Такой человек, или демон, греховен по своей сути и греховны желания его. – священник говорил уже спокойно и уверенно.
– Что-то я не вижу этого блага от Господа. Люди умирают от голода, болезней, а у вас один ответ, что все делается по воле его, которая неисповедима. Очень удобная пассивная позиция. Здесь же вам дают реальный инструмент исправить хотя бы часть зла, что твориться в мире. Накормить всех голодающих. Прекратить войну. Излечить больных СПИДом. А вы просто боитесь этого инструмента и ответственности, которую он за собой несет, – Дарья говорила жестко, чуть прищурив глаза.
– И много вы исправляли в прошлые игры? Сколько раз была разыграна Игра? Не знаю правду ли мне внушили или нет, но она вроде уже более тысячи лет идет. Каждое столетие, иногда и чаще. Что-то незаметно уменьшение зла на Земле. В прошлый раз приз был разыгран в 1936-ом? Как раз накануне второй мировой, которая и была его следствием. Знаю, знаю – опять низвожу вопрос от идеи вашей игры до личностей игроков, но ведь какова игра, таковы и игроки. И, кстати, не трогаю пока мысль о том, стоит ли вообще исправлять зло здесь, в царстве Дьявола, когда Господь приготовил нам жилище иное, свободное от зла. Вы не примете этого.
Я хочу привести другой пример. Вот вы говорите красиво про исправление зла, но все становится понятнее, когда вы попытаетесь сформулировать свои желания. Не знаю, читали ли вы произведение Стругацких «Трудно быть богом». Да-да, не удивляйтесь – читать мне приходится не только церковную литературу. Там как раз приведен разговор между обыкновенным, даже весьма просветленным и образованным человеком и человеком всесильным по меркам того мира – почти что богом. И вот человек обыкновенный пытается сформулировать то самое желание, о котором вы тут говорите. И не может. Всесильный тут же показывает, к чему приведет это его желание. Заканчивается все просьбой стереть с лица того мира все человечество, которую всесильный отвергает из милосердия.
– И что? Не стоит и пытаться? Мы пришли к вам потому, что, похоже, реально имеем возможность быть теми, кто придет к призу первыми. И сейчас я спрашиваю у вас. Если бы Вы, – Глеб выделил голосом слово «вы», – были бы тем, кто дотронется первым, что бы пожелали именно ВЫ? Это не праздное любопытство. Представьте сейчас всю серьезность момента. Еще добавлю, что если ничего не пожелаете вы, то пожелает тот, кто придет за вами, причем тот, кто шел к цели по трупам, и кому вы, это право желать, не можете доверить не при каких условиях. Представьте, что у вас нет возможности и морального права убежать от проблемы выбора этого желания.
Глеб наклонился вперед и пристально смотрел в глаза священника. Тот задумался. На минуту закрыл глаза. В небольшой комнате, имевшей в отличие от других подсобных помещений храма вполне аскетичное убранство, повисла напряженная тишина. Наконец, Петр открыл глаза.
– Я бы пожелал, чтобы Господь навсегда избавил меня и других от возможности загадывать такие желания, за которые приходилось бы расплачиваться всему человечеству, – твердо сказал он. Дарья глубоко вздохнула. Глеб улыбнулся:
– Спасибо, святой отец. Примерно этот ответ мы, наверное, и хотели получить. Просто перед своим решением мы хотели бы узнать, что бы решил смертный человек. Тот, кто, возможно, лучше нас знает нужды и беды остальных людей. Мы, все-таки, уже несколько оторваны от понимания мировоззрения смертных. Теперь, наверное, я окончательно уверен.
Они поднялись. Попрощались они почти тепло. Уже на выходе Отец Петр сказал:
– Люди из госбезопасности просили меня сообщать, если кто-то из вас объявится у меня… они тут… дежурят недалеко. Так вот… пусть Бог простит меня, если ошибаюсь, но вы другие, не такие как остальные из вашей Игры. В вас еще есть что-то от человека, есть искра божья. Маленькая искра, хоть вы и не хотите этого признавать. Так вот. О вас я сообщать никому ничего не буду. Прощайте.
***
Когда Глеб и Дарья вернулись в квартиру Елены, та встретила их с распечаткой содержания последней пресс-конференции министра обороны.
– Вот. Дарья просила меня выуживать всю информацию по этому перцу, которую вообще можно найти в сети. Может вам понадобится. Он интервью дал сегодня ночью.
Таким образом, к вечеру четырнадцатого дня они получили все координаты приза, и начали расставлять точки на карте. Глеб диктовал комбинации чисел, Даша вбивала их в поисковик.
