Перекресток воронов
Однако, не говоря уж о мече, ноже или кастете, даже трость может быть расценена как оружие, опасное приспособление, использование которого – пусть даже для самозащиты – может привести к тем последствиям, о которых я говорил. Поэтому стоит носить при себе что-то, не вызывающее подозрений, незаметное. Кусочек металла. Хотя бы ключ. Вот, посмотри – именно такой.
Возьми, с сегодняшнего дня это будет твой ключ. Чтоб было понятно – он не подходит ни к одному замку, я его нашел на свалке.
А сейчас мы быстро вспомним, что можно обнаружить на человеческой голове. Для демонстрации нам пригодятся вот эти человекообразные манекены, которые по моему заказу специально сшили из сыромятной воловьей кожи.
Брегма, она же макушка! – Хольт изо всей силы врезал по кожаному бюсту, так что полетела пыль, а столб закачался. – Стык лобной кости и двух теменных, под которыми лежат лобная доля и двигательная кора, зоны мозга, отвечающие за движение. Хорошим ударом можно и парализовать. Ну, теперь ты. Ударь в брегму пару раз. Прекрасно. Врожденный талант. Или тренировки в Цитадели?
Висок, вопреки распространенному мнению, вовсе не является наилучшей целью. Если уж приходится бить сбоку, то выгоднее ударить в клиновидную кость, расположенную вот тут – я специально отметил краской. – Хольт снова ударил по манекену. – Под этой костью проходит височная артерия. Удар вызывает кровоизлияние и смерть. Само собой, здесь следует напомнить то, о чем я предупреждал ранее. За убийство грозит петля. А ты, напоминаю, учишься бою для защиты, а не нападения.
Кости глазницы, как тебя наверняка тоже учили, являются чувствительным местом. Сила удара передается на лобную долю мозга, результатом является потеря сознания. Теперь ты. Бей!
Переносица и спинка носа, как знает каждый, кто в молодости дрался, легко ломаются и дробятся под ударом. Прямой удар в нос вызывает острую боль и сильное кровотечение, иногда способен вывести противника из боя. Однако стоит помнить, что более сильного и смелого противника из боя это не выведет, максимум разъярит. Поэтому значительно лучшей целью является – обрати внимание, это важно – расположенная на полдюйма выше переносицы глабелла, она же надпереносье. Это невероятно чувствительная точка. Сильный удар повреждает лобную долю, результатом становится сотрясение мозга и потеря сознания. Давай, покажи мне пару ударов в глабеллу. Отлично!
Под носом, на четверть дюйма ниже него, у нас находится так называемый межчелюстной шов. Отличная цель для кулака. Удар ломает передние зубы и носовые кости, что само по себе весьма зрелищно и дьявольски эффективно. Но это еще не все. Челюстные кости соединяются с neurocranium, или черепной коробкой, так что результатом удара обычно является сотрясение мозга. Я слыхал также – сам этого не практиковал и личного опыта не имею, – что сильный и умелый удар в межчелюстной шов способен повредить второй шейный позвонок, а конкретно его зуб, так называемый dens – уж не знаю, что это такое. Меня заверяли, что результатом является травма мозгового ствола, а она выведет из боя любого агрессора.
Теперь несколько слов о шее. Ударом в шею можно убить, если сильно и точно ударить вот в эту точку, чуть ниже уха, в часть черепа, что зовется сосцевидным отростком. Его я также отметил краской. Точный и сильный удар в этот отросток, особенно с использованием чего-то вроде твоего ключа, разрывает позвоночную артерию, проходящую вот здесь, в отростках позвонков. Разорванная позвоночная артерия означает мгновенную потерю сознания и неизбежную смерть. Если уж действительно необходимо кого-то лишить жизни, то сосцевидный отросток дает нам неплохой способ для этого. Давай, покажи удар в отросток. И еще раз! Хорошо.
И все же шея это прежде всего гортань. У человеческих мужчин ее указывает кадык, он же выступ гортани, prominentia laryngea. Краснолюды и гномы, как ты знаешь, тоже такой выступ имеют, эльфы и иные гоминиды – нет. Но вернемся к теме: удар в это место вызывает внутреннее кровотечение, а опухающие мягкие ткани блокируют трахею. Если пострадавший не получит немедленной помощи, то задохнется. Тоже, кстати, неплохой способ лишить кого-либо жизни. Особенно, если это нужно сделать по-тихому. Вижу, ты хочешь о чем-то спросить.
– Тот мужик в Спинхэме… Ну тот, что бил женщину. Я не заметил, куда ты его… Он выжил?
– У природы много загадок. Но я не вижу причины переживать. И вообще заморачивать себе этим голову. Тренируемся дальше. Покажи мне, Геральт, несколько хороших ударов в кадык. И на этом закончим.
На обед был кролик, тушенный с луком и сельдереем.
* * *Назавтра настала очередь палок, потертых от употребления дубовых палок длиной в три фута, заменяющих мечи.
Искалеченная нога, как оказалось, не мешала Хольту фехтовать. Он вертелся как юла.
Атаковал без предупреждения, Геральт парировал квартой к приме, летящую на него из молинетто[7] палку отбил высокой секундой декстер. Сам нанес контрудар терцией меццоцеркио[8], Хольт принял терцию к кварте на форте, сильную часть клинка, резко развернулся и из финта молниеносно нанес удар. Геральт парировал примой и с полуоборота ответил мощным мандритто[9]. Хольт парировал высокой октавой, нетипичной защитой.
Стук палок несся по подворью. Такой громкий и в таком быстром ритме, что управляющий и работник даже пришли посмотреть.
– Ты склонен выходить из вольта и наносить мандритто, юный Геральт. Да, мандритто у тебя сильный, в этом убедился тот дезертир. Сильные удары, но, так сказать, без грации, без тонкости…
– А кому и зачем нужны грация и тонкость? Удары наносят, чтобы убить.
– Но чтобы убивать, не скатываясь в рутину, попробуй для разнообразия роверсо[10]. Или, используя терминологию Весемира, синистр. Заверяю, удар не менее смертоносный. То есть выполняется наоборот, пассо ларго[11] правой ногой, полуоборот, молинетто и роверсо. Проработаем?
Они проработали.
Более чем за час ни один не смог попасть в другого палкой. С тем же успехом они могли бы сражаться без защитного снаряжения.
– Неплохо, юный ведьмак, неплохо. Вижу, что Весемир по-прежнему в прекрасной форме и по-прежнему отлично учит. Финиш, на сегодня закончим. Но под занавес… Небольшой подарок на память.
Он молниеносно атаковал, из гран пассаты[12] правой ногой и таким сильным молинетто, что Геральту пришлось блокировать серпентиной. Хольт, изогнув туловище, исполнил мандритто с финтом в левый висок, молинетто, контратемпо пассо ларго левой ногой, повторный молинетто, трамаццоне[13] и…
У Геральта засверкало в глазах, он сам не понял, как очутился на земле. Крепко приложился к ней задом. В голове жужжал и звенел рой пчел. Удар пришелся в висок и был очень сильным. Кожаный шлем все-таки пригодился.
– Что это было? – спросил он в ошеломлении.
– Грация, Геральт. Грация и тонкость.
* * *Тело Хольта, когда тот разделся в бане, оказалось картой травм и хроникой несчастных случаев.
– Вот это, здесь, это кикимора. – Он указал на полукруглый ряд следов от укуса на левом бицепсе. – Застала меня врасплох.
Ужасный шрам на лопатке оказался памяткой от когтей серпоноса. Шрам выше правого бедра оставил коготь грифона, на левом плече отметились клыки виппера, он же глумец.
Но самые тяжелые последствия оставила стычка с меганеврой. Левое бедро старого ведьмака было деформированным; кроме рубцов от челюстей на нем виднелись следы хирургических операций, разрезы и швы – от бедра почти до колена.
– К этому, – Хольт полил себя водой из бадейки и хлестнул по спине березовым веником, – надо прибавить еще лодыжку, вот, глянь. Знаешь, кто меня так уделал? Дворовый пес, беспородной расы. Убил я сукина сына. Ну и еще череп, у меня бывают головокружения. В новиградской таверне засветили мне пивной кружкой в лоб. Да-да, юный Геральт. Кожа ведьмака – это летопись. Зимой, когда ты вернешься в Рокамору, осмотрим и подсчитаем твои мемуары. Ибо без них не обойдется. Я тебя не пугаю. Просто констатирую факт.
Медальон на шее Хольта изображал голову змеи с крупными ядовитыми зубами.
Геральт долго колебался, задать ли вопрос. Так долго, что Хольт ответил наконец. Сам. Не дожидаясь вопроса.
– Да, я был тогда в Каэр Морхене, тридцать пять лет назад. Когда-нибудь расскажу тебе об этом. Не сегодня.
– Но…
– Я носил тогда другое имя. Не удивлен, что Весемир скрыл это от вас; я же говорил, наши дороги разошлись. А я перешел на настоящие имя и фамилию. Потому что знал их, хочу тебе сообщить. Когда мать подбрасывала меня, – пояснил он, видя вопросительный взгляд Геральта, – вроде как где-то в Ковире, то вложила в конверт с младенцем еще и бумажку. Бывает, что умеющие писать вкладывают вместе с подкидышем еще и листок с личными данными… но обычно лишь дату рождения. Порой имя, но иногда еще и имя отца, а то даже и его фамилию. Милые дамы из ковирского приюта сохранили мой листок и передали ведьмакам, что забирали меня оттуда. А когда я прощался с Каэр Морхеном – а сердечным это прощание не было, – то Весемир раскрыл мне мое настоящее имя. Потому что Весемир, как и старик Бирнйольф до него, держит архив таких записок, сопровождающих подкидышей, но никому не позволяет в него заглянуть. И все же иногда делает исключения.
– Делает. – Геральт оживился. – Я поэтому знаю, что мой дружок Эскель на самом деле зовется Эсау Келли Камински. Но фамилия Эскелю не понравилась. И неудивительно. Он придумал себе сокращение из двух своих имен.
– А тебе, когда ты отправлялся на большак, Весемир не сказал, кто ты таков?
– Нет.
* * *– Когда ты обучишь меня этому финту? Этой… грации? Мандритто, а потом двойной молинетто и трамаццоне…
– Во-первых, я не веду школу фехтования. А во-вторых…
– Да?
– Должны же у меня быть от тебя какие-то маленькие секреты, правда?
* * *– На, примерь.
Куртка была из мягкой кожи, с набитыми на плечи и рукава серебряными шипами.
– Новенькая, а у меня уже на брюхе не сходится. А на тебе, ха, вот пожалуйста, сидит как влитая. Ну, значит, с этого момента она твоя. А вот перчатки к ней в комплект. Не благодари.
* * *Наконец – а была уже середина мая, начало месяца Блатэ – пришлось попрощаться с Рокаморой. С избиением кулаками кожаных манекенов. С фехтованием палками. С матрасом, набитым гороховой соломой. С говяжьими рулетиками, голубцами из капусты и блинами с медом.
Пришло время сесть в седло.
Престон Хольт поправил ремни и тороки у вьюков Геральта. Проверил подпругу и пряжки путлищ[14]. Стремена.
Потом перепроверил все еще раз.
– Решения насчет сотрудничества со мной, – сказал он, – ты радикально так и не принял. Я не настаиваю, не вынуждаю, цирограф[15] кровью подписывать не предлагаю. Пока что мы действуем на основе добровольности и взаимного доверия.
Ворота Рокаморы раскрылись с лязгом и скрипом.
– Вставай на большак, ведьмак Геральт.
Глава пятая
Нижняя Мархия с юга упиралась в реку Понтар. Владычество там издавна род Мансфельдов держал, господ богатых и своевольных, собственной армией располагающих. В 1215 Post Resurrectionem году они на королевство Аэдирн оружно напали и, Понтар перейдя, марки свои на речке Дыфне вбили, новую границу мархии тут провозгласив. Король Видемонт аэдирнский счел сие за casus belli и со всем войском своим на захватчика пошел. С тяжелыми боями удалось ему отбросить Мансфельдов обратно за рубеж Понтара. С тех самых пор бесперечь там стычки ведутся, а границу часто «пылающей» называют.
В гербе у Мансфельдов голова кабана – d'argent, hure de sanglier arrachée de gueules[16]. Тот же герб и у всей мархии.
Болдуин Адовардо, Regni Caedvenie Nova DescriptioЕго Превосходительству господину Префекту Стражи
Эстевану Трилло да Кунья
в Ард Каррайг
Написано: в Бан Филлиме, мая 22-го числа,
на 8-й год правления
наисветлейшего короля Миодрага
Ваше Превосходительство, господин Префект,
нижайше доношу, что согласно повелению усадьбу под названием Рокамора принял под тщательное наблюдение. С досадой и огорчением уведомляю, что внутри усадьбы доверенного лица более не имею, поскольку подозреваемый ведьмак Хольт пронюхал что-то и доверенное лицо мое из усадьбы прогнал, перед тем телесно строго оное покарав. Угрожал подозреваемый Хольт, что доверенному лицу моему, прощения прошу, ноги из жопы повырывает, что само по себе аморальность его доказывает и кары требует. Что же в дальнейшем в усадьбе творилось и о чем там разговоры велись, знать при всем своем желании более не могу, равно как и донести об этом, за что прощения прошу.
Доношу все же, что тот второй ведьмак, юнец, что в усадьбе Рокамора раннюю весну пережидал, где-то в середине мая месяца выехал оттуда конно и к Западной Мархии трактом отправился.
Что касаемо подозреваемого Хольта, то он из имения на шаг никуда не двинулся, и медика туда вызывали, из чего вывод делаю, что с ногой его искалеченной не лучшим образом дела обстоят. О чем нижайше доношу, в пожизненной своей преданности заверяю и счастья всяческого Вашему Превосходительству господину Префекту желаю.
С уважением огромным,Угер Золтери,розыскной агент королевской службы* * *Городок Бельвуар лежал в лесной долине. С холма, на который Геральт въехал, он смог внимательно к нему присмотреться. И прикинуть, что Бельвуар был как минимум вдвое больше Спинхэма, который он посещал в марте. Застройка городка тоже казалась значительно более плотной; с холма была видна путаница тесных улочек, настоящий лабиринт. К счастью, место, в которое Геральт направлялся, располагалось на самом краю городка и можно было не бояться заблудиться в этом лабиринте.
Вокруг городка кольцом лежали огороды и сады, как раз полные прекрасным яблоневым и вишневым цветом.
Дом с крутой крышей из красной черепицы был на улочке единственным, вход в который защищал высокий забор, не позволяющий увидеть того, что лежало за ним. В заборе имелись крытые козырьком двустворчатые ворота, широкие, для конных повозок. Глубокие колеи позволяли сделать вывод, что повозки проезжали тут часто. Рядом с воротами располагалась калитка, а над ней висел латунный колокол.
Геральт потянул за шнур, колокол зазвенел громко и звучно. Через минуту калитка открылась и в ней появился привратник.
Привратником оказался тот еще амбал. На нем была куртка из кроличьих шкурок. Чтобы пошить куртку для человека нормальных размеров, таких шкурок нужно было штук тридцать. Привратник отличался от обычного человека примерно еще на тридцать.
Он заметил две рукояти над правым плечом Геральта, поморщился, но, ни о чем не спрашивая, кивнул на въездные ворота. Те тут же распахнулись, и Геральт смог въехать внутрь.
На небольшом подворье показались еще два индивида. Средних размеров. Кроличьих курток не носили, но если б носили, то тридцати шкурок хватило бы как раз. Один сходу занялся конем. Второй молча принял у Геральта оба меча.
У дома имелось элегантное крыльцо с балюстрадой, с изящной скатной крышей, которую поддерживали четыре резных столба. На крыльцо вели ступеньки. Перед которыми Геральту и велели встать.
Ожидание затягивалось. Решительно свыше той меры, которую Геральт мог бы счесть обычной и допустимой. К счастью, на крыльцо наконец вышел смуглый мужчина в бордовом кафтане с цветистым золотым шитьем и двумя рядами декоративных пуговиц. Мужчина держал в руке батистовый платочек, которым то и дело вытирал губы.
– О, юность, – сказал он, вонзая в Геральта взгляд черных глаз, – всё б тебе над долом возлетать и цвести цветуще[17]. Ах! Кто ж из нас не был ребенком? Почти каждый.
Геральт промолчал.
– Если б еще, – мужчина вытер губы платочком, – этой юности хоть чуть опыта для компании. Немного искушенности. Практики. Ну что поделать, если б молодость знала, если б старость могла. Или-или. Престон Хольт, я надеюсь, знает, что делает?
Геральт вновь промолчал, не ответив на вопрос.
– Ну а ты, юноша, понимаешь, что творишь?
Геральт пожал плечами. Мужчина вздохнул.
– Я Тимур Воронофф.
– Геральт.
Тимур Воронофф вытер губы платочком. Оперся о балюстраду.
– Геральт. Очень уж примитивно. Не стоило ли облагородить избранное имя каким-нибудь «де»? Какой-нибудь аристократической приставкой? А, понимаю. Мы не любим разговаривать. Предпочитаем работать мечом? Восхищения и овации достойно. Ибо и мои доходы это увеличит. Входи. Есть что обсудить.
Как оказалось, приглашение ни в коей мере не охватывало дома в целом, но лишь большую, хотя и на редкость скупо меблированную прихожую. Тимур Воронофф указал Геральту на стул у письменного стола, сам уселся напротив.
Из глубины дома доносились голоса детей, как минимум троих. И еще долетал оттуда вкусный запах яичницы. На сале. Или на ветчине.
Воронофф сложил наконец платочек и спрятал его куда-то вглубь.
– Обсуждения, – начал он, – требуют прежде всего вопросы организационные и финансовые. Я предполагаю, что твоя договоренность с Хольтом в силе? Ибо вы все же заключили некую договоренность, разве не так?
– Мы действуем на основе добровольности и взаимного доверия.
– Другими словами, ваша договоренность устная. Что не меняет того факта, что ты встаешь на ведьмачий большак как его per procura.
Геральт не знал, что такое per procura, но догадался о значении термина. И подтвердил кивком головы.
– Следовательно, в некотором роде автоматически, – продолжил Воронофф, – или per facta concludentia, ты связан договором Хольта со мной. С сегодняшнего дня, то есть с двадцать первого мая тысяча двести двадцать девятого года, я являюсь твоим исключительным агентом на территории королевства Каэдвен и всех четырех его мархий. Моя комиссия составляет десять процентов. С каждого твоего ведьмачьего заработка.
Геральт подтвердил кивком головы.
– Теперь финансовые вопросы. Хольт предоставил тебе какие-либо средства?
– У меня есть пятьдесят марок.
– Ты получишь еще пятьдесят и три дорожных аккредитива по двести марок каждый, на непредвиденные расходы. За эти непредвиденные расходы, если они возникнут, ты отчитаешься передо мной на основе расписок, так что не забывай каждый раз напоминать о такой расписке. Твои per diem, суточные, на собственное содержание и мелкие расходы будут составлять пять марок, начиная с сегодняшнего дня. Разумеется, эти деньги ты можешь тратить из своих заработков.
– Сколько ты будешь запрашивать за свои ведьмачьи услуги, я в целом оставляю на твое усмотрение; предполагаю, что ты знаешь достаточно, чтобы суметь пересчитать риск в размер гонорара. Тем не менее ты не должен обрушивать рынок. Никоим образом. Хольт никогда не брал меньше пятидесяти крон. Ты также не цени себя ниже.
Напоминаю: официальной валютой Каэдвена является марка, однако новиградские кроны находятся здесь в обращении и достаточно популярны; часто цены, особенно высокие, рассчитываются именно в кронах. Средний и относительно стабильный курс составляет пять марок за крону.
Живой монетой не нагружайся без необходимости, вноси все на мой субсчет в краснолюдских банках или меняльных конторах – у Вивальди, Чанфанелли, Мантовани или Бони. Везде у меня открыты счета, достаточно будет назвать мою фамилию, когда будешь вносить деньги. Если тебя наймет какая-то официальная организация, к примеру, местные власти, то обычно возможен расчет в безналичной форме, сразу через банк. Ясно?
Геральт подтвердил кивком головы.
– Раз уж зашла речь о безналичном расчете, то не принимай никакого бартера. Бывает, что за работу тебе предложат полутушу свиньи, связку кур или ночь с местной красоткой. Особенно последнее предложение может показаться тебе заманчивым, но, повторяю, никогда не соглашайся. И речь тут не только о том, что от подобного бартера трудно рассчитать мою комиссию. Не порти рынка. И собственной репутации. Потерять легко, вернуть трудно.
Дети внутри дома стихли. Видимо, уселись кушать.
– Как ты наверняка знаешь, – продолжил Воронофф, – королевство Каэдвен состоит из центрального домена, называемого королевским, и окружающих его мархий. Название «мархия», как ты тоже наверняка знаешь, происходит от марок, то есть пограничных знаков…
– Я это знаю.
– Когда королевство Каэдвен создавалось, – Воронофф проигнорировал знания Геральта, – по идее оно не должно было иметь строго определенных границ; заданием и смыслом существования каждой мархии было ставить свои марки все дальше и дальше, расширяя таким образом границы. Сначала так и в самом деле происходило, но сейчас границы королевства по большей части установились. Однако экспансия, хотя и в гораздо меньшем масштабе, все еще продолжается; поселенцы расползаются во все стороны и проникают в пограничные пустоши. А пустоши на то и пустоши, чтобы кишеть чудовищами. Мне кажется, нехватка работы не грозит тебе нигде. И, следовательно, перейдем ad rem[18]. – Воронофф явно нарочно использовал непонятные Геральту выражения. – Предлагаю тебе отправиться на север, в Верхнюю Мархию. Там продолжается строительство Великой Дороги, сейчас рубят просеку через леса Пустульских гор. Там уже давно ищут и ожидают ведьмака. Я слыхал, впрочем, что в тех краях вы с Хольтом нажили себе врагов, но не беспокойся, я постарался смягчить ситуацию.
По дороге поддерживай контакт с местными властями и ищи таблички на дорожных столбах. Это принятый способ оповещения о том, что где-то ждут помощи и нужен ведьмак. Было время, когда таких табличек не вешали, а ведьмаков в Каэдвене нигде дружелюбно не встречали… Ты ведь знаешь об этом, правда?
– Правда.
– Чтоб было понятно, – Воронофф поднял голову, – я ничему тебя не учу и твоих знаний не проверяю. Исполняю обязанности агента, а в обязанности агента входит информирование. Так что я информирую тебя дальше. Дурное время для ведьмаков, о котором я сказал, быстро прошло. Люди поняли, что столкнувшись с монстром или чарами, помощи они могут ожидать исключительно от вас, и ни от кого иного. Любить вас в Каэдвене все равно нигде не любят, на шею не бросаются и цветов под ноги не сыплют, но когда беда, то зовут на помощь и готовы за нее платить.
Дети внутри дома, судя по всему, закончили завтракать, поскольку опять подняли шум и гам. Воронофф несколько раз оглянулся, недвусмысленно давая понять, что аудиенцию пора бы и заканчивать.
– У тебя есть какие-то вопросы?
Геральт какое-то время молчал. Размышлял.
– Это дурное время для ведьмаков, – спросил он после размышления, – это примерно год тысяча сто девяносто четвертый?
– Примерно, – Воронофф прищурился, – именно так.
– Хольт ведь был тогда в Каэр Морхене, верно? Что там тогда произошло?
Воронофф какое-то время смотрел на Геральта. Потом вытер губы платочком.
– Из твоего вопроса я делаю вывод, – сказал он наконец, – что сам Хольт ни о чем тебе не рассказал. Почему же тогда должен рассказывать я?
– В обязанности агента входит информирование. Ну вот и информируй меня.
– Информирую, – помолчав, ответил агент, – что по заданному тобой вопросу не располагаю ничем, о чем мог бы проинформировать. А теперь прощаюсь с тобой. Прыгай в седло и вставай на большак.
Глава шестая
Вы изучаете бестиарии, чтоб приобрести знания о том, с чем вам придется сражаться. Запомните, однако же, что знание – это еще не всё. Книги расскажут вам об известном ведомом – о тех чудовищах, которые известны нам, и мы об этом знаем. Вдобавок книги позволят вам понять, что существует известное неведомое – твари, о которых мы знаем, что они нам незнакомы. Однако же ни один бестиарий и ни одна книга не подготовят вас к встрече с неизвестным неведомым. С чудовищами, о которых мы даже не догадываемся, даже не знаем, что они нам неведомы.
Весемир из Каэр МорхенаДеревня – добрых три десятка дымов – лежала на изгибе речушки с пологими, поросшими аиром берегами. Поблизости на солнце блестела гладь небольшого пруда, окруженного кольцом верб. За деревней начинался бор, черная стена густого подлеска и старых, могучих деревьев.
Неровный, в выбоинах тракт вел прямо в деревню, на площадь. Однако на расстоянии полутора-двух миль от деревни дорогу к ней заступала одна отдельно стоящая хата. Оттуда доносилось слышное даже издалека звонкое динь-динь-динь металла о металл.
Первыми его заметили пасущиеся в крапиве цесарки, подняв неописуемый крик. Обычное дело, почти все крестьяне держали цесарок, ибо никто не оповещал о чужаках лучше этой птицы. И только во вторую очередь, когда он был уже почти на подворье, проснулись псы. Злые и голосистые, но, по счастью, на привязи.
Звон металла доносился из открытого помещения под навесом. Там бился огонь, временами вырывался пар.
Вы ознакомились с фрагментом книги.