Пепел и сумерки. Том 1. Восход неизбежного
– Он действительно мой союзник… или только ведёт меня к чему-то худшему? – думал Лёша, ощущая, как сердце колотится быстрее. Каждый шаг за город казался шагом в неизвестность, в мир, где понятия «друг» и «враг» могли поменяться местами за одно мгновение. – Откуда вообще вылезла мысль о том, что он мой союзник?..
И всё же он шёл. Потому что внутри уже начала пробуждаться та часть, которая хотела знать правду, почувствовать силу, которая давно ждала, чтобы её приняли. И даже если это было опасно, Лёша понимал, что назад дороги уже нет.
– Я привёл тебя сюда не просто так, – наконец заговорил Тайна. – Ты – единственный, кто владеет магией из тех, кого я знаю. Потому мне и нужна твоя помощь. Скоро сюда придут те, кто способен обладать такой же силой, но они сильнее нас. Помощь заключается в запугивании, чтобы я не был один. Но их цель – мой тайник. И я не позволю им забрать его.
Лёша глубоко вдохнул, пытаясь усвоить слова Тайны. Внутри что-то тихо щёлкнуло – интуиция, древнее чувство, которое он ещё не мог назвать. Оно прошло по телу, словно лёгкий ток, заставив кожу покрыться мурашками. Что это? Почему я так реагирую? – думал он, ощущая странное сочетание тревоги и предвкушения. Казалось, что это чувство одновременно предупреждает и манит, как тёплый свет в темноте, который манит шагнуть вперёд, даже когда знаешь, что за ним может скрываться опасность.
Он снова оглянулся на Тайну. Взгляд друга был спокойным, уверенным, но Лёша чувствовал в нём что-то непостижимое, что-то, что нельзя прочитать обычным взглядом. Я вижу его всего второй раз в жизни, а он уже ведёт меня в неизвестность… в груди сжалось что-то похожее на холодок сомнения, но внутри также зарождалась странная решимость. Каждая клетка его тела словно чувствовала: это мгновение может изменить всё, и об этом нельзя забывать.
Лёша обратил внимание на ветер, который шевелил траву, и на свет, падающий на землю. Он казался странно холодным, почти металлическим, хотя солнце уже поднималось высоко. Казалось, что мир вокруг удерживает дыхание, словно наблюдая за каждым его движением, каждой мыслью. Почему этот свет кажется мне чужим? Почему каждый звук, даже шорох травы, пробуждает тревогу?
Он глубоко вдохнул ещё раз, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, и осознал, что это ощущение – не просто страх. Оно было сигналом, меткой, древним знаком внутри него, который шептал: будь внимателен. Здесь начинается что-то большее, чем ты можешь понять.
И всё же Лёша шагнул вперёд, чувствуя, как холодок сомнения смешивается с возбуждением. Каждое движение давалось непросто, но внутренний голос говорил ему: ты уже не можешь остановиться. И это чувство, этот щелчок внутри – знак, что ты готов.
– Это всё из-за денег? У тебя в тайнике… деньги? – спросил он, пристально глядя в глаза Тайны.
– Нет. Мне не нужны деньги, Лёша. В тайнике… вещи, которые мне дороже жизни, – голос друга стал холодным, твёрдым.
Лёша кивнул, не задавая лишних вопросов. Но что это за чувство внутри? Почему я так доверяю этому человеку, которого вижу всего второй раз? – думал он, ощущая странное напряжение в груди. Вопрос не мог отпустить его, Лёша слепо шёл к неизвестности и попал сюда. Казалось, что сердце бьётся не только в груди, но и где-то глубже, в самой сути, словно оно подсказывает: сейчас решается что-то важное. Не просто день, не просто выбор – а всё, что будет после.
Он сжал кулак, ощущая лёгкое дрожание пальцев. Почему я не боюсь? Или, может, это не отсутствие страха, а просто желание понять? В голове возникла странная мысль: Тайна – друг или испытание? Доверие так легко дают словами, а проверяют действиями. А у меня нет времени ждать – нужно действовать, реагировать, решать. И всё же…
Глаза Лёши пробежали по открытой местности вокруг. Солнечный свет играл на траве, но мир казался как будто на грани – напряжённо замер. Если я ошибусь… что тогда? Если эта помощь приведёт к катастрофе, кто понесёт ответственность? Но тут же сознание подталкивало его: а если всё правильно? А если это шанс узнать что-то, что нельзя оставить без ответа? Я запутался…
Он вздохнул, глубоко, почти не слышно, и почувствовал лёгкое облегчение. Хм… ладно, наверное… да, именно так – не время думать о «а что если», – подумал он. – Нужно идти вперёд. Всё остальное рассудок разрулит позже.
И, несмотря на сомнения и внутреннюю тревогу, Лёша сделал шаг. Его тело и разум словно сами решили: это важно. Это мой путь.
– Хорошо. Я помогу.
– Они уже идут. Будь готов.
Вскоре из-за деревьев вышла группа людей. Лёша сразу узнал среди них Максима. Его ухмылка была злой, привычной – той самой, что раньше раздражала Лёшу.
– О, знакомое лицо! Лёшка… да? – протянул Максим насмешливо, подходя ближе. Его шаги были лёгкими, но каждое движение казалось выверенным, готовым к атаке. – Как дела?
– Лучше всех, – спокойно ответил Лёша, стараясь удержать ровный тон. Но внутри что-то кипело: это странное чувство – встреча с кем-то, кого ты вроде знаешь, а вроде и нет… действительно ли я понимаю, что передо мной старый знакомый? Или это просто маска, под которой скрывается опасность?
Максим сжал губы, его ухмылка медленно исчезла, лицо стало каменным. Лёша заметил, как мышцы на его шее напряглись, руки чуть задрожали, словно готовясь к выстрелу энергии. Каждое движение говорило о готовности к нападению.
– Ты уже достал, – холодно произнёс Максим, глаза сузились до узких щелочек. – Думаешь, лучше всех? Постоянно смотришь на всех с высока?
Лёша молча наблюдал. Я здесь всего второй раз, – думал он, – а почему у меня ощущение, что мы стоим на грани войны? Доверять ли этому миру? Доверять ли самому себе? Сердце билось бешено, пульс заглушал мысли, но он сознательно сосредоточился, пытаясь удержать внутренний огонь под контролем. Постой, почему он называет меня… эгоистом?
– Ты несёшь бред, – спокойно сказал Лёша, стараясь не дать себя вывести из равновесия. Но внутри каждый нерв кричал, что ситуация выходит из-под контроля. Почему я так уверен, что могу справиться? Или это только самонадеянность? Я что, реально эгоист?
Максим стиснул зубы. Внезапно его руки вспыхнули пламенем, искры полетели в воздух, горячий воздух ударил в лицо Лёше. Вот оно… начало. Вот оно, чего я боялся и к чему готовился одновременно. Нужно реагировать, иначе…
– Я покажу тебе правду силы. Ты упадёшь из своих воображаемых небес прямо в грязь. – взревел он, создавая огромный огненный шар, который взвился над ладонью, раскаляя воздух до жжения.
Лёша замер. Сердце колотилось так сильно, что казалось, грудь разорвётся. Каждый мускул был напряжён, взгляд метался между противником и Тайной, который вскрикнул:
– Лёша, здесь пока мы бессильны. Я не смогу без… тайника… бежим!
Бежать? – думал Лёша. – Или сразиться? Это не просто драка. Это проверка… проверка моей силы, моего контроля… кто я, если уступлю сейчас? Если позволю эмоциям взять вверх?
Мир вокруг словно сузился, деревья и трава стали фоном, а между ними – только огонь и холод, энергия, которая заставляла кровь бурлить в жилах. Он ощущал ту силу, которая поднималась внутри, готовая разорвать границы тела. Я никогда не использовал её так… никогда. Но почему она зовёт меня, почему кажется знакомой, как будто всегда была частью меня? Эта сила…
Лёша глубоко вдохнул, стиснул кулаки. Его тело будто само решало, как реагировать, а разум пытался догнать – это не игра, это не проверка смелости. Это выбор. И только от меня зависит, кто выйдет победителем.
Он сделал первый шаг, лёгкое дрожание рук превратилось в ледяное напряжение, готовое к вспышке. Мир вокруг замер, как будто тоже задержал дыхание.
Внутри разливалось нечто древнее, тёмное, почти чуждое, но странно родное. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним из глубин тьмы. Неизвестная сущность, древняя и могущественная.
Максим замер, глаза широко раскрылись от страха. Огненный шар погас, а рука Максима дрожала.
– Отдайте тайник. – прошипел Лёша, и слова казались ему одновременно своим обещанием и угрозой.
Максим бросил короткий взгляд на своих спутников:
– С ним… что-то не то… уходим! Сейчас!
Они начали отступать, но Лёша понял: остановиться он не может. Ярость кипела в жилах, магия бушевала, выходя из-под контроля. Кожа не горела, но тело пылало, энергия шла сквозь каждую клетку. Мир перед глазами расплывался в вихрь красного и чёрного. Что происходит?! Почему… я так озлоблен…
Он сделал шаг вперёд. Второй. Рука поднялась сама, готовая уничтожить врага. Что со мной происходит? Почему тело не слушается меня, будто не я им управляю? – мысли переплетались с паникой и восторгом одновременно. В груди пульсировал огонь, будто тысячи маленьких искр разрывали сосуды. Каждое дыхание было тяжёлым, словно лёгкие сдавлены невидимыми руками.
– Лёша? Что с тобой? – голос Тайны звучал далеко, словно сквозь плотную завесу, растянутую между реальностью и чем-то… иным.
Но Лёша уже не слышал этого голоса. Его разум будто распался на части. Он чувствовал каждую клетку тела: кровь бурлила, мышцы то напрягались, то непроизвольно расслаблялись. Моя сила… это не просто что-то сверхъестественное. Это что-то внутри меня, чего я не понимал до этого момента. Что это за энергия, что хрипит в жилах и требует выхода? И почему я так хорошо могу её почувствовать?
Белый свет взорвался вокруг, сливая реальность с магией. В этот миг Лёша увидел, как всё вокруг искажается: дерево растянулось, земля дрожала, воздух горел и морозился одновременно. Я ощущаю холод и жар одновременно. Сразу два начала во мне. Лед сковывает руки, огонь жжёт внутри. Я должен контролировать… но могу ли? Или сейчас я просто растворяюсь в этом хаосе? Может, эта сила захватывает мой разум, как говорил Тайна?
Он ощущал, как разум стремится удержать тело, но магия вырывается наружу. Я чувствую, как каждая эмоция усиливается: страх, ярость, удивление, восторг… Всё смешалось в одно. Кто я? Человек? Сила? Или просто сосуд для чего-то, что не поддаётся объяснению?
Сердце колотилось так, что казалось, оно вырвется из груди, ударяя в рёбра с каждой вспышкой энергии. Лёша пытался сосредоточиться на ощущениях, но разум то исчезал в вихре света, то снова пытался удержать контроль. Я впервые понимаю, что есть предел. Предел силы, предел моего тела, предел моего сознания. И этот предел я чувствую всем собой. Но что будет дальше? Если это только начало… тогда сколько ещё испытаний ждёт меня? Сейчас я чувствую в себе… настоящую силу. Всё, что копилось во мне все мои годы жизни, вырвется наружу в один миг?
Белый свет слился с силой, с реальностью и с ним самим. Лёша ощутил, как каждая клетка тела кричит от перегрузки, как будто оно одновременно горит и замерзает, сжимаясь и расширяясь под давлением невероятной силы. Я не знаю, где я, что я, кто я… Только эта сила. И я понимаю, что больше не смогу жить прежней жизнью. Всё изменилось. Я стал… другим.
И потом – темнота. Она окутала его полностью, но в ней был странный покой. Лёша почувствовал, что тело наконец расслабилось, разум медленно вернул контроль. Но сердце ещё долго билось бешено, а внутри всё ещё бурлила магия. Предел пройден, но путь только начинается. Что я открою в себе дальше? И смогу ли я остаться человеком среди всего этого?
Глава 5 окончена. Глава 5.1 Свет, которого я не заслужил
Тьма обволакивала Лёшу, как океан без берегов. Но это был не пустой мрак. Она жила. Она дышала. Её дыхание было слышно в каждом биении его сердца. Она пульсировала, словно гигантское сердце вокруг него, и каждый её удар отзывался в его костях.
Нити этой тьмы не просто скрывали свет – они скользили под кожу, обвивали вены, пронизывали мышцы, как холодные черви. Они были вязкими и ледяными одновременно, и в этом противоречии чувствовалась их зловещая природа. Каждое её прикосновение было похоже на объятие, но вместо тепла оно приносило пронизывающий холод.
Он попытался вдохнуть – и понял, что дышит чем-то чужим. Воздух был густым, липким, будто составленным из пепла, дыма и воспоминаний. Каждый вдох жёг лёгкие, а каждый выдох оставлял послевкусие железа.
Что это? – Лёша пытался осознать. Сон? Иллюзия? Или это и есть настоящая суть меня? Если это – моя сила, то я не хочу её. Но разве можно отказаться от того, что уже в тебе?
В ушах звенела не тишина – а пустота. Она давила, наваливалась сверху, как будто весь мир обрушился на него и теперь его не существовало. Ни времени, ни пространства. Только он и эта бездонная ночь.
Может, это смерть? – мелькнула мысль. Так выглядит конец? Не боль, не крики, а только тьма, которая тебя поглощает?
Но что-то в глубине шептало: нет. Это не конец. Это только начало.
И вдруг – звук. Медленный, тяжёлый, глубокий, будто удары чьего-то сердца. Но не его собственного. Это биение было слишком громким и давним, будто оно принадлежало самому миру. Оно отдавалось в костях, ломало ритм его сознания.
Что-то начало движение в темноте.
Пелена дрожала, словно раздираемая изнутри когтями невидимого зверя. Сначала осторожно, потом яростнее. И вдруг – вспышка. Бледный свет, холодный, как лунный, прорезал мрак. Свет не согревал, но был настоящим. Он исходил не отовсюду, а из одной точки.
Там появилась фигура.
Зыбкая, словно сотканная из дыма и воспоминаний. Её очертания колебались, будто реальность отказывалась признавать её существование. Но взгляд… он прожигал. Лёша чувствовал его не глазами, а всем телом, каждым нервом.
Глаза фигуры были пустыми. Не слепыми, не светящимися – именно пустыми, словно в них отражалась только бесконечная тьма.
– …он услышит тебя…
Голос не имел источника. Он был и шёпотом в ухо, и громовым раскатом, от которого дрожала сама пелена.
– Ты сделал первый шаг…
Шаг? К чему? Лёша попытался спросить, но не смог. Его губ не существовало, его тела не существовало. Было лишь голое сознание, подвешенное в пустоте.
Фигура наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то за пределами сна.
– Ты не забыл… – голос стал ниже, тяжелее, и в нём зазвучала почти нежность. – …и он не забыл.
Кто – он?
Перед глазами промелькнуло что-то – не просто вспышка, а будто разорвавшийся изнутри кусок памяти. Лёша не знал, его ли она, или чужая, но в ней таилось имя. Оно было тяжёлым, словно вырезанным на камне, но едва коснувшись его сознания, рассыпалось, оставив только болезненный след – как ожог на коже, когда прикасаешься к слишком холодному металлу.
Что это было? Имя? Почему оно ускользает? Почему я чувствую, что оно важно?
И тогда пришёл холод.
Не тот, что ощущается зимой. Не тот, что кусает пальцы или щёки. Это был внутренний холод – чужой, беспощадный. Он возник в центре груди и мгновенно пронзил позвоночник, как удар клинка, а потом разлился по венам, выжигая изнутри всё тепло. Лёша чувствовал его в каждом суставе, в каждой клетке. Даже мысли стали хрупкими, как тонкий лёд, готовый треснуть от малейшего движения.
Я… я разваливаюсь? Нет, это не я. Это что-то другое…
Пелена тьмы задрожала. Она не просто обволакивала его – теперь она двигалась с яростью. Она рвалась вперёд, как дикий зверь, уставший ждать. И вдруг Лёша понял: это не он смотрит на тьму. Это тьма смотрит на него. Она дышит вместе с ним, чувствует его мысли, знает, чего он боится.
Он хотел закричать, но звука не было. Горло словно замёрзло, застывшее в вечной тишине.
Может, я уже умер? Может, это и есть смерть? Без света, без голоса, без имени…
Но тьма будто усмехнулась. Она пульсировала, отзывалась эхом на его мысли, и он понял: нет, это не смерть. Это – выбор.
Образы мелькали перед глазами: лица, которых он не знал, горящие города, черные реки, текучие, как расплавленный металл. И среди этого хаоса он чувствовал чужой взгляд. Холодный, бесконечно глубокий. Он не видел глаз, но знал – кто-то здесь есть. Кто-то ждёт.
Зачем я здесь? Почему именно я?
Ответа не было. Только холод, который теперь был не врагом, а чем-то вроде приглашения. Он разливался по телу и шептал: прими меня.
Лёша сжался, будто хотел спрятаться внутри себя. Но спрятаться было некуда.
Если я приму это – что со мной станет? Я стану сильнее… или перестану быть собой? А если откажусь – эта тьма сожрёт меня целиком?
Пелена снова рванулась вперёд, накрывая его, поглощая всё. Она проникала в глаза, уши, в самую глубину сознания. Мир исчез. Остался только холод и шёпот:
– …помни… – но вместо пробуждения, Лёша распознал ещё одну фигуру, которая приближалась к нему.
– Ты ведь помнишь, да? – Сказала фигура. – Помнишь… что ты мусор? – Фигура говорила неестественно, и никаких эмоций в тоне не было.
Мусор, да?.. – Подумал Лёша. – Он прав… я действительно… не достоин ничего из того, что со мной произошло. Все счастливые мгновения в своей жизни… я не достоин их. Я даже не смог избежать смерти своей матери… отец правильно ненавидит меня. Я действительно неспособен быть чем-то хорошим… Саша… я не достоин и капли её внимания. С чего такая забота к мусору?
Тайна…
– Он использовал тебя. Использовал как мусор, как предназначение. – Да… я ведь мусор. Это подобающее отношение к мусору.
Фигура дрогнула, распалась на пепел и смешалась с темнотой. А вместе с ней – и вера Лёши в то, что он достоин хоть чего-то.
«Я не предназначен быть достойным. Я лишь мусор.»
Мир исчез.
Лёша резко распахнул глаза. Он не сразу понял, где находится. Комната казалась слишком тесной, будто тьма ещё не отпустила его целиком.
Он сидел в своей кровати, задыхаясь, с мокрыми от пота волосами. Сердце бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди. В висках пульсировала боль, словно кто-то бил изнутри. В лёгких ещё стоял вкус дыма и пепла, и он почти физически ощущал, как тьма недавно наполняла его.
Он провёл рукой по лицу – пальцы дрожали.
Сон растворялся, таял, словно пепел, разметаемый ветром, но чувство не уходило.
Мир, в который он проснулся, казался чужим. Даже воздух в комнате – тяжёлым, липким, будто пропитанным чем-то невидимым. Каждый вдох отдавался горечью в груди, а сердце билось неровно, словно не хотело подчиняться ритму.
Тревога не была размытым страхом. Она была остра, как лезвие, приставленное к позвоночнику. И чем больше он пытался убедить себя, что всё это лишь последствия сна, тем сильнее ощущал – кто-то или что-то рядом. Слишком близко.
Он закрыл глаза, но от этого стало только хуже: в темноте вспыхнули тени, образы из сна. И за его спиной – тьма. Не пустота, не банальная метафора. Живая, текучая, давящая. Она двигалась, шептала, искала путь внутрь.
Лёша стиснул кулаки, пытаясь поймать хоть одну ясную мысль, но они рвались, как паутина.
«Это… был действительно плохой сон. Но, кажется, он открыл мне правду про меня. Одна часть меня довольна исходом. Но другая…»
Мысли сменялись одна другой, ни на чём не задерживаясь. Но одно он знал точно – он не один.
Чужое присутствие ощущалось каждой клеткой, как если бы его тень вдруг обрела сознание и смотрела прямо на него.
Он почувствовал, как кожа покрывается холодными мурашками, а сердце болезненно сжалось. Мир вокруг будто дрожал, готовый сорваться с места.
Глава окончена. Глава 6. Не стоит смотреть
Лёша очнулся от резких, болезненных ударов по щекам. Что происходит?
Щёки горели, словно их приложили к раскалённому металлу. Сквозь звон в ушах пробивался крик:
– Лёша! Очнись! – голос Тайны был грубым, надломленным, но в нём слышалась тревога.
Сознание возвращалось рывками, словно он выныривал из вязкой смолы.
Каждое движение в голове отзывалось вспышкой боли, каждое ощущение – как удар по нервам. Мир вокруг то приближался, то растворялся, будто кто-то резко крутил ручку старого радиоприёмника, перебирая частоты.
Он попытался вдохнуть глубже, и лёгкие тут же пронзила острая боль. Воздух был тяжёлым, будто наполненным гарью и железом, и каждый вдох казался чужим, как если бы он вдыхал не жизнь, а тьму. Горло жгло, словно он несколько часов кричал без остановки, и теперь сама способность произнести слово казалась потерянной.
Лёша почувствовал, что губы сухие и потрескавшиеся, они не слушались, как у марионетки с обрезанными нитями. Он попробовал их шевельнуть, но вместо слов вырвался только сиплый, почти звериный хрип. Этот звук испугал его больше, чем боль – он прозвучал так, словно принадлежал не ему.
Тело отзывалось тупой, вязкой болью. Она не была острой – она была глубокой, выматывающей. Каждая мышца будто горела изнутри, каждый сустав скрипел при малейшем движении. Кости ломило так, словно их сжимали в железных тисках. Даже кожа отзывалась пульсацией, и Лёше казалось, что она стала слишком тесной, что она вот-вот треснет и сползёт, как старая плёнка.
Это я?.. Или что-то другое внутри меня дышит вместо меня? – мелькнуло в голове.
Он открыл глаза – но зрение не сразу вернулось. Сначала были только пятна, размытые контуры, словно мир был написан углём по мокрой бумаге. Звуки тоже были странными: удары крови в висках глушили всё остальное, и лишь где-то сквозь гул пробивался крик.
Лёша не сразу понял, что это Тайна кричал ему в лицо.
Он едва сумел разлепить веки. Перед глазами колыхался силуэт Тайны. Лёша вдохнул резко, когда понял – у Тайны нет левой руки до локтя. Кожа вокруг культи была обугленной, грубо прижжённой. Ни крови, ни стона боли. Лишь холодное, тяжёлое дыхание.
Мысли метались, словно вспугнутые птицы, бились друг о друга и рушились в тишине.
Как он бил меня одной рукой так сильно?.. Разве от боли он не должен сам потерять сознание? Каждое воспоминание об ударе отзывалось дрожью в костях. Его собственное тело болело, горело, словно кто-то пытался разорвать его изнутри. Откуда у него сила?.. Почему он не упал, не отшатнулся, увидев то, что я сделал?.. Любой человек испугался бы, закричал и убежал. Но Тайна смотрел спокойно, даже холодно, будто это было ожидаемо.
И в этот миг Лёша осознал: страшнее всего не чужая реакция, а собственная. Его сердце било так яростно, что казалось, оно вырвется наружу. Лёгкие хватали воздух жадно, неровно, словно после бега, хотя он просто стоял. Его руки дрожали – но не от усталости, а от чего-то другого, первобытного, от той силы, что пробуждалась в нём.
Он чувствовал, что не он хозяин в собственном теле. Словно кто-то невидимый дергал за тонкие нити внутри него, заставляя говорить, дышать, двигаться. Каждое чувство становилось сильнее, громче, невыносимее.
Что со мной не так? – мелькнуло в голове.
Он всегда был спокоен. Его знали как холодного, сдержанного, уравновешенного. Он сам гордился этим: умел молчать там, где другие кричали; умел сдерживать ярость, когда хотелось сорваться; умел гасить эмоции, прежде чем они разрушат его. Это было его оружием. Это было его «я».
Но теперь всё рушилось. Любое слово, любой взгляд – будто вспышка пороха. Его рвало изнутри, эмоции поднимались лавиной, и он не успевал укрыться. Гнев, страх, отчаяние – всё сплеталось в одно, и он не мог остановить.
Это та сила? Или я?
Сколько во мне было этой злости всё это время?
Почему именно сейчас она прорвалась наружу?
Его охватила дрожь – не от боли, а от ужаса. Ужаса перед самим собой. Перед тем, что он может сорваться, может не сдержаться, может снова потерять контроль… и тогда последствия будут ещё страшнее.
И впервые Лёша поймал себя на мысли: он боится не врагов, не тьмы, не неизвестных сил.
Он боится самого себя.
Лёша сглотнул, пытаясь выдавить хоть слово. Вместо этого сорвался сиплый хрип.
И вдруг – голоса. Они прорезали вязкую пелену в его голове, как тонкие лезвия. Сначала – неразборчивый гул, будто откуда-то издалека, сквозь воду. Потом – отчётливей. Женский, мягкий, тревожный. Это… это Саша. И рядом – другой, более низкий, сдержанный, властный. Её отец.
Лёша замер. Казалось, эти голоса тянули его обратно в реальность, в тот мир, от которого он только что отстранился. Но вместо облегчения его накрыло что-то странное. Паника? Нет… скорее стыд. Ему невыносимо было, что кто-то увидит его сейчас, в таком состоянии. Бледного, дрожащего, с горящими глазами, с этой… тьмой внутри, которая едва сдерживалась.
Инстинкт сработал быстрее мысли. Он рывком перекатился за ближайший куст, пригибаясь к земле, словно загнанный зверь. В груди всё сжалось, дыхание сбилось, сердце стучало так громко, что казалось – его можно услышать на расстоянии.
«Нет. Они не должны… не могут… видеть меня таким. Я не имею права. Я – не тот Лёша, которого они знали. Я – что-то другое. Что-то чужое.»
Он вцепился пальцами в землю, чувствуя холодную, влажную почву под ладонями. Но земля не давала опоры – наоборот, всё казалось зыбким, будто мир готов был провалиться под ним.
Голоса становились ближе. Он слышал их шаги. Казалось, ещё немного – и кусты раздвинутся, и на него упадут их взгляды. Тепло, забота, вопросы. А он… он не знал, что ответить.