Когда запирают дверь
Спустя некоторое время гостья спросила у Глафиры:
– Правда, что тут почти не воюют… не воевали? – поправилась она.
– Да. Где-то далеко бывали стычки, даже настоящие битвы, может быть. А тут – лишь слухи.
– Как такое возможно? А что делали те, кому тесно у домашнего огня?
– Путешествовали. Шли в пожарные. Боролись с болезнями. (При последней фразе лицо Глафиры исказила горькая усмешка).
Милдана после этого долго просто сидела, погружённая в свои мысли. Перебирая разные способы, которые могли бы помочь ей вернуться в свой мир. И вдруг как молнией девушку поразило…
«У нас ничего такого произойти не может. Стоп! Если я вернусь, то… могу притащить эту заразу. Мне уже 22, и пора нести полную ответственность за свои поступки. Даже если у меня будет выбор, я не вернусь, пока не стану уверена, что опасности нет. Впрочем… и тогда, скорее всего, не вернусь. Не хочу ходить по одной земле с Альдизой и прочими подобными».
И, спустя мгновение, как продолжение: «Может быть, в моём случае то, что дверь назад закрыта накрепко, и есть благо».
Милдана решила спросить у Константина, как относиться к этому всему. Тот долго и внимательно слушал, немного подумал и сказал:
– Ну, раз ты здесь ещё, значит, можешь считать, что дверь действительно заперта. Вот когда она откроется, тогда и стоит о возвращении думать. А сейчас – всё равно ничего не решишь, поскольку не знаешь, что дальше будет.
Глафира, прислушивавшаяся к этому разговору, добавила:
– Все заразившиеся были укушены. Просто так – не подцепить.
Словно гора свалилась с милданиных плеч. И тут же на бывшую студентку навалилась другая ответственность, пусть и в будущем: «значит, я должна буду потом самостоятельно решать, если выпадет случай вернуться, и сослаться на не пускающую заразу уже нельзя будет».
А потом Глафира проговорила, уже изрядно дрожащим, надломленным от глухой изнуряющей тоски голосом.
– Ещё пару месяцев назад в нашей деревне выращивали яблони и лён.
И затем она же спросила:
А ты… Милдана, верно? – чем занималась и что собираешься делать теперь?
Волшебница даже не сразу нашла что ответить, хотя вроде всё было понятно и чётко. Затем произнесла:
– Я… готовилась управлять выращиванием растений. А теперь – не знаю. Неужели, всё-таки всё зря было… Может быть, всё-таки когда-то доведётся…
Плечи опустились, и даже в тусклом мерцании догоравшей свечи отчётливо виднелись крупные слёзы, набухавшие на серых глазах гостьи. Напряжение последних дней было слишком сильным даже для мага, чтобы сохранять полную невозмутимость. Особенно ещё и потому, что наконец пришло осознание – их всего трое, похоже. Нечто, похожее на огонёк той самой свечи на пронизывающем ветру – знак огня и тепла, но уже почти эфемерный.
Больше в этот день Милдана почти не говорила. Да и остальные двое – тоже. Сейчас нужно переварить, преобразовать внутри себя напряжение во что-то более осознанное и полезное. А для этого требовалась пауза. Внутри билась фраза: от этих посеревших можно отбиваться, от пустоты и безнадёги – нет. Поэтому напрашивалось закономерно решение остаться, хотя бы на какое-то время. Подучить язык, чтобы не напрягать постоянно свой спецнавык. Узнать местные условия получше, чтобы хотя бы знать, куда направить свои шаги, а куда – идти вовсе нежелательно поначалу.
А наутро, едва проснувшись, магесса даже не сразу сообразила, где находится. Потом вспомнила и вдруг созрело моментальное решение – нужно всё-таки провести сутки в полном одиночестве. Если оно будет сознательно выбрано и подготовлено, это не то же самое, как если тебя схватили за шиворот, спустили с лестницы и сзади раздался щелчок запираемого изнутри замка. Это – возможность что-то понять, утрясти разболтавшиеся мысли…
Своё решение Милдана просто объявила. И сразу же уточнила, что с собой ничего брать не будет, никаких вещей, кроме тех, которые были и так при ней. Предупредила она Глафиру и Константина и о другом: возможно, ей потребуется даже до трёх дней одиночества – чтобы они не тревожились понапрасну, если не вернётся достаточно быстро.
Сначала девушка просто пошла вперёд куда ноги несут, а потом подумала – зачем? И она пошла по менее густой части леса, по тропинкам, протоптанным зверями. Когда спустя пять часов пути встретила достаточно большую поляну, остановилась на ней.
И действительно, провела там ровно три дня. Построила даже временный шалаш. Когда уходила – раскидала его без остатка. Не из злобы, желания разрушать, выместить страсти или лишить кого-то, возможно, убежища. Просто – подведение черты.
Идя назад к жилищу, Милдана размышляла, какие свои навыки может применить в потенциальной защите от «посеревших». «Срочно создам скользкий слой размокшей земли. Прикрою себя от наблюдения слоем тумана или дымки. Брошу струю воды в глаза. Если рядом большой водоём и есть немного времени на подготовку – можно невысокой волной окатить, с ног сбить, возможно, даже смыть с берега. И… всё, в общем-то. Ну вот не боевая стихия вода, и всё тут!».
Потом даже остановилась: «Ах, да. Промывание и охлаждение ран, удаление ядов – это смогу. Но для такого, конечно, надо сначала выиграть сам бой».
В том, что тут, в этом мире, придётся всё же вступать в бои, сомнений не было практически. Ведь тем же посеревшим явно ничего не объяснишь по-человечески, они понимают только один язык силы. Радовало лишь одно – во всяком случае, это произойдёт заметно позже, и остаётся хотя бы время всё обдумать и подготовиться…
Путь назад прошёл уже гораздо легче и приятнее – во многом, наверное, потому, что он уже был прекрасно знаком. Возвращаясь, магесса сразу решила – остаться в хижине ещё на какое-то время, чтобы окончательно всё узнать и грамотно действовать потом. И действительно, понадобилось целых три недели, прежде чем созрело понимание – можно смело трогаться в дальнюю дорогу.
Окончательное решение было таково: двинуться назад по своему же ранее проделанному пути. Не только для повторения и закрепления, но и для того, чтобы вновь выйти в исходную точку – и продвинуться уже дальше в совсем иную сторону.
Маршрут, маршрут…
На обратном пути Милдана то и дело вспоминала свои важные шаги. Где она останавливалась, где собирала плоды, где разводила костёр и останавливалась на ночлег. И вот, наконец, дошла до того места, где впервые оказалась. А дальше лежала полностью неизведанная территория. На которой вскоре – буквально после поворота – и пришлось сражаться впервые с «посеревшими». Их было трое, и то оказались вполне ловкие и уверенные в себе бойцы. Далеко не сразу, несмотря на всё превосходство мага в подвижности и скорости, удалось ударами окованной железом дубинки (единственного оружия, которую странница взяла у Константина, чтобы не оставить своих новых знакомых совсем безоружными) сокрушить нападавших. Их атака была ещё и внезапной, из кустов, что резко усложнило положение обороняющейся. Так что в этот день она больше никуда не прошла, сделав продолжительную остановку и даже приготовив пару самодельных копий, которые обожгла в костре.
И больше всего Милдана думала о том, что ей предпринять теперь. А для этого требовалось ответить на один немаловажный вопрос – что теперь за противник перед ней. Например, куда движутся все эти кусающиеся чудовища (называть их людьми уже не поворачивался язык), как выделять среди них главных… хотя, стоп. Каких таких «главных»? Они действовали как полностью неуправляемая толпа, просто лезли и лезли вперёд без конца.
– Или даже не толпа, – проговорила для себя Милдана. Ведь даже в толпе бывают проблески просветления, попытки действовать хоть как-то вместе, а не просто ломиться куда придётся.
Спустя примерно двое суток пути земля вокруг стала выглядеть иначе, чем раньше. Лес стал более редким, скорее – небольшие участки с деревьями, между которыми почти всё пространство отведено под какие-то луга. За полосой лугов начиналась уже обширная безлесная территория, а в домах на этой земле было сравнительно мало дров. Вместо них лежал в запасе чёрный камень, загрязняющий пальцы при прикосновении.
Волшебница никогда ранее не сталкивалась с чем-либо подобным. Но то, что неизвестная вещь лежала прямо вблизи печей, наводило поневоле на мысли. Следовало освоиться в этих местах, внимательно изучить их, а также запастись продуктами. Мало ли что там ещё впереди окажется… Окружающее пока что выглядело унылым и скучным, но ведь уже недавно был пример, когда обычная жизнь сменилась «ярким приключением», будь оно трижды неладно.
Поневоле у Милданы начала зарождаться мысль – а стоит ли вообще идти вперёд? Может быть, лучше всего просто остаться на одном месте и не рисковать попусту? Однако, поразмыслив, она всё же решила, что самое разумное – пройти предоставившийся путь до конца. «Только так можно увериться, что никакой опасности нет», пришла в голову тихая, но твёрдая мысль.
А потом, вслед за ней, и другая: «Долгое отсутствие тревоги – тоже тревога. Особенно в таком месте, где то и дело можно столкнуться с неприятностями. И если сейчас их нет, значит… Они могут зреть где-то! И – обрушиться со всей возможной силой!
И при этом – вблизи шахты и в ней самой не было никого живого. Даже не требовалось осматривать лично или сканировать пространство под землёй. Достаточно того было, что никто не поднимался и не спускался. За целые сутки – ни малейшего движения. И это – в том месте, где ещё недавно бурлила жизнь, где добывали топливо!
Поэтому магесса просто двинулась в путь, как только ощутила, что время настало. Практически сразу на её пути обнаружилась проплешина, оставшаяся от недавнего лесного пожара. И путешественница заметила, что там уже начинает понемногу – то в одном, то в другом месте – прорастать свежая трава. А на дне неглубокого оврага уже отчётливо виднелись и пробившиеся наверх ростки, которые должны были вскоре стать полноценными кустами и даже деревьями. Почему-то эта мысль особенно согрела путешественнице душу, заставила её даже мягко улыбнуться.
Дальнейший путь проходил по обычной ровной дороге. Грунтовой, правда, а не покрытой камнем – но дождей не было уже давно, и потому не требовалось никаких усилий особых, чтобы идти вперёд. Спустя примерно двое суток путница добралась до места, где дорога заворачивалась узлом. Примерно там же располагалась протяжённая деревня – настолько длинная, что с её краёв середина не просматривалась. Это, забегая вперёд немного, сыграет важную роль). Поскольку был уже вечер, тени сгущались быстро, Милдана сочла за лучшее не пробираться по неизвестной местности в наступающих сумерках, а остановиться на ночлег в доме на окраине. Ночные часы прошли спокойно и безмятежно, ни единого тревожащего звука, ничего, что привлекло бы внимание, не произошло.
И вот, проходя обратно (как уже заметили, дорога заворачивалась узлом: проходила прямо через застройку, потом немного вперёд, далее, загнувшись петлёй, шла назад, поэтому, чтобы двигаться дальше, надо было вернуться к самому входу), путешественнице пришлось пройти и через противоположный край деревни. Надо сказать, что она заходила в каждый дом – не в надежде кого-то увидеть, не для преследования и истребления посеревших и не из праздного любопытства, а из стремления понять, освоиться в этом удивительном и кажущемся противоестественным мире. И вот, рассматривая внимательно вещи, оставленные людьми в одном из жилищ, Милдана случайно коснулась дверцы печи. Та ещё не остыла…
Рука поневоле задрожала. «Кто это здесь был. Неужели всё-таки кому-то ещё удалось выжить?».
Из печи, когда девушка её приоткрыла, донёсся слабый, но ещё вполне уловимый, запах чего-то жареного. Это был отзвук блюда, которое явно готовили полтора-два дня назад. И вряд ли можно подозревать, что готовкой занимались «посеревшие». Те слишком примитивны, как выходило по всем рассказам, не нуждались в пище, только слонялись туда и сюда, разыскивая, кого бы укусить. Но всё равно магесса настойчиво продвигалась вперёд. Несмотря даже на то, что самые обыденные звуки казались от напряжения и ожидания постоянной опасности исключительно громкими. Было совершенно непонятно, радоваться или же бояться того, что может открыться буквально через несколько минут. Шуршание листьев, шелест веток на ветру, шорохи грызунов и других мелких зверьков в траве, журчание ручьёв – всё это заставляло поневоле прислушиваться, выжидать, оценивать.
Милдане думалось: «это почти точно – признаки настоящей жизни. Но почему никто не проявил себя ещё? Что случилось с людьми всё-таки? Что они делают сейчас? Может, это какая-то хитрая ловушка, может, тут разбойники в самом деле побывали?». И в какой-то момент появилось чувство: «Нельзя исключить ведь, что те, иные, что ещё уцелели, точно так же думают, что они одни. Ведь и я так полагала. И Константин с Глафирой…».
Продвигаясь вперёд, идя через новый участок леса, волшебница соображала. «Наверняка для путников – и даже для разбойников, вообще-то – было бы очень отважным поступком вообще войти в окраинный дом незнакомого селения. Да хоть бы и знакомого – после того ужаса, который пережили эти люди, сложно ожидать от них какого-то спокойствия».
Вполне логичным был и следующий вывод – раз в крайнем доме побывали, значит, приходят именно с той же стороны. Иначе бы невозможно было незаметно мимо неё пройти. Как и всякая обладательница сверхспособностей, оказавшаяся в трудной и даже опасной ситуации, Милдана обязательно выставляла «сторожевые маячки», которые должны были сработать, стоило кому-то оказаться поблизости – тем более попытаться подкрасться.
Но тайна уже начинала действовать ей на нервы. Скорее бы узнать, кто это. Разобраться бы, кто всем этим занимается, добираясь сюда. Ясно одно – кто бы это ни был, искать придётся недалеко. Если бы требовался день пути… даже полдня, вряд ли кто-то сумел бы так же поддерживать порядок в доме. Нет, определённо, разгадка уже близка. И потому магессе приходилось даже прилагать немало усилий, чтобы сдерживать свой шаг. А побежать хотелось очень…
И вот, наконец, наступил момент истины. Спустя каких-то минут сорок Милдана стояла у ворот целого небольшого города. На стенах караулили бойцы с арбалетами. От странницы потребовали трое суток не входить внутрь.
– Мало ли что ты там говоришь? Откуда нам знать, кто ты такая на самом деле и действительно не заражена?
Такова была суровая логика карантина. И в то же время – логика выжидания: не появится ли какая-то разбойничья банда, пока её предполагаемый соглядатай собирает информацию. Пока защитники крепко стоят на сторожевой башня и зорко осматривают окрестности, всё в полном порядке. Но, думали они, стоит впустить незнакомку раньше срока, как могут начаться всякие неприятности…
Ожидание было скучным, но совершенно неизбежным. Немного подумав, девушка пришла к выводу: если бы она сама всё решала, то поступила бы, внезапно, точно таким же образом. Правда, всё равно было непонятно, что делать. Но – только поначалу. Спустя пару часов она решила использовать вынужденную паузу для того, чтобы осмыслить произошедшее, чтобы как можно глубже представлять, что произойдёт дальше. А то всё минувшее время провела фактически на бегу, не имея возможности хоть что-то обдумать. Даже в домике Константина и Глафиры, даже при передвижениях по лесу постоянно находилось то одно, то другое занятие.
И заодно магессе пришло на ум новое дело, которым ей предстоит заниматься. «Теперь я уверена, что не просто есть уцелевшие. Их довольно много. Они в разных местах. Но не знают ещё друг о друге. Боятся высунуться за ближайшие окрестности. Полагают, что где-то там бродят эти посеревшие. И теперь мне нужно – соединять, связывать людей. Чтобы они между собой нормально общались.
Лучшей наградой для меня станет не победа над как можно большим числом посеревших. А совсем другие, гораздо более важные вещи. Зеленеющие всходы на полях и огородах. Голоса, наполняющие дворы и улицы. Всадники и повозки, спешащие по дорогам. И даже пусть будут и разбойники, может быть. Если их возвращение ознаменует, что теперь хотя бы есть кого и зачем грабить, это всё равно лучше, чем так, как сейчас есть.
Я всё меньше жалею, на самом деле, что оказалась тут. Это не тягостная участь, и не банальное приключение. Это возможность выручить тех, кто ещё жив. Кто скован собственным страхом и незнанием».
И живо представилось, как всё это могло быть. Вот обычное поселение – деревня, город, посёлок около порта или той же шахты. Вот начинается странная болезнь, а затем волна нападений. Немногие, которым посчастливилось уцелеть, разбегаются кто куда или остаются на месте. Если кто и доходит до других, то приносит безрадостную новость: «Везде эти посеревшие. Всё рухнуло. Двигаться дальше смертельно опасно, никто не выжил вообще, только нам чудом удалось вырваться».
Естественно, кто угодно поверил бы этому. Кто угодно – будь то опытный солдат, прошедший десяток-другой битв, или смелый охотник, привыкший к опасности диких мест, или, тем более, обычный земледелец, ремесленник, торговец… Слишком тяжело и непривычно воспринимать такое. Слишком сильно чувство, что всё рухнуло. Ну а дальше – ещё проще. Банальный замкнутый круг. Никто не ищет других, особо не ходит на разведку, тем более далеко. И все оттого убеждаются ещё больше, «что действительно они одни-одинёшеньки на всём свете».
И вот настал момент, когда разрешили войти. Милдане потребовалось два дня на обстоятельный осмотр и знакомство с этим поселением, его жителями. Уже одно то, что здесь жили не один-два человека, не десяток, а добрых сотни четыре, откровенно радовало. Как выяснилось, прежде это была самая обычная деревня, одна из многих. Причём – затерянная посреди лесов. И именно эта удалённость спасла – сюда не ломанулись многочисленные толпы посеревших, выходили только немногие из них, кому вполне удавалось дать чёткий отпор.
Предположение волшебницы подтвердилось – сюда стягивались позже выжившие из ближайших поселений, и они внесли своим визитом липкий страх. Говорили именно так, как и можно было подумать: «дальше-то всё перемерло начисто». Но кому как не Милдане было знать, что это не так. И не только оттого, что она ранее уже встретила двух выживших в другом месте. А ещё и потому, что чувствовала неоднократно – да что там, постоянно – что вода нигде не насыщена страшным ядом или заразой…
Возвращение
Обратная дорога для путешественницы прошла существенно легче, чем она сама ожидала. И не только оттого что всё было уже знакомо и проверено, что не приходилось почти опасаться внезапного нападения. Теперь у неё появилась задача – как можно скорее сообщить Константину и Глафире о найденном поселении, и затем – отправиться дальше, на поиски других выживших. Это не только заставляло ноги шагать быстрее, но и наполняло душу каким-то своеобразным трепетом.
Пару раз, чуть отклонившись в сторону для дополнительных разведок, Милдана находила «посеревших», вернее, их останки. Они уже начинали гнить, и она думала: жизнь точно берёт своё, даже таким неприглядным способом. «Мой мир для меня уже рухнул. Уже рассыпался в мелкую пыль. А этот… ещё теплится что-то. И нужно этому чему-то как следует помочь. Причём поскорее».
Пришла в голову и иная мысль: то, что предстоит сделать – это, по сути, особая война. Война, в которой меч или иное оружие бесполезны. Война за восстановление самого смысла и сути человеческого сообщества. И как раз в этой борьбе способности магессы могли вполне пригодится в том или ином виде.
Вернувшись, Милдана рассказала своим знакомым о встрече. Нужно было видеть то впечатление, которое её слова произвели на невольных отшельников, уже думавших, что им предстоит постоянное прозябание в унылом одиночестве! И всё-таки к их радости примешивалась ещё и тревога за путешественницу…
– Может быть, ты всё-таки не пойдёшь? Это же очень опасно! Мало ли какие тревоги и угрозы могут возникнуть на пути? Представь, что мы тебя потеряем… подумай об этом, ежели самой не страшно.
Однако волшебница была непреклонна в своей решимости:
– Мне обязательно нужно идти. Ваше дело – жить и чувствовать себя спокойно. А моё – обеспечивать для вас это самое спокойствие. И – сделать так, чтобы по дороге вновь начали ходить люди и ездить повозки. Чтобы вы не были одни.
… И всё-таки она не сразу ушла в дорогу. Сначала решила – освоить как следует готовку местных плодов. Только после того, как овладела всеми приёмами их кулинарной обработки, научилась создавать основные блюда, сочла возможным, наконец, собираться в путь…
В последний день перед тем как уйти, Милдана задумалась ещё вот о чём. «А что было бы, если бы я – осталась жить в той деревне, на которую наткнулась изначально? Пожалуй, там можно было бы хозяйство вести, все условия были, только немного порядок наведи и живи себе преспокойно… Но нет, это лишь иллюзия. По-настоящему это жизнью не было бы».
Между прочим, она предпринимала периодически «дальние разведки» в разных направлениях. На 4 часа, на 6, потом даже на целый день. Чтобы раздвигать границу уже сейчас, пока ещё оставаясь со своими новыми знакомыми. И в очередном переходе Милдане посчастливилось найти большую яму, оставшуюся в результате добычи глины.
Константин, узнав об этом, немедленно оживился. Заявил, что они с сестрой как раз планировали построить кирпичную стену, но делать её прежде было не из чего. Магесса была удивлена тому, что это решение не отменяется теперь, когда ясно, что опасности нет. Однако Глафире удалось убедить её в том, что теперь строительство стены – не мера защиты. Это своего рода памятник своему заблуждению. Средство зримо отпустить страх.
И не только в этом дело было, конечно. Не менее важно и иное – это было просто доведение намерений до конца. Стремление как можно скорее завершить прежний этап, подвести под ним черту и хладнокровно двигаться дальше. Причём для Милданы такой момент оказался не менее важен, чем для её спутников. «Я выжила. Я прошла это и не сошла с ума». Девушка была искренне благодарна Глафире и Константину, чувствуя, что может просто жить у них, или уйти, а затем вернуться. Но именно поэтому, из-за признательности, нельзя было не уйти.
Стенку втроём построили быстро и слаженно. Волшебница постаралась ускорить сушку заготовок под кирпич, вытягивая из них влагу. Но это оказалось не таким простым делом, как она думала поначалу. И не только из-за неизбежной ограниченности сил. Ещё важнее оказалось то, что чрезмерно быстро высыхающая глина могла потрескаться. Потом, отдыхая от непривычно тяжёлой магической (да и физической тоже…) работы, странница про себя определила так: она не просто идёт в дорогу на разведку, она будет заниматься Поиском.
Но… Поиском чего? Тех, кто барахтается сейчас в отчаянии. Как попавший в капкан зверь. Как осаждённая крепость, где знают, что подкрепление снаружи не придёт или уже разбито. Как человек, загнанный пожаром на подоконник верхнего этажа высокой башни. Капкан можно разжать. Осаждающих – разогнать. Огонь – потушить. Но – всегда должен найтись кто-то, кто это сделает. И прежде всего следует двинуться по уже известному пути. Там, куда она, Милдана, доходила за один полный день. Остановиться, осмотреться, и выбрать направление для дальнейшего перехода…
Свой курс
И вот наступил момент, когда она достигла той самой черты. Заступила на неё, всего лишь на один шаг. И уже там, в совершенно новом пространстве, стала осматриваться и выбирать дальнейший маршрут. Милдана пыталась понять, что же там может её ждать, на что следует рассчитывать. И всё, что она знала об этом мире, не могло дать подсказки. Константин и Глафира, как и остальные жители их деревни, ни разу так далеко не заходили. Были только слухи о различных местах, но строить на основе этих слухов чёткий план было просто невозможно.
Наконец, девушка приняла решение. «Иду прямо. Если впереди – простой лес, пройду пять суток, после чего – решаю, что делать дальше. Ну а если, допустим, не получится разобраться сразу? Тогда сделаю разведки – пройду на один день налево и направо – пока не выясню всё. Если найду дорогу – пройду в обе стороны до конца. Как минимум – если не до конца, то перекрёстка или развилки. Встречу деревню или город – познакомлюсь с местными жителями и спокойно пойду дальше. Выйду к морю, реке, озеру – разведываю берег на двое суток в обе стороны. Обнаружив горы – постараюсь перейти, но если есть возможность, взойду на любую высокую вершину и посмотрю оттуда. Наконец, выйдя к болоту, не суюсь вообще, обхожу по периметру максимум три дня, и если не найду за это время, то возвращаюсь. Во всех остальных случаях – решу прямо на месте. Одно условие всегда – максимум пять суток».
Пройдя какое-то время, Милдана уяснила – всё же лучше идти не прямо через лес, а по дороге. К мосту, который она уже однажды пересекла. И… вдруг всё же обнаружила, что идти прямо по тому же направлению точно не стоит. На пути девушки оказалось лежащее прямо на дороге поваленное ветром дерево. «Почти наверняка это не просто так. Словно знак, что нужно остановиться и перестать ломиться что есть силы в этом направлении – прямо. Нужно изменить немного свой путь. Правда, и убрать бревно с дороги всё же стоит, потому что, когда двинутся караваны и пойдут путники, им будет немного проще в этом случае».