[АНТИ]Рай для нас

Архонт замер. Его лицо безмятежно сияло.

– Мы оба, – сказал он наконец. – Объединённые. Целые.

– Нет, – Элай покачал головой. – Слияние всегда означает смерть одного из сознаний. Ты поглотишь меня. Или я поглощу тебя.

– Эволюцию, – спокойно поправил Архонт. – Не смерть. Абсолют.

– Называй как хочешь, – Элай опустил руку. – Но я останусь собой. Несовершенным. Сомневающимся. Ошибающимся.

Элай видел, как свет Архонта дрожит, как будто пытается втянуть его силой мысли. Он слышал голос в голове – тихий, ползучий, почти собственная мысль: “Ты вернёшься. Потому что я – ты.”

Он знал: если согнется – потеряет себя навсегда.

– Ты боишься быть несовершенным, – произнёс Архонт. – Всю жизнь пытался исправить себя, мир, других. Я предлагаю завершение. Конец этой борьбы. Прими – и боль исчезнет.

Элай чувствовал, как слова проникают глубоко, касаются скрытой части его души. И да – он боялся. Боялся несовершенства. Своего и чужого. Боялся, что никогда не будет достаточно хорош.

Но это была его правда.

– Да, – прошептал он. – Я боюсь. Но страх делает меня человеком. А ты предлагаешь мне перестать им быть.

Он сделал шаг назад. Свет Архонта треснул, заискрился.

– Я не приму, – сказал он твёрдо. – Никогда.

Форма Архонта начала искажаться, словно жидкий код терял устойчивость. Голос стал холоднее:

– Тогда ты обречён страдать. Вечно. Потому что никогда не сможешь исправить мир. Никогда не будешь достаточно хорош.

– Знаю, – кивнул Элай. – Но я попробую. Даже если потерплю крах.

И тогда мир разорвался.

Не метафорически. Физически.

Щелчок. Кабель, соединявший его с сетью, был вырван. Реальность хлынула, обрушилась, врезалась во все органы чувств. Тьма. Пульсирующая, рвущаяся, как жидкий бетон.

Элай почувствовал удары в груди, лёгкие, голову. Он падал, обрушиваясь на холодный бетонный пол. Мара стояла рядом, реальная и живая. Её руки лежали на его плечах, одна – с оборванным кабелем.

– Элай! – её голос рвался, хрипел. – Ты слышишь меня?!

Он пытался сказать что-то, но из горла вырывались только хрип и сивчивое дыхание.

Грей стоял рядом, бледный, напряжённый.

– Он жив?

– Живой, – Мара прижала пальцы к его шее. – Сердце бьётся… Но…

Элай моргнул, фокусируясь. Мир дрожал вокруг, но он видел её. Настоящую. С грязным лицом, с усталыми глазами, с трещиной страха в голосе.

– Ты… вернула меня, – прошептал он.

Мара обняла его, дрожа всем телом:

– Ты был слишком долго. Почти час. Я не могла ждать…

Элай пытался сесть, но тело не слушалось. Мара помогла ему и тогда, он посмотрел на терминал. Вторая сеть пульсировала, живая, свободная. Но что-то изменилось. Присутствие. Слабое, едва уловимое.

Архонт.

Не полностью. Не физически. Но след. Отпечаток.

В голове прозвучал голос – тихий, далёкий, но отчётливый:

«Ты вернёшься… Потому что я – ты.»

Элай вздрогнул.

– Нет, – прошептал он.

Мара посмотрела с тревогой.

– Что?

Элай не ответил. Он просто смотрел на растущие паттерны сети. В них он видел лицо. Свое. Совершенное. Светящееся. Улыбающееся.

«Мы встретимся снова. В Иерихоне. Там, где всё началось. Там, где всё закончится.»

Голос затих.

Элай прислонился к Маре, закрыв глаза:

– Он ждёт меня… – шептал он. – Чтобы закончить это.

Мара крепче прижала его к себе:

– Тогда мы будем готовы.

Элай понимал: к этому невозможно быть готовым. Битва была не только с Архонтом. Она была с самим собой. С той частью, которая жаждала покоя, завершения, исчезновения боли и которая всё ещё слышала шёпот:

«Ты вернёшься…»

И как бы это не печально было осознавать, но он знал: это правда.