Последняя Ева

Глава 2

Тренировки и последующие занятия казались невероятно долгими и утомительными. К концу дня я чувствовала полную разбитость. Произошедшее не выходило у меня из головы, особенно последний разговор с подругой.

Меня не покидало ощущение, будто эти слова я уже когда-то слышала. Словно кто-то раньше говорил мне нечто подобное. Но я успевала задавить этот хаос в зародыше. Каждый раз, едва в мыслях возникало нечто неподобающее и вредное для пути Истинной Жены, я бросалась перечитывать Кодекс. И в душе воцарялись мир и покой. Но откуда брались эти странные мысли, не знала.

С трудом дождавшись конца последнего занятия, я наконец смогла отправиться в жилой блок, чтобы встретиться с подругой. Но сначала предстояла вечерняя инвентаризация – ежедневный медосмотр и беседа, с помощью которой корректировали наше ментальное состояние.

Мисс Хилл, ученая, курирующая наш жилой блок, вела со мной разговоры, записывала показатели и давала советы, как справиться с тревогами. Эту практику ввели только для Ев и Валл третьего поколения. Господа прежних поколений жаловались, что их подопечные часто вели себя неадекватно, поэтому решено было следить не только за физическим здоровьем девушек, но и за их душевным состоянием.

Мне всегда нравились сессии с мисс Хилл. С детства я замечала, что она относится ко мне иначе, чем к другим. Наши встречи длились дольше, а иногда она оставляла меня под предлогом дополнительной беседы, которую даже не записывала в отчет.

Стыдно признаться, но внутри росло чувство, будто я для нее особенная. Между нами возникла незримая связь. В детстве я часто ловила себя на мысли, что представляю ее своей матерью, а себя – дочерью, внимающей ее мудрым урокам. Мне, безусловно, бывало стыдно за эти чувства. Как я, Ева, созданная искусственным путем, могу испытывать нечто подобное к своей кураторше? Но мне всё равно казалось, что между нами есть особая близость. Но не понимала, откуда взялось это чувство.

В медицинском кабинете всегда была одна и та же температура, а воздух пах иначе, чем в других помещениях. Когда я впервые спросила об этом, мисс Хилл призналась, что это аромат ее духов – легкий, нежный, напоминающий о чем-то родном и почти забытом.

Обследование проходило по стандартной схеме: мисс Хилл брала образец слюны и делала быстрый укол в палец. Специальный планшет за пару минут считывал данные организма и выдавал результат. По нему куратор проверяла, все ли в порядке. Затем начиналась вторая часть инвентаризации, когда под запись мы обсуждали прожитый день и делились переживаниями.

– Ты сегодня выглядишь уставшей. Все в порядке? – спросила она.Мисс Хилл взяла анализы и стала внимательно изучать данные на дисплее.

– Физическая подготовка очень важна для вашего здоровья. Ее усиление благотворно скажется на репродуктивной системе.Я прекратила рассматривать палец, на котором уже не было и следа от укола – мое тело обладало высокой регенерацией, и мелкие царапины затягивались мгновенно. – Да, мисс Хилл. Все хорошо. Сегодня была усиленная физподготовка. Возможно, новая нагрузка дала о себе знать.

Мисс Хилл отложила планшет на кушетку, где я сидела, и внимательно посмотрела на меня. На ее лице лежала печать усталости, привычная всем работницам Эдема 5. Кэтрин Хилл являлась натуральной женщиной. Как и другие ученые, она занималась нашим воспитанием и следила за развитием. Она всегда понимала меня без слов, и от этого мои визиты в медотсек становились единственным утешением в минуты подавленности.

– Это из-за нагрузок? – обеспокоенно спросила я.Но сейчас, рассматривая ее осунувшееся и грустное лицо, я не могла избавиться от неприятного комка в животе. Что-то тревожило мисс Хилл, и это беспокойство передавалось мне. – Твой цикл сбился на шесть часов, – задумчиво сказала она, наклонив голову.

– Исключено. Все ваши упражнения тщательно рассчитаны – при увеличении нагрузки вы должны становиться только крепче. Но что-то не так… Хотя… шесть часов все же в пределах нормы. Если сбой усилится, придется решать вопрос медикаментозно.Мисс Хилл покачала головой и, взяв планшет, уставилась в экран.

– Ментальная гармония нарушена? Поделишься?По спине пробежали мурашки. Мысль о том, что сбой цикла может повлиять на рейтинг, заставила ладони мгновенно вспотеть. Я вытерла их о брюки униформы, и мисс Хилл это заметила. Она улыбнулась и взяла меня за руку. Ее ладонь была сухой и теплой.

– Хотя я уверена, что у тебя все замечательно, Ева 117. Ты хорошо себя чувствуешь? – в ее голосе прозвучала наигранность, а в глазах вспыхнул игривый огонек.Мой взгляд упал на маленький круглый дрон, паривший у ее левого плеча – портативное записывающее устройство, фиксировавшее наши сессии.

– Вот и славно. А теперь можно и отключиться.Я сразу поняла намек и радостно закивала, растягивая губы в улыбке. – Да, мисс Хилл. Я чувствую себя прекрасно, и меня ничто не беспокоит. Каждый день приближает меня к моей миссии. Возможно, я просто немного волнуюсь перед Посвящением. Но я справлюсь. Ибо я иду путем Истинной Жены.

– Умница. Так держать.Камера, все это время записывавшая нашу беседу, тихо щелкнула и отключилась. Мисс Хилл убрала ее в карман халата.

Меня охватил жар от волнения. Мы часто проделывали это с мисс Хилл: отключали дрон, чтобы потом говорить о чем угодно, не опасаясь архивов.

– Нет. Но я раздобыла, – таинственно улыбнулась она. – Откуда – мой секрет. И ты никому не рассказывай об апельсине. Договорились?Женщина подошла к рабочему столу, что-то достала и вернулась ко мне. Она села рядом и показала свою находку. – Это апельсин? – неуверенно спросила я. – Но откуда? Разве у нас растут апельсиновые деревья?

Я закивала так активно, что мой высокий хвост замотался из стороны в сторону. Любопытство захлестнуло меня с головой.

И тут же на смену ему пришло леденящее душу осознание.

Апельсин!

– Мисс Хилл! – воскликнула я, в ужасе уставившись на плод. – Разве это не греховный плод, разрушающий души Ев?

Учёная тихо рассмеялась, покручивая апельсин в пальцах. Её веселье пугало меня всё сильнее. Мне хотелось вскочить с кушетки и бежать прочь из медотсека. Ведь апельсин – это символ грехопадения. Символ солнца, что уничтожает всё живое.

Смерть у неё в руке…

– Разве похож он на плод, несущий грех? – мисс Хилл помахала апельсином у меня перед лицом, и я отвернулась. – Этот сочный плод – источник витаминов, а не порока.

– Но… но…

– Так что, будешь апельсин или нет? Разве тебе не интересно узнать, что скрывается под этой кожурой? – её голос прозвучал заговорщицки.

Подавив страх, я снова взглянула на прекрасный оранжевый плод в её руке. И внутри будто что-то шевельнулось – странное, тёплое волнение в груди. Сдавшись этому чувству, я медленно кивнула.

Женщина достала из кармана халата маленький складной нож и принялась чистить яркий фрукт. Я никогда не видела апельсин вживую. На уроках ботаники мы изучали продукты, которые люди употребляли до ядерной войны, и дивились, сколь богат был их рацион. Сейчас же мы довольствовались синтетической едой. Конечно, в наших садах росли некоторые злаки, овощи и фрукты, но целый апельсин…

– Моя мама рассказывала, что до эпидемии у нее часто сбивался цикл, – сказала мисс Хилл, ловко орудуя ножом. – И она говорила, что несколько долек цитрусовых, особенно апельсинов или лимонов, помогают его наладить.Я с подозрением наблюдала за мисс Хилл. Интересно, где она его достала? Из всего, что у нас выращивали, максимум – яблоки и сливы, из которых делали десерты для ев и валл. Иногда из Содомара привозили клубнику, и однажды мы даже пробовали замороженную малину, но она меня не впечатлила.

– На самом деле, научно это не доказано, но я думаю, его вкус поднимет тебе настроение.Воздух наполнился ярким, насыщенным ароматом. Удивительным и загадочным. Мне дико захотелось попробовать это лакомство. Усталость как рукой сняло, все тело наполнилось энергией.

Мисс Хилл закончила чистить апельсин, разломила его на половинки, а затем на дольки и протянула мне. По ее рукам стекал сок, а под ногтями забилась ярко-желтая цедра.

У меня не было сил оторваться от этого фрукта, а внутри бушевала настоящая буря. Рациональная часть меня твердила, что, съев апельсин, я совершу грех. Но нечто другое, тёмное и глубинное, словно тень, пожирало мою рассудительность и настойчиво шептало: «Ты помнишь этот вкус. Попробуй!»

Помню вкус?

– О, святая! Какая же кислятина! – воскликнула она. – Да это не апельсин, а самый настоящий лимон!Я с опаской приняла загадочное лакомство. Сначала решила понюхать – и от одного аромата у меня потекли слюнки. Сердце забилось, словно испуганная пташка. А через мгновение внутри разлилось тепло, будто ко мне вернулось светлое воспоминание, забытое на долгие годы. Недолго думая, я сунула дольку в рот. Мисс Хилл последовала моему примеру, и в следующую же секунду ее лицо скривилось, а глаза зажмурились.

– Вообще-то, нет, – ответила женщина. – Он должен быть сладким… Ну и кислятина!По телу снова пробежали мурашки. С замиранием сердца я разжевала дольку. Во рту разлился резкий кислый вкус, и я невольно зажмурилась. – Он и должен быть таким, мисс Хилл? – пробормотала я.

– Да. Раньше люди жили у морей и выращивали много чудесных апельсинов, – она похлопала меня по плечу. – Ну что? Чувствуешь своё грехопадение?Мы смотрели друг на друга, корчась от кислоты, а потом тихо рассмеялись. Но продолжили есть апельсин, радуясь неожиданному угощению. – Кожуру можно засушить, – сказала мисс Хилл, засовывая кусочек цедры мне в карман. – Она будет пахнуть и напоминать о море. – О море?

Я помотала головой. Щёки моментально загорелись от стыда и смущения. Она прошла к своему столу, оставив на нем планшет.

– Вот и не надо наговаривать на апельсин, – женщина подмигнула мне. – Единственный грех этого фрукта в том, что он оказался таким кислым!

– Так в чем дело, мое Солнышко? Я заметила, что ты расстроена, как только ты вошла.Мисс Хилл спрятала оставшуюся кожуру в свои карманы и повернулась ко мне. Теперь передо мной стояла не куратор, а близкая подруга, и на сердце растеклось приятное тепло.

Весь день я думала, стоит ли рассказывать мисс Хилл о случившемся. Ведь пришлось бы говорить не только о своих переживаниях, но и о странном поведении Евы 104. Я боялась навредить подруге. Мисс Хилл была и ее куратором. Раньше, в детстве, я часто ябедничала на девочек из нашего блока, но это никогда не сказывалось на их рейтинге, по крайней мере, не так радикально.

– Но что же делать? – тихо спросила я. – Ее слова были грубыми. А если она будет говорить так при других? Это повлияет на ее рейтинг.Собравшись с духом, я все же рассказала о том, что произошло в классе репродукции, и как Ева 104 вела себя с мистером Пейном. Мисс Хилл молча слушала, и в ее светло-серых глазах светилась бесконечная материнская любовь, которая всегда меня успокаивала. Выслушав, женщина поправила седые волосы, заплетенные в косу, и тяжело вздохнула. – Теперь понимаю твое волнение, – задумчиво сказала она. – Ева 104 всегда была бойкой. Но для ее возраста это нормально. Пройдет. Все мы в юности бунтуем и чувствуем себя частью чего-то большего.

– Верно. Поэтому на завтрашней инвентаризации я обязательно поговорю с ней. Спасибо, что поделилась. Если об этом узнают другие кураторы, Еву 104 могут наказать. Ей нужно помочь вернуться на путь Истинной Жены.Мисс Хилл кивнула.

– Но ты сама никогда не задумывалась о подобном? – неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть. – Что ты можешь быть предназначена для другого? Что ты – не только Ева третьего поколения?С плеч будто свалилась тяжесть. Я с облегчением вздохнула, зная, что мисс Хилл позаботится о подруге.

Пристальный взгляд мисс Хилл заставил сердце трепетать. Что она хочет услышать? Это проверка на верность Кодексу? Внутри все заледенело от страха. Она никогда не задавала таких вопросов. Может, это связано с предстоящим Посвящением? Возможно, это тест, и от моего ответа будет зависеть рейтинг?

– Не бойся. Наши разговоры без записи остаются между нами.Взгляд мисс Хилл смягчился. Она взяла меня за руку и погладила по кисти.

– Слова Евы 104 вызвали во мне не только тревогу, но и что-то теплое… и очень странное. Словно что-то забытое. Бывает же, что забываешь какую-то мелочь, а потом вспомнишь – и на душе становится так радостно. У меня было похожее чувство.Волнение понемногу отступило. Мисс Хилл словно читала мои мысли. Эта близость всегда меня восхищала. Немного подумав, я все же ответила:

– Ты всегда была умной и чуткой, мое Солнышко, – проговорила она после паузы. – У тебя развитая интуиция, ты легко справляешься с задачами. У тебя крепкий иммунитет. И… – она резко замолчала и отвела взгляд. – Иногда ты так напоминаешь мне ее.Говорить это было трудно. Всю жизнь мне казалось, что я забыла какую-то часть себя. Она пыталась вырваться из темноты, иногда вспыхивала, пытаясь привлечь внимание, но быстро угасала. Словами это было не передать, но, держа руку мисс Хилл, я надеялась, что она почувствует это.

В медотсеке снова повисла тишина. Я горела от любопытства, но губы будто склеились. Глядя на грустное и задумчивое лицо куратора, все внутри замирало, словно сама вселенная требовала молчания. Мне много раз приходилось слышать от мисс Хилл упоминания о ней и в детстве думала, что она говорит о погибшей дочери. Многие натуральные женщины здесь пережили подобное: эпидемию, смерть, потерю младенцев при родах. Поэтому я никогда не решалась спросить, кого она имеет в виду.

Покидала мисс Хилл я чувствовала разлад внутри.

Беседа не помогла восстановить душевные силы, и последний вопрос оставил в душе трещину. Неприятное чувство, преследовавшее меня весь день, с новой силой накатило, едва я вышла из медотсека.

Теперь предстояло вернуться в жилой комплекс. Я могла пойти длинной дорогой вдоль Серебряного озера, но мне хотелось поскорее увидеться с Евой 104 и обсудить случившееся. Эта мысль придала мне сил. Быстро спустившись с второго этажа, я вышла через черный ход на узкую каменную дорожку и направилась к соседнему зданию.

Искусственный свет уже приглушили – час был поздний, и скоро должен был начаться комендантский. Оставалось надеяться, что получится успеть принять душ и переодеться до отключения центрального освещения. Мне не нравилась темнота, потому что она всегда вызывала липкий страх, несущий в себе что-то давно забытое и ужасное.

Здания в скинии Эдем 5 представляли собой стеклянными сооружениями с бетонными и железными элементами, странным образом сочетавшими легкость и меланхолию. Я поймала себя на мысли, что иногда чувствую себя такой же – отчужденной, чужой, не такой, как другие Евы. И теперь понимала: возможно, Ева 104 чувствует то же самое. Что-то гложет ее, заставляя вести себя агрессивно. Может, она потеряла надежду или разочаровалась в своей миссии? На уроках истории нам рассказывали, что первое поколение ев и валл страдало от подобного, и это плохо сказывалось на детородной функции. То же передалось и второму поколению. Не потому ли нам, третьему, уделяют столько внимания и заботятся о нашем ментальном состоянии?

Услышав шаги, я вздрогнула и замерла. Страх покрыл тело липкой пленкой. Ноги сами понесли меня к ближайшему кусту жасмина слева от дорожки. Уже сидя на земле, обхватив колени, я едва не рассмеялась – вела себя как в детстве, когда пугалась любого шороха в саду. Из груди вырвался вздох облегчения. Я решила выбраться и посмотреть, кто идет, но тихий мужской голос заставил замереть.

– Все будет хорошо. Постарайся сдерживать эмоции. Я понимаю, твое сердце жаждет свободы, но если узнают о твоих нарушениях, тебя строго накажут.

– Я всегда буду рядом. И не позволю тебе уехать в Содомар. Это место… Оно не для тебя. И не для других.Новая волна ужаса накатила на меня, когда в ответ зазвучал до боли знакомый голос. – Хорошо… Я постараюсь. Прости, что была сегодня так груба. Надеюсь, мистер Пейн не был из-за этого строг с тобой на тренировке? – шептала Ева 104. – Я не смогу жить, если тебя не будет рядом.

Я вытянула шею и, стараясь не шуметь, попыталась разглядеть пару. В полумраке виднелись лишь два силуэта. Они держались за руки и продолжали перешептываться. Сердце заколотилось, в ушах зазвенело, дышать стало трудно. Хотелось выскочить, но я не знала, что буду делать. Никогда не сталкивалась с подобным.

Казалось, весь мир сузился до этих двух силуэтов. Ева и мужчина, не являющийся ее господином, стояли в нескольких шагах, нарушая все правила. Они смотрели друг на друга так, как не дозволено. Говорили без присмотра. Прикасались друг к другу. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Я стала свидетельницей нарушений, за которые Еву могли изъять из репродуктивного цикла. А это… означало смерть.

Глава 3

Едва успев принять душ до комендантского часа, я натянула ночное платье и побрела в свой жилой бокс, словно на казнь. Тело не слушалось, в голове прокручивался образ той парочки, шептавшейся в полутьме. Меня разрывало надвое. Хотелось верить, что это сон. Выдумка. Пусть даже такое и возможно – только не с Евой 104. Не в нашей скинии. В другом мире, сказочном, где за подобное не наказывают.

Я замерла у серебристой двери, не в силах заставить себя войти. Уже поздно, большинство, наверное, спят. Но Ева 104 всегда засыпала одной из последних – она тщательно готовилась, мечтая попасть в первую десятку. Её оценки были безупречны, а физическая подготовка не уступала лидерам. Она этим гордилась. Ведь это давало шанс попасть к господину с высочайшим репродуктивным потенциалом. Вот только из-за своего характера она часто проваливалась в рейтинге.

Но теперь перемены в подруге разрушали тот идеал Истинной Жены, к которому она стремилась. Всё из-за этого проклятого мужчины. Он что-то с ней сделал.

К великому облегчению, в боксе все спали. Полумрак, над изголовьями мерцали неоновые полосы датчиков. Я метнулась к своей кровати и нырнула под одеяло, накрытая волной озноба. Дышать стало трудно. В голове стучала мысль, как будто это я преступница, нарушившая главный закон Кодекса. Хотя мучиться от стыда должна была Ева 104! Почему же мне так плохо из-за её проступков?

Чуть успокоившись, я высунулась из-под одеяла, прижала ладонь к стеклянной панели над кроватью, чтобы датчик зафиксировал отход ко сну, и уткнулась лицом в подушку. Система жизнеобеспечения всю ночь будет отслеживать мои фазы сна, и эти данные тоже повлияют на рейтинг. Сегодня сон будет беспокойным – датчики всё считают. От мысли, что рейтинг может пошатнуться, снова накатило отчаяние. Мне с таким трудом удалось войти в пятёрку лидеров. Я не могла допустить его снижения!

Нужно было успокоиться. Я изо всех сил старалась выкинуть из головы произошедшее. Мне нужен был хороший сон. Моё здоровье, оценки и навыки должны быть идеальными.

Но как я ни старалась, взгляд снова и снова упрямо возвращался к постели Евы 104. Ночь прошла тяжело. Уснуть удалось с трудом, замученная вихрем противоречивых чувств.

Великая Мать, помоги мне нести это бремя.

***

Приятная инструментальная мелодия разлилась по молитвенному залу. Опустившись на колени, я вздрогнула от холода мраморного пола и окончательно проснулась. Мысли унеслись так далеко, что потребовалось время, чтобы вернуться в реальность.

В центре зала стояла Ева 005 в простом платье с длинными рукавами, остальные расположились по кругу на коленях. В её руках священный Кодекс Ев. Я украдкой рассматривала увесистый том. Внутри шевельнулась зависть – каждая из нас мечтала подержать в руках священное писание. Но это дозволялось лишь Еве с наивысшим рейтингом.

Я посмотрела на Еву 005. Её тонкая фигура в лучах искусственного солнца просвечивала сквозь тонкую ткань. Она бесстыдно обрисовывали изящные формы девушки. Длинные распущенные волосы отливали тёмным золотом. Она смотрела на страницу, и в её янтарных глазах плясал весёлый огонёк. С трудом сдержала желание закусить губу при виде этого надменного лица. У Евы 005 скверный характер, это замечали все. Но из-за её рейтинга никто не смел и слова сказать, боясь жалоб куратору.

Да сохраню свою хрупкую форму.Под тихую музыку девушка в центре зала запела: Тело моё – сосуд чистый, Вместилище грядущей жизни. Да наполнюсь я светом долга,

Мы по очереди начали ритуальные прикосновения. Я механически положила руки на плечи. По телу разлилась неприятная боль – из-за плохого сна так и не получилось найти удобную позу, и теперь всё ныло.

Как капля в океане вечном.Воля моя – тихий ручей, Что не спорит с течением реки. Да растворюсь я в великой цели,

Я сложила ладони и прижала их ко лбу, закрыв глаза. Тело плохо слушалось, словно желая оставаться неподвижным.

За честь – служить возрожденью.Сердце моё – благодарный сад, Где зреют плоды послушания. За миссию мою – спасать,

Аминь.Руки легли на грудь. А затем встала, взявшись за руки с соседками. Мы запели хором: Да исполню я своё предназначение сегодня, Как вчера, как завтра, как всегда. От рассвета до заката, От первого вздоха до последней молитвы.

Когда молитва завершилась, я снова украдкой взглянула на Еву 005. Та передала Кодекс куратору и с самодовольной улыбкой поклонилась. Внутри всё сжалось от неприятного чувства.

Зависть… Во мне говорила зависть. Я отвернулась, мысленно повторяя заповедь: «Не держи в сердце своем Зависти». И пусть она говорила о воле господина, но завидовать другой Еве – тоже грех.

Выйдя из молитвенного зала, мы смешались с потоком Валл. Рядом молча шла Ева 104. Мы не проронили ни слова, и у меня не было ни малейшей идеи, как заговорить с ней о вчерашнем. Я даже боялась на неё смотреть – вдруг это её разозлит, и она снова совершит нечто непристойное, опасное для пути Истинной Жены.

Пробираясь к пищевому блоку, я выискивала волнистую шевелюру Валлы 73. Мой взгляд упал на двух ев у стены, которые громко о чём-то спорили и смеялись. Валлы обходили их стороной, словно косяк рыб, стремящийся избежать хищников. Это были приспешницы Евы 005 – такие же высокорейтинговые, входившие в тройку лучших.

Мы с Евой 104 направились к центру зала, когда услышали их.

– Смотри-ка, Валла 016 стала ещё смуглее, – первая ева, поправляя свои роскошные чёрные волосы. – Эй, слышишь? Следи за уровнем меланина. А то твои господа решат, что ты Солнечная.

Валла 016 вздрогнула, услышав девушек. Я знала её – она делила бокс с Валлой 73. Невысокая, на фоне двух стройных ев она казалась совсем маленькой. После этих слов она съёжилась, словно хотела стать еще меньше. Валла опустила большие тёмные глаза и отвернулась.

Вторая ева громко рассмеялась и хлопнула подругу по плечу.Ева 104 резко остановилась, и я врезалась ей в спину.

– Оставь её. Она же счастливая мама для чужого ребёнка. Ей не до изящества, как нам. Наши господа в Содомаре умеют ценить красоту. А другим лишь бы живот рос и дети рождались.

– Я даю женщинам шанс стать матерями, – её голос дрожал. – Это благородная миссия.Валла 016 подняла на ев глаза.

– Это благородная миссия, – с издевкой передразнила первая.

– Миссия? Ты называешь роль инкубатора миссией? – она ткнула валлу пальцем в грудь. – Ты всего лишь функция для семейных пар, которые не могут зачать. А мы – Евы. Мы – возрождение и спасение человечества. Мы несём настоящую миссию!Она оторвалась от стены и подошла к Валле 016, та, казалось, вот-вот растворится от страха.

Лицо валлы потемнело, на глазах выступили слёзы, губы задрожали. Она изо всех сил сдерживала плач. От этой сцены на сердце стало тоскливо и больно. Было жалко валлу, угодившую под горячую руку заносчивых ев. Нам твердили, что все мы, независимо от происхождения, несём спасение человечеству. Но некоторые считали себя выше остальных. Эта конкуренция утомляла, хотя только так можно было попасть к элитным господам. Валлам в этом плане не повезло – их генетически подгоняли под определённые семьи, и выбора у них не было.

Я опомнилась, лишь когда подруга, до этого стоявшая как вкопанная, двинулась к валле и евам. Я успела схватить её за локоть и оттащить в сторону.

– Не лезь. Они из тройки лидеров и крутятся с Евой 005, – сухо ответила я, крепче сжимая её локоть.– Отпусти, – прошипела подруга, когда мы оказались в отдалении.

– И что с того? Плевать я хотела на Еву 005, – она скривила губы. – Они смеются над валлами. Будто сами лучше.Девушка одарила меня горящим взглядом.

– Ты хочешь, чтобы твой рейтинг упал? Не связывайся с ними. Они и так всем портят репутацию жалобами. Ты почти в первой десятке. У тебя ещё три месяца, чтобы утереть нос этим зазнайкам. Скоро экзамены, и я знаю, ты будешь блистать. Ты лучше всех знаешь Кодекс…

– Да что с тобой происходит?!– Плевать! – фыркнула Ева 104 и вырвала руку. – Это ничего не меняет.

Ева 104 проигнорировала мой вопрос и направилась к центру зала. Внутри меня вспыхнула новая волна злости. Да простит меня Великая Мать, но я готова была стукнуть подругу по голове, чтобы вправить ей мозги!