Ань-Гаррен: Белая ворона в мире магии

Глава 8. Взятки кобыле и каноны гипюра

На следующий день, воспользовавшись законным перерывом, я отправилась в гости к супруге посла. Марик, как верный оруженосец, сопровождал меня, а в руках у нас красовалась внушительная корзина отборных овощей, конфискованных с кухни. Однако, за предвкушением встречи скрывались как приятные сюрпризы, так и легкое разочарование. Ромегиэль, как ее звали, оказалась эльфийкой, но, будучи женой человека, она владела обоими языками в совершенстве. К тому же, благодаря свекрови, она знала множество человеческих рецептов и любила готовить сама. Втайне я мечтала о простой человеческой душевности – посидеть с ней по-бабьи, приготовить что-нибудь сытное из мяса, напечь сдобных булочек…

Но вместо этого Ромегиэль быстро посвятила меня в тонкости обращения с эльфийской плитой, которая чем-то напоминала русскую недопечь. Внутрь этой диковинной конструкции ничего нельзя было поместить, зато имелась специальная установка для выпаривания. Мои овощи тут же пошли в дело: я резала их на кусочки и подвергала всевозможным кулинарным экзекуциям – варила, жарила на каком-то безликом масле, готовила на пару. Посетовав на невозможность запекания и сушки, я неожиданно получила магическую помощь.

У Ромегиэль имелся волшебный шкафчик, предназначенный для деликатной сушки белья. Но мне, с барского плеча, позволили использовать его не по назначению. И я с головой окунулась в мир кулинарных экспериментов, усердно записывая результаты: что напоминает вкус земных продуктов, а что совершенно чуждо. Иногда было очевидно, что, выварив горечь из синего продолговатого «ромбутана», можно растолочь его и получить нечто, похожее на картофель. А иногда предназначение иных растений на кухне оставалось для меня загадкой.

Хозяйка кухни же, сохраняя невозмутимость, наблюдала за моими изысканиями и потихоньку убирала за мной. Когда я, наконец, закончила, за окном уже сгущались сумерки, и на небо взошла местная лиловая луна. Захватив с собой позаимствованный у Ромегиэль кусок холста с записями и сожалея об упущенном массаже, я натолкнулась на Марика, который все это время просидел в холле дома посла.

Хотела было начать извиняться, но, заметив в руках ждуна большую кружку с каким-то напитком и тарелочку с чем-то сухим, напоминающим печенье, на его коленях, передумала. Его и так неплохо кормят. Прощаясь, я заметила еще одну деталь: во взгляде Ромегиэль, устремленном на Марика, промелькнуло что-то похожее на жалость. Практически все эльфы, которых я знала, не проявляли никаких эмоций, а принц явно был рад беседе со своим другом. Как спросить у Марика, что это значит, я так и не придумала.

Слегка задержавшись у храма, из которого доносилось тихое песнопение, мы направились к дворцу. У входа в дворцовый лес стоял Антенчик – фиг знает, что ему тут понадобилось. По его лицу нельзя было понять ничего, и только у меня мелькнуло тихое отчаяние: время сеанса безусловно упущено.

– Арь Тей Мита, вы должны сообщать мне, если намереваетесь отложить наш сеанс, – произнес он спокойно. А мне бы было спокойнее, если бы в его голосе звучали упрек или поучение.

– Простите, пожалуйста, я совсем потеряла счет времени… Были бы у меня часы с собой… – я беспомощно развела руками.

– Что вам мешает их носить?

– Они слишком… громоздкие, – вырвалось у меня, перед глазами возникла сложная конструкция, что стояла в моей комнате.

Он не удостоил меня ответом, лишь резко развернулся и направился во дворец. Я поплелась следом, а за мной, тихо шел Марик, теребя меня за предплечье и строя вопросительные умильные рожицы. Объясняться при королевском шпионе желания не было.

– Вам в мой кабинет. Сеанс не отменен, – бросил Антенчик через плечо, когда я уже повернула в сторону своих покоев.

– Хорошо.

Марик, словно выполнив свою миссию, сорвался с места и умчался прочь из дворца, будто опаздывал на самое важное свидание в своей жизни. Лишь тогда меня укололо чувство вины. Впрочем, если подумать, вполне вероятно, что Марик шпионит за мной еще и для принца.

Что же я им всем так сдалась?

Последующую неделю Марику пришлось стоически выносить мои конные "прогулки", вернее, то жалкое подобие, которым они являлись. Нельзя сказать, что я совсем не умела держаться в седле, но уже после первого дня мое седалище украшали впечатляющие синяки. Тем не менее, я упорно пыталась найти общий язык с коренастой кобылкой, подкармливая ее за это всевозможными лакомствами. Лошадка не лукавила и честно отрабатывала свои фруктово-овощные "чаевые", но и не позволяла садиться на себя без предварительной взятки. У нас были чисто деловые отношения.

Зато я научилась седлать эту строптивую особу и, сквозь стиснутые зубы, держаться в легкой рыси. Марик наблюдал за моими мучениями с неодобрением и легкой тенью удивления. Спустя неделю я попросила его отвезти меня к портному.

Мы направились к дому старого знакомца, где я застала его за колдовством над тем самым, кошмарным бело-голубым платьем. Его юбка разрослась, словно ядовитый гриб, оплетаясь все более причудливым гипюром, усеянным осколками прозрачных кристаллов. Меня едва не сразил апоплексический удар, когда выяснилось, что это – венчальный наряд!

Но мой план достиг тридцатипроцентной отметки, и пути назад не было.

Впервые мы с Мириэлем поссорились. Я, скорее для проформы, высказала пару "фи" касательно деталей, совершенно не устраивающих меня в этом одеянии, а Мириэль размахивал передо мной запыленной книжицей с канонами венчальной моды. Прекратил эту балаганную сцену Марик, потребовав моего возвращения во дворец.

Похоже, в Марика вживили какие-то магические часы, или нечто подобное, чего моему взору не дано было узреть, ибо мы прибыли аккурат к началу сеанса у доктора. Все могло бы обойтись, если бы не одно "но"… господин лекарь счел необходимым уделить особое внимание моей пятой точке, видимо Марик все же донес принцу о моих гримасах во время верховой езды.

Весь сеанс я прорыдала, и даже не столько от боли, сколько от злости и обиды на этот тотальный контроль и предательство. Естественно, завтрак вновь прошел без меня, а на конной прогулке я высказала Марику все, что о нем думаю. Возможно, зря, потому что он явно поник и с неудовольствием продолжил свою шпионскую миссию.

На ужин я тоже не спустилась, и, признаться, от голода и злости в глазах уже начинало двоиться. Но перед сном ко мне заглянул принц.

– Ты совсем ничего не ешь, – сказал он, протягивая какой-то сверток.

– У вас тут не еда, а отрава какая-то.

– Возьми, только открой, когда я уйду, – он буквально всучил мне в руки нечто, почти лишенное запаха.

– Мне надоел твой шпион. Что он надеется выведать, чего ты не можешь спросить сам?

– Марилан сам предложил сопровождать тебя, ради твоей же безопасности.

Я слегка удивилась и даже немного успокоилась.

– Тем более, нечего ему ходить за мной тенью, у него что, своих дел нет? – продолжила я держать лицо, хотя щеки уже покрылись предательскими красными пятнами.

– Тогда хотя бы предупреждай, куда направляешься, когда покидаешь дворец.

– Сразу говорю, в ближайшие дни я намереваюсь часто навещать господина Мириэля, который решил превратить меня в огородное пугало в день моей свадьбы, а в день ярмарки я, возможно, тоже туда загляну – вдруг найдется что-нибудь съедобное, – облизнулась я.

– Хорошо, – как-то злобно процедил принц и чуть громче, чем следовало, хлопнул дверью.

Свёрток всё ещё был в руках. Развернув его, я обнаружила бутерброды с колбасой, сыром и какой-то ароматной травой.

Если бы принц был здесь, я бы, наверное, расцеловала его. Но его, к счастью, уже не было, и меня спасло отсутствие свидетелей: мясной дурман подчинил себе всю комнату.

Глава 9. Душа в котле

На следующий день, сразу после уроков, прихватив с собой кулек специй, приобретенных на ярмарке, а также три овоща, которые, на мой взгляд, можно было превратить во что-то съедобное, прямиком отправилась к многострадальному портному. Зайдя к нему для приличия и еще раз презрительно фыркнув в сторону его творения, я тут же направилась к его злой копии, сапожнику, жившему неподалеку.

Не найдя, куда привязать лошадь, просто оставила ее с угощением у двери и принялась стучать. Никто не отзывался, и я заколотила в дверь что было мочи. Открыл мне какой-то эльфенок с испуганными глазками. Таких крошечных эльфов я еще не встречала. Он тут же скрылся в недрах дома, а на смену ему явился Лефедор, которого я пока стеснялась, но отчаянно хотела звать Фёдором.

Он окинул меня взглядом, полным твёрдого нежелания видеть меня в своём доме, и я радостно улыбнулась ему в ответ:

– Ле Федор, пустите меня, пожалуйста, на свою кухню. Я вам заплачу, – протянула я ему мешочек с монетами.

Он удивился, взял мешочек, взвесил его одним движением и махнул рукой в глубину дома и направо.

– Плитой пользоваться умеешь?

– С плитой управлюсь, а с тем, что требует магии – увы, нет.

– Это и так понятно, ты же немагическая, – внезапно расплылся он в улыбке.

– Неужели это так очевидно? – удивилась я.

– Более чем. Ты не видишь рекламные объявления перед моим домом, да и твоя лошадь сейчас облагородила своим крупом мой новый фасон дорожной сумки, – уже с явным весельем произнес он.

– Ой, простите, я сейчас же ее переставлю! Только скажите, куда? – засуетилась я.

– Да ладно, хвост лошади смотрится весьма…оригинально. Может, даже возьму эту идею на вооружение, – то ли пошутил, то ли серьезно сказал он. – Иди уже на кухню. Там служанка моя, такая же человечка, как и ты, поможет тебе чем сможет.

Долго упрашивать меня не пришлось. Бегло познакомившись с Уленой, женщиной лет сорока на вид, я нашла три огромных котла, наполнила их водой и водрузила на пылающую плиту. Следующие полтора часа (по моим ощущениям) я колдовала над иномирными овощами, варила их в причудливых специях. Получив нечто, отдаленно напоминающее вареную морковь, картофель и полусырой баклажан, я решила «балажан» обжарить в смеси трех масел, напоминающих оливковое и соевое. Морковь протерла через любезно предоставленную терку, а картошку превратила в нежное пюре. Морковку засунула в уже обжаренный баклажан и слегка потушила их вместе.

Надо отдать должное Улене, она помогала мне во всем, включая отчаянные попытки привести кухню в порядок. Но, несмотря на все наши усилия, хаос, сотворенный мной, был виден невооруженным глазом. Оттирать некоторые виды порошков оказалось непосильной задачей, ибо они имели ядовитые, совершенно не свойственные эльфийской кухне цвета.

Зато приготовленное блюдо, хоть и получилось слегка пресноватым (соль пришлось экономить), было вполне съедобным. Аромат привлек даже маленького эльфа, который тут же попросил попробовать мое творение. Поделившись обедом с мальчишкой и Уленой, я направилась к выходу.

– Уже уходишь? – спросил хозяин дома, действительно увлеченно пришивая конский хвост к наплечной сумке.

– Да, но завтра я вернусь.

– Приготовь и мне то, что ты там готовила. Хочу попробовать, – серьезно сказал Лефедор.

– Только если ты сошьешь мне «рюкзак», – ответила я ему так же серьезно, использовав слово из своего далекого детства.

– Что это такое? – искренне заинтересовался Лефедор.

– Я нарисую и завтра принесу рисунок. Ой, я, кажется, опаздываю.

– Беги тогда, – отпустил он меня.

Выскочив наружу, подобрала свою знакомую кобылу и понеслась обратно, вполне счастливая.

К обещанному рисунку я отнеслась со всей серьезностью, старательно обрисовывая его со всех сторон и выделяя важные детали. Но в итоге снова получились какие-то каракули.

В последующие два дня я обрела знание как из фрукта «Вонебрут» сделать овощ – свеклу, и успела угостить фаршированными «кабачками» с поддельным пюре Лефедора, а также получить не лестный отзыв о своих изобразительных способностях.

В день ярмарки я рванула прямиком к мясному лотку и выкупила у знакомой торговки всё, что у неё было: по полкило трёх видов мяса и маленькую живую птицу, похожую на перепёлку. Мясо оказалось изумительно свежим. Мы уже смогли с ней даже перекинуться парой фраз. Общий я впитывала более жадно и запоминался он легче. Выменяв на золото даже ее скромный обед с недорезанным сыром, я понеслась к дому Лефедора, полная решимости.

Но в дом меня не пустили.

Сырые мясные трофеи и колбаса вызвали у эльфа такое выражение лица, будто я принесла мешок взрывчатки.

– И во дворец тебя с этим не пустят. Отошли всё обратно через горничную, – заявил он.

Перепёлку, правда, оставил – явно не предполагая, что и её я собираюсь пустить в дело.

Схватив самый большой кухонный нож, я вышла через заднюю дверь в сторону негустого леса, отделявшего один дом от другого на параллельной улице, и безжалостно отрубила птичке голову. Дождавшись, пока трепыхающееся тельце успокоится, я ощипала перья и бережно связала их тесемкой. Голову и перья я положила под камень и вернулась в дом.

Никто не остановил, значит, быть супчику! Для начала следовало запечатать кухню от мясного духа, что я и сделала, затворив дверь и разведя в котле целую горсть специй с ярким приторным ароматом.

Пока варился бульон, подготовила три овощных компаньона для бедной птички. Конечно, это был не борщ и не свекольник, а лишь бледное подобие, но хоть что-то. Взяла я и сыр, расплавила его, смешала с травами и крошкой чесночного яблока, а затем начинила им уже привычные "баклажанчики". Сердце билось с каждой минутой все сильнее. Мне чудилось, что меня выпорют за готовку мяса на священной эльфийской кухне, но моя благовонная завеса, похоже, работала.

Правда, по договору, я должна была угостить хозяина дома, ибо он делал мне «рюкзак», и отступать от своих обязательств я не собиралась. Зачерпнув небольшую порцию супчика, предварительно выловив оттуда все кусочки птицы, отправилась на смертный бой к Лефедору.

– Я не знаю, что это, но это очень-очень вкусно, – удивленно посмотрел на меня эльф. – А чем это так ужасно воняло весь этот час?

– Не хотела портить сюрприз, – уклончиво ответила я.

– Можно без секретов? Этот запах чуть не свел меня с ума, а Улена вообще ушла за продуктами и до сих пор не вернулась.

– Я больше так не буду. А куда она ушла за продуктами? – впервые я задумалась, что на ярмарке овощами и фруктами не торгуют.

– К тем, кто их выращивает, – непонимающе посмотрел он на меня. – По городу полно магических вывесок, у кого что уродилось, у тех и берут.

– Понятно, придется мне всю жизнь обдирать королевскую кухню, – посетовала я, комически высунув язык.

– Знаешь, мне жаль тебя. Ты никогда не сможешь насладиться волшебными вкусами наших блюд, но зато то, что ты готовишь, обладает… душой.

– А почему вы не едите мяса? – сорвалось у меня.

– Так в мясе убитого животного сохраняется его боль и страдания, частичка души, и мы чувствуем это на магическом уровне. Это неприятно, – пожал он плечами так, будто объяснял очевидное.

Оставив Улене и мальцу, если они объявятся, немного супа и пару баклажанов, начиненных сыром, я переложила остатки пиршества в глиняный горшок, позаимствованный у Лефедора, с твердым намерением вернуть его при первой же возможности.

Глава 10. Кости, сковородка и тайны

Честно говоря, возвращаясь во дворец, я трепетала от мысли, что меня остановят, а драгоценный, хоть и остывающий, суп отберут. Но, к счастью, этого не произошло. Под покровом ночи проскользнула на королевскую кухню, намереваясь вернуть блюду тепло. Ночные перекусы когда-то были моей привычкой, но пробраться на эльфийскую королевскую кухню среди ночи – это уже совсем другая история.

Во-первых, стража не дремала… Вернее, это была какая-то ночная смена, но они, к счастью, не обратили на меня внимания. Во-вторых, добравшись до кухни, столкнулась с презабавнейшей проблемой. Плита, на которую я рассчитывала, оказалась совершенно иной, если это вообще была плита. Видимо, требовалось обладать даром магии, чтобы понять, как ею пользоваться. Прижимая к себе остывший горшочек, словно дитя, уже смирившись с мыслью о холодной трапезе, застала влетающего на кухню изрядно захмелевшего Марика с девицей в обнимку.

Они не замечали меня, наверное, целых пять минут, хихикали и, судя по звукам, целовались. Я успела передумать многое… Может, это его жена? А может, эльфийские запреты на добрачные утехи не так уж строги? Чтобы обозначить свое присутствие и обеспечить себе путь к отступлению, вежливо кашлянула.

– Ой! – взвизгнула девица и вылетела из кухни со скоростью стрелы.

Что-то прошуршало и блеснуло в отблесках лиловой луны в руке Марика.

– Простите, я первая сюда пришла.

Марик зажег свечу и, спрятав лезвие кинжала за пояс, вопросительно уставился сначала на меня, а затем на мой драгоценный груз. Потом он кивнул на свечу, немым вопросом спрашивая: «Какого черта ты тут без света шастаешь?»

– Я думала, зажгу печь и станет светло, а шастать со свечой и скользким горшком одновременно неудобно.

Он приподнял крышку горшка, вдохнул аромат, еще раз удивленно посмотрел на меня и, взяв за руку, повел в соседнюю комнату. Видимо, это была кухня для слуг или что-то в этом роде, потому что она была меньше и здесь имелась знакомая плита. Марик, казалось, и не собирался уходить, словно опасаясь, что я, взявшись за розжиг, спалю себя. Эльф сам принялся за это неблагодарное дело. Пока разогревался ужин, он достал два комплекта тарелок и ложек.

"Придется делиться с этим немым шпионом", – подумала я и тут же похолодела от ужаса. В супе оставалось немало мяса, и даже кости, по которым можно было определить, кого я отправила на тот свет. Пока волосы на голове шевелились от страха, Марик жестами рассказывал мне, как ему было весело со служанкой, пока я им не помешала. Хотя, не могу сказать, что он выглядел сильно расстроенным.

Моя попытка самой наложить ему супа оказалась провальной: не вполне трезвый эльф сам наложил себе всего, чего пожелал. Мне оставалось только забрать себе оставшуюся половину и наблюдать за его реакцией.

Реакция была исключительно положительной, если не считать костей, которые он попытался разгрызть и, пожав плечами, отправил в мусор. Я уплетала свой многострадальный супчик и лихорадочно думала, как извлечь кости из мусора и выбросить их там, где их не найдут королевские шпионы. Здешние сложности с едой были просто ошеломительными, но, видимо, не очень трезвым эльфам было плевать на все условности.

Умирать от супа он явно не собирался, напротив, даже приободрился и, практически приказав мне ждать, ушел за вином. Я собрала косточки в какую-то тряпку, покопавшись в мусорном чане, словно бомж, помыла руки в найденной кружке воды и спрятала все это обратно в горшок. Марик вернулся еще более поддатым, с початой бутылкой вина и кувшинчиком сладковатой воды, который он торжественно вручил мне.

Нервы мои успокоились, и мы просидели полночи, "разговаривая" с Мариком о его похождениях. Оказалось, поцелуи почти не оставляют магических следов, и потому Марик то и дело заигрывал со служанками и приезжими. А еще он сетовал, что из-за своего "дефекта" его не считают полноценным. Еще в глубоком детстве его лишили способности иметь потомство. Большинство высокородных эльфиек избегали его, эльфы-мужчины не видели в нем соперника, и он обречен был влачить жалкое существование шута при принце, хотя принц и питал к нему нежную привязанность.

Потом, под действием выпитого, он попытался и меня зацеловать, но я наотрез отказалась, предложив взамен какую-то старую сковородку. Он так трогательно прижимал ее к себе, делая вид, что целует, – в этом было что-то одновременно умилительное и горькое. А наутро он так и уснул на лавочке, обнимая свою "возлюбленную". Я решила не будить его, укрыла скатертью и тихонько удалилась.

День "П" (от слова "побег") неумолимо приближался. Мне наконец удалось раздобыть желанный рюкзак, но пришлось потратить два дня на ушивку платьев. В этом странном эльфийском государстве мне уже второй раз уменьшали наряды, и это не могло не радовать мою лошадку.

Лошадка, конечно, не была моей. Оказалось, она принадлежала доставщику продуктов, который использовал ее по утрам, объезжая окрестные хозяйства. Но мне никогда не отказывали в ее использовании, и я к ней привязалась.

А вот радости от похудения я не испытывала никакой. Зачем мне подтянутое тело в мире, где секс дозволен лишь с мужем? Подозревая, что это последствия не только жестокой эльфийской диеты, но и лекарских массажей, понимала, что все это приближало меня к "излечению" и неминуемой свадьбе.

Глава 11. Дяденька эльф, отпустите!

В вечер побега я стянула из королевской казны привычную горсть монет. Отчётов не требовали, но беда была в другом: ценности их я не понимала. Много ли я взяла? Мало? Неизвестно.

На сеансе у лекаря держалась пай-девочкой, будто ни одной мысли в голове нет. Вернувшись в комнату, начала сборы. В рюкзак уехали специи, трусики, ночнушка, вторая пара туфель и записи с уроков. Корсеты завернула в простыню и привязала к спине. Надела костюм для верховой езды, накинула дорожную накидку. Кинжалы принца примотала к рукам, как детские варежки на резинке. Драгоценности решила не брать.

В глухую ночь, словно сгорбенная старуха, я пробиралась к конюшне, неся свой нехитрый скарб. В конюшне ни души. Моя кобылка, учуяв в моих руках "свекольный" фрукт на ночную вылазку быстро согласилась. "Больше прогулок – больше еды", – наивно полагала она.

Оседлав ее покрепче, неспешно покинула дворец, мысленно прокладывая маршрут в направлении свободном от горных пиков и дорог. На лошадь я особо не рассчитывала. Ночь выдалась светлая, лиловые отблески с вершин гор то и дело били в глаза, мешая следить за дорогой. Выбравшись из города и свернув в лес, я потеряла ориентир, но продолжала двигаться по наитию.

Спустя два часа кобылка потребовала награду, но у меня ничего не было. Я рассчитывала пару дней продержаться на воде, а там, глядишь, и еду найду. Предрассудки мне не ведомы, оружие при мне, да и уроки выживания не прошли даром: знаю, как ставить примитивные капканы и ловить змей. Правда, не знаю, водятся ли здесь змеи… и кого вообще можно есть.

Еще через час кобылка зафыркала и настойчиво повернула назад. Я уже собралась слезть, чтобы она не сбила меня с пути, как случилось то, чего я боялась, но ожидала. Меня схватили разбойники. Самые настоящие разбойники. Здоровенный молчаливый бугай и худощавый эльф. В темноте их было не разглядеть, поэтому говорила я только с эльфом.

– Красавица, придется поделиться за право прохода по этой дороге, – эльф схватил мою лошадь под уздцы.

– Понимаю, вот деньги, – с готовностью сказала я, доставая мешочек с третью своих сбережений.

– Мало, красавица, твоя жизнь дороже стоит, – заявил он.

– Откуда знаешь, что я красавица, и что моя жизнь дороже? – нахально удивилась я.

– Да только такие немагические из эльфятни и бегут, а ты явно бежишь, да и лошадь твоя тебя выдает – слишком уж громкая.

– И непослушная, может, мы ее съедим? – кровожадно предложила я.

Эльф что-то булькнул, а со стороны бугая донеслось нечто похожее на "Ыгрых!".

– Не знаю, что ты за чудо такое, отведу тебя к нашему боссу, да при свете посмотрю. Вдруг еще чего ценного найду, – он схватил лошадь и потянул за собой.

Лошадь как-то сразу смирилась, и бандиты повели меня верхом к "боссу". Костер я заметила издалека, и мы уверенно шли к нему. На поляне раскинулся небольшой лагерь с юртами, увитыми темным растением, и горело несколько костров. Неподалеку паслись лошади. Меня ссадили с лошади, сняли седло и привязали ее рядом с небольшим табуном.

Я стояла, делать что не знала, теребила рукав сюртука и осматривалась по сторонам. Внезапно, из-за юрты возникли два эльфа и, не церемонясь, потащили меня внутрь. Сопротивляться не было ни сил, ни желания. Внутри юрты, на низком резном кресле, восседал темный эльф, увлеченно затачивающий меч. Меч меня не особо интересовал, а вот его владелец… Он был воплощением дикой красоты. Глубоко посаженные глаза, греческий не короткий нос, небольшие губы с четко очерченными границами и мошеннической полуулыбкой. Черные локоны обрамляли смуглое лицо, а распахнутый сюртук-халат обнажал загорелую грудь.