Хранители. Проект «О.З.О.Н.»

Глава 1

Новая реальность

Ефим Моргенштейн бросил взгляд на висящие над дверью часы. Рабочий день давно закончился, но это ничего не значило. Управляющий парком развлечений приходил на работу к восьми утра и покидал кабинет поздно вечером, после составления ежедневного отчета для своего тестя. Игорь Михайлович Богомолов являлся фактическим хозяином «Чернобыль Лэнда», тогда как по документам территория отчуждения вокруг ЧАЭС принадлежала другому человеку.

Подставной владелец невероятно прибыльного актива играл роль свадебного генерала. Он регулярно появлялся на светских раутах, встречался с известными людьми, давал интервью и занимался благотворительностью, создавая вокруг «Чернобыль Лэнда» ореол социально ответственного бизнес-проекта. Ему тоже подавали отчеты, но не каждый день, а раз в месяц, и содержалась в них строго дозированная информация, да еще и с сильно заниженными показателями доходности.

Но не только работа заставляла Ефима проводить столько времени в кабинете. «Чернобыль Лэнд» вобрал в себя все лучшее, что могла дать жаждущим удовольствий состоятельным людям современная индустрия развлечений. Это был не просто сафари-парк, где можно было вволю поохотиться на псевдомутантов или поучаствовать в поисках «артефактов». В здешних барах, казино, клубах и высококлассных борделях круглосуточно кипела жизнь.

Богомолов не скрывал своей неприязни к зятю и не раз намекал тому, что следит за каждым его шагом. Моргенштейн не знал достоверно, так это на самом деле или нет, но не исключал возможности, что в парке у Богомолова есть осведомители. По этой причине Ефим предпочитал обходить стороной злачные места «Чернобыль Лэнда», а чтобы не тронуться умом от безделья, подолгу пропадал на работе.

В свободное от служебных обязанностей время Моргенштейн баловался сочинительством. В своих историях он воплощал нереализованные в жизни фантазии, часто с асоциальным уклоном. Особенно в них доставалось нелюбимой жене и ее отвратительному папаше.

Подобная психотерапия была для него чем-то вроде предохранительного клапана. Раз за разом выплескивая накопленное недовольство на бумагу, Ефим сохранял душевное равновесие, бодрость духа и находил в себе силы для любезного общения с женой и тестем во время регулярных сеансов видеосвязи.

До полуночи оставалось чуть больше часа, когда Моргенштейн трагическим финалом закончил рассказ о морской прогулке ненавистных родственников. Поначалу он хотел, чтобы на яхту Богомолова напал гигантский спрут и утащил корабль на дно вместе с пассажирами. Потом решил, что будет лучше, если в тумане яхта столкнется с огромным контейнеровозом, а оказавшихся в воде жену и тестя сожрут акулы, но передумал. Ему показалось, что кораблекрушение – слишком мягкий вариант, и он вплел в историю жестоких сомалийских пиратов. В итоге Богомолова и его дочь все-таки сожрали акулы, но перед этим пираты вдоволь потешились над одной, а другого избили до полусмерти, порезали ножом и скинули за борт в качестве приманки. Когда же окрашенная алым вода забурлила из-за дерущихся за добычу морских хищниц, благоверная Моргенштейна отправилась следом за папашей и в полной мере прочувствовала на себе, каково это – быть главным блюдом на званом обеде.

Испытывая удовлетворение от хорошо проделанной работы, Ефим прочитал готовый рассказ, внес кое-какие поправки и отправил текст на печать. Принтер заурчал, быстро выплевывая отпечатанные листы один за другим.

Прежде чем выключить компьютер, управляющий удалил файл из памяти машины. Это была необходимая предосторожность: Богомолов вполне мог иметь доступ к его компьютеру. По этой причине Ефим предпочитал хранить в электронных мозгах только связанную с деятельностью парка информацию, а «нетленки» прятал в потайном отсеке стоящего в углу сейфа. Вот и сейчас Моргенштейн встал из-за стола, проследовал к тайнику и зазвенел ключами.

После того как очередная история была надежно спрятана от чужих глаз, хозяин кабинета посмотрел в окно. С высоты второго этажа расставленные вдоль дорожек декоративные фонари казались парящими над землей светлячками. На горизонте алым вспыхнула и погасла зарница, где-то далеко пророкотал гром. Фонари мигнули и погасли. Чуть позже луна спряталась за приползшей с востока тучей, и наступила такая тьма, что хоть глаз выколи.

Время шло, но фонари и не думали загораться вновь. Управляющий полез в карман пиджака за телефоном, вывел на экран планировщик задач и набросал напоминание вызвать утром главного инженера, после чего покинул кабинет.

Пока он шел к лифту по мягкой ковровой дорожке, потолочные светильники несколько раз мигнули. Моргенштейн не стал искушать судьбу и спустился в подземный гараж по лестнице.

Обычно он возвращался с работы пешком, но сегодня решил проехаться на автомобиле. И не потому, что устал. Просто Ефим Соломонович привык во всем полагаться на свое чутье, а чувство нарастающей тревоги появилось у него еще там, в кабинете, когда вдруг ни с того ни с сего погасли уличные фонари.

Неприятности посыпались как из рога изобилия, стоило управляющему оказаться на нижнем ярусе здания. Не успел он сделать и пары шагов, как раздался глухой рокот, пол под ногами закачался, как будто Моргенштейн внезапно оказался на палубе идущего по волнам корабля. С потолка посыпались песок и крупицы бетона. С трудом сохраняя самообладание, Ефим оперся рукой на одну из поддерживающих плиты перекрытия толстых колонн и чуть согнул ноги в коленях.

Похожий на шум морского прибоя низкий гул исчез так же внезапно, как и появился за несколько мгновений до этого. Вместе с ним пропала и загадочная вибрация.

Моргенштейн не торопился отходить от колонны. Он как будто прилип к ней, медленно считая до десяти. Предчувствие опасности не отпускало. Напротив, оно стало сильнее. В затылке появилась знакомая пульсирующая боль, словно невидимый дятел долбил клювом черепную кость изнутри.

Секунды текли одна за другой, но ничего странного больше не происходило. Управляющий подумал было, что интуиция на этот раз обманула его, как вдруг помещение подземной парковки снова заполнил тот самый рокочущий гул и последовал такой мощный толчок, что Моргенштейн не устоял на ногах и упал на колени. Боль из затылка разлилась по всему черепу и стала такой сильной, что он закричал, не слыша своего голоса: в ушах стоял звон, словно неподалеку озорные подростки взорвали петарду. Ефиму показалось, что он ко всему прочему ослеп, но это всего лишь на краткий миг помутилось сознание. Правда, когда зрение вернулось, управляющий какое-то время ничего не видел из-за плавающих перед глазами разноцветных кругов.

Испуганный, полуслепой и наполовину глухой, он не сразу понял, что рядом с ним кто-то есть. Этот кто-то потряс вопящего Моргенштейна за плечо. Ефим Соломонович поднял голову и скосил слезящиеся глаза в сторону стоящего рядом с ним человека в сталкерском комбинезоне.

– Хорош орать, оглушил совсем, – сердито проворчал незнакомец.

– Вы кто такой? – всхлипнул Моргенштейн, вытирая кулаком глаза. Увидел нашивку «служба сопровождения» на рукаве мужчины и понял, что перед ним один из подчиненных. Страх мгновенно улетучился. Его место заняла злость на нелепую ситуацию. Моргенштейн поднялся, стряхнул пыль со штанин и рявкнул, брызжа слюной:

– Какого черта тут ошиваешься?! Отвечай, когда тебя управляющий парком спрашивает!

– Живу я здесь, – невозмутимо сказал незнакомец. – И, это, не ори, хватит из себя начальника корчить. Нет больше никакого парка.

– Как нет? – опешил Моргенштейн.

– А вот так. Еще не понял, с чего тебя колбасило? Это Выброс был, да такой мощный, что аж под землей достало. До сих пор, вон, суставы ломит. А ведь, когда косточки заныли, я не поверил, хотя раньше всегда так грядущий катаклизьм определял. Разве ж, думаю, может такое быть, коль от Зоны за столько лет ничего не осталось. Оказывается, может, да еще как.

Ефим снова почувствовал прилив паники, но потом вдруг подумал, что с ним случился всего лишь внезапный приступ клаустрофобии, а подчиненный воспользовался удобной ситуацией и теперь пугает его в корыстных целях. Губы управляющего скривились в презрительной усмешке.

– Обмануть меня хочешь? Не выйдет.

– П-фе, не веришь на слово – иди на улицу, сам посмотри. Там щас аномалий, должно быть, как грязи.

Моргенштейн задумался. В словах проводника был резон. Увиденное всегда лучше услышанного – тут, как говорится, к гадалке не ходи. С другой стороны, самолично лезть на рожон не хотелось. Вот если бы увидеть, что там, снаружи, не покидая подземной парковки.

Ефим ухватился за эту мысль, как утопающий за соломинку. Территория вблизи административных и развлекательных зданий парка была увешана видеокамерами, как платье невесты миллиардера драгоценными камнями. Изображение с камер выводилось на мониторы службы безопасности в круглосуточном режиме. Офис безопасников находился в полукилометре отсюда, но идти туда было необязательно. Под своим логином и паролем управляющий парком мог подключиться к системе видеонаблюдения с любого завязанного в общую сеть компьютера.

– Так ты, говоришь, живешь тут? Ну-ка, ответь, где здесь каморка дежурного?

Проводник махнул рукой в сторону:

– Вон она, возле той колонны.

Моргенштейн посмотрел в указанном направлении. За стоящими в ряд внедорожниками в камуфляжной раскраске виднелась толстая колонна, к которой, как ребенок к матери, прижималось неказистое строение из профлиста с пластиковыми окнами. Управляющий жестом велел идти за ним и зашагал в обход машин к будке смотрителя автостоянки.

Проводник пожал плечами и потопал следом за начальником. Мужчине стало интересно, что задумал хлыщ и как тот отреагирует на новую реальность.

В столь поздний час каморка пустовала. Смотритель приходил за два часа до начала рабочего дня и уходил на два часа позже его окончания. Все остальное время подземная автостоянка находилась под неусыпным оком автоматики. Камеры фиксировали любого, кто выезжал из гаража, сверяя с базой данных парка. При стопроцентной идентификации шлагбаум автоматически поднимался. В противном случае из отверстий в полу выдвигались толстые металлические штыри заграждения и срабатывала сигнализация. Группа быстрого реагирования выдвигалась к месту обнаружения незваного гостя и через считаные минуты доставляла того на допрос. Так система внутреннего контроля работала в теории. Как это было на самом деле, никто не знал, потому что за время работы парка не было ни одного подобного случая.

Ефим вынул из кармана универсальную ключ-карту, приложил к считывающей пластине магнитного замка. Внутри двери щелкнул запорный механизм. Моргенштейн потянул ручку на себя, переступил через порог и направился к столу.

По темному экрану монитора плавали тропические рыбки. Управляющий занял место смотрителя (слева от него, положив руку на спинку кресла, встал проводник), щелкнул кнопкой «мыши». Компьютер вышел из дежурного режима, на экране в четыре ряда появились картинки с установленных на автостоянке видеокамер. Моргенштейн застучал по клавишам. Экран на мгновение погас, а когда снова заработал, то вместо сигнала с камер на нем появилось светлое окошко с двумя пустыми полями.

– Отвернись! – потребовал Моргенштейн.

Проводник закатил глаза к потолку, цокнул языком и покачал головой, но все-таки отвернулся. Ефим ввел в верхнем поле персональный код доступа, продублировал его в нижней строке и нажал клавишу «Ввод».

Монитор снова погас. Спустя мгновение в правой части экрана появились три ряда квадратов с цифрами внутри, а по центру – большой темный прямоугольник.

– Готово, можешь повернуться. Сейчас узнаем, что там снаружи происходит.

Ефим подвел стрелку «мыши» к помеченному цифрой десять квадрату, щелкнул левой кнопкой манипулятора. В прямоугольнике появилось цветное изображение. Пока управляющий спускался в подземный гараж, луна вырвалась из плена. Призрачный свет падал на ухоженные лужайки, мощенные камнем дорожки с застывшими вдоль них фонарными столбиками, аккуратно подстриженные в виде животных и геометрических фигур кустарники.

Прежнюю идиллию нарушала новая деталь. Посреди одной из дорожек появилось темное, будто вдавленное в землю, пятно, от которого во все стороны по земле змеились черные трещины. Ближайшие к странному пятну фонари неведомой силой изогнуло в разные стороны.

Ефим переключился на трансляцию с другой камеры. В объектив попала лужайка с догорающим на ней вертолетом. Это было неожиданно, поскольку взлетно-посадочная площадка не входила в поле зрения конкретно этого недремлющего ока.

Моргенштейн подвел стрелку манипулятора к полосе прокрутки внизу экрана, отмотал запись с камеры назад, включил воспроизведение. Монитор наполнился ослепительными вспышками. Когда молнии перестали сверкать так часто, а ночное небо окрасилось багрянцем и по нему заплясали всполохи всех оттенков красного и желтого, в левой стороне экрана появился вертолет с эмблемой парка на борту. Воздушная машина рыскала из стороны в сторону и то резко снижалась, то неожиданно набирала высоту. После очередного подъема вертолет вдруг завертелся вокруг своей оси, как будто у него перестал работать хвостовой винт, и, после трех пируэтов, рухнул на землю. Огненный гриб на доли секунды растворился на фоне такого же красного, как и он, неба и стал заметен, когда от горящей техники клубами повалил черный дым.

Моргенштейн досадливо скрипнул зубами. Как только он понял, что проводник сказал правду, то сразу подумал про план эвакуации из Зоны, и вертолету в нем отводилась главная роль. Теперь же, судя по записи, надо было срочно искать другой способ побега из ставшего опасным парка.

– Ну что, убедился? – В голосе проводника не было ни злорадства, ни превосходства, ни усмешки.

– Угу. Был не прав, извини.

– Да брось, на твоем месте я тоже бы не поверил. Когда к чему-то привыкаешь, то кажется, так будет всегда. Ты же не мог предположить, что Зона вернется в свои владения. Верно?

Ефим покивал, но, поглощенный своими мыслями, он не слышал и половины из того, что сказал проводник.

А подумать было о чем. Например, как быть дальше? Вертолет уничтожен. На своих двоих быстро из Зоны не выбраться, да и не получится. Он сам утверждал план действий как раз на такой случай. Из мест постоянной дислокации ВСУ к Периметру наверняка уже выдвинулись дополнительные отряды сдерживания, а с аэродромов Западной Европы вылетели самолеты военно-транспортной авиации с вояками из международных инспекторских сил. И у тех и у других был один и тот же приказ: организовать вокруг новоявленной Зоны поистине железный занавес. Так что пробраться через Периметр по земле уже не получилось бы, только по воздуху, причем желательно в темное время суток и с выключенным незадолго до подлета к границе Зоны двигателем, чтобы иметь шанс вырваться на Большую землю незамеченным. Дело оставалось за малым: раздобыть летательный аппарат. Ефим знал место, где это можно было провернуть, но он понимал, что без опыта выживания в экстремальных условиях в одиночку ему долго не продержаться.