Танец смерти: Тайны побережья.
– Потеря памяти? – переспросил он испуганно. – Мне сказали, что ты не вернёшься.
Неожиданно он шагнул вперёд и обнял её с несвойственной ребёнку силой. Елизавета ощутила, как крепко он прижимается к ней, и её сердце растаяло. Она поняла, как сильно он боялся потерять ещё одного близкого человека.
– Кто тебе это сказал? – спросила она, нежно обнимая его в ответ.
– Слуги, – прошептал мальчик, в его голосе слышался страх, но он старался казаться храбрым.
Елизавета сжала губы, подавляя гнев, вспыхнувший внутри. Взглянув на Александра, она поняла, что сейчас не время для разборок с прислугой.
– Они ошиблись, – сказала она мягко. – Я здесь, и мы будем вместе.
Они стояли, обнявшись, и тишина дома казалась им благословением. Елизавета ощутила, как в её душе зарождается твёрдая решимость.
– Где они? – тихо спросила она, имея в виду слуг.
– Они ушли утром, когда узнали, что поместье продадут за долги, – ответил Александр, нахмурившись. – Что нам теперь делать?
Елизавета почувствовала облегчение при мысли, что ей не придётся сталкиваться с теми, кто покинул их в трудный час.
– В доме есть кто-нибудь из взрослых? – уточнила она.
– Нет, никого, – ответил мальчик.
Она выпрямилась, ощущая в себе новые силы.
– Тогда мы уедем отсюда, – твёрдо решила Елизавета. – Карета ждёт нас на улице. Моя подруга, леди Аннабель, предлагает нам временное проживание у неё дома. Собери свои самые необходимые вещи, а я возьму всё ценное, что осталось от наших родителей.
– А как же наш дом? – спросил Александр с тревогой в голосе. – Почему мы не можем остаться здесь? Ты же вернулась.
– Это больше не наш дом, – ответила Елизавета, стараясь сохранять ясность мыслей, хотя эмоции кипели внутри неё. – Скоро он перейдёт в руки кредиторов, и им не понравится, если мы задержимся. Нам придётся покинуть его.
Говорить было трудно, слова давались ей с усилием, но она старалась сохранять спокойствие. Она посмотрела на Александра, который хмурился, расправив плечи, пытаясь выглядеть старше своих лет.
– Но я не хочу уезжать, – упорно повторил он.
– Всё будет хорошо, Алекс, – сказала Елизавета, пытаясь убедить и его, и себя. – Мы справимся, это необходимо. Поверь мне. Однажды мы вернёмся сюда, и этот дом снова станет твоим.
Мальчик неохотно кивнул, сжимая в руке потрёпанную книгу.
– Пойдём, – сказала она, взяв его за руку, и вышла из комнаты, направляясь к лестнице.
Дом был величественным и просторным, с широкими коридорами и старинной мебелью. Они прошли через зал, поднялись по лестнице на второй этаж, миновав небольшой холл. Высокие потолки, старинные картины на стенах, резные стулья и хрупкий фарфор в витринах создавали впечатление, будто они оказались в музее, где каждая вещь хранила следы ушедших эпох.
Но даже изысканная обстановка не могла скрыть запустения, которое овладевало этим местом. Ковры были истёрты, мебель покрыта пылью, а в углах комнат протягивалась паутина, словно тонкая сеть времени.
Остановившись перед обитой войлоком дверью, Александр удалился в свою комнату, а Елизавета направилась в спальню родителей Элизабет.
Войдя, она остановилась, охваченная чувством неясной тоски. Комната казалась холодной и безжизненной. Портьеры, лишь частично прикрывающие окна, были тёмно-коричневыми с едва различимым узором. Алое покрывало на кровати и обивка кресел из той же ткани лишь подчёркивали мрачность помещения.
Маленький шкаф и старинный комод стояли у стены, усиливая ощущение пустоты. Елизавета подошла к кровати с резными столбиками, которая когда-то, возможно, придавала комнате своеобразное очарование. На столике рядом лежали нож для бумаги, небольшая статуэтка и часы, остановившиеся навсегда.
Она резко открыла ящик стола, вытащила оттуда какие-то пожелтевшие листы бумаги и небрежно бросила их на покрывало, словно желая разобраться с задуманным как можно быстрее.
Окинув взглядом комнату, Елизавета попыталась найти что-нибудь ценное. Её внимание привлекли две шкатулки на комоде. Подойдя к ним, она осторожно приподняла крышки, но внутри оказалась пустота.
Елизавета замерла, охваченная чувством бессилия и разочарования. Сердце её сжалось от осознания того, что надежда на сбережения семьи Блэквуд рухнула, словно карточный домик под лёгким дуновением ветра.
– За что мне всё это? – прошептала она, опустив глаза. – Чем я заслужила такие испытания?
Ей всегда было трудно понять, как люди могут опускаться так низко. Она всегда старалась поступать честно и справедливо, но сейчас судьба словно издевалась над ней. Надежды найти драгоценности, которые помогли бы обеспечить будущее ей и Александру, не сбылись. На её лице отразилось глубокое разочарование и грусть.
В этот момент в дверном проёме появился мальчик. Его глаза выражали тревогу.
– Эл, что-то случилось? – тихо спросил он, впервые обращаясь к ней так доверительно. Его голос звучал неуверенно, словно он боялся нарушить её мысли.
Елизавета вздрогнула от неожиданности, но быстро овладела собой. Она попыталась улыбнуться, скрывая настоящие чувства.
– Нет, всё в порядке, – ответила она мягко, стараясь придать голосу уверенность. – Просто немного устала. Ты собрал свои вещи?
– Да, – тихо ответил он.
– Тогда пойдём, – сказала она, – я познакомлю тебя с моей подругой, леди Аннабель Контэ, и мы отправимся к ней домой.
Мальчик кивнул, слегка опустив взгляд. Его смущение было трогательным, и Елизавета почувствовала прилив нежности к этому хрупкому созданию, зависящему от её защиты.
Когда они сели в карету, она, бросив на пол сверток из покрывала, посадила его рядом с собой и заботливо укрыла одеялом. Он нерешительно прислонился к ней, словно сомневаясь, имеет ли право рассчитывать на её поддержку. Елизавета заботливо расправила одеяло, подоткнув его со всех сторон, как когда-то давно это делала её мама.
– Спи, – прошептала она, проводя рукой по его волосам. – Завтра будет новый день, который принесёт нам только радость.
Александр посмотрел на неё с благодарностью и облегчением. Такой простой акт заботы был для него чем-то редким и почти забытым.
– Спасибо, – тихо произнёс он, и его веки медленно сомкнулись.
Некоторое время Елизавета сидела рядом, прислушиваясь к его ровному дыханию. Мысли её были полны беспокойства о будущем, но в то же время она ощутила в себе новую силу и решимость.
«Что мне сегодня приснится?» – подумала она, глядя в окно на чёткий контур луны.
Казалось, что она не сможет уснуть, но, сама того не заметив, погрузилась в глубокий спокойный сон.
Глава 11
Нежный утренний свет проникал сквозь широкие окна, мягко освещая интерьер комнаты, украшенный изысканными декоративными предметами. Елизавета стояла у окна, наблюдая, как первые лучи солнца играют на водной глади, создавая причудливые узоры света и тени. Скалистый берег, возвышавшийся над поверхностью моря, растворялся в голубой дымке горизонта, наполняя атмосферу вокруг ощущением загадочной торжественности.
Картина, представшая перед её глазами, оказалась столь чуждой после длительного пребывания в больнице, что Елизавета ощутила глубокое замешательство. Всё, пережитое ею ранее, теперь казалось далёким воспоминанием, будто оно принадлежало другому человеку, жившему в другом мире. Прощание с родителями, внезапное перемещение в иной мир – всё это стало частью другой жизни, постепенно потускнев и оставив лишь горький осадок утрат. Настоящее же манило своей неизвестностью, заставляя сердце трепетать от тревожного ожидания новых испытаний и открытий.
Лёгкий ветерок колыхал занавески из тонкого шёлка, наполняя комнату атмосферой покоя и уюта. Её взгляд медленно прошёлся по комнате, отмечая каждую деталь: кровать с балдахином из тончайшего полотна, небольшой столик с зеркалом и шкатулкой для украшений, книжный шкаф, удобное кресло у окна.
В коридоре послышались быстрые шаги, и в комнату вбежал Александр. Его лицо было заплаканным, глаза блестели от слёз.
– Эл! – воскликнул он, хватаясь за подол её платья и заливаясь слезами.
– Алекс, – тихо позвала она, осторожно гладя его по волосам. – Что случилось?
– Мне приснилось, что ты ушла и бросила меня! – сказал он, запинаясь и вытирая слёзы с чумазой мордашки.
Елизавета крепко обняла мальчишку, прижимая его к себе. Сердце её сжалось от волнения и сострадания.
– Нет, мой хороший, – шептала она, гладя его по голове. – Конечно, нет! Я никогда не брошу тебя. Я всегда буду рядом.
Александр прижался к ней, пытаясь успокоиться, его большие зелёные глаза смотрели на неё с надеждой и сомнением.
– Обещаешь? – прошептал он, уткнувшись ей в живот и глядя снизу вверх.
– Обещаю, – ответила она твёрдо, целуя его в лоб. – Ну, перестаньте плакать!
– Можно, я останусь с тобой? – спросил он, слегка заикаясь.
– Конечно, – улыбнулась Елизавета.
Без пяти минут девять они спустились, по мраморной лестнице, на первый этаж. Заблудившись среди запутанных коридоров, обратились за помощью к лакею, который уверенно привёл их в обширную залу столовой.
Комната была отделана с изяществом и вкусом: массивная мебель из тёмного дуба, картины в тяжелых рамах на стенах, окна, задрапированные тяжёлыми бархатными шторами благородного бордового оттенка. Атмосфера создавала ощущение утончённой роскоши.
Аннабель бережно сжимала в руке прозрачный хрустальный бокал, возле неё расположилась юная кузина, едва достигшая восемнадцатилетнего возраста. Светлые локоны девушки были аккуратно собраны в элегантную причёску, а ясные голубые глаза смотрели на мир с любопытством и живым интересом. Одета она была в изысканное платье из чистого хлопкового полотна, расшитое утончёнными узорами из тонкого кружева. Нежный румянец нежно розовым оттенком ложился на гладкую кожу её щёк, губы были чуть приоткрывались, создавая впечатление, будто она готова была задать вопрос, но смущение пока её останавливало.
Движения её отличались естественной грацией, сидела она прямо, без лишённогонапряжения. Девичьи руки спокойно покоились на коленях, пальцы же иногда касались тонких складок ткани, словно пытаясь исполнить тихую мелодию на воображаемом инструменте.
Присмотревшись внимательнее, Елизавета поняла, что девушка обладает именно такой красоту, которая раскрывается в полной мере именно благодаря простоте убранства. Изящные черт, будто высеченые из тёплого мрамора, подчеркивали скорее не столько внешнюю её привлекательность, сколько внутреннюю силу. Прямая осанка, подобная прямой ветви кипариса, свидетельствовала одновременно о природной гордости и внутренней покорности судьбе.
«Вероятно, её называют “чрезвычайно разумной и безупречной в манерах особой”», – подумала Елизавета, сравнивая её с утренним туманом над водной гладью реки, невесомым и прозрачным, но скрывающим тайну, которую способны развеять лишь предрасветные солнечные лучи.
Внутри Елизаветы зарождалось чувство, что эта особа таит в себе нечто большее, чем образ добропорядочной леди из деревенской усадьбы, чей удел состоит в соблюдении строгих общественных норм и подготовке к выгодному браку с достойным кавалером. Но возможно, она ошибалась, ведь порой трудно разглядеть внутренний конфликт, разрывающий душу между долгом исполнять общепринятые правила и страстным желанием достичь собственных высоких целей.
Можно было сказать лишь одно, кузина Анабель представляла собой полную противоположность её подруги. Которая обладая блестящим умом и пылкостью характера, бросала вызов каждому, кто дерзнул бы усомниться в верности её взглядов. Аннабель демонстрировала страсть и честность и за короткое время ихзнакомства Елизавета поняла, что леди Контэ увлекалась всем, что попадало в зону её внимания, и это делало её уникальной среди обычных молодых особ её круга.
Девушки седевшие за столом казались двумя сторонами одной монеты, олицетворяя день и ночь, женственность и мужество, традиционность и новаторство. Судьба связала их вместе, когда их семьи трагически покинули этот мир: сперва скончались родители Анабель, затем за ними последовала семья Локсборнов. Старый дядя-дворянин принял обеих сирот под свою крышу, став их единственным опекуном.
– Позвольте познакомить вас с моей двоюродной сестрой по материнской линии, Камиллой Локсборн, – произнесла Анабель, повернувшись к гостям.
– Доброе утро, – произнесла Камилла, улыбаясь открыто и искренне. – Вы, должно быть, леди Элизабет Блэквуд и лорд Александр Блэквуд?
– Доброе утро, – ответила Елизавета, испытывая двойственное чувство к этой юной особе. – Приятно познакомиться с вами, леди Локсборн, вы очаровательны.
Камилла слегка покраснела и робко улыбнулась.
– О, вы преувеличиваете, – ответила она.
Александр, сделал почтительный поклон, слегка приподняв руку к груди в жесте уважения.
– Рад встрече, леди Локсборн, – произнёс он чётко и серьёзно, подражая взрослым, но в его голосе звучала лёгкая застенчивость. Затем он повернулся к Анабель, склонив голову, добавил: – И вам, леди Контэ, желаю доброго утра.
Елизавета с трудом удержалась от улыбки, заметив, как старательно мальчик соблюдает правила этикета, в то время как один локон непокорно выбился из его аккуратной причёски.
– Присоединяйтесь к нам, завтрак уже подан, – пригласила их за стол Анабель, жестом указывая на накрытый стол у окна.
– Спасибо, – произнесла Елизавета, присаживаясь за стол рядом с Анабель и Александром.
– Как вам наш дом? Надеюсь, вы чувствуете себя здесь комфортно? – спросила Камилла.
Девушка смотрела на Елизавету с искренним интересом.
– Дом восхитителен, – ответила Лиза. – Особенно поражает вид из окна.
– О, я обожаю море, – мечтательно произнесла Камилла. – Его просторы всегда успокаивают и вдохновляют меня. Часто по утрам я выхожу на утёс и наблюдаю за восходом солнца. Может быть, однажды вы с братом присоединитесь ко мне?
– С удовольствием! – ответил Александр.
– Мы могли бы вместе рисовать пейзажи, – добавила девушка, и её глаза засияли от радости. – Анабель рассказывала, что вы замечательно рисуете.
Елизавета скромно улыбнулась:
– Я лишь любитель, но буду рада составить вам компанию.
Их разговор был прерван тихим стуком в дверь. В комнату вошёл мальчик лет четырнадцати, облачённый в ливрею. Он выглядел так, будто присутствие гостей было для него чем-то вроде неизбежного наказания.
– Леди Блэквуд, – произнёс он монотонно, слегка поклонившись. – Виконт Локсборн ожидает вас в библиотеке.
Елизавета ощутила лёгкую дрожь волнения. Извинившись перед Анабель и её кузиной, она быстро направилась вслед за юношей. Молодой человек шёл с уверенной ловкостью охотника, его волосы небрежными завитками прикасались к вискам и лбу, придавая облику оттенок легкойнебрежности и некой дерзости. Загрубевшее от ветра и солнца лицо, говорило о любви к длительным прогулкам на свежем воздухе, а едва заметный мягкий пушок на коже рук ясно намекал на принадлежность к родословной оборотней.
«Возможно он полукровка»,подумала Елизавета.
Они приблизились к тяжёлой дубовой двери, покрытой искусной резьбой и тонкой позолотой. Елизавета догадывалась, что за ней её ожидает владелец поместья.
Войдя в помещение, Елизавета увидела пожилого мужчину шестидесяти лет, уютно устроившегося в богато отделанном резном кресле. Это был виконт Фредерик Локсборн, выглядевший взволнованным. Его лицо имело аристократичные очертания, но при этом было слегка измождённым, болезненно-хрупким, кожа приобрела нездоровую прозрачность. Высокий и слегка орлиный нос дополняли выразительные серо-голубые глаза, с покрасневшими веками, подчеркивая его хроническую усталость. Волосы пепельно-русого оттенка служили дополнительным штрихом образа человека, обременённого тяжестью жизненных невзгод.
Мужчина был одет в глубокий тёмно-синего тона сюртук, выполненный из роскошной ткани, идеально сочетающейся с безупречной белой рубашкой и брюками. Лакированные туфли на тонких ногах сияли под нежным утренним светом. Он выглядел чрезмерно изысканно, что вызывало у Елизаветы ощущение неестественности, словно наряд был предназначен для театрализованной постановки.
Худые пальцы виконта украшали тяжёлые кольца, рука ритмично постукивала по гладкой деревянной поверхности кресла. Рядом находился аккуратный столик, уставленный книгами, раскрытой папкой с рисунками и кисточками, расположенными будто в ожидании творческого вдохновения, хотя легко было заметить, что никто ими давно не пользовался.
«М да», – подумала Елизавета припоминая слова Анабель, – которая говорила, что её дядя был существом деликатным и восприимчивым, склонным менять мнения быстрее, чем ветер меняет направление. Он много путешествовал в молодости, что сделало его характером переменчивым и капризным.
Глава 12
Виконт Фредерик Локсборн медленно поднял глаза от созерцаемой гравюры и посмотрел на Елизавету. Его голос прозвучал тихо и капризно:
– Добро пожаловать, дорогая моя гостья… Вы принесли свежие впечатления в моё захолустье?
Елизавета, почуствовала, что этот человек любил играть роли гораздо больше, чем жить обычной жизнь. Ей показалось, что виконт вовсе не так прост, как кажется, и за его показной приветливостью и демонстративной немощью скрывается нечто большее.
Она сделала лёгкий реверанс, чувствуя, как сердце пропустило удар.
–Мне весьма прискорбно видеть вас в таком состоянии, виконт, – произнесла Елизавета. – Надеюсь, вы скоро поправитесь и сможете принимать гостей как подобает радушному хозяину. А пока позвольте мне выразить своё восхищение вашим домом и радушием ваших племянниц.
– О, не стоит, дорогая! – воскликнул мужчина, небрежно отмахиваясь от её слов, словно от надоедливой мухи. – Признаюсь, я был заинтригован вашим визитом. Но, увы, я слишком немощен, чтобы встретить вас на утренней трапезе и поприветствовать как подобает гостеприимному хозяину. Однако, я не могу не восхититься вашим выдающимся талантом. Анабель рассказывала мне о ваших способностях в живописи, и я весьма впечатлён вашими художественными навыками.
«Какими?», – подумала Елизавета. – «Он же не видил моих рисунков».
– Благодарю вас, – ответила Елизавета, стараясь сохранить учтивость. – Если вы позволите, виконт, я бы с радостью помогла вам в реставрации вашей коллекции гравюр и картин в знак благодарности за ваше гостеприимство.
Фредерик Локсборн трагически вздохнул, делая вид, будто это предложение является для него тяжким бременем.
– О, нет, нет, моя дорогая, – воскликнул он с глубоким чувством. – Я слишком щепетилен, чтобы утруждать вас подобной просьбой. Боюсь, что вы будете слишком заняты другими занятиями: посещениями дамских клубов, чайными посиделками с моими племянницами, и их подругами, так что я даже не смею просить вас о помощи с моей коллекцией гравюр.
Он сделал паузу, на его тонких губах появилась лёгкая улыбка.
– Впрочем, если вдруг у вас найдётся минутка для обсуждения искусства, – продолжил он, словно соглашаясь сам с собой, – я был бы рад поделиться с вами моими скромными познаниями в этой области. В наше время так трудно найти понимающего собеседника.
– Я буду рада составить вам компанию, – ответила Елизавета почтительно.
– Чудесно! – воскликнул виконт, заметно оживившись. – Должен признаться, ваша визит, милая леди Блэквуд, приносит радость моим сердцу. В этом доме мы высоко ценим искусство и искренне радуемся обществу творческих натур. – Он задумчиво потер подбородок. – Ах да, что касается заботы о вашем комфорте, который вы любезно согласились принять поселившись в моём доме. Сегодня вечером мой слуга посетит вас, чтобы выяснить, не имеется ли у вас каких-либо дополнительныхраспоряжений. И… Хм-м… Что ещё? Что-то важное я должен был сказать, но увы, память подвела меня снова. Не могли бы вы потянуть за вон тот шнур там в углу…
Пока Елизавета выполняла то, о чём её попросили, виконт рассматривалеё с той же холодной отстранённостью, с какой ценитель искусства изучает представленные в галерее произведения, взвешивая каждую деталь, выявляя достоинства и изъяны, оценивая пригодность к пополнению своей коллекции. Он судил, классифицировал и назначал её цену. Каждый её жест, каждое движение подвергались критическому осмотру с его стороны. Как будто маститый антиквар смотрит на редкий экспонат, решая, достоин ли он его собрания.
Происходящее породило у неё противоречивые ощущения: смесь неловкости и внутреннего протеста, словно её внезапно выставили на публичный аукцион, лишив права на приватность и свободу быть собой.
У неё появились подозрения, что виконт относится к ней ни как к равной, а как к предмету оценки, объекту анализа.
Образ виконта, который он пытался представить миру, через внешний вид манеру поведения и ощущения, исходящее от него, не совпадали, и это вызывало у Елизаветы смутное беспокойство. Ей отчего-то показалась, что на пару мгновений взгляд мужчины стал расчётливым и отчуждённым, словно маска, за которой скрывалась другая сущность – лицо опытного лицедея, привыкшего оценивать и распределять роли. Но это чувство длилось лишь миг, и перед ней вновь предстал добродушный старик.
«Возможно, это лишь порождение моего расстроенного воображения? После всего пережитого неудивительно видеть то, чего нет на самом деле», – подумала она.
– Благодарю, – произнёс Фредерик, когда раздался звон колокольчика и в комнату вошел мальчик слуга, виконт небрежно махнув рукой, указал на полку у окна, где лежала стопка книг, – Льюис подай мне ту записную книжку. Нет, не эту… другую, с зелёным корешком. Ах, как же утомительны все эти мелочи, – пробормотал он, продолжая пристально следить за подростком слугой.
– Кстати, – внезапно сменил он тему, повернувшись к ней, – как вы намерены устроить судьбу вашего младшего брата? Ведь будущий граф должен получить достойное образование.
Елизавета замялась. Она ещё не приняла окончательного решения и не знала, как ответить на этот неожиданный вопрос.
– Я пока не определилась, – тихо проговорила она, ощущая внутренний разлад. – Мальчик пережил так много. Когда я вышла замуж, ему было всего три года, и мы встретились снова недавно, и…
– О, моя дорогая, – перебил её Локсборн, снова взмахнув рукой, – вы просто не понимаете, насколько важно для юного графа с ранних лет заводить полезные знакомства. Привязанности и любовь, конечно, прекрасны, но для него важнее совсем другое. Я знаю одну частную школу, где молодые люди, подобные вашему брату, получают не только отличное образование, но и приобретают связи, определяющие их будущее.
Елизавета напряглась, осознавая серьёзность его слов. Мысли о том, чтобы отправить Александра куда-то учиться, казались ей преждевременными и чуждыми её сердцу.
– Это необходимо для него, – настаивал Локсборн, заметив её колебания. – Поверьте моему опыту. Время не ждёт, и каждому мальчику нужны наставники, друзья, учителя. Что же касается вас, – он слегка наклонился вперёд, словно доверяя ей секрет, – это избавит вас от множества забот. Поверьте мне.
Елизавета чувствуя подвох в словах виконта, сказала:
– Я просто не уверена, что это правильное решение…
Локсборн снисходительно улыбнулся, словно оценивая её робость.
– Поверьте мне, моя дорогая, – настаивал он, понизив голос, наклонившись ближе, – Я вас не разочарую. Подумайте об этом.
Меж тем мальчик-слуга, всё ещё стоявший у окна, бросил на Елизавету быстрый, почти насмешливый взгляд и в следующее мгновение ваза, которую Льюис полировал, выскользнула из его рук и с глухим звоном разбилась о пол.
– Мистер Льюис! – виконт издал резкий и пронзительный звук, который перешёл в визг. – Вы осёл! Как вы посмели так обращаться с вещами! Немедленно покиньте нас, пока вы не натворили ещё больших бед!
Елизавета сдержала вздох, её взгляд снова встретился с глазами мальчика. Тот быстро опустил веки, пряча упрямый блеск в глазах, и поспешно вышел из комнаты, словно загнанный зверёк.
– Тысячу извинений, мисс Блэквуд, – произнёс Локсборн с холодной вежливостью, словно сам был невыносимо утомлён этим инцидентом. – Нынешние слуги – настоящее наказание. Одни бездари, не правда ли?
Елизавета хотела что-то сказать, в оправдание мальчишки, но Фредерик перебил её.
– Ах, простите, – махнул он рукой с ленивым безразличием, – мне не следовало поднимать эту тему. Как истинная леди, вы, конечно, никогда не позволите себе высказать правду на такие деликатные темы. Итак, желали ли вы поговорить со мной о чём-то ещё или, быть может, у вас есть ко мне какие-то вопросы?
Елизавета, чувствуя нарастающую неприязь к виконту, собрала всю свою учтивость и произнесла:
– Единственное, о чём я хотела спросить вас, милорд, касается сроков моего пребывания в вашем доме.
– О, какие пустяки, моя дорогая! – воскликнул Локсборн, нарочито строго. – Вам не о чем беспокоиться. Оставайтесь столько, сколько вам будет угодно. Мы же прекрасно понимаем друг друга, не так ли?