Тень Ахиллеса

«Связался с какой-то сумасшедшей девчонкой, тоже мне влюбленный идиот, – корил он себя, – подумаешь, телка понравилась, что же теперь за это в тюрьму?»

Его мысленные стенания прервал взрывной раскатистый смех соседа-подполковника полиции. Вместе с сержантом они хохотали от всей души. Баранов вообще не понимал теперь, что ему ожидать и что все это означает.

– Паря, а ведь управляющий книжного в своей объяснительной указывает, что ничего из магазина не пропало: то есть по факту ты ничего и не украл. Но вот что ты теперь нам на это скажешь, а?

– Это как же? – Андрей Баранов даже растерялся. Он быстро провел по животу ладонью: книжка по-прежнему была на месте.

– А вот так, они вот здесь пишут, – подполковник Александр Косоножкин замельтешил перед лицом Баранова исписанным листом, – что ничего с полок не пропало и причины подобного поведения клиента они объяснить не могут. Также пишут, что типа сначала подумали, что паренек что-то прихватил, но дескать позже прошлись с ревизией и ничего утерянного не обнаружили.

– Так и че ты тогда побежал? – спросил сержант.

Баранов растерялся еще больше. Но, собрав волю в кулак, выпрямился и ответил популярной фразой из любимого фильма отца.

– Привычка: ты догоняешь – я удираю.

Полицейские вновь рассмеялись. На этот раз Андрей смеялся вместе с ними.

– Ну в таком случае напиши мне на всякий случай объясниловку: вкратце накалякай, что там и как было, и обязательно укажи, что нихера из магазина не взял. Понял? Ты же у нас писатель, так что давай, твори. Ну и я тебя не задерживаю. Иди, про боярышник там и все такое.

Косоножкин поднялся и, мужественно пожав соседу руку, добавил, – ну и в своем творчестве смени уже вектор, а то я тебе …ну ты надеюсь понял!

Он покинул кабинет.

Сержант достал из сейфа чистый лист бумаги и, положив его перед Андреем, молча указал пальцем на баночку с авторучками.

– Угу, – Баранов принялся быстро расписывать произошедшее в книжном магазине. Сержант тоже вышел из кабинета.

Дописав объяснение, Андрей быстро его перечитал. Оставшись довольным результатом, он хлопнул в ладоши и приготовился покинуть злополучный кабинет.

Но в дверь вошли.

Баранов обернулся, и улыбка мгновенно исчезла с его физиономии. Трое людей в черных спортивных костюмах и кроссовках вошли и встали так, чтобы он точно никуда не улизнул: высокий парень с короткой стрижкой за его спиной, девушка с рыжим каре слева от стула, на котором сидел Баранов и женщина с белоснежными, почти седыми волосами, зализанными назад. Уселась в кресло подполковника Косоножкина. Она аккуратно сняла солнцезащитные очки и строго и оценивающе посмотрела в глаза Баранову.

«А глаза у нее жуткие, как будто кукольные: ярко-синие, и белки какого-то оливкового оттенка. Кто она?» − подумал Андрей, и ему стало не по себе.

Пушкин с обветшалого стола подполковника подмигнул Баранову и спросил:

– Ну что, не пригодилась тебе по жизни моя «Капитанская дочка»?

– Чего? – Растерявшись, переспросил Баранов, сглотнув слюну.

– Береги платье снову, а честь смолоду, – сказал Александр Сергеевич и, вновь подмигнув, добавил. – Вместе жить, вместе и умирать.

Голова у Андрея закружилась, и комната поплыла радужными кругами.

– Меня зовут Мелисса Тариана, – спокойным, размеренным голосом начала говорить белокурая женщина с синими глазами. Она по-прежнему, почти не моргая, смотрела на Андрея, при этом какая-либо мимика на ее лице отсутствовала. Парень и девушка стояли молча.

– Меня Анд…

– Я знаю, как тебя зовут, – она приподняла руку в облегающей кожаной перчатке и, показав ему раскрытую ладонь, как бы давая понять, что говорит здесь и сейчас только она: – Мне нужно, Андрюша, чтобы ты отдал нам то, что ты взял из книжного.