Коллекционер

Глава 6. Стратегическое отступление

Ее слова повисли в наполненной музыкой тишине. «Простите». В них звучало искреннее сожаление, и это было для Алекса главным знаком – наживка сработала идеально.

Он не стал изображать разочарование или, хуже того, обиду. Вместо этого он сделал то, чего она ожидала меньше всего – тепло и понимающе улыбнулся. Он мягко сжал ее пальцы, словно говоря «я все понимаю», и только потом отпустил ее руку, полностью разрывая контакт.

– Именно поэтому ты мне и интересна, Катерина, – сказал он тихо и очень серьезно, сразу переходя на «ты». – Потому что ты – настоящая. В мире, где все стало слишком легким и доступным, люди, у которых есть принципы, – это самое большое сокровище. Прости, если я был слишком настойчив. Я просто увлекся.

Его слова и этот внезапный, но такой органичный переход на «ты» произвели эффект разорвавшейся бомбы в ее сознании. Она ожидала уговоров, неловкости, обиды – стандартного набора реакций. Но она никак не ожидала такого полного, безоговорочного принятия ее позиции. Более того – он превратил ее отказ в достоинство, которым восхищался.

Алекс, видя ее замешательство, тут же сменил тему, снимая остатки напряжения.

– Кстати, о Вивальди, – он кивнул в сторону проигрывателя. – Ты знала, что он написал около пятисот концертов, но при жизни издал лишь малую часть? Гений, которого по-настоящему оценили только спустя двести лет.

Он встал, показывая, что вечер подходит к концу.

– Уже поздно. Позволь, я тебя провожу.

Они шли по тихим ночным улицам. Яркие огни центра сменились мягким светом фонарей в старых переулках. Разговор тек легко и непринужденно. Он больше не касался личных тем. Они обсуждали архитектуру старых зданий, спорили о концовке недавно вышедшего фильма, смеялись над какой-то нелепой вывеской. Алекс вел себя как старый друг – внимательный, остроумный и абсолютно безопасный.

Катя окончательно расслабилась. Тревога, возникшая у него в квартире, полностью улетучилась. Она была уверена, что встретила особенного человека. Мужчину, который ценит в ней не просто женщину, а личность.

У подъезда ее старого дома он остановился, держась на уважительной дистанции. Никаких попыток обнять или подойти ближе.

– Спасибо за вечер, Катерина, – его голос звучал искренне. – Он был для меня действительно важен.

Он уже собрался прощаться, но вдруг словно что-то вспомнил.

– Ах, да. Я тут узнал, что в планетарии в субботу будет лекция о туманности Андромеды. Раз уж мы сегодня говорили о звездах… Если тебе интересно взглянуть на них поближе, я был бы рад составить компанию.

Приглашение было идеальным. Не свидание, а интеллектуальное мероприятие. Не давление, а предложение, от которого не было причин отказываться.

– Я с удовольствием, – улыбнулась Катя. – Спасибо, Алекс. И… спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Катерина.

Она скрылась за тяжелой дверью подъезда. Алекс постоял еще пару секунд, глядя ей вслед с той же теплой улыбкой. Потом улыбка исчезла. Он достал телефон и быстро набрал сообщение Максу.

«Объект оказал сопротивление. Пришлось отступить на заранее подготовленные позиции. Осада продолжается. Будет весело».

Глава 7. Звезды врут?

В субботу у массивных колонн планетария Алекс ждал ее с двумя стаканчиками горячего какао. Он был одет просто – джинсы, темный свитер с высоким горлом. Никакой напускной элегантности, образ «интеллектуального друга» был продуман до мелочей.

– Чтобы мы не замерзли, пока будем лететь к Андромеде, – улыбнулся он, протягивая ей стаканчик.

– Спасибо, – Катя приняла какао, ее щеки слегка порозовели от прохладного ветра. – Я с детства здесь не была.

– Значит, будем открывать вселенную заново, – подмигнул он.

Атмосфера была непринужденной. Они болтали о каких-то пустяках, пока шли внутрь, и неловкость их прошлого вечера, казалось, полностью испарилась.

Они заняли места в центре огромного зала. Свет медленно погас, разговоры стихли, и над головой на гигантском куполе зажглись тысячи звезд. Раздался спокойный голос лектора, и началось путешествие сквозь космос.

Это была идеальная обстановка. Темнота скрывала лица, создавая иллюзию уединения. Величественная музыка и картины далеких галактик настраивали на возвышенный лад, делая людей более открытыми и уязвимыми. Алекс терпеливо ждал. Он не смотрел на Катю, но чувствовал ее присутствие рядом – ее тихое дыхание, то, как она слегка наклонила голову, полностью поглощенная зрелищем.

Лектор рассказывал о рождении звезд из облаков космической пыли. На куполе вспыхнула потрясающей красоты туманность, похожая на гигантский призрачный цветок. Зал ахнул.

В этот момент Алекс сделал свой ход. Он небрежно поменял положение, и его рука «случайно» коснулась ее руки, лежавшей на общем подлокотнике.

Он не убрал ее. Но и не стал нащупывать ее пальцы. Он просто оставил свою руку рядом, позволяя теплу их кожи соприкасаться. Минимальный контакт. Но в темноте и тишине зала это простое касание ощущалось оглушительно громким, невероятно интимным.

Катя замерла. Алекс почувствовал, как напряглись ее мышцы. Секунда, другая… Он был готов в любой момент убрать руку, превратив все в неловкую случайность. Но она не отодвинулась. Ее рука осталась на месте. Она молчаливо приняла его прикосновение. Внутри у Алекса что-то холодно и победно щелкнуло. Первая линия обороны прорвана.

После лекции они вышли на прохладный вечерний воздух. Над городом уже зажигались первые огни, бледные копии того великолепия, что они только что видели.

– Странное чувство, правда? – сказал Алекс, глядя в небо. – Думаешь обо всех этих миллиардах световых лет, и собственные проблемы кажутся такими мелкими. Ничтожными.

– Да, – тихо согласилась Катя. – Масштаб не укладывается в голове.

– И в то же время… – он повернулся к ней, – именно из-за этого хочется держаться за что-то простое и понятное. За моменты, когда ты не просто песчинка в космосе, а… человек рядом с другим человеком.

Он говорил это так, словно эти мысли только что пришли ему в голову, рожденные величием вселенной.

До ее дома они дошли почти в полном молчании, но эта тишина не была неловкой. Она была наполнена невысказанными словами и ощущением их случайного касания в темноте.

У подъезда он не стал разыгрывать сцену прощания. Он просто подошел к ней ближе, заглядывая в глаза. Мягкий свет уличного фонаря отражался в ее зрачках.

– Катя, – его голос был тихим, почти срывался. – Прости, я, наверное, не должен… но…

И он поцеловал ее.

Это был нежный мягкий поцелуй. Не требовательный, как с Алисой, а почти нерешительный, словно он сам боялся этого момента, словно это был порыв, который он не смог сдержать.

Она на мгновение застыла, и Алекс уже приготовился к отступлению. Но затем, очень медленно, она прикрыла глаза и неуверенно ответила на его поцелуй.

Глава 8. Экспонат номер 72

Поцелуй закончился, но Алекс не отстранился. Он прижался своим лбом к ее, не разрывая хрупкую связь этого момента. Катя стояла, не шевелясь, растерянная, счастливая и немного напуганная своей же смелостью. Ее дыхание было сбивчивым.

– Прости, – прошептал он, и его голос был полон искренности. – Я не должен был этого делать… но я просто не смог сдержаться.

Эта фраза была идеальной. Она снимала с него ответственность, превращая продуманный ход в непреодолимый порыв, а ее – в причину этого порыва. Она была не жертвой, а музой.

– Может… поднимешься? – тихо спросила она, глядя куда-то ему в грудь. – У меня есть хороший чай.

Предлог был таким скромным, таким домашним, таким правильным. Таким в ее стиле. Алекс на мгновение изобразил сомнение, словно боролся с собой, взвешивая все «за» и «против». Он не хотел показаться слишком настойчивым.

– Я не хочу, чтобы ты подумала… – начал он.

– Я ничего не подумаю, – перебила она. – Просто поднимись. Пожалуйста.

– Хорошо, – сдался он с видом человека, идущего на поводу у сердца, а не разума.

Ее квартира в старом профессорском доме была полной противоположностью его выверенному логову. Здесь не было модных постеров или дизайнерской мебели. Только книги. Они были везде: на полках до самого потолка, на столе, на подоконнике, на полу. В воздухе стоял уютный запах старой бумаги и сушеных яблок. Это было настоящее, живое пространство, а не декорация.

Они пили чай на маленькой кухне. Разговор тек сам собой, тихий и личный. Алекс больше не говорил о звездах. Он говорил о себе.

Он рассказывал ей о своем одиночестве. О том, как сложно жить в мире, где все измеряется деньгами и статусом, когда тебе важны лишь книги и настоящие чувства. О том, как он часто чувствует себя чужим на празднике жизни, потому что никто не видит за его улыбкой того, что у него внутри. Он говорил, глядя в свою чашку, словно ему было тяжело и стыдно так открываться.

Он заставил ее почувствовать себя особенной. Единственной, кто смог пробиться сквозь его защитную броню и разглядеть его «настоящего». Катя слушала, и ее сердце таяло. Вот он, тот человек, о которых она читала в романах – непонятый, глубокий, ранимый.

Когда он замолчал, она осторожно накрыла его руку своей.

– Мне кажется, я тебя понимаю, – тихо сказала она.

Алекс поднял на нее глаза, полные благодарности. В тишине старой квартиры, наполненной запахом книг и абсолютным доверием, слова стали больше не нужны.

Он не ответил словами. Его ответом был медленный, почти церемонный подъем и протянутая рука. Катя, все еще находясь под гипнозом его откровений, без колебаний вложила свою ладонь в его. Он повел ее из кухни, и она послушно следовала за ним в полумрак ее же спальни, освещенной только тусклым светом уличного фонаря из окна.

Он остановил ее посреди комнаты и повернул к себе. Его пальцы с невероятной нежностью коснулись ее щеки, отодвинув прядь волос. Он смотрел на нее в темноте с таким обожанием, что у нее перехватило дыхание.

– Ты так красива, – прошептал он, и его голос звучал хрипло и искренне. – Не только внешне… но и внутри. Я вижу это.

Его губы коснулись ее губ с почти благоговейной осторожностью. Этот поцелуй был полной противоположностью их первого у подъезда. Он был медленным, глубоким, исследующим. Он не торопился, словно боялся спугнуть хрупкость момента. Его руки скользили по ее спине, нежно разминая напряженные мышцы, пока она не расслабилась полностью, отдавшись течению.

Одной рукой он дотянулся до молнии на ее платье. Металлический звук прозвучал оглушительно громко в тишине комнаты. Ткань мягко шурша, соскользнула на пол, обнажая ее плечи, грудь, талию. Она стояла перед ним в одних лишь белых хлопковых трусиках, стесненно скрестив руки на груди, чувствуя себя абсолютно голой и уязвимой под его пристальным взглядом.

– Не прячься, – тихо попросил он, его пальцы мягко разомкнули ее замок. – Позволь мне смотреть.

Он опустился на колени перед ней, как рыцарь перед своей дамой. Его губы коснулись ее живота, и она вздрогнула от прикосновения. Он оставлял медленные, влажные поцелуи, спускаясь все ниже, к краю белья. Его руки крепко держали ее за бедра, не давая ей потерять равновесие.

– Алекс… – ее голос был слабым и полным неуверенности.

– Доверься мне, – прозвучал его ответ снизу, и в нем была такая железная уверенность, что ей оставалось лишь кивнуть, запрокинув голову.

Он снял с нее последнюю преграду. Его руки провели по внутренней стороне ее бедер, мягко заставляя их разомкнуться. И тогда он приник к ней ртом.

Ощущение было настолько новым, острым и шокирующим, что она вскрикнула. Его язык был настойчивым и безжалостным опытным проводником, находившим самые чувствительные точки с первой же секунды. Она вцепилась пальцами в его волосы, не в силах ни оттолкнуть его, ни прекратить это. Ее колени подкашивались, все тело содрогалось в такт движениям его языка. Мир сузился до этого темного пятна наслаждения, растекающегося по всему ее естеству.

Он чувствовал, как ее ноги дрожат, как ее дыхание срывается на высокие, задыхающиеся всхлипы. Он ускорил темп, заставляя ее выть тихим, постыдным воем, который она сама от себя не ожидала. И когда волна оргазма накрыла ее с головой, заставив все ее тело выгнуться и затрепетать в его руках, он не отпустил ее, а продолжил, продлевая спазмы до грани боли и блаженства.

Пока она приходила в себя, тяжело дыша и не в силах пошевелиться, он поднялся, снял свою одежду и уложил ее на кровать. Она лежала, раскинувшись, полностью опустошенная, глядя в потолок. Он лег рядом, его рука легла на ее еще влажный от пота и ее соков живот.

– Нормально? – тихо спросил он, и в его голосе снова зазвучали те нотки заботы, что пленили ее изначально.

Она лишь кивнула, не в силах вымолвить слово.

Он перевернул ее на бок, спиной к себе, и прижался к ней всем телом. Его возбуждение, твердое и горячее, уперлось в ее ягодицы. Одна его рука обвила ее за талию, а другая опустилась между ее ног, пальцы снова нашли ее клитор, все еще гиперчувствительный после недавнего потрясения.

– Подожди… – попыталась она протестовать, но ее тело уже отвечало на его прикосновения, снова зажигаясь.

– Тихо, – он прошептал ей в ухо, и его голос снова стал властным. – Я еще не закончил.

Его пальцы продолжали свою работу, а сам он, направляя себя, медленно вошел в нее сзади. Она вскрикнула – это было глубже, по-другому, почти болезненно после недавнего. Но он не останавливался. Его рука на ее талии прижимала ее к себе, его бедра задавали неумолимый, глубокий ритм. Она была его марионеткой, полностью отданной на его милость.

Его дыхание стало тяжелым и прерывистым у нее за ухом. Он кусал ее мочку уха, шею, плечо, оставляя метки.

– Кончай со мной, – приказал он, и его голос был чужим, звериным. – Сейчас.

И ее тело, измученное и покорное, снова откликнулось на его приказ, затрепетав в новом, менее ярком, но более глубоком оргазме. С рычащим стоном он последовал за ней, вгоняя себя в нее до упора и заполняя ее теплой пульсацией.

Утро разбудило Катю не будильником, а полоской солнечного света, пробившейся сквозь шторы. Она улыбнулась, не открывая глаз. Впервые за долгое время она чувствовала себя абсолютно счастливой. Она повернулась, чтобы обнять Алекса.

Но место рядом было пусто.

Сердце на мгновение екнуло, но она тут же успокоила себя. Он, наверное, просто встал пораньше. Может, он на кухне, рассматривает ее книги. Она накинула халат и, предвкушая продолжение их ночного разговора, тихо пошла на кухню.

Он действительно был там. Но он не рассматривал книги. Он стоял спиной к ней, уже полностью одетый, и смотрел в телефон. Атмосфера уюта и доверия, царившая здесь ночью, испарилась без следа.

– Доброе утро, – тихо сказала она, стараясь, чтобы ее голос не дрогнул от необъяснимой тревоги. – Я как раз хотела сварить кофе. Ты какой предпочитаешь?

– Не нужно, я уже ухожу, – сказал он. Его тон был ровным и деловым.

– Что-то случилось? – она сделала шаг к нему. – Вчерашний вечер… он был таким…

Она не смогла подобрать слово. «Особенным»? «Важным»? Любое из них прозвучало бы сейчас глупо и неуместно.

– Был отличный вечер, – легко согласился он, убирая телефон в карман. Он сказал это так, будто они сходили в кино на неплохой фильм. Не больше.

Его равнодушие било сильнее пощечины.

– Алекс, я не понимаю… – начала она, чувствуя, как внутри все холодеет.

Он подошел к двери и начал обуваться. Она смотрела на его спину, и в голове билась только одна мысль: «Не дай ему уйти вот так».

– Мы… мы еще увидимся? – вопрос сорвался с ее губ, тихий и жалкий.

Он закончил со шнурками и выпрямился.

– Созвонимся как-нибудь.

Алекс вышел на улицу, достал телефон. Он прошел несколько метров, отдаляясь от ее дома, и только тогда его лицо, освещенное экраном, исказила довольная улыбка. Он открыл приложение с заметками, нашел файл «Коллекция» и добавил новую запись.

Глава 9. Тренировка на выносливость

Тренажерный зал пах железом, потом и какой-то модной отдушкой из вентиляции. Слава гибкому графику эсэмэмщика, Алекс мог приходить в зал днем, когда тут было немноголюдно. Он методично делал жим лежа, но мысли были далеко. Подход, еще один, отдых. Скучно.

И тут он заметил ее у стойки с гантелями.

Девушка была похожа на ожившую статую. Каждый мускул на ее теле был прорисован, каждое движение – отточено и выверено. Она не флиртовала, не делала селфи в зеркале, как большинство местных фитнес-див. Она работала. Сосредоточенно, зло, полностью погрузившись в процесс. В ее наушниках, скорее всего, гремел какой-нибудь тяжелый рок. Она была в своей зоне, в своей крепости из дисциплины. Идеальная мишень.

Алекс оставил штангу и, придав своему лицу самое растерянное и неуклюжее выражение, подошел к ней. Он дождался, когда она закончит свой подход, и только потом робко кашлянул.

– Простите, – сказал он, стараясь перекричать музыку из ее наушников.

Она вытащила один наушник и смерила его холодным, оценивающим взглядом.

– Да?

– Я тут новенький, – Алекс изобразил неловкость. – Вы не могли бы подсказать… я вот пытаюсь сделать становую тягу, но у меня, кажется, спина отвалится. Мне сказали, что у меня неправильная техника.

Она окинула его взглядом. Обычный парень, не новичок, но и не атлет.

– Попроси тренера, он для этого здесь.

– Я просил, – вздохнул Алекс. – Он что-то быстро показал, но я ничего не понял. А потом я увидел, как вы работаете. Это… невероятно.

Она приготовилась услышать стандартный комплимент ее фигуре. Но Алекс сказал совсем другое.

– У вас потрясающая сила воли, – произнес он с неподдельным восхищением. – Все смотрят на результат, на мышцы. А я вижу, сколько за этим стоит дисциплины. Сколько сотен часов пахоты. Это вызывает огромное уважение.

Девушка замерла. Это был удар в десятку. Ее всю жизнь оценивали как красивое тело, как объект. И впервые кто-то похвалил не ее внешность, а ее труд. Ее характер.

Лед в ее глазах дрогнул. Она усмехнулась.

– Ладно, показывай, горе-атлет, как ты там свою спину ломаешь. Меня Лера зовут.

– Алекс.

Их «тренировка» превратилась в странный танец. Она показывала ему упражнения, поправляла его стойку, ее руки уверенно касались его спины, плеч. Алекс намеренно делал все немного неправильно, чтобы она подходила ближе, чтобы контакт продолжался.

– Ниже таз! – командовала она. – Спину держи прямо! Ты не мешок с картошкой поднимаешь!

– Я чувствую себя мешком с картошкой, – пыхтел он, с преувеличенным страданием опуская штангу на пол.

Лера рассмеялась. Впервые за все время Алекс увидел на ее лице нечто иное, кроме непробиваемой сосредоточенности. Смех у нее был низкий и немного хрипловатый.

– Ничего, со временем из мешка получится атлет, – сказала она. – Если выживешь.

– Выживу, – Алекс картинно вытер лоб тыльной стороной ладони. – Но только если тренер останется рядом. А то я опять что-нибудь не то подниму. Или уроню. Скорее всего, на ногу.

Она снова усмехнулась. Он видел, как меняется ее лицо: суровая маска дисциплины сползала, и под ней оказывалась обычная девушка, которой явно не хватало простого общения.

– Ладно, давай еще один подход, и на сегодня с тебя хватит, – скомандовала она. – Я прослежу, чтобы твои конечности остались при тебе.

Он выполнил еще один подход, на этот раз почти идеально, чувствуя ее внимательный взгляд. Когда он поставил штангу, его мышцы действительно гудели от непривычной нагрузки. Он с преувеличенным стоном оперся на колени.

– Все. Я официально мертв.

– Неплохо для мешка с картошкой, – одобрительно кивнула Лера.

– Ты меня почти убила, – пожаловался он, выпрямляясь. – По правилам спортивной конвенции, теперь ты обязана меня реабилитировать. Иначе я подам в суд.

Она удивленно вскинула бровь.

– Это что еще за конвенция?

– Очень древняя. Женевская. Для пострадавших атлетов, – с абсолютно серьезным лицом заявил он. – Пойдем к бару. С тебя самый большой протеиновый коктейль. Шоколадный. Это минимальная компенсация за мои страдания.

Она смотрела на него секунду, а потом рассмеялась в голос.

– Ты невыносим. Пошли, реабилитирую.

В фитнес-баре, сидя на высоких стульях, они пили коктейли (за которые, разумеется, заплатила она). Алекс не сводил с нее глаз, но его взгляд был направлен не на ее тело, а в ее лицо, в ее глаза.

– Слушай, я всегда хотел спросить, – начал он. – Что заставляет тебя это делать?

– Что «это»? – не поняла она.

– Вот это все, – он неопределенно махнул рукой. – Железо, диета, режим. Это же адский труд. Большинство людей ищут, где попроще, где можно расслабиться. А ты, наоборот, усложняешь себе жизнь по максимуму. Зачем?

Вопрос был точным. Он снова говорил не о результате, а о процессе. О ее мотивации.

Она на мгновение замолчала, помешивая коктейль трубочкой.

– Мне нравится чувствовать контроль, – наконец сказала она, и в ее голосе появилась неожиданная глубина. – Мир вокруг – это хаос. Все может пойти не так в любую секунду. А здесь… здесь все зависит только от меня. Сколько я подниму, сколько пробегу. Каждый грамм мышц – это то, что я заработала сама. То, что никто не может у меня отнять. Это… честно.

Алекс молча кивнул, давая ей понять, что он все понял. Что он увидел за ее стальной мускулатурой нечто большее.

Они допили коктейли. Зал заметно опустел, музыка стала тише.

– Ладно, я пойду в душ, пока мои мышцы окончательно не окаменели, – сказал Алекс, спрыгивая со стула. – Спасибо за тренировку. И за реабилитацию.

– Не за что, горе-атлет, – улыбнулась она.

Он направился в мужскую раздевалку. Он не оборачивался, но был на сто процентов уверен, что она смотрит ему вслед.

Вода в душе была горячей, она расслабляла гудящие мышцы. Алекс вышел из кабинки, обернув полотенце вокруг бедер, и столкнулся с Лерой у выхода из душевой зоны. Она тоже была в одном полотенце. Ее волосы были мокрыми, а с лица смылась вся усталость и напряжение.

Они замерли, глядя друг на друга. Воздух был густым от пара и невысказанного напряжения.

«Похоже, сегодня это я – экспонат в чьей-то коллекции. Но я не против», – пронеслась мысль в голове Алекса, а вслух он сказал:

– Кажется, тренировка еще не закончена.

Она не ответила. Она лишь медленно, как хищница, свела локти за спиной, и узел ее полотенца с тихим шелестом развязался. Ткань сползла и упала к ее ногам. Она стояла перед ним во всей своей ошеломляющей, сияющей влагой наготе. Каждый мускул, выточенный годами труда, был идеален. И вызов в ее глазах был абсолютным.

Это был не просто жест. Это был ультиматум.

Алекс застыл, его дыхание перехватило. Вся его наигранная неуклюжесть, все маскирующие уловки испарились, смытые струями душа и этой оглушительной откровенностью. Он одним резким движением стянул свое полотенце, отбросил его в сторону и шагнул к ней.

Он скользнул ладонью по ее мокрому плечу, чувствуя, как вздрагивает ее кожа под его пальцами. Его рука двинулась ниже, по упругому рельефу бицепса, к изгибу талии. Он смотрел в ее глаза, ища разрешения, запрета, чего угодно.