Горизонты времени

Славин заметил мужчину в толпе. Тот не выкрикивал, не подпрыгивал, в руках у него не было записывающих устройств. Пилот указал на него:

– Вы, пожалуйста.

Мужчина поднялся, и зал замер.

– Не считаете ли вы, что вмешательство в личную жизнь миллионов людей, изменяя их настоящее, является нарушением прав человека? И не кажется ли вам, что перед отправкой в прошлое нужно узнать: хотят ли люди, чтобы их судьбы переписывали?

Едва он договорил, как в зале поднялась волна эмоций. Фотографы теперь снимали не пилота, а того, кто задал вопрос. Кто-то требовал ответа, другие осуждали журналиста.

Марк поднял руку, призывая к тишине. Он не отводил взгляда от мужчины, пока страсти не улеглись.

– Мы много размышляли над этим вопросом, – начал он. – Нас действительно волновала моральная сторона дела. В действительности… имеем ли мы право?

Все присутствующие замерли. Эдуард, сидя перед экраном, буквально ощутил силу, исходившую от этого человека. Одним взглядом и спокойным голосом Славин усмирил целую толпу. Он говорил, а все слушали, не перебивая.

– И я отвечу вам прямо. Нет. Мы не имеем права насильно влиять на судьбы других. Но наша задача – служить человечеству. Отправляясь в прошлое, мы стремимся улучшить настоящее, предотвратить катастрофы и их последствия. Если кто-то из-за этого пропустит свидание или не выиграет в лотерею – простите. Мы просто спасаем жизни.

Как только эти слова прозвучали, конференц-зал взорвался аплодисментами. Камера на мгновение выхватила из толпы журналиста, задавшего неудобный вопрос, затем вернулась к Славину.

Той ночью Сомин долго не мог уснуть. Лёжа на кровати и глядя в потолок, он переживал настоящий водоворот эмоций. Твёрдо решив стать пилотом, он грезил этой мечтой годами. А когда ему исполнилось восемнадцать, направился на стажировку, оказавшись среди сотен таких же мечтателей, как и он сам.

Вспоминая тот день, Эдуард всё глубже проваливался в прошлое, пока образы и голоса не рухнули, словно карточный домик. Теперь он видел самого себя – девятилетнего мальчика, среди толпы журналистов. Его взгляд устремлён на человека за столом, окружённого кураторами и военными. Но это уже не Марк Славин – на нём костюм космонавта, а на шлеме краснели большие буквы, составлявшие аббревиатуру из четырёх символов.

Сомин хотел задать вопрос, но его голос терялся в гуле окружающего шума. В этот момент к ребёнку подошёл худощавый мужчина с затуманенным взором. Его взгляд пронзил Сомина даже сквозь сон, причиняя физическую боль.

– Не верь тому, что вещает телевизор. Возможно, весь этот информационный поток – всего лишь плод чьего-то воображения?

Эдуард ощутил, как его сознание резко возвращается в тело. Оно будто летело вверх, вырываясь из глубины воспоминаний, насильно возвращая его в реальность. Вскоре до него донеслись знакомые звуки механизмов – он просыпается в параллельной вселенной.

Действие препарата, введённого внутривенно, угасало. Образы распадались, уходя в небытие, становясь далёкими и бессмысленными.

Открыв глаза, Сомин обнаружил себя в хорошо освещённом помещении. На этот раз его не окружали механизмы, и, самое главное, он не стал объектом разборки. Он находился в сидячем положении, зафиксированный металлическими скобами на кресле. Кисти рук надёжно прикованы, голова – в неподвижном состоянии. Из такого положения он мог видеть лишь часть комнаты, напоминавшей медицинский кабинет.

Перед ним появился мужчина в светло-сером комбинезоне. Его голова выбрита, в правом глазу – вмонтированное устройство, периодически выдвигающееся вперёд.

– Эф семнадцать пришёл в себя, – сообщил он, направив яркий луч фонарика в глаза. Затем исчез из поля зрения.

– Где я? – спросил Сомин, чувствуя потерянность во времени. Он не знал, сколько был без сознания. Если отведённые сорок пять минут уже прошли, значит, он остался здесь навсегда – в этом бесчеловечном мире.

– Ответьте мне. Где я нахожусь?

Мужчина с искусственным глазом вернулся, внимательно разглядывая Эдуарда. На его голове не было следов внедрений, что делало его более человечным.

– Вы в лаборатории. Тридцать минут назад с вами произошёл нервный срыв, и вы временно вышли из строя. После проверки состояния здоровья будет принято решение – вернуть вас в цех или направить на разборку.

Он улыбнулся, сделал жест рукой, и механический голос произнёс:

– Начинаем полное обследование представителя биологического вида под порядковым номером Эф семнадцать.

На голову Сомина опустили шлем, закрывший обзор. В ту же секунду он ощутил, как в сознание проникают волны, пробирающие до костей. Они просвечивали каждую клетку тела, воздействуя изнутри. Эдуард стиснул зубы, чувствуя острую боль, усиливающуюся с каждым ударом сердца. Пульс нарастал, чувства обострялись до невыносимости – запахи и звуки слились в один мощный поток, способный свести с ума. Но продолжалось это недолго. Когда шлем сняли, Сомин почувствовал, как силы покидают его. Тяжело дыша, он опустил голову, закрыв глаза. Тело будто пропустили через мясорубку.

– Процесс сканирования завершён, – объявил механический голос.

В помещение вошли новые люди. Открыв глаза, Эдуард увидел перед собой двоих мужчин в чёрных костюмах. Их взгляды были пустыми, безразличными.

– Результаты состояния здоровья Эф семнадцать готовы, – доложил человек с имплантом в глазу, после чего снова скрылся за спиной Сомина.

Один из мужчин медленно шагнул ближе и спросил:

– Кто вы?

Сомин набрал воздуха, поборол новую волну боли и ответил хрипло:

– Эф семнадцать.

Незнакомец подошёл ещё ближе, заглянул ему прямо в глаза и повторил:

– Кто вы?

– Мы знаем, что вы не тот, за кого себя выдаёте, – добавил второй, сняв одну перчатку. Под ней оказалась кибернетическая рука – почти живая, гибкая, с едва заметными вспышками внутри. Он медленно распрямил пальцы, не отводя взгляда от Сомина.

Эдуард, стараясь сохранить самообладание, повторил:

– Я – Эф семнадцать.

По словам врача, прошедшие полчаса – это время его отсутствия. Значит, в теле он продержится ещё около получаса. Это давало шанс вернуться обратно, если только не начнётся принудительная декомпрессия сознания.

Мужчина с обнажённой кибернетической рукой сделал ещё шаг вперёд, вытянул её ладонью к лицу Сомина. В центре ладони находился настоящий человеческий глаз – живой, вращающийся в своей оболочке, внимательно изучавший выражение лица пленника.

Сомин ощутил приступ страха. Он смотрел на глаз, пытаясь вырваться из сковывающих скоб. Чем больше он двигался, тем сильнее они сжимались, причиняя дискомфорт.

– Ты не из этого мира, – сказал мужчина, не отводя руки. – Мы это знаем. Даже если ты попытаешься рассказать нам о себе, шанс, что это правда, ничтожно мал. Нам придётся взломать твоё сознание, чтобы получить нужную информацию. А потом решим, что с тобой делать дальше.

Тяжело дыша, Сомин чувствовал, как капли пота катились по щекам. Он знал: даже под угрозой смерти не должен нарушать корпоративные правила. Но теперь стало очевидно – говорить ему не придётся. Сведения будут извлечены иначе. И тогда станет ясно, что в теле Эф семнадцать находится не тот человек.

Пальцы руки с глазом в ладони обхватили голову Сомина, упираясь в лоб и виски. Жуткий глаз приблизился, не отпуская взгляда. Можно было разглядеть прожилки и структуру хрусталика.

– Нет.

Простонал Сомин. Его мозг полностью подчинился голосу, который задавал вопросы. Голос возникал будто ниоткуда – внутри головы, но не принадлежал ему самому.

– Я Сомин Эдуард. Пилот корпорации «Свет». Моя задача – перемещение в пространстве и времени для поиска и устранения причин катастроф в моём мире.

Глаз на ладони медленно вращался, гипнотизируя Сомина. Тот смотрел в него, чувствуя, как чужое проникает в его разум.

– Он говорит правду, – произнёс мужчина с железной рукой в тот момент, когда голос в голове Сомина начал задавать новые вопросы, на которые невозможно было не ответить.

– Моя задача состояла в том, чтобы провести первичное исследование этого мира. Для этого я переселился в тело одного из ваших сотрудников – он является прототипом меня самого, только в параллельном измерении.

– Это грубое вторжение в частную жизнь, – заметил один из допрашивающих.

Встроенный в руку глаз замер, ожидая ответа. Сомин вынужденно продолжал:

– Я знаю это, но другой возможности заглянуть за горизонт у нас нет.

– Сколько раз вы уже проводили подобные эксперименты? – спросил мужчина, немного ослабив хватку, давая пленнику говорить свободнее.

– Впервые. До этого мы путешествовали только в прошлое или будущее.

Эдуард чувствовал, как легко и непроизвольно рассказывает всю правду. Минуту назад он был уверен в себе, а теперь каждая деталь его сознания вываливалась наружу, словно открытая книга. Взгляд механической ладони действовал сильнее любой сыворотки правды. Он отвечал на каждый вопрос, забыв даже о правилах пилотов, нарушение которых строго каралось.

– Каким образом происходит переселение в других людей? В чём особенность вашего перехода?

Мужчина усилил давление, будто опасался, что Сомин может выпасть из-под контроля. Эдуард снова заговорил, не успевая обдумывать свои слова:

– Основная особенность – это переселение сознания. Из одного тела в другое, через капсулу времени, которая выводит разум на более высокий уровень. После чего все барьеры исчезают, и открывается доступ ко всему, что связано с этим миром.

Сомин умолк. По телу пробежала дрожь. Мышцы судорожно сокращались, напоминая приступ эпилепсии. Он стиснул зубы – боль простреливала челюсть, виски и затылок. Казалось, металлические пальцы сдавливают череп так сильно, что могут проломить его в любой момент.

– Как долго продлится ваше пребывание в нашем мире?

Эдуард попытался соврать, но не смог даже вымолвить звука. Он раскрыл рот, тяжело вздохнул и произнёс:

– Время выброса составляет один час.

– Что происходит потом?

– Моё сознание покидает это тело, и человек, которому оно принадлежит, возвращается. Он потеряет всего лишь один час из своей жизни, ничего больше.

– Тогда у нас почти не осталось времени, – отозвался мужчина. Механическая рука отпустила голову Сомина. Глаз скрылся под перчаткой, сменившись лицом допрашивающего.

– Вы расскажете нам всё о своём эксперименте. Иначе мы не позволим вам вернуться. Эф семнадцать – хороший специалист, но он заменим. Не надейтесь на обмен, пока мы не получим всю информацию.

Он показал Сомину руку в перчатке, будто напоминая, насколько беспомощен пленник.

– Постарайтесь не сопротивляться. У вас ничего не получится. Сопротивление повредит только вам самим.

Мужчина ушёл вглубь комнаты и жестом приказал продолжать. Второй человек обошёл кресло и, оказавшись за спиной Сомина, приблизил к его затылку что-то холодное. Штекер вошёл в гнездо, будто щупальце, втыкающееся в мозг. Мир перед глазами Эдуарда резко изменился – он потерял контроль над своими мыслями и действиями. Теперь им управляли другие.

13

Он ощущал не просто металл, входящий в затылок. Вместе с ним в его мозг хлынул поток энергии, разрушающий воспоминания, стирающий образы и ассоциации. Каждую секунду Сомин терял по одному кусочку себя. Даже мысли о Марии начали исчезать – лица любимой женщины он уже не мог удержать в памяти.

Эдуард боролся изо всех сил, сжимая кулаки, стиснув зубы до боли. Но энергия, проникающая в сознание, оказалась сильнее. Он услышал голоса допрашивающих, но они неслись издалека, словно эхо. Для него это были лишь звуки без смысла. Оставалось только одно – сохранить хотя бы частицу своего «я».

Из глубин памяти он выхватил лицо человека, который закрывал капсулу времени, отдавая последние указания. Но и оно стало чужим. Мир, который он знал, рушился бесповоротно, растворяясь, как туман, теряющий свои очертания.

Сомин пытался удержаться за воспоминания, но это было всё равно что ловить воздух. И в тот самый момент, когда он осознал полное уничтожение своей личности, голоса в комнате оборвались на полуслове. Машина, стиравшая ему память, замедлила работу. Электрические импульсы стали реже, более растянутыми – будто время замедлилось.

Это дало ему шанс вновь вернуться к себе. Он открыл глаза, но яркий свет ослепил. В его потоке переливались цвета, которых он раньше не видел – смешанные, необычные, будто рождённые самой реальностью. Этот свет представлял собой шар, внезапно возникший в центре лаборатории, расширяющий границы восприятия. Сомин попытался осмотреться – и на этот раз у него получилось.

Воздух колебался от сияния, исходившего из источника диаметром около двух метров. Шар был полым внутри, но именно там, в центре, проявился силуэт человека.