Сердце Гекаты

Глава 4. Шёпот за дверью

Дом не просто стоял – он ждал. Его чёрный, обветшалый силуэт с выбитыми, словно слепыми, окнами возвышался над ними, излучая немое, но ощутимое презрение. Дверь, висевшая на одной-единственной, ржавой петле, тихо покачивалась на ветру, и её скрип был похож на неприятный, визгливый смех. Воздух вокруг здания казался ещё гуще, ещё тяжелее, вбирая в себя все звуки и оставляя лишь гнетущее, давящее чувство тревоги.

– Кто-то был здесь, – тихо, но очень чётко сказал Дэвид, указывая на свежие, чёткие следы на запылённом и прогнившем крыльце. Они вели внутрь.

Агата сжала в кармане флакон. Субстанция внутри зашевелилась активнее, словно почувствовав близость родственной энергии. Холодная уверенность, которую она пыталась изображать, начала таять, уступая место древнему, животному страху.

– Готовы? – спросила она, бросая взгляд на своих спутников.

Лиза молча кивнула, её лицо было напряжённой маской. Томми снял с кобуры пистолет, щёлкнул предохранителем. Его глаза сузились, взгляд стал профессионально-холодным. Даже Дэвид, обычно полагающийся на логику, сжал свой фонарик так, что его костяшки побелели.

Заходя внутрь дверь тихо скрипнула, словно вздохнула под напором ветра. Воздух внутри был тяжёлым, пропитанным запахом плесени, старой древесины и чего-то ещё – едва уловимого, но от этого не менее тревожного. Он был не просто тяжёлым – он имел вкус. Металлический привкус, как от старой крови, смешивался с запахом тления, будто где‑то медленно истлевают книги или одежда.

Под ногами шелестели обрывки газет, их края были острыми, как лезвия, и Агата невольно отдёрнула ногу, почувствовав укол.

– Не нравится мне это, – прошептала Лиза, инстинктивно прижимаясь к Агате. – Чувствую, будто дом… дышит. Смотрит на нас.

– Просто сквозняк, – бросил Дэвид, хотя его пальцы крепче сжали фонарик. – Старые дома всегда издают звуки. Физика, а не мистика.

Томми поднёс рацию ко рту.

– Патруль, приём. – В ответ лишь мертвенная тишина и лёгкий треск. – Связь пропала. Полностью.

Агата подняла фонарь выше. Луч, словно дрожащий нож, разрезал тьму, выхватывая из небытия уродливые очертания комнаты: опрокинутый стул, словно поваленный в спешке; обрывки обоев, свисавшие со стен, как содранная кожа; пыльный, когда-то богатый ковёр с выцветшим, но зловещим узором. И в углу – самый тёмный, самый притягательный проём, ведущий вглубь дома, в его чрево.

– Нам туда, – сказала она, делая первый шаг. Пол под ногой жалобно застонал.

– Может, сначала осмотримся здесь? – предложил Томми, его взгляд скользнул к разбитому окну, за которым клубился туман. – Проверим, нет ли свежих следов… чего угодно.

Дэвид уже присел на корточки, разглядывая половицы. Его луч выхватил одну доску, на которой виднелись тёмные, почти чёрные пятна. Слишком правильные, слишком… свежие.

– Кровь, – тихо, без эмоций, констатировал он, проведя пальцем в перчатке по одному из пятен. Он поднёс палец к свету. – Свежая. Ей несколько часов, не больше.

Лиза побледнела так, что её веснушки проступили тёмными точками на фоне белой кожи.

– Свежая?! Но мы же только что пришли…Кто…

– Ритуал, – выдохнула Агата, и её собственный голос показался ей чужим. – Они проводили его здесь. Недавно.

Она вспомнила: в прошлом году в соседнем городке исчезли трое. Полиция списала всё на несчастные случаи. Но Агата знала – это было начало. Прелюдия к тому, что происходит сейчас.

Агата замерла, затаив дыхание. Из глубины дома, из-за того тёмного проёма, снова донёсся звук. Теперь он был ближе. Не скрип, не шорох, а нечто среднее между влажным вздохом и шёпотом, ползущим по стене. Словно кто-то или что-то, прячущееся в темноте, медленно, с наслаждением переводило дыхание.

– Там кто-то есть, – прошептала она, чувствуя, как холодеет кровь.

– Или что-то, – добавил Дэвид, медленно поднимаясь. Его лицо было серьёзным. – Но если это ловушка, то мы уже в самой её пасти.

Томми снял с пояса пистолет, проверил магазин:

– Держитесь позади меня. Я пойду первым. Никаких геройств.

Они двинулись по коридору. Пол под ногами стонал и прогибался, будто предупреждая, умоляя: «Уходите. Пока не поздно». Обои свисали со стен клочьями, обнажая слои прошлого – жёлтые газетные вырезки с тревожными заголовками, выцветшие фотографии людей с пустыми глазами, чьи-то имена, нацарапанные карандашом, будто в последней попытке напомнить о себе.

В конце коридора виднелась дверь. Она была приоткрыта, и из-за неё пробивался тусклый свет – не естественный, а какой-то… мерцающий, как от свечи.

– Смотрите, – дрожащим пальцем указала Лиза на пол.

На пыльных, серых досках тянулся след. Один. Затем второй, третий. Отчётливые, мокрые отпечатки босых ног. Но самое жуткое, самое необъяснимое – следы вели к двери, а не от неё.

– Кто-то зашёл внутрь, – голос Томми был низким и хриплым. – И не вышел.

Агата сжала флакон в кармане. Субстанция внутри забилась в истерике, будто пытаясь вырваться на свободу, к источнику этого света, этих следов.

Она вспомнила слова бабушки, внезапно и ярко, как удар молнии: «Когда следы ведут только внутрь – это ловушка. Но если ты уже на пороге, отступать нельзя. Ибо оно уже видит тебя».

Томми плечом толкнул дверь. Та с протяжным, костяным скрипом распахнулась, и тот самый мерцающий свет ударил им в лица, ослепляя на секунду.

Когда зрение вернулось, они увидели комнату. Посреди неё стоял грубый деревянный стол. На нём горела одинокая свеча, её пламя было того самого цвета, отбрасывая на стены невероятные, пляшущие тени. А напротив, в высоком кожаном кресле, сидела фигура. Её лицо было скрыто в тени, отбрасываемой спинкой, но Агата поняла мгновенно, без тени сомнения. Это была Лилиан Грей.

И она была мертва.

Глава 5. Дыхание порога

Комната замерла. Воздух стал густым и тяжёлым, словно его можно было резать ножом. И в центре этого кошмара, в кресле, сидела Лилиан Грей.

Её кожа имела восковой, мертвенный оттенок – не бледность живого человека, а неестественная белизна статуи, из которой выкачали всю жизнь. Глаза, полуприкрытые веками, были пусты – зрачки исчезли, растворившись в молочно-белой, непрозрачной пелене, слепой и бездушной. Губы посинели, а на шее отчётливо виднелись багровые, почти чёрные полосы – безмолвные свидетельства насилия, которое уже не имело значения.

Но самое жуткое была её поза. Она сидела абсолютно неподвижно, выпрямившись с неестественной, почти манекенной прямотой. Ни единого признака дыхания, ни малейшего движения грудной клетки. Она была куклой, небрежно усаженной в кресло, но от этого зрелища веяло таким леденящим душу ужасом, что у Лизы перехватило дыхание.

И всё же… она говорила.

– Вы опоздали.

Голос прозвучал не в ушах, а прямо в сознании, низкий и гулкий, будто доносился из-под земли, из самых глубин, где не должно быть ничего живого. Он был лишён тембра, эмоций – лишь холодная констатация факта.

Лиза вскрикнула, инстинктивно отшатываясь и натыкаясь на косяк двери. Дэвид мгновенно шагнул вперёд, заслоняя её собой, его учёный скепсис на мгновение уступил место древнему, животному защитному рефлексу. Томми поднял пистолет, целясь в неясный силуэт, но палец не спускал курок – он понимал, что перед ними уже не живой человек, и пули здесь бессильны против того, что уже случилось.

Агата, превозмогая леденящий ужас, медленно подняла фонарь, направляя свет прямо на лицо Лилиан. В ярком луче стали видны детали, от которых кровь стыла в жилах: тонкие, почти чёрные струйки густой жидкости, сочившиеся из уголков глаз и рта, словно слёзы и слюна самой смерти. Едва заметные трещины на коже, похожие на высохшую глиняную поверхность. И пальцы – пальцы, вцепившиеся в подлокотники с такой сверхчеловеческой силой, что массивное дерево под ними треснуло, оставив занозы в её окостеневшей плоти.

– Кто… – голос Агаты сорвался на шёпот, она сглотнула ком в горле, – кто это сделал с тобой?

Она знала, что ответа не будет. Это был не вопрос, а крик души, полный отчаяния и ярости.

Свеча на столе вдруг вспыхнула, и её пламя стало кроваво-красным, отбрасывая на стены адские, пляшущие тени. И эти тени… зашевелились. Они вытягивались из углов, принимая смутные очертания фигур – десятки, сотни неясных силуэтов, которые словно ждали своего часа, наблюдая из тьмы.

Лиза невольно потянулась к запястью – царапина под рукавом снова пульсировала, будто отзываясь на ритм чужого страдания.

Агата почувствовала, как флакон в её кармане становится почти обжигающе горячим, его пульсация сливалась с бешеным стуком её сердца. Она сжала его, и в этот момент поняла – обратной дороги нет. Они перешли некую грань, и древние, спавшие силы пробудились. Теперь им предстояло столкнуться с кошмарами, о которых они не смели и подозревать.

Один из теней, выше и массивнее остальных, отделился от стены и шагнул вперёд. Его лицо было скрыто глубоким капюшоном, но в чёрных прорезях глазниц мерцали два холодных синих огонька, лишённых всякого тепла или жизни.

– Что вам нужно?! – крикнула Агата, и в её голосе, помимо страха, прозвучала вызов.

Фигура рассмеялась – звук был похож на скрежет ржавых металлических цепей, перемешанный с шипением.

– То, что давно принадлежит нам. Кровь. Память. Души. Всё вернётся в круг.

Лиза, прижавшись к стене, сжалась в комок:

– Он… он говорит про жертв! – выдохнула она. – Это ритуал жертвоприношения!

– Но зачем?! – почти рыча, воскликнул Томми, его палец снова лёг на спусковой крючок.

Тень медленно подняла руку. Свеча погасла. Не потухла – её поглотила мгновенно нахлынувшая тьма, плотная, слепая и удушающая.

Когда свет их фонарей, дрожа, вернулся, фигур на стенах уже не было. Лилиан по-прежнему сидела в кресле, но теперь её губы были раздвинуты в беззвучном, застывшем крике, а глаза… её глаза стали полностью чёрными, бездонными, как космическая пустота.

На полу, там, где только что стояла тень, лежал аккуратно свёрнутый свиток, перевязанный чёрной шёлковой лентой. Агата, движимая необъяснимым импульсом, подошла и подняла его. Лента развязалась сама собой. Она развернула пергамент.

Это была старая карта города. На ней были отмечены пять точек, образующих почти идеальный пентакль. В центре – печать, стилизованное изображение трёхликой женщины. А внизу – чёткая, выведенная старомодным почерком надпись:

«Пять ключей. Пять жертв. Одна дверь. Когда туман покроет все улицы, круг замкнётся».

– Пять жертв… – голос Агаты был безжизненным. – Но Лилиан пятая.

– Или четвёртая, – тихо, глядя на карту, сказал Дэвид. Его лицо было пепельно-серым. – Если считать ту, первую… ту, что исчезла без единого следа. Ту, о которой мы не знаем.

Томми с такой силой сжал рукоятку пистолета, что его костяшки побелели.

– Значит, у нас максимум четыре дня. Следующая жертва – кто-то из города. Кто-то, кто живёт среди нас.

Лиза вздрогнула, её глаза наполнились новым, леденящим страхом.

– А если… если это кто-то из нас?

В комнате воцарилась гробовая тишина, которую нарушал лишь мерный, противный звук – капли тёмной жидкости с лица Лилиан падали на деревянный пол и с лёгким шипением оставляли на нём маленькие, обугленные следы.

– Нужно уходить, – наконец, с усилием произнёс Томми, опуская пистолет. – Это место… оно не хочет нас отпускать. Оно как будто питается нами.

– Но мы не можем просто бросить её здесь! – голос Лизы дрожал, в нём слышались слёзы. – Она… она ведь уже мертва, я понимаю, но… оставить её в этом… месте…

Дэвид, поборов отвращение, подошёл ближе к креслу. Он не касался тела, лишь внимательно осматривал его.

– Никаких очевидных признаков насильственной смерти, кроме этих странных полос на шее. Но кожа… – он покачал головой, – она не разлагается. Наоборот, кажется, будто она затвердевает. Как восковая фигура.

Агата не отрывала взгляда от карты, её ум лихорадочно работал.

– Круг почти замкнулся. Пять точек… пять ключей… Если мы не найдём способ его разорвать, следующая жертва станет последней. И тогда дверь откроется. Навсегда.

– А что… что за дверью? – тихо, почти по-детски, спросила Лиза.

– Не знаю, – честно ответила Агата, и это признание было страшнее любой уверенности. – Но бабушка говорила: «Забытые двери ведут туда, откуда нельзя вернуться. Туда, где нет ни времени, ни надежды».

Томми снова поднёс рацию ко рту, но в ответ была лишь мёртвая, безжизненная тишина.

– Связь не работает. И если мы сейчас уйдём… – он не договорил, но все поняли: они могут упустить единственный шанс.

– То мы хотя бы сохраним жизни, чтобы попытаться снова, – перебил его Дэвид. Его голос снова приобрёл твёрдость. – Нам нужны ресурсы, которых здесь нет. Лаборатория, оборудование, доступ к закрытым архивам. Здесь, в этой… ловушке, мы беспомощны, как дети.

В этот момент Лиза заметила на полу, у самого основания кресла, едва различимый символ – круг с перевёрнутым треугольником внутри. Она уже собиралась указать на него, но тень от их фонарей дрогнула, и когда свет снова упал на это место, знак исчез. Будто его и не было. Будто дом сам стёр его.

Лиза молча кивнула, её взгляд снова прилип к неподвижной фигуре Лилиан.

– Уходим, – окончательно решила Агата. – Но не с пустыми руками. Мы заберём с собой улики. Всё, что сможем.

Они быстро, почти лихорадочно, принялись собирать доказательства: пробирки с образцами тёмной жидкости, фотографии символов на стенах, обрывки пожелтевших бумаг, валявшиеся в углу. На пороге Агата обернулась в последний раз. Лилиан всё так же сидела в своём жутком кресле, но теперь её голова чуть склонилась набок, а губы едва заметно шевельнулись, будто пытаясь произнести последнее, беззвучное слово.

– Что она сказала? – тут же спросила Лиза, едва они выбрались на улицу, в обволакивающий, холодный туман.

– Не знаю, – Агата снова почувствовала жар медальона на груди. – Но я чувствую… она не проклинала нас. Она… пыталась предупредить.

Лиза, вся дрожа, прижалась к Агате, ища защиты.

– Но что мы можем сделать? Мы даже не знаем, с чем столкнулись! Это… это не поддаётся никакой логике!

– Знаем, – Агата с силой достала свой верный блокнот, быстро перелистывая исписанные страницы. – Мы знаем достаточно. Ритуал. Символы. Кровь. Ключи. Всё это – части одной огромной, древней схемы. Нам нужно найти её центр – место, где всё началось. Где была заложена первая точка.

В этот момент свет их фонаря, отразившись в осколке стекла на полу, дрогнул. И на миг Агата увидела в нём не своё отражение, а чужое лицо – с пустыми, бездонными глазницами и неестественно широкой, растянутой улыбкой, невозможной для человеческого рта. Она резко, с подавленным криком, отвернулась, но этот образ навсегда врезался в её память.

– Идём, – скомандовала она, стараясь скрыть охватившую её дрожь. – Соберём всё, что можно. Фотографии, следы, любые записи. Каждая мелочь может быть ключом.

Они снова вошли в дом, теперь уже с конкретной целью. Томми, всё ещё с пистолетом в руке, прочёсывал углы, ища скрытые ходы или тайники. Дэвид, с профессиональной тщательностью надев стерильные перчатки, аккуратно собирал образцы странной жидкости в пробирки. Лиза, стараясь не смотреть в сторону кресла, фотографировала символы, выцарапанные на внутренней стороне двери и наличниках.

– Здесь, – вдруг сказал Дэвид, приподняв край ковра. – Ещё следы крови. И… это похоже на схему.

На полу, едва различимая под слоем пыли, проступала фигура – круг с вписанными треугольниками и руническими знаками по периметру.

– Это не просто ритуал, – прошептала Агата. – Это печать. Они пытались её разрушить или, наоборот, активировать.

– А если она уже работает? – голос Лизы дрогнул. – Что тогда?

– Тогда, – холодно ответил Дэвид, – мы должны понять, как её остановить. Или как использовать.

Внезапно из тёмного коридора донёсся тихий, звенящий звук – будто кто-то провёл влажным пальцем по краю тонкого хрустального бокала. Все разом замерли, затаив дыхание. Звук повторился. Теперь ближе. И ещё раз – уже прямо за дверью в комнату.

– Мы не одни, – констатировал Томми, поворачиваясь к выходу. Его лицо было напряжённым. – И это определённо не ветер.

Агата посмотрела на флакон, который она снова держала в руке. Субстанция внутри пульсировала с такой яростью, что стекло стало тёплым. Оно билось о стенки, словно пойманная птица, пытаясь вырваться на свободу. И в этот момент она почувствовала это – ледяной электрический ток, пробежавший по её позвоночнику. То самое ощущение, которое бабушка называла «дыханием порога». Дверь между мирами была приоткрыта, и из щели тянуло леденящим холодом небытия.

Они двинулись к выходу. Дверь, которую они оставили открытой, теперь заскрипела, будто нехотя пропуская их, оказывая невидимое сопротивление. Туман снаружи стал ещё гуще, ещё плотнее – теперь он не просто скрывал очертания, он поглощал их, втягивая в себя, как трясина.

– Держитесь вместе! – предупредил Томми, его голос прозвучал приглушённо. – Не теряйте друг друга из виду! В этой мгле можно заблудиться навсегда!

Шаг за шагом, они пробирались сквозь серую, почти осязаемую пелену. Лиза шла последней, и ей всё время казалось, что за спиной кто-то есть. Кто-то повторяет их шаги – точно, размеренно, но всегда на полтакта позже, создавая жуткий, диссонирующий эхо-эффект.

– Лиза, не оглядывайся, – тихо, но чётко бросила Агата, не сбавляя шага. – Просто иди. Смотри на спину Томми.

– Но… – Лиза сглотнула ком страха в горле, – вы разве не слышите?

Все разом остановились, затаив дыхание. В гнетущей тишине, пронизанной влажным холодом, отчётливо раздавался звук. Не шаги. Нет. Скорее, будто кто-то перекатывал по деревянному полу гладкие, отполированные камни. Один. Два. Три. Словно невидимый счетовод вёл свой жуткий учёт.

– Это не кто-то, – прошептал Дэвид, с ужасом оглядываясь. – Это… дом. Он… движется за нами. Дышит.

Томми сжал пистолет, но не поднял его. Он понимал – оружие здесь было так же бесполезно, как крик в безвоздушном пространстве. Против этой силы не было защиты.

– Быстрее! – скомандовала Агата, и в её голосе впервые прозвучала откровенная паника. – Пока туман не сомкнулся окончательно!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.