Взгляд сквозь время

– После вас, мой отважный босс Крот, – жестом пригласила Алиса.

Внутри пахло… стерильностью. Резкий, почти больничный запах антисептика перебивал слабый, едва уловимый аромат сырого бетона. Тусклая, аварийная лампа отбрасывала четкие, холодные тени на гладкие бетонные стены. Ни пылинки, ни паутинки. Воздух был сухим и прохладным, как в операционной перед сложной процедурой. И из этой вылизанной до блеска камеры доносились… приглушенные, подавленные всхлипы.

Я шагнул вперед, стараясь не споткнуться. Проход вывел меня в небольшую, абсолютно пустую комнату. Почти пустую. Единственным предметом «интерьера» было массивное металлическое кольцо, вмонтированное в потолок. А на этом кольце, подвешенный за связанные руки, болтался… Аркадий Велинский.

Его дорогой, некогда идеально выглаженный костюм, теперь походил на тряпку, которой мыли пол в особо грязном туалете. Лицо было бледным, с синяками, волосы растрепаны. Он висел, слегка раскачиваясь, и тихонько скулил, как побитый щенок.

Кажется, Морозова еще не успела за него взяться по-серьезному.

– Велинский? – я удивленно приподнял бровь. – Ты что тут делаешь? Веревку тестируешь на прочность? Или это какой-то новый вид фитнеса для аристократов?

Он дернулся от звука моего голоса и поднял голову. Увидел меня, его глаза расширились. Сначала в них мелькнул испуг, но почти сразу его сменила знакомая аристократическая надменность.

Правда, сейчас она выглядела жалко и неуместно.

– Ветров! – прохрипел он. Голос был слабым, но нотки спеси всё ещё пробивались. – Какого черта ты здесь?

– Ну я шел на звуки страдающего тюленя, – я оглядел его критическим взглядом. – А наткнулся на рекламный баннер нового фитнес-клуба «Подвесь Аристократа». Маркетинг, конечно, нереально агрессивный.

Алиса, материализовавшаяся рядом, хихикнула.

«Сеня, ну зачем так грубо? Человек и так висит… и страдает… от недостатка шампанского и свежих устриц».

Велинский попытался принять гордую позу, насколько это было возможно в его положении.

– Не твоего ума дело, простолюдин! – он сплюнул на бетонный пол. – Это… это временные трудности! Меня скоро освободят! И тогда, Ветров, тебе не поздоровится! Мой дядя, граф Морлов…

– Морлов? – я сделал вид, что пытаюсь вспомнить. – Это тот, у которого на гербе три утки? Или тот, у которого два суслика?

Лицо Велинского побагровело.

– Ты… ты еще пожалеешь о своих словах, выскочка! Когда я выберусь… я лично…

– Да-да, лично размажешь меня по стенке, накормишь моими же потрохами и заставишь слушать арии в исполнении Тимура Кайлова, – я прервал его поток угроз. – Слышали, проходили. Слушай, Велинский, давай без этого пафоса. Ты тут висишь, как трофейный окорок, и явно не от хорошей жизни. Кто тебя так? Ночная Госпожа постаралась?

При упоминании Морозовой Велинский заметно сдулся. Надменность на его лице сменилась плохо скрываемым страхом.

– Эта… эта ведьма! – прошипел он. – Ночная Госпожа! Не миф! Она… реально существует! Просто садистка!

– Так что случилось? – хмыкнул я. – Рассказывай. Может, я тебе даже помогу спуститься. Если, конечно, ты будешь покладистым и поделишься инфой.

– Ты ж понимаешь, что она в любой момент может вернуться? – задергался он. – Она тебя рядом со мной подвесит, идиот!

– За меня не переживай, – я отмахнулся. – Я ж не аристократ, уж с тетенькой то слажу как-нибудь. Пара комплиментов, бокал вина, все дела…

Велинский несколько секунд молча сверлил меня взглядом, явно борясь с остатками гордости. Наконец, он тяжело вздохнул.

– Ладно, Ветров. Помоги мне слезть. Я… я всё расскажу. Только… вытащи меня отсюда. Она… она обещала вернуться. С… инструментами.

– Инфу вперед, – отрезал я. – Кто заказал нападение на меня на полигоне? И не ври. Я чувствую ложь за версту.

Велинский снова скрипнул зубами, но кивнул.

– Это не мы… то есть, не только мы, – начал он, избегая моего взгляда. – Идея была… не наша.

– Чья же тогда? – я подошел ближе. – Кто из твоих дружков решил, что бить толпой одного – это до хрена благородно?

– Барон фон Рихтер, – выдохнул Велинский. – И виконт Залесский. Это они… они всё затеяли.

– Рихтер и Залесский? – я нахмурился. Эти имена мне ничего не говорили. – Кто такие? Очередные борцы за чистоту аристократической крови, которым не понравился мой цвет глаз?

– Почти, – криво усмехнулся Велинский. – Они… идейные. Считают, что такие, как ты… – он с трудом выговорил, – выскочки-простолюдины… подрывают устои. Ты стал слишком… заметным, Ветров. Дуэль со Стеллингером, потом… твоя растущая популярность… Это вывело их из себя. Да и не только их…

– И что, решили устроить мне показательную порку? Чтобы другие простолюдины боялись высовываться? Как оригинально…

– Они хотели… да, проучить тебя. Унизить. Но не больше! Показать, что твоя удача – это просто случайность, – Велинский говорил быстро, слова сыпались, как горох. – Думали, мы тебя немного помнем, заставим публично извиниться за «оскорбление чести», и всё. Никто не ожидал, что ты… что ты такой. Это твое исцеление… это не нормально!

– «Не нормально» – это когда аристократы собираются толпой, чтобы избить одного студента, – заметил я.

– Потом появилась Строганова… – Велинский содрогнулся. – А вчера… вчера Она. Забрала меня. Сказала… сказала, что я слишком много знаю. И что должна… «провести разъяснительную беседу».

– Похоже, беседа была очень… насыщенной, – я указал на его синяки.

– Она… она даже не била меня почти! – всхлипнул Велинский. – Но лучше бы била…

У меня под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. Кто знает, на какие низости способная женщина с гигантскими тараканами…

– Она… она заставляла меня смотреть повторы дуэли Стеллингера с тобой! Двадцать раз! И комментировать каждый твой удачный прием! А потом… потом она сказала, что если я не расскажу, кто зачинщик, она заставит меня переписывать устав Академии каллиграфическим почерком! Ты знаешь, какой он длинный⁈ И какой у меня почерк⁈

Тут даже у меня мурашки по спине побежали. Морозова, ну ты и садюга! Такого и врагу не пожелаешь.

Алиса, до этого момента хранившая серьезное выражение лица, не выдержала и прыснула.

«Переписывать устав… Сеня, да Морозова просто с новой стороны раскрылась! Она и без плетки кого угодно заманьячит…»

– Потом ей пришло сообщение на коммуникатор, и она куда-то быстро ушла, – закончил Велинский. – А я… с тех пор тут…

– Так, значит, Рихтер и Залесский, – я вернул разговор в серьезное русло. – И что они планируют дальше? Этот ваш «комитет по спасению аристократических задниц» не успокоится, я так понимаю?

– Нет, – Велинский покачал головой. Его взгляд снова стал испуганным. – Рихтер… он был в ярости после провала. Кричал, что прямое нападение – это ошибка, что ты слишком силен физически. Сказал, что нужно действовать иначе. Умнее. Бить по… по репутации.

– А конкретнее? – я напрягся.

– Я не знаю! – почти взвизгнул Велинский. – Клянусь всеми богами, не знаю! ОНА забрала меня до того, как меня посвятили в новый план! Рихтер говорил, что нужно ударить по твоей репутации… сделать так, чтобы все от тебя отвернулись… Может, подставить как-то… Или использовать твоих… твоих друзей… Я не знаю точно, Ветров! Правда!

Он смотрел на меня с такой неподдельной паникой в глазах, что я почти ему поверил. Почти.

– Друзей, говоришь? – я прищурился. – Интересно. А имена этих твоих Рихтера и Залесского полные можешь назвать? Факультеты? Особенности? Слабые места?

Велинский судорожно сглотнул.

– Барон Аксель фон Рихтер, четвертый курс боевой магии. Специализация – иллюзии и ментальные атаки. Очень силен, но… самонадеян. Считает себя непризнанным гением. И виконт Эдуард Залесский, пятый курс, факультет стратегического управления. Он… он мозг их группы. Расчетливый, хитрый. Любит интриги. Говорят, у него связи в администрации Академии. Слабые места? Рихтер падок на лесть и красивых девушек. А Залесский… он боится пауков. Панически.

«Пауков? – Алиса хихикнула. – Какая… пикантная деталь. Надо будет запомнить.»

– Ладно, Велинский, – сказал я, доставая из кармана небольшой нож, который прихватил из столовой. Не такой крутой, как скальпели Ночной Госпожи, но веревки перерезать сойдет. – Считай, что ты выдержал экзамен на искренность. На троечку с минусом, но выдержал.

Я подошел и одним движением перерезал веревку, удерживающую его руки. Велинский тяжело рухнул на пол, морщась от боли в затёкших конечностях.

– Спасибо… – прохрипел он, потирая запястья. – Ты… она тебя тоже похитила? Но ты смог выбраться, да? Давай сбежим вместе!

– Не так быстро, – я присел рядом с ним на корточки. – Ты мне еще кое-что должен. За моральный ущерб. И за испорченную прогулку.

Велинский испуганно посмотрел на меня.

– Что… что ты хочешь? Деньги? У меня… у меня сейчас нет с собой большой суммы…

– Деньги – это скучно, – я улыбнулся своей самой доброй и маньячной улыбкой. – Я хочу… чтобы ты передал сообщение своим дружкам. Рихтеру и Залесскому. Скажешь им, что Семён Ветров знает об их планах. И что если они или кто-то из их шайки хотя бы косо посмотрит в мою сторону или в сторону моих друзей… я лично позабочусь, чтобы их ближайшее знакомство с пауками стало очень… близким. И чтобы «гениальность» барона Рихтера разбилась о суровую реальность. Ты меня понял, Аркадий?

Велинский судорожно кивнул, его лицо было белее мела.

– Отлично, – я поднялся. – А теперь слушай внимательно. Я прикажу Ночной Госпоже, чтобы она тебя больше не пытала. Когда тебя выпустят отсюда, то побежишь так быстро, как никогда в жизни не бегал. К своим дружкам. И передашь им моё сообщение. Дословно. Если хоть слово забудешь или переврёшь… Ночная Госпожа тебя найдет. И тогда вышивание крестиком… то есть каллиграфия покажется тебе райским наслаждением. Ясно?

– При… прикажешь? Госпоже? – его глаза округлились от кошмарного осознания. – Ты… ей приказываешь?

– Ясно???

– Я… ясно, – пролепетал он.

Я сделал мысленную пометку поговорить с Морозовой. Пусть подберет такие амнезиаки, чтобы Велинский забыл о том, что меня здесь видел. Но при этом чтобы передал все, что от него требуется. А также запомнил чувство ужаса после встречи со мной.

– Думаешь, это было мудро, Сеня? Кидать такую угрозу Рихтеру и Залесскому напрямую? – спросила Алиса, когда мы вернулись назад в жилые помещения. Панель за нашими спинами встала на место. Велинский остался в гордом одиночестве. По крайней мере он не болтался подвешенным. За что пусть будет благодарен.

– В любом случае, мы посеем панику в их рядах, – сказал я. – И получим время. А это сейчас самое главное.

Ближе к вечеру вернулась Морозова. Она выглядела уставшей, но собранной.

– Всё прошло по плану, – сообщила она, снимая плащ. – Я незаметно доставила Тимура до особняка. Стабилизатор сработал, он передал сообщение графу слово в слово. А потом передал мне о том, как все прошло. Реакция графа была… предсказуемой. Шок, гнев, отрицание, потом страх. Он как будто начал подозревать, что мы… что-то эдакое знаем. Граф Кайлов согласился на встречу. Завтра, в полдень, в «Полустанке». Он будет один. По крайней мере, так обещал.

– Отлично, – я почувствовал, как напряжение немного спало. – Значит, завтра решающий раунд.

– Да, – Морозова посмотрела на меня своим пронзительным взглядом. – И вам нужно быть готовым ко всему, Господин Семён. Кайлов может блефовать. Он может попытаться устроить ловушку. Он может прийти с армией снайперов. Никогда не доверяйте слову аристократа, особенно загнанного в угол.

– Я буду готов, – кивнул я. – У меня есть пара козырей в рукаве. И верный ИИ-помощник.

– И я, – тихо добавила Морозова, отводя взгляд. – Я буду рядом. Незримо. На всякий случай.

Я посмотрел на нее. Союзник? Враг? Что-то среднее? Эта женщина была сложнее любой алхимической формулы. Но сейчас она была на моей стороне. И это было главное.

– Спасибо, Катя, – сказал я искренне.

Что-то неуловимо изменилось в её лице – может быть, линия губ стала мягче, или напряжение вокруг глаз ослабло. Это длилось лишь мгновение. Она тут же встряхнула головой, словно отгоняя непрошенные мысли.

– Сосредоточимся на деле, Господин, – сказала она уже своим обычным деловым тоном, хотя в голосе всё ещё слышались отголоски чего-то иного. – У нас мало времени, а нужно продумать много нюансов…

Я кивнул. Завтрашний день обещал быть интересным.

…Кафе «Полустанок» гудело, как растревоженный улей в час пик. Студенты, преподаватели, случайные прохожие – все смешались в пеструю, гомонящую массу. Запах кофе, выпечки и чего-то неуловимо-студенческого (наверное, смеси дешевых духов и невыученных билетов) витал в воздухе.

«Уютненько, – прокомментировала Алиса, материализуясь у моего плеча, когда я вошел. – Прямо как в тех старых фильмах, где главный герой встречается с мафиозным боссом в семейной пиццерии. Только вместо пиццы – вчерашние булочки, а вместо Дона Корлеоне – граф Кайлов. Интересно, он сделает мне предложение, от которого я не смогу отказаться? Типа, стать его личным ИИ-консильери?»

«Если он предложит тебе должность, я потребую долю с твоей зарплаты, – хмыкнул я, оглядываясь. – Видишь его?»

«Северо-западный угол, вип-зона за матовым стеклом, – тут же отозвалась Алиса. – Столик у окна. Граф там один, пьет что-то прозрачное. Возможно, слезы своих врагов.» «Или просто воду с лимоном».

«Скучный ты, Сеня…».

Я направился к указанному столику. Вип-зона действительно была отгорожена от основного зала, создавая иллюзию уединения. Граф Дмитрий Кайлов сидел в глубоком кресле, небрежно положив руку на подлокотник. Выглядел он безупречно: дорогой костюм, идеальная укладка седеющих волос, спокойное, чуть высокомерное выражение лица. При моем появлении он едва заметно кивнул.

«Так, внимание, Сеня, – зашептала Алиса, пока я приближался. – Парень и девушка за соседним столиком – у них пульс выше, чем у марафонца на финише. И парень явно скрывает под пиджаком что-то поинтереснее, чем пачка сигарет. А у девушки в джинсах такой ствол, что один выстрел из него превратит тебя в молекулярный пар. И при этом он, судя по датчикам, работает почти бесшумно. Так что ты просто исчезнешь, и никто даже не заметит. Кроме несчастного официанта, которому придется вытирать со стены твои… э-э-э… остаточные эманации.»

«Рад, что ты беспокоишься о чувствах официанта. Будет очень неловко, если ему придется соскребать меня шпателем, – хмыкнул я. – Надеюсь, у него есть медицинская страховка на случай психологической травмы».

«К слову, тот парень, что протирает и без того идеально чистый бокал у стойки… он уже третий раз на тебя косится. И у него в ухе подозрительно мигает крошечный огонек. Либо он киборг-меломан, либо у него очень навороченная гарнитура для связи».

«Понял, – мысленно сказал я. – Классика жанра. „Я пришел один“, ага».

– Граф Кайлов, – я подошел к столику. – Рад, что вы нашли время в своем плотном графике для встречи с простым студентом.

– Сударь Ветров, – он указал на кресло напротив. – Присаживайтесь. Мой сын передал приглашение в весьма… специфической манере. Надеюсь, он не слишком вас утомил своими… энтомологическими изысканиями?

– Ваш сын – само обаяние, граф, – я сел, стараясь выглядеть расслабленно. – Особенно когда изображает бабочку. У него талант. Возможно, ему стоит сменить факультет. Сенсорика – это, конечно, хорошо, но мир театра ждет его с распростертыми объятиями. И смирительной рубашкой.

Граф едва заметно поморщился, но тут же снова нацепил маску светской любезности.

– Благодарю за заботу о здоровье моего среднего наследника. Но давайте перейдем к делу. Чтобы наша беседа осталась сугубо конфиденциальной… – он сделал легкий пасс рукой.

Воздух вокруг столика едва заметно дрогнул, и все посторонние звуки – гул голосов, звон посуды, даже назойливая музыка из динамиков – исчезли. Нас окутал купол абсолютной тишины. Только мы вдвоем. И, конечно, Алиса.

«Заклинание Тишины, – констатировала она. – Эффективно. И немного старомодно. Как будто мы сейчас будем обсуждать не похищение и шантаж, а рецепт идеального яблочного штруделя».

– Надеюсь, вы не против, – граф сложил пальцы лодочкой. – Не люблю, когда в важные разговоры вмешиваются посторонние уши. Особенно уши тех, кто полирует бокалы с излишним энтузиазмом.

Хм… так официант не из службы безопасности Кайловых? Граф намекает, что у нас на переговорах присутствует и… третья сторона?

Глава 6

Пульс зашкаливает

– Весьма предусмотрительно, граф, – я кивнул. – Я тоже предпочитаю приватность. Особенно когда речь идет о… недоразумениях, которые могут стоить кому-то репутации. Или даже свободы.

– Именно так, – Кайлов пристально посмотрел мне в глаза. Его взгляд был холодным и оценивающим, как у ювелира, разглядывающего сомнительный алмаз. – Знаете, Ветров, я всегда ценил в людях… прямоту. И умение признавать свои ошибки.

– Ошибки? – я изобразил искреннее недоумение. – Вы о чем, граф? Я вроде бы ничего такого не совершал. Кроме, может быть, заказа слишком острого соуса к куриным крылышкам на прошлой неделе. Желудок потом бунтовал, как целый полк анархистов.

Граф усмехнулся – сухо, без тени веселья.

– Вы очень… своеобразный молодой человек, Ветров. Не находите, что ваше чувство юмора несколько неуместно в сложившейся ситуации?

– А какая у нас ситуация, граф? – я пожал плечами. – Я пришел на встречу, назначенную из-за ваших действий. Пью кофе, который, кстати, здесь на удивление неплох. Наслаждаюсь тишиной и обществом представителя одного из древнейших родов. Что может быть неуместного? Разве что цена на этот самый кофе. Грабительская, скажу я вам.

«Молодец, Сеня, держишь марку, – одобрительно хмыкнула Алиса. – Главное, не начни сейчас жаловаться на маленькую стипендию и отсутствие горячей воды в общежитии».

Граф откинулся на спинку кресла, его пальцы медленно барабанили по полированной поверхности стола.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я, Ветров. О вашем… участии в некоторых… недавних событиях. О вашем влиянии на моего сына. О вашем… кристалле.

– Кристалл? – я снова изобразил удивление. – Ах, тот самый, из руин? Так я же говорил вашим… сотрудникам… Продал. Давно. Одному очень эксцентричному коллекционеру, который собирает светящиеся камушки. Говорил, у него уже есть лунный, солнечный, философский… Мой ему идеально подошел для завершения композиции. Кажется, он собирался использовать его как пресс-папье.

– Вы продолжаете упорствовать в своих… фантазиях, – граф покачал головой, но в его глазах мелькнул опасный блеск. – Это неконструктивно, Ветров. Мы оба знаем, что кристалл все еще у вас. И мы оба знаем, что он представляет огромную ценность. И опасность.

– Опасность? – я скептически хмыкнул. – Для кого? Для тех, кто пытается отобрать чужое? По-моему, это вполне справедливая опасность. Естественный отбор в действии.

– Этот артефакт не должен находиться в руках… неподготовленного человека, – тон графа стал жестче. – Вы же не хотите закончить, как тот парень в сверкающих доспехах? Ярослав, кажется, или кто он там… Его уже объявили в общепланетарный розыск. Вы играете с огнем, Ветров. И можете обжечь не только себя, но и тех, кто вам дорог.

«А вот и первые угрозы пошли, – прокомментировала Алиса. – Тонко, изящно, в лучших традициях аристократического шантажа. Сейчас он еще добавит что-нибудь про „хрупкое равновесие сил“ и „ответственность перед обществом“».

– Вы беспокоитесь о моей безопасности, граф? – я трогательно прижал руку к сердцу. – Какая неожиданная забота. Я почти прослезился. Но, боюсь, я уже большой мальчик и сам могу решать, с какими игрушками мне играть. А тех, кто попытается их отобрать… ну, им я тоже могу организовать незабываемые впечатления. Спросите у вашего сына, он подтвердит.

Лицо графа на мгновение исказилось от гнева, но он быстро взял себя в руки.

– Тимур… не в себе, – холодно произнес он. – И я намерен выяснить, кто или что довело его до такого состояния. И кто несет за это ответственность.

Включил режим заботливого папы. Но я прекрасно помнил о его настоящем отношении к сыну. Вспомнил пустой, раздраженный взгляд, которым он одарил Тимура, когда тот к нему обратился. И весёлый концерт с любовницей вместо того, чтобы провести время с больным сыном.

– Ну так и выясняйте. Я тут при чем? – невинно предложил я. – Спросите у той Госпожи, о которой он так восторженно отзывался.

При упоминании Госпожи граф заметно напрягся. Он снова несколько секунд молча смотрел на меня, словно пытаясь прожечь взглядом дыру.

– Ветров, – наконец сказал он, меняя тактику. – Я готов проявить… великодушие.

«О, началось! – оживилась Алиса. – Сейчас будет аттракцион невиданной щедрости. Держу пари, его „великодушие“ будет стоить тебе как минимум одной почки и вечной клятвы верности роду Кайловых».

– Я готов забыть о ваших… проступках, – продолжал граф, глядя на меня так, словно делал мне величайшее одолжение. – О вашем дерзком поведении, о вашем неподобающем влиянии на моего сына, даже о тех… неприятностях, которые вы причинили моей службе безопасности.

– «Неприятностях»? – я усмехнулся. – Граф, ваши «сотрудники» меня похитили, пытались допрашивать с применением силы, а потом устроили погоню со стрельбой по всему городу. Это вы называете «неприятностями»? У нас с вами явно разные словари. В моем это называется «уголовное преступление».

– Я готов закрыть на это глаза, – отрезал Кайлов, игнорируя мои слова. Его голос стал тише, но в нем появились стальные нотки. – И даже больше. Я готов обеспечить вашу… безопасность. И неприкосновенность. Никто больше не посмеет вас тронуть. Ни моя служба безопасности, ни… другие заинтересованные лица.

«Так-так-так, – прошептала Алиса. – А вот и морковка показалась. Сладкая, сочная, но наверняка с нюансом. Что он потребует взамен? Твою бессмертную душу? Или просто подписку о невыезде из его подвала?»

– Звучит… заманчиво, граф, – я задумчиво постучал пальцем по чашке. – Особенно часть про «других заинтересованных лиц». У вас такой широкий круг общения?

– У рода Кайловых много… партнеров, – уклончиво ответил он. – И много врагов. В вашем положении, Ветров, иметь такого союзника, как я, было бы очень… разумно.

– И что же вы хотите взамен за такое… королевское предложение? – я посмотрел ему прямо в глаза, стараясь не выдать своего напряжения. – Мою скромную коллекцию фантиков от конфет «Бабочка-сластена»? Боюсь, она не очень велика.

Граф Кайлов медленно улыбнулся. Это была улыбка хищника, который наконец загнал добычу в угол.

– Всего лишь несколько… незначительных уступок, Ветров, – сказал он мягко, но от этого голоса по спине пробежал холодок. – Сущие пустяки, учитывая то, что я вам предлагаю. Во-первых, вы, разумеется, передадите кристалл мне. Лично. Без всяких фокусов. Во-вторых, вы подпишете соглашение о полном и безоговорочном неразглашении любых сведений, касающихся недавних событий и личной жизни членов рода Кайловых, – граф Кайлов продолжал чеканить свои условия, словно забивал гвозди в крышку моего гроба. – Нарушение этого соглашения повлечет за собой немедленные и крайне жесткие юридические последствия. Поверьте, наши адвокаты способны превратить жизнь любого человека в ад. Даже если он семь пядей во лбу и с кристаллом в спине.

Я лениво помешивал ложечкой кофе. Атмосфера в вип-зоне кафе «Полустанок» была такой густой, что ее можно было резать ножом. И подавать как основное блюдо в меню «Радости мазохиста».

– В-третьих, вы вернете все имущество, которое было… изъято… у моих сотрудников службы безопасности, – граф выразительно посмотрел на меня. Видимо, намекал на парализатор, который я так удачно «одолжил». – И, разумеется, забудете о каких-либо претензиях по поводу их… чрезмерного усердия.

– «Чрезмерное усердие»? Граф, ваши ребята так усердствовали, что я чуть не начал собирать чемоданы в лучший мир. Правда, без обратного билета, – я усмехнулся.

– И, наконец, Ветров, – на лице Кайлова не дрогнул ни один мускул, – вы обязуетесь не приближаться к членам моей семьи и не вмешиваться в дела рода Кайловых. Любое нарушение этого пункта будет расценено как акт агрессии. Со всеми вытекающими.

Он закончил и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. Взгляд хищника, который только что изложил свои условия мышке, попавшей в капкан.