Наследство тетушки Люцинии

– Аурелия, – повторил Дан, ощущая, как непривычно протяженно прокатывается ее имя на языке. Аурелия.

– Понятно, что при старой кошелке ты будешь звать меня Тамирией. В крайнем случае Тэм. Это я как-нибудь переживу. А мне… наверное Даном? Или Аданом? Как у вас принято?

– Мне нравится Дан. Но это для неофициальной обстановки.

– Ладно. Но если еще хоть раз назовешь меня Тэмми… Или деткой! Прокляну. Понял?

ГЛАВА 4

Вот уж кого-кого, а лошадей Аурелия любила всегда, поэтому вид сытой и довольной лошадиной морды настроение приподнял лучше, чем попытка хоть немного привести себя в порядок. В ее родном времени все давно пересели на автомобили, а лошади остались как показатель статуса и обеспеченности. У отца была отличная конюшня, на зависть всем ценителям. И иногда становилось даже жаль, что пора карет и дилижансов давно канула в прошлое. Как говорится, бойтесь своих желаний. Впрочем, в экипаж она садилась почти с удовольствием. А новое платье, вполне приличное и вроде бы подходящее для простушки из деревни, только добавляло приятных впечатлений. Правда, о том, на кого это платье пришлось напялить, Аурелия старалась не думать.

Ей не то чтобы совсем не повезло с телом – Тэмми не была какой-нибудь кособокой уродиной, спасибо хоть за это, но к новому отражению в зеркале придется долго и мучительно привыкать. Из высокой стройной блондинки с идеальной фигурой она превратилась в сисястую коротышку, с хоть и тонкой, но широковатой, на вкус Аурелии, талией, да и бедра… ну ладно, здешняя мода излишки бедер слегка скрывала, но до идеала Тамирии было так же далеко, как ее жениху до столичного модника.

А то и дальше. Разбираться в моде хотя бы научить можно, в конце концов, даже медведи поддаются дрессировке. А с фигуристой Тэмми в лучшем случае получится согнать небольшой избыток веса. И это почти ничего не даст, все недостатки (которые та наверняка считала достоинствами!) останутся при ней.

– Далеко нам ехать? – спросила она, чтобы отвлечься от не слишком приятных мыслей. От обновок и лошадей, правда, стоило переключиться на тоже не слишком приятное, но гораздо более важное: на ее будущее в этом времени. Пока оставалась надежда, что только ближайшее будущее, именно так Аурелия и собиралась его воспринимать и обдумывать.

– Порядочно, – не слишком уверенно отозвался Дан. – Мы на левом берегу Гиараны, ближе к западному предместью, а надо на правый, почти к Восточным воротам. И, если я не путаю, придется еще сделать крюк, потому что мост там, – он махнул рукой влево, – а после ехать туда, – и указал в противоположную сторону. – Помолчал и объяснил: – Я помню дом, Кайо мне показывал, но мы туда ехали не с этой стороны.

– Я поняла. Исторический центр столицы, район Белой Набережной, с самыми дорогими особняками. Конечно, где еще жить семейству Агидара. Мост через Гиарану пока еще один? И, разумеется, никаких подземных туннелей. А лошади, какими бы удивительными созданиями ни были, медленнее автомобилей. Да и дорогам далеко до асфальтовых.

– Расскажешь? – с искренним интересом спросил Дан.

– Как-нибудь позже. Сейчас самое время кое-что обсудить. Я хочу заключить с тобой сделку. Контракт, – она поморщилась. Что-то подсказывало, что ни одно из этих слов для объяснений не годится. И что теперь? Разжевывать по буквам? «Создатель, дай мне сил и терпения!» – В общем, договор.

– Договор? – переспросил он. – Зачем?

– В мое время любое сотрудничество оформляется на бумаге и скрепляется магической печатью, иногда в присутствии свидетелей, но у нас другая ситуация, поэтому я пока согласна на устную договоренность.

Он нахмурился:

– Я понял, что ты имеешь в виду. Я не понимаю, зачем нам это надо. Договоренности нужны, когда без них все может развалиться. Когда один не доверяет другому. Ты мне не доверяешь?

Аурелия фыркнула, в очередной раз окинув взглядом это чудо природы. Нет, ну и как с таким вот лопухом-не-от-мира-сего разговаривать? И, кстати! Совсем забыла! Мастер Тэйрис вошел в положение непутевой молодежи очень легко, а значит, не только наследник Агидара страдал странными причудами, другие детки богатых семейств, похоже, развлекались ничуть не хуже и не приличнее, чем в ее собственном времени. Поэтому у нее, кроме платья, туфель и нижнего белья, появилась еще и очень симпатичная маленькая сумочка с самым важным. Растянув шнурки-завязки, Аурелия вынула оттуда расческу и протянула Дану.

– Причешись, наследник. На тебя смотреть страшно, не то что доверять.

Тот с кивком взял расческу. Повертел в руках, пробормотал что-то вроде «авось не сломаю» и принялся раздирать свои лохмы.

– Так вот, возвращаясь к нашему договору. Я тебя в первый раз сегодня вижу, и даже если бы сказала, что такой… эм… простодушный тип (не называть же прямо сейчас дураком или лопухом в лицо? Это совсем не деловой подход!) вызывает во мне немного доверия, то тебе-то с чего доверять кому-то вроде меня?

– Головой думать не пробовала? – съязвил он. – Мне – не нужно тебе доверять или не доверять. Мне, по большому счету, все равно. Я ничего не собираюсь от тебя требовать. Ты – можешь мне не доверять. Если дура. А если умная, подумаешь, зачем бы я стал тебе вредить, и поймешь, что не стал бы и незачем. Мы не зависим друг от друга настолько, чтобы опасаться.

– А кто говорил про «вредить»? – удивилась Аурелия. Что он вообще несет? – Мне просто нужны гарантии.

– Если не вредить, то гарантии чего?

– Того, что я не останусь посреди столицы одна и без монетки за душой. – Ну в самом деле, нельзя же быть настолько наивным! – А я со своей стороны гарантирую тебе помощь и поддержку в нелегком деле знакомства со старой кошелкой. А может, и не только знакомства. Ты ведь должен себя показать с лучшей стороны, как возможный наследник всей артефактной империи. Но пока не будем заглядывать так далеко. Если нас выставят с позором в первые десять минут знакомства, то в этом нет никакого смысла.

Дан оставил в покое свою запущенную шевелюру на первой же ее фразе. И смотрел с каждым словом мрачнее и тяжелее, так что Аурелии пришлось взять себя в руки, чтобы спокойно довести мысль до конца. А когда она замолчала, не спешил отвечать. Так и рассматривал ее, будто только что увидел.

– Что? – спросила она с вызовом.

– Ответь мне. Как ты себе представляешь, в каких случаях ты можешь оказаться… как ты сказала? «Посреди столицы одна и без монетки за душой»? Лично я вижу только два. Первый – меня убили. Тогда никакие договоренности и даже клятвы с моей стороны ничем тебе не помогут. Второй – я оказался жадной сволочью. Предположим. Ты меня не знаешь и можешь думать всякое. Но что тогда? Если я жадная сволочь, то мне выгодно показать себя, как ты сама сказала, с лучшей стороны как возможный наследник всей империи. Скажи мне, Аурелия, – сейчас ее имя от него прозвучало не так приятно, как в первый раз, в магазине, скорее в нем угадывалось не произнесенное, но возникшее в мыслях проклятое «детка», а то и «папашина дочурка», – каким образом на одного из претендентов на огромное богатство может повлиять то, что он выкинул на улицу без единого эрса вдали от дома свою невесту, девушку настолько же знатного рода, как и у него, и вполне способную дойти с жалобой даже до королевской канцелярии? Какая выгода, если держать в уме, что жадный мерзавец, видимо, все же думает о своей выгоде, перевесит такой урон репутации?

– О, если бы ты, мой наивный жених, немного лучше разбирался в хитросплетениях взаимоотношений древних и знатных родов и их наследников, ты бы не задавался такими вопросами, – она махнула рукой – уж рассказывать ему, как именно один знатный господин может уничтожить другого без малейшего ущерба для собственной репутации, сейчас точно не время и не место. – Но все-таки ты говоришь весьма интересные вещи. Тамирия… как там было? Я тоже не успела запомнить дословно все подробности нашего выдающегося знакомства. – А деревенская простушка, оказывается, вовсе и не простушка. Хоть и точно деревенская. С другой стороны, хотя в этом времени Сеталья то еще захолустье и действительно мало чем отличается от деревни, но все же какой-никакой, а центр провинции, там, кажется, даже порт уже в это время был. Тем лучше, значит, с платьем она не прогадала.

– Тамирия Олгрус, – ровно сказал он. – Дочь Рубена Олгруса, кавалера ордена Закатного Льва, и Пенелопы Олгрус, в девичестве Дейос. По обеим линиям родословная насчитывает не менее семи веков. Обе фамилии не раз отмечались верным служением короне. Поверь, Тамирия не та девушка, которую может себе позволить безнаказанно выкинуть на улицу человек вроде меня.

Неисправимо наивный дундук! Вот он кто. Да еще, похоже, с понятиями о чести и благородстве во всю голову. Аурелия откинулась на спинку сиденья и мечтательно прикрыла глаза. Узнать, что ты теперь все-таки не первая встречная провинциалка, а одна из Олгрусов, что и говорить, приятно. Хотя влияние этой семьи в ее время было мизерным, однако ж она знала одного Олгруса лично. Престарелый чудак-коллекционер жил далеко на севере и в столицу приезжал нечасто, собирал редкие вещицы и, конечно, артефакты. Но, Создатель, кто и как воспитывал здесь Тамирию, кто прививал ей основы этикета, развивал ее вкус, в конце концов? Видимо, никто. Жалость какая.

– Давай так, – предложила она. – Я расскажу о твоей Тамирии и ее семействе, и если в чем-то категорически заблуждаюсь, ты поправишь.

– Ты? – лившимся из него скепсисом можно было наполнить пару-тройку цистерн. – Давай, расскажи.

– Рубен Олгрус, кавалер Льва и далее по списку, давным-давно уехал из столицы и отошел от дел. – Он слушал, не прерывал, значит, все верно. – Семейство, как и хозяйство, постепенно пришло в упадок. Дети, а их, скорее всего, много, получили только обязательное образование. Не знаю, как вас сейчас учат, но полагаю, это что-то вроде нескольких лет обучения основным дисциплинам. И заметь, никому в столице и окрестностях не было дела, что наследники знатной древней семьи не смогли обеспечить себе достойное полное образование. Их наверняка еще и презирали как нищебродов и отщепенцев, особенно ровесники. – Дан кивнул. Даже будто не ей, а собственным мыслям. – Думаю, Тамирии, а может, и ее сестрам или братьям, если они хоть сколько-нибудь честолюбивы, была невыносима даже мысль о том, чтобы прозябать в этой вашей… – «дыре» чуть было не сорвалось с губ, но Аурелия вовремя прикусила язык, – Сеталье. Чем они, кстати, там занимаются?

– Магистр Рубен делает артефакты. Не на продажу, а так, для души. Ему нравится. Знаешь, – Дан оживился, – Борх говорит, из него мог бы получиться отличный артефактор, у него фантазия и нестандартный подход. Даже работу ему предлагал, но…

– Но представителю столь древней и знатной семьи немыслимо работать на какого-то лавочника с кличкой «Кривой», – кивнула Аурелия. – Мать семейства, само собой, занята домом и детьми. А дети?

– Старший, Кристэль, прибился к команде охотников на драконов. Второй сын, Майтэ – корабельный маг, он на королевской службе, охраняет торговые пути в Льдистом Море. Рик и Сэнс, они мои друзья, мы росли вместе, сейчас ушли с командой Кристэля. Пробная охота, если хорошо себя проявят, их оставят в команде. О Тэмми ты знаешь.

– Пятеро, – кивнула Аурелия. – И снова заметь – ни один представитель другой богатой семьи не смог или, что вероятнее, не захотел помочь. Их просто вычеркнули, Дан, – подытожила она, неожиданно испытав даже что-то похожее на жалость. Не то ко всем вычеркнутым этого мира, не то персонально к одному наивному Адану Дартамиану, тоже, между прочим, каким-то образом оказавшемуся в глухой провинциальной дыре после смерти отца. – Такое случается. В обществе знатных и богатых даже чаще, чем где-то еще. Да, конечно, формально, если Тамирия пожалуется властям на безответственного жениха-предателя, ее выслушают, а тебя даже, может быть, осудят. Поговорят в гостиных за бокалом вина, пошепчутся. И все. Прав тот, у кого есть связи и влияние, кто на плаву, а не терпит крушение. Таков закон жизни.

– Он гордый, – сказал вдруг Дан. – Магистр Рубен. Тэмми все ругалась, что он и в Сеталье застрял из-за своей гордости. Я не знаю, может, он не захотел принимать помощь, которая выглядела как подачки?

– Возможно, – согласилась Аурелия. – Такое тоже случается. Самые гордые, как правило, и оказываются самыми бедными. И наоборот это тоже работает.

– Наоборот? Ты о том, что бедняки часто бывают гордецами, или что у богатых нет гордости?

– Первое, – вздохнула она. – Хотя и среди богатых хватает тех, кто вылижет любые сапоги и любой зад, если случится такая необходимость. Но я это все к тому, что имя – это иногда просто имя. Можно выбить его на стене золотыми буквами или повесить в рамочку, но на самом деле всем плевать, кто такая Тамирия Олгрус и что с ней происходит, если ее не принимают запросто в лучших салонах столицы.

– А ты хочешь, чтобы тебя принимали запросто? В этих… салонах?

Аурелия даже задумалась. Хочет ли она? Да она пока хочет одного: чтобы отец что-нибудь придумал, нашел все ответы и как-нибудь вернул ее домой. Ничего больше. Но если мыслить шире и смотреть в перспективе…

– Я не знаю, – честно ответила она, непонятно кого удивив этой честностью больше – Дана или себя. – Меня всегда принимали, я по-другому не жила. Но если придется задержаться здесь… Понятия не имею, чем можно себя занять, да еще и умудриться выжить при этом. – Она повернула голову, взглянула на него прямо. – Я никогда ни в чем не нуждалась. И, если желаешь правду, не хочу узнать, каково это. Поэтому буду смотреть по обстоятельствам. Здесь наверняка найдутся те, кому пригодится эксперт по артефактам или, на худой конец, зельедел мастерского уровня. Но надо с чего-то начинать и быть хоть в чем-то уверенной. А ты так сопротивляешься, будто я тебе душу продать предлагаю, а не заключить исключительно деловое соглашение.

– Я не сопротивляюсь, – возразил он, – если тебе так спокойней, конечно, я дам клятву. Просто хотел тебя понять.

– И как? Понял? – Сомнение в голосе скрыть вряд ли получилось.

– Не очень, – он обезоруживающе улыбнулся. – Ты умная. Решительная. Уверенная. Такая девушка должна считать, что всё всегда будет так, как она захочет. Но ты почему-то ждешь подвоха и не доверяешь никому. Это странно. Я всегда думал, что никому не верит только тот, кто всех боится, а всех боится – значит, слабак, который не умеет себя защитить. Но ты не похожа на слабую. – Он покачал головой: – Нет, не слабая.

Что ж, стоило признать, что когда он не орал, не хамил, не хватал своими лапищами за горло, а еще вот так улыбался и говорил правильные вещи, слушать его было даже приятно. Ну, немного.

– Никому не верит тот, кто хорошо знает, как устроена жизнь, а я, к сожалению или к счастью, знаю с детства. Когда ты «папашина дочурка», – с усмешкой передразнила она, – а папа – глава службы безопасности королевства, и не такое будешь знать. Но всегда есть исключения. Вот тебе я, например, пока верю. Потому что ты немного… эм… не от мира сего, да. А если пообещаешь, что больше не будешь изгонять из меня бесов, и вовсе перестану опасаться.

Экипаж подпрыгнул на очередном ухабе, просел и остановился. Возница постучал в окошко:

– Приехали, досточтимые сэны.

Дан собирался выйти, но замер в полусогнутом виде, вцепившись в дверцу. Спросил сердито:

– Другого места не мог найти остановиться?

– Так дальше еще хуже, благородный сэн, – лениво ответил возница. – Обычно-то здесь такого не бывает, место чистое. Да я слыхал, третьего дня досточтимый магистр Нурдик, из во-он того, значть, домищи, – ткнул куда-то наискосок, – пытался лементаля водного обуздать. И, значть, не вышло. Вот.

Дан ругнулся сквозь зубы, спрыгнул вниз, и Аурелия отчетливо услышала плеск воды. «Лементаля»? Элементаля, что ли? Не лемминга же на самом деле! Этот… Нурдик, он что, псих? Магистр – замахиваться на уровень, который не всякому магнусу по силам?

– Тэм, – донеслось из-за двери, – выгляни, но не выходи. Я тебя подхвачу.

Вокруг экипажа плескалось море. От одной стороны небольшой площади до другой. И где-то на далеком берегу маячило высокое крыльцо и спасительная дверь, наверное, того самого, нужного особняка.

– А мост с берега на берег перекинуть гордость не позволяет? Или все плотники в этом море утонули?

– Сносит, – охотно поведал возница. – Сам видел, досточтимая сэнья, во-он такенна волна, жуть!

– А нас такенная волна не снесет? – с сомнением спросила Аурелия.

– Экипаж ведь не снесла, – резонно заметил Дан.

– Тех, кто вброд идет, он, значть, не трогает, – подтвердил возница.

– Страшная месть водного элементаля. Во всех театрах столицы. Спешите видеть, – пробормотала Аурелия, приподнимаясь. – Ну тогда неси меня к вожделенной цели, мой отважный жених! Надеюсь, мы тут в самом деле не утопнем. Это было бы самой большой глупостью в моей жизни.

ГЛАВА 5

Вот теперь его лапищи оказались к месту! Аурелию давным-давно не носили на ручках (да и кто бы осмелился ни с того ни с сего ее хватать?!) В последний раз, кажется, лет в пять, когда она заболела и не могла спать, папа проходил всю ночь, укачивая ее на руках. Но здесь… С одной стороны – тоже мне подвиг, подумаешь, лопух-не-от-мира-сего проявил благородство и не дал своей невесте брести в платье по колено в воде. Разве он и не должен был?

Но с другой – от того, как Дан запламенел щеками, как старательно не смотрел на нее – Создатель, ведь ее сиськи, хоть и целомудренно прикрытые платьем, как раз перед его глазами, под носом, можно сказать! – почему-то хотелось растрепать снова его свежерасчесанные лохмы. Таким… дружески-ободряющим жестом, да.

Аурелия держалась за его шею, крепко сцепив пальцы в замок. Слишком похоже на объятия. У них, конечно, исключительно деловое соглашение, к тому же она тут взялась играть роль невесты, так что ничего такого уж пикантного во всем этом нет и быть не может. Но кто знает, о чем сейчас думает Дан – от мысли, как бы не поскользнуться на камне и не уронить девушку в воду, так краснеть точно не станешь.

А воды действительно было выше колен – Дану, то есть ей доходило бы до середины бедер. Проще было бы проплыть. Да, прямо во всем этом платье, фыркнула про себя Аурелия. Хорошо бы она смотрелась! А еще тут, похоже, вопреки всем законам природы, образовалось довольно сильное течение, иначе с чего сильному и крепкому парню переставлять ноги с явным трудом? Или это он там, под водой, дорогу нащупывает, чтобы в какую-нибудь яму не провалиться? Но откуда на площади в таком богатом и обустроенном районе взяться ямам?

Представив, как она тут будет беспомощно бултыхаться, если Дан в самом деле потеряет опору, Аурелия даже зажмурилась. Уж скорей бы дойти… доехать. В общем, добраться до нужного крыльца.

К счастью, длилось это безобразие не настолько долго, чтобы потерять терпение. Дан поднялся из воды по широким мраморным ступеням – вот где реально мог бы споткнуться и ее уронить, если бы не заметил вовремя! Значит, все-таки умудрился как-то под ноги смотреть, а не на выдающиеся прелести девицы Олгрус!

Раз, два, три… семь ступеней, и Дан поставил ее на ноги. Бережно, словно какую-нибудь древнюю вазу. Аурелия торопливо разомкнула руки.

Подол платья все-таки вымок, но лучше уж подол, чем полностью!

Она только собралась наложить на себя – и, так уж и быть, на Дана заодно! – высушивающие чары, как от крыльца повеяло жаром. Пять секунд – Аурелия считала – и они оба стояли абсолютно сухие на абсолютно чистом крыльце без малейших следов влаги.

Пять секунд!

– Создатель, я хочу это изучить! – потрясенно прошептала она. Артефактное крыльцо Агидара, то самое! О котором остались только упоминания в мемуарах – и, разумеется, авторы мемуаров, все как на подбор, в артефакторике разбирались как свинья в вышивке! Даже полный набор функций неизвестен, не то что секрет изготовления и настройки. Но изумляться и восхищаться долго ей не дали. В двери что-то щелкнуло – кстати, а где здесь ручка? Дверной молоток? Как вообще… – и глубокий хрипловатый голос произнес прямо из пустоты:

– Приветствую вас, почтенные сэны, в благороднейшем доме Агидара. Соизвольте представиться и сообщить цель визита.

Так-так, у нас тут еще и голосовая артефакторика в наличии! Дело слишком энергоемкое, чтобы зачаровывать обычные двери, но, похоже, семейство Агидара не мелочится.

– Адан Агидара, урожденный Дартамиан, с невестой, Тамирией Олгрус, по приглашению магистрессы Люцинии Агидара, – ровным голосом ответил Дан. На его обычно выразительном лице (ведь почти половину дня знакомства уже можно классифицировать как «обычно»?) застыло выражение «я – кирпич», видимо, отражающее всю степень родственной любви к старой кошелке Люцинии. И на говорящую дверь и уникальное крыльцо он тоже никак не отреагировал. Как будто каждый день по таким топает и с голосами в дверях общается.

Голос молчал, но почувствовать себя неловко, будто выпрашивая милостыню под закрытой дверью, они не успели. Снова щелкнуло, и дверь слегка приоткрылась. Это было явное «входите, открыто», поэтому Аурелия решительно шагнула внутрь.

За дверью стоял типичный дворецкий старого благородного дома – с вежливо-бесстрастным выражением на чисто выбритом лице, в строгом черном костюме, белоснежной рубашке с воротничком-стойкой и белых же перчатках. Склонил голову навстречу гостям и произнес густым, прямо-таки оперным басом:

– Рад приветствовать, сэнья Олгрус. Сэн Адан, вас ждали еще на той неделе. Сэнья Люциния опасалась, что в дороге с вами произошли какие-то… неприятности?

– Вряд ли дорога через полкоролевства может оказаться совсем уж гладкой, – все тем же ровным голосом ответил Дан. – Но, как видите, я здесь.

– Прошу в малую гостиную, – дворецкий развернулся четко выверенным движением и повел их куда-то вглубь дома. Вернее, пошел, очевидно, в полной уверенности, что гости последуют за ним. Они и последовали. А что еще оставалось?

Вертеть головой, наверное, все же не стоило. Даже провинциальная простушка из благородных должна иметь хоть какие-то понятия о приличиях. Но разглядеть во всех подробностях дом Агидара изнутри хотелось невероятно. Это же не просто какой-нибудь памятник архитектуры и истории, из которого все кому не лень растащили все мало-мальски ценное и достойное внимания, это обитаемый особняк Агидара, со всеми его тайнами и наверняка скелетами в шкафах. Их-то, конечно, не разглядишь, хоть извертись, но вот узнать, как жила самая известная семья артефакторов королевства, а может, и всего мира – это шанс, за который многие ее современники продали бы и маму с папой, и душу в придачу. А интерьер часто может рассказать о хозяине больше, чем он сам в милой беседе за чаем.

Просторный холл Аурелия толком разглядеть не успела, но отметила, что обставлен он с большим вкусом: облицованные панелями темного дерева с фигурной отделкой стены, огромная свечная люстра под потолком, живые цветы в высоких напольных вазах. Света было достаточно, чтобы не чувствовать себя слепым кротом, как в некоторых древних замках, а ковер под ногами, явно ручной работы, гармонично сочетался с орнаментом напольных плит.

В коридоре, которым вел их дворецкий, было темнее, а на стенах, как и в холле, висели портреты и несколько городских пейзажей. Может, даже кисти Хайе Ларгоды.

Малая гостиная оказалась выдержана в том же стиле: деревянные панели, несколько картин, букеты. Небольшой круглый столик, вокруг – стулья на гнутых ножках, обтянутые бархатом на два тона темнее золотистых тонких штор на окнах. А из этих самых окон отлично просматривалась вся затопленная площадь! Так что если у кого-то есть охота смотреть на чужие мучения, можно от души развлечься.

Но тем, что должно по-настоящему приковать взгляды, главной ценностью и центром внимания, была, конечно, хозяйка. Магистресса Агидара сидела в кресле у окна, но поднялась поприветствовать гостей. Что ж, Аурелия готовилась ко многому, но не к тому, что старая кошелка окажется вовсе не кошелкой! И тем более не старой! Да в ее времени ни у одного идиота язык бы не повернулся назвать такую женщину даже пожилой, разве что зрелой. Тонкая, с узкой костью и уверенными движениями, затянутая в черное траурное платье ослепительная блондинка с яркими живыми глазами цвета бледно-голубого аквамарина смотрела на них с легкой насмешкой и вызовом.

Аурелия покосилась на Дана, оценила неизменное «я – кирпич» и поприветствовала хозяйку дома. Ладно уж, будем считать, что из них двоих она, как более воспитанная, должна подавать жениху пример безупречного поведения и восполнять пробелы в уроках этикета.

– Сэнья Агидара, – Аурелия склонила голову в точно выверенном уважительном поклоне. – Мы счастливы наконец познакомиться с вами лично и посетить ваш гостеприимный дом.

– Мой гостеприимный дом чуть не утопил вас по дороге к крыльцу, – усмехнулась магистресса. – Жаль, что столица открылась вам сразу с такой… мокрой стороны. Я тоже, несомненно, счастлива впервые лицезреть нового члена семьи и его обворожительную спутницу. Присаживайтесь, думаю, до обеда мы как раз успеем выпить кофе. Вам ведь не помешает потом немного отдохнуть с дороги, не так ли?