Попандос

Когда мы сушили изделие на солнце, он молчал. Когда обжигали в горне, он не выдержал, пришел давать советы: «Так нельзя обжигать глину! Нужна специальная печь. И как вы обжигаете? Почему низ обжигается, а верх нет? Обжигать нужно все изделие, целиком».

Мы же просто вытапливали жир и воск из опоки. Нам не нужно было обжигать глину до состояния керамики.

Когда мы вырыли ямку около горна, потом палкой вниз засунули туда нашу опоку, стали засыпать песком, Фома орал, как ненормальный, сыпал проклятья и называл нас неумехами.

Мы его прогнали: зачем нам лишнее внимание? Илья тоже сначала на меня косился, но исправно работал, потом махнул рукой: «Мол, делай, как знаешь», – и мы совместно продолжили эксперимент.

Олово и медь нашлись, поэтому пушку решено было сделать из бронзы. Наступал день «Х».

– Если я не просчитался, пушка должна получиться. Горн горел, как адово пламя. Мы с Ильей меняли друг друга на мехах. Одному нереально было столько работать, раздувать пламя. Наконец расплав получился и мы, вдвоем аккуратно, вылили содержимое тигля в опоку.

– Ну, теперь можно и передохнуть.

Мы, мокрые, как мыши, покинувшие тонущий корабль, сидели на приступке кузни. Люди, проходившие мимо, оборачивались на нас двоих. Понятно, что работа кузнеца чертовски тяжела, но чтобы кузнец не мог поднять руки, чтобы помахать в ответ знакомому… Это что-то новое, из ряда вон выходящее! Получилось так, что утром мы разожгли горн, и только поздно вечером залили опоку.

– Ну, говори про свое стремя – сказал Илья, Рисуй, давай».

Я взял прутик и, трясущейся от усталости рукой, стал чертить устройство седла.

– Вот лука, вот спинка. А вот так, от седла, вправо и влево идут ремни, которые заканчиваются стременами.

– Это я уже понял. Мне интересно, как само стремя выглядит?

– Можно, конечно, сделать простые железные кольца. Но мы же хотим правильное, удобное стремя?