– Я вообще удивляюсь, почему тебя это так задело. – признался Князь. Затем, сомневаясь в собственных словах, выпалил: – Нет, не стал бы, – чувствуя, что разговор начинает принимать нежелательный оборот, сердито посмотрев на отражение, спросил: – И может хватит меня уже третировать?
– Ты правда считаешь, что это делаю я, а не ты сам? – отражение невесело рассмеялось. – И ты так старательно пытаешься от меня откреститься, будто я не часть тебя… Во всяком случае, не был тобой раньше. Или ты был мной? – отражение склонило голову немного набок и вновь попыталось улыбнуться. Сет отметил про себя, что в предыдущий их разговор, он двигался сильно живее.
«Вот всегда с ним так. Начинает тормошить из-за какого-то пустяка, а потом выводит на философию», – князь досадливо поморщился, снял диадему и небрежно кинул на стол. Она, попав на ребро, покатилась и упала с края на пол. Инерция понесла её дальше, но Сет на ненавистный обруч не смотрел. Звенящий звук затихающего вращения оповестил, что лежать до утра ей предстоит где-то рядом с гардеробной.
– Ты за этим ко мне воззвал? Или тебе девица приглянулась? – неожиданно сам для себя спросил князь.
– Заметь, не я это сказал, – по выражению лица отражения невозможно было что-либо прочесть.
– А говоришь, что это я лютую. Сам же сказал, что она совсем юна, – Сет практически прорычал эти слова, вплотную подойдя к стеклу. Но свежая мысль заставила его отвлечься и остыть. – Хотя, может быть, у этого народа как раз в таком возрасте уже сватают. Тебе то это зачем? А мне – тем более? – князь уже совершенно недоумевал от поворота из беседы.
– Опять же, не я это сказал.
– Издеваешься? – Сет, снова выйдя из себя, стукнул рукой по серебристой узорной раме так, что зеркало задрожало.
– Отнюдь, – отражение равнодушно пожало плечами. Затем, после недолгого молчания добавило. – Так о чём ты хотел поговорить?
– Нет, ты точно издеваешься… – Сет отскочил от зеркала чувствуя, что ещё чуть-чуть, и зарядит по стеклу уже чем-то твёрдым и тяжёлым, и снова стал метаться по комнате. – Я пока ещё в своём уме, и это ты мне по мозгам стучать начал, – упорствовал князь, всё больше сомневаясь в своих же утверждениях.
– Ну да, в своём уме. Разговариваешь со своим отражением. Причём вслух. Давеча на Джастина накинулся… – в интонации отражения послышались знакомые нотки, черты самого Сета, каким он был несколько десятилетий назад. Затем отражение, как и князь ранее, облокотилось на раму, и чуть ли не прошипело. – Ему ты череп проломить хотел? Чуть не отрубил руки девке из-за старого глупого пергамента. Тебя возбудил её крик? Ты поэтому пришёл ко мне?
– Ой, всё… – Сету стало не по себе. Он никак не хотел соглашаться с отражением, и уж тем более, ему отвечать. Не желая продолжать разговор, он лёг на кровать и накрыл ухо подушкой.
– Ты же понимаешь, что это не поможет? – ничего не выражающим тоном говорил внутренний голос. – Может, проведём время вместе с пользой и подумаем, что тебя ещё действительно беспокоит? Почему мы так привязались к Багхесу? Думаешь, он же и привёл сюда первую тварь?
– Снова переходишь на мы? Хорошая попытка, но нет. Нет смысла обсуждать это с тобой – ты знаешь не больше меня, – Сет отшвырнул не справляющуюся с задачей подушку, подошёл к шкафчику и достал бутылку с зелёной прозрачной жидкостью.
– Опять? – отражение смотрела на Сета с некоторой долей осуждения и усталости.
– А почему бы и нет? Ты ж теперь не заткнёшься в ближайшие несколько часов, – стараясь не выдавать своё смятение, Сет налил себе полный кубок.
– А ты думал, что будет с тобой, когда я всё-таки замолчу навсегда? – Отражение показало руками на своё тело. – Что будет дальше? Усохну до состояния мумии или начну разлагаться? Или просто испарюсь, как считаешь? Ты сможешь себя контролировать, если я не буду тебя сдерживать?
Сет поёжился от этой мысли, но всё-таки начал пить зелёное пойло. Настойка горькая на вкус, обжигает, но можно потерпеть. Дурман быстро начал окутывать мысли, унося вдаль все тревоги последних лет.
– Надеюсь, первыми отсохнут голосовые связки, – хмыкнул князь, возвращаясь на постель.
– Ты же знаешь, что они мне не нужны.
Надоедливый голос продолжал говорить, но Сет постепенно проваливался в тревожный сон. Он прекрасно знал, в какой момент всё поломалось, и сделать с этим особо ничего не мог. Проклятые не болеют, и лечить его некому. После последнего мероприятия с порталом энергия ещё не успела накопиться и литься через край. И знать о проблеме никому не следует.
Князь потихоньку расслаблялся, почти заглушив внутренний голос Отражения обрывками размышлений и воспоминаний, пока зелёный дурман не сморил его окончательно.
Глава 9. Парящие шары
Ярека поставили на ноги всего за неделю. Кэйа удивилась гостям, но деду возражать не стала. Вилфред временно переселился на лавку, уступив своё спальное место болезному. Девушки ночевали на кровати вместе. Благодаря неуёмной потребности молодого Волка в общении, Еся и Ярек вскоре освоились и приспособились к распространённой в Итернитасе речи. Она представляла собой смесь местных языков и была сильно упрощена, поскольку одной национальности у попавших в замок, как правило, не было. Некоторые слова оказались созвучны и с их родным наречием. В итоге, за время, проведённое в замке, помогая себе жестами и рисуя на песке изображения, ребята стали друг друга лучше понимать.
Кэйа оказалась более сдержанной, чем её покрывающийся шерстью родственник. Молчаливой, но с озорной искоркой в глазах. Ребята с удивлением обнаружили, что она волчицей не являлась несмотря на то, что приходилась Олафу внучкой. Её мать родилась уже после того, как Олаф стал Волком, но зачата она была ещё в человеческой семье. С полвека назад деда ранили в битве, он заразился. В полнолуние обернулся, но вреда беременной супруге не причинил – выскочил в открытую дверь и пытался сбежать в лес.
Джастин и Сет как раз ожидали рядом с городком, принесёт ли полнолуние новых Волков, когда люди пригнали к ним новообращённого Олафа, пытаясь его прикончить. Отбить оборотня от людей удалось, отделавшись всего одним погибшим человеком. Остальные селяне в панике бежали обратно в деревню и попрятались в избы. А его жена, Герда, не побоялась – в лес за мужем пошла. Братья увели супругов в Итернитас. [5]
Кэйа много хлопотала по хозяйству. Помогала слугам на кухне, поддерживала порядок в родных покоях и в некоторых комнатах замка. Без зазрения совести таскала домой еду – внучке вожака никто не отказывал, да и она особо не наглела.
И Ярек пропал. Как только сознание стало удерживаться в реальности длительное время, разглядел Кэйю. Она – девушка, надо признать, аппетитная. Смуглая, черноволосая, кудрявая – не в деда пошла. Уже по возрасту была на выданье. Глаза большие, карие с янтарным ободком вокруг зрачка. Пышногрудая, круглолицая – вся пылала здоровьем, спокойствием и достатком.
Стряпню её за обе щеки уминал так, что за ушами хрустело. Во все глаза смотрел на её улыбку, когда Вилфреду удавалось рассмешить родственницу. Даже с удивлением для себя ревновать к Волку начал, пока не выяснилось, кем ему Кэйа приходится.
Еся сразу заметила, как изменился в лице друг, когда впервые разглядел их новую знакомую, и грустно улыбнулась. Девичье сердце сразу чувствует, когда любимый человек судьбу свою находит. Неизвестно было, чем их знакомство ещё обернётся, но то, что Ярек иначе дышать начал – видно за версту, особенно ей, знавшей его как облупленного.
Они не являлись кровными родственниками, хоть и называли друг друга братом и сестрой. Так вышло, что у обоих родители померли, и приютила их сердобольная Милава, почившая жена Траяна. Он её случайно убил по пьянке, когда Есении только исполнилось двенадцать.
Очередной виноватый взгляд Ярека разбудил воспоминания: не более чем четыре года назад они сидели на мостике возле прудика, рядом со своей деревней, Берёзовкой.
– Давай убежим, а? Сначала в Кашин можно уйти, и потом ещё дальше! Земля большая, сможем найти себе место! – Ярек, держа её руки в своих, притянув их к груди, и проникновенно глядя в глаза упрашивал покинуть деревню.
– Ты головой-то своей думай, братец! – Еся, всеми фибрами души, стремясь оказаться подальше от дядьки, в ужасе пыталась отговорить друга. – Что люди скажут? Мы же с тобой не родные. Мужем и женой нам тоже никогда не быть, да и дети мы пока. Тебе хоть четверть века-то есть? – девочка дрожала от волнения и слёз, но руки убирать не стала – боялась обидеть.
– Ну и что, что дети, – упорствовал Ярек. – Я руками работать умею не хуже других мужиков. Ты тоже ленивой никогда не была – справимся! – Ярек действительно так считал, не сомневался ни на мгновенье. – И почему же не быть-то, раз не родные? – с этим вопросом паренёк густо покраснел и отвёл глаза.
Еся не выдержала, вырвала руку и вскочила на ноги, отвернувшись от друга. Прекратившиеся недавно слёзы снова норовили политься из глаз, а ей не хотелось, чтобы Ярек на неё такую смотрел. Насмотрелся уже. Когда отбил её от разъярённого дядьки, и она проговорилась, что Милава об угол лавки насмерть убилась не крысы испугавшись, а от неудачного удара нетрезвого супруга.
– Сам знаешь! – Еся с собой всё же не справилась и снова начала всхлипывать. – Будто не ты меня младенцем выхаживать помогал.
– А домой-то ты как пойдёшь? Не смогу же я тебя с ним наедине оставить? – Ярек насупился, кулаки непроизвольно сжались.
– Так-а что он мне сделает? Ты же соврал, что не один правду знаешь… – Еся храбрилась, но уверенности в том, что Траян будет вести себя как ни в чём не бывало, и её не тронет, не было.
Долго тогда длился их разговор, но Есе удалось уговорить Ярека остаться – не хотела чтобы с другом случилось что непоправимое вдалеке от родной деревни.
Соврать-то Ярек соврал, да Траян тогда, в свою очередь, пообещал девку при первом удобном случае под любого желающего подстелить, чтоб хоть какую-то пользу приносила, раз замуж её всё равно не отдать. Слово за слово порешили помалкивать. Но с тех пор Ярек от себя сестрицу не отпускал – стала она с мальчишками больше ходить, хозяйство почти совсем позабросила. Траян негодовал от этого, старосте жаловался на девку непутёвую: пусть хоть людская молва её заставит о своих обязанностях вспомнить. Селяне, конечно, стали говорить – поговаривать, да и сами свои выводы сделали, видя, что девка молодая всё время с ребятами ходит.
Есению задевали укоры и насмешки, но тут уже выбор был невелик: либо стыд терпеть, либо рискнуть наедине остаться с душегубом. Поначалу тяжело было, потом приспособились и привыкли. Были всегда вместе, а дома Ярек по хозяйству стал помогать, чтобы справиться скорее. Так и жили.
От невесёлых дум Есю отвлёк Вилфред, зашедший в комнату. Вода лила с него ручьями, и он осторожно прятал что-то большое за пазухой.
– Вот! – молодой Волк победно вытащил из-под рубахи толстую книгу в кожаном переплёте. – Князь опять во внутреннем дворике на лавке оставил. Хорошо, что до того, как дождь разгулялся, я успел её заметить.
– Про что книга? – Есю начало съедать любопытство. Вблизи она таких больших книг не видела раньше.
– Давай посмотрим! Если картинки есть. Я букв не знаю, – парень с размаху сел на кровать к Яреку и подтянул под себя ноги.
– Я тебе сейчас голову откушу, неряха! Грязь за тобой кто убирать должен? – Кэйа точным движением влепила родственнику по шее сложенным вдвое полотенцем. Вилфред соскочил с места, перехватив полотенце, и дёрнул на себя. Кэйа держала его крепко, и не выпустила его из рук, но, не ожидав такого манёвра, потеряла равновесие, полетела следом на кровать, почти в объятия Ярека, что здорово смутило всех четверых.
Книга упала на корешок на деревянный пол и открылась, тихо прошелестев желтоватыми листами. Еся подняла фолиант к себе на колени, рассматривая открывшийся разворот. Страницы покрывали ровными строчками изящные чёрные знаки, среди которых, будто выныривая из сказочной истории, проглядывал рисунок: челюсти неведомого существа с кривыми острыми зубами. Из десны над первым рядом зубов выступали ещё несколько клыков, нависали над обычным, будто природе этого показалось мало. Рисунок сопровождался линиями и ещё буквами, сделанными чернилами синего оттенка, явно написанными другой рукой.
Еся перелистнула страницу. На ней оказался изображён цветок, напоминающий колокольчик. Только вот внутри каждого соцветия, если приглядеться, можно было разглядеть щетинки, чем-то напоминающие внутреннюю часть рта у гуся. На соседней странице красовался рисунок такого цветка в разрезе, тоже с пометками витиеватым почерком.
Книга резко пропала из рук Есении, и оказалась у Вилфреда за спиной. Девочка было возмутилась, но смущённый Волк пояснил:
