Подумаешь, своим поведением привлекла внимание окружающих. Сейчас это мало волнует. Куда больше интересует, почему он так смутился и прячет от меня глаза? Хоть до конца и не была уверена, я обвинила:
– Мони, ты только что убедил, что разговор касался меня!
– Как ты догадалась? – заглотила наживку Киви.
Райан хлопнул рукой по лицу, явно пеняя на чужую наивность. Я скривилась, изображая обиду, и села на стул.
– Неважно, – отмахнулась от вопроса и потребовала: – Выкладывайте все на чистоту.
– А может… – начал было Райан, но я прекрасно знала, что он уже знает, что я ничего не знаю, и сейчас он просто меня запутает и победит.
– Ну уж нет! – перебила его. – Райан, будь добр, посиди молча, а Киви или Мони все расскажут. И не надо смотреть на них! Не запугивай! Я слежу за тобой. – Сощурилась для пущего эффекта. – Мони отвечай!
Мони обреченно вздохнул, почесал затылок, пожаловался себе под нос на злобных девушек и раскололся:
– Мы же дату твоего настоящего дня рождения не знаем, – быстро проговорил, – а Райан сказал, что у Кениар – двадцать пятого августа. Вот и выбирали тебе подарок. Но, Ори, прошу: оставь хотя бы в тайне, что это будет за подарок!
– Спасибо, – голос от неожиданности сел.
Я улыбнулась и приступила к завтраку.
День прошел обычно. Жара уморила бы, но заботливая Линди успела зачаровать наши костюмы. Теперь они с ее защитной магией могли похвастаться хорошей устойчивостью, а кроме этого она позволила нам облегченно вздохнуть. Наши костюмы «дышали», то есть заклятие позволяло чувствовать себя более ли менее сносно при жаре или холоде, но все в меру. Ночами в лесу все равно будет холодно, а в полдень – жарко.
За прошедший день я завершила взрывоопасный артефакт. И тренировка прошла успешно. Теперь я могла быть уверена и в Мони, зная его весьма неплохой предел. Засыпала опять в одиночестве – Линди должна была вернуться за полночь и уйти до рассвета. Моя кружка, вымытая до блеска, стояла на полке. На столе я нашла записку: «Извини, Ори. Я больше так не буду. Твоя Линди».
Двадцать второе августа. Мне снился сладкий сон, в котором я любовалась прекрасным восходом на берегу спокойного лазурного моря. Там даже не было чаек! Вместо них красивый пестрый попугайчик ласково щебетал песню жаворонком.
Бух! Бух! Бух!
– У-у-у… – взвыла я.
В этот раз я не забыла накинуть халат. Укуталась в него плотнее и постаралась одернуть пониже, чтобы он все же закрыл колени, но это технически не прокатило. Как сшит, так сшит. Зевая, распахнула дверь. Соседская дверь уже была настежь. Стул в комнате стоял по центру, и на нем, закусив губу, сидел Риас. Дождался, когда наши взгляды встретятся, улыбнулся и произнес:
– Вот видишь, я же говорил.
Тиретис высунул голову из-за двери. Осмотрел меня, словно убеждался в правоте друга, а потом еще и вслух согласился:
– Ну да. А еще спросонок она милая.
Я закатила глаза, тяжело вздохнула и пересекла коридор. В комнате неизменный утренний трудяга, усатый плотник, вешал полки. Риас улыбнулся шире и вскинул подбородок, явно собираясь обратиться ко мне с очередной шуточкой, но я взялась за ручку и закрыла соседскую дверь с наружной стороны.
День прошел обыкновенно.
Двадцать третье августа. Мне уже не снился сон. Он, видимо, обиделся, что я его не досматриваю.
– Давай! Ну же! – донесся крик из-за двери.
– Хорошо клюнул! Еще, Беляк, еще! – вторил другой.
– Поднажми-и-и! – ненормально взревел третий.
Кажется, я услышала кудахтанье.
Чтоб его! Поднялась, накинула халат и распахнула дверь. Проследила, как рыжее перышко взвилось в воздухе, а затем, раскачиваясь из стороны в сторону, начало падать. Такого я даже предположить не могла, не то, чтобы ожидать. Злиться уже как-то не получалось.
Сумасшедший устроил петушиные бои прямо в коридоре общежития.
– Риас, – позвала я, но он не услышал. Неотрывно следил за белым петухом, на которого, наверное, поставил. – Риас!
От моего крика даже петухи разлетелись по разным сторонам клетки, но быстро вернулись к битве. Псих широко улыбнулся и поднял на меня глаза.
– Убери это!
«Эти девушки! Да что вы понимаете?!» – загомонили парни.
– Зачем? – спросил Риас. – Смотри, они в клетке. Все будет чисто! Честно. Перья мы потом уберем и проветрим помещение. Им все равно жить недолго. Пусть порезвятся, Ори! – И подмигнул добавляя: – Сегодня на обед запеченная курочка.
Спорить? С ним? Бесполезно.
Закрыла дверь. Поспешно оделась и покинула место своего теперь уже неспокойного сна. День прошел как обычно. Из необычностей была только встреча с Тиретисом в мастерской, где он первый поздоровался и проводил меня задумчивым взглядом. Ну ничего себе! Его Высокомерие снизошло ко мне.
Двадцать четвертое августа. Я проснулась на рассвете и просто дремала, то и дело испуганно отрывая голову от подушки в ожидании очередного издевательства. Издевательство случилось. Музыка разнеслась на весь этаж, проникла в комнату и добралась до чуткого слуха. А его я тоже люблю, как и сон! Скрипка занудно тянула высокие ноты, ны-ы-ыл-а, издавая неприятные звуки. До щекотки в горле! У меня даже челюсть свело.
Я поднялась, надела халат. Все так привычно… Правда, комната надоедливого соседа была закрыта, но звук явно доносился оттуда. Я бесцеремонно вошла в нее. Дверь за спиной захлопнулась, но мне уже было все равно. Довольный Риас сидел на стуле по центру комнаты и пытался дирижировать под невыносимую мелодию. Я окинула взглядом захламленное помещение, убеждаясь, что Риас один. Артефакт, издающий неприятные звуки, отыскался на полке. Я быстро выключила его и в блаженстве тишины закрыла глаза.
– Зачем ты так, Ори? Разве тебе не нравится музыка Филиса?
Даже не знаю, кто это. Одно понятно: Риасу тоже не нравится его музыка. Поэтому-то он и выбрал ее, как оружие психологического характера.
Призвав все спокойствие, которое у меня еще осталось, спросила:
– Риас, чего ты хочешь?
– Ты должна мне! – полушепотом возмутился он. – Ты проиграла, Ори! И все еще не расплатилась. Чего же я могу хотеть? – С недовольством пожал плечами.
На меня смотрел новый Риас. Такого Риаса я еще не видела. Парень не просто выглядел обиженным, он будто лишился всех родных одним махом, в придачу всех сбережений, и сейчас его выставляли из родного дома. На холод, голод и верную тяжелую смерть!
Молча восхитилась его таланту. Хорошо. Мой организм влюблен в здоровый, полноценный сон и уже начал скучать по нему.
– Десять секунд! – напомнила об условии пари.
– Никакого целомудрия! – подхватил Риас.
Он смотрел таким же отчаянным и жалостливым взглядом. Я подошла к нему и остановилась напротив. Сейчас его игра в невинного мальчика пришлась кстати. Я склонилась, закрыла глаза и губами попробовала чужие губы. Мягкие, податливые. Раз. Мой язык столкнулся с его языком. Два. Внизу живота появилось тепло, стало тягуче растекаться по телу. С чего бы? Возбуждает? Три. За это надо мстить. Аккуратно укусила Риаса за нижнюю губу, слегка потянула, а затем лизнула. Четыре. Риас сдавленно простонал. Жар вспыхнул, раскаляя чувства. Пять. Риас с нажимом погладил мои ноги. Поднял руки выше; ладони легли на ягодицы, сжались. Шесть. Я поддалась ему. Опираясь коленом на свободный кусочек стула между его ног, придвинулась ближе. Семь. Риас, не разрывая поцелуя, запрокинул голову сильнее. Подцепил трусики и стал медленно спускать их. Останавливать поздно? Не хочу. Восемь. Он сам остановился. Я с шумом глотнула воздуха, подаваясь бедрами вперед, напрашиваясь. Пьяна. До безумия пьяна. Девять. Стянула шелковые волосы в кулаки, желая удержать хотя бы каплю рассудка. Опоздала. Десять…
Страсть накатила внезапно, подавила остатки разума. Риас освободил мои губы, легонько укусил за щеку и, шумно вздохнув, поцеловал в шею. Настойчиво, медленно, возбуждающе… Скользил языком, цеплял зубами тонкую кожу, до легкой боли втягивал ее ртом. Сердце колотилось, оглушало. Комната размылась в легком тумане, и я запрокинула голову, задышала глубже. Риас отвлекся, отстранился. Приоткрыв рот и наблюдая за мной, очертил кончиками пальцев овал лица. Ухватился за подбородок и снова потянулся губами к моим. Не разрывая нового поцелуя, требовательного, жадного, неутомимого, поднялся, сдавил талию крепче и толкнул меня спиной к расправленной кровати. Вялые ноги едва ли удерживали, и мне пришлось вцепиться в плечи Риаса. Я не хотела сопротивляться. Вернее, не думала. Ни одной мысли в голове! Хотя одна все же крутилась в подсознании: «Только бы он не останавливался»
Колени подогнулись, столкнувшись с матрасом, но Риас не позволил так просто упасть. Обнимая за талию прижал к себе, снова склонился к шее. И ниже, к ключицам, вынуждая выгнуться, привстать на носочках. Я закусила губу, запутавшись пальцами в платиновых волосах, и…
