Потустороннее
– Хм… – заинтересованно проронила Эльвира. – Может, попробуем?
– А что, давай, – подружки переглянулись, корча забавные рожицы.
– Отдай своё сердце! – страшным голосом завопила Ника, а Ксюша заливисто рассмеялась.
Эльвира лишь покачала головой и сжала в ладони потеплевший кристалл.
– Эль, иди за иголкой, – отсмеявшись, Ксюша толкнула подругу в бок локтем.
– А зачем нам иголка? – загадочным голосом ответила та и вытянула вперёд руку. Подруги непонимающе раззявили рты, но тут пальцы Эльвиры разжались, и на ладони вспыхнул янтарь. Удлиненный, с острым концом и ровными гранями, он напоминал причудливое, вытянутое книзу веретено с тупым верхним концом, к которому была аккуратно приделана цепочка. Если внимательно приглядеться, то можно было заметить, что это изделие не из ювелирного магазина, а сделано с любовью и заботой своими руками.
От кристалла исходили мощные эманации, сбивающие с толку наивных девчонок, заставляющие тех восторженно взирать на причудливую вещь, вбирая в себя живое тепло и ненавязчивые вибрации бурлящего внутри кулона жидкого янтаря.
– Какой он красивый…
– И тёплый…
– И острый, словно игла… – в глазах подруг вспыхнуло понимание, и они тут же согласились.
Расположившись на полу рядом с рисунком, Эльвира вытянула руку, и острый кончик драгоценного октаэдра завис над алым пятном. Подруги затаили дыхание, когда жёлтое с алым соединилось и по чердаку прокатился чуть слышный вздох. Эльвира вздрогнула, но руку не убрала. Сердце её от безотчётного ужаса молотом забухало в груди, волоски на руках встали дыбом.
– Тут кто-то есть? – еле слышно прошептала она. Кристалл слегка дёрнулся.
Три пары глаз не мигая смотрели на средоточие творившейся магии, а янтарь словно бы ожил и, сделав двойной круг почёта вокруг алфавита, твёрдо замер на «Да».
– Ого! – вырвалось у Ники, и она неловко отбросила короткие волосы с плеч. – Это ты его крутишь?
– Н-нет, – голос Эльвиры срывался, рука дрожала, но кристалл недвижимо стоял на своём.
– Круто… – заворожённая Ксюша придвинулась ближе. – Кто ты? – пролепетала она, склонившись над кристаллом.
Тот двинулся.
– Я т о т к о г о в ы з в а л и, – прочитала Эльвира по буквам.
– Ух ты! Получилось! – переглянулись Ксюша и Ника. Глаза их светились восторгом. Взгляд же Эльвиры был прикован к кристаллу.
Хаотичное мельтешение в нём улеглось, и, сгрудившись в две послушные стайки, оранжевые искорки сложились в глаза. Внимательные, холодные. А в глубине вертикальных зрачков то и дело вспыхивали рваные молнии.
– Что это? – покрываясь ледяным потом, прошептала Эльвира. Она хотела бросить пугающую вещицу и бежать прочь, но занемевшее тело не слушалось. Вверх по цепочке уже летел сноп беснующихся искр, по пальцам под кожу, больно впиваясь в нежную плоть, заставляя зрачки девушки сжиматься в крошечную точку.
– Т в о я с у д ь б а, – прочитала по буквам Ксюша, едва поспевая за своеобразной иглой. – Судьба? Чья судьба? – вскинула она в удивлении брови, и тут её взгляд упал на Эльвиру.
Ту перекосило от боли. На глазах выступили слёзы, а рот распахнулся в немом крике.
– Эль, ты чего?
– Что с тобой? – встревожилась и Ника.
Рука Эльвиры, зажав в пальцах холодное серебро, мелко дрожала. Цепочка впилась в плоть с такой силой, что порезала кожу. Но Эльвира не могла даже двинуться. Странное оцепенение охватило всё тело. И только когда алая струйка горячей девственной крови, обтекая кристалл, коснулась рисунка, чужая воля иссякла. Выпустив из ослабевших пальцев окровавленное серебро, Эльвира рухнула, как подкошенная.
Глава 2
В себя она приходила медленно.
Сначала вернулся слух. То есть как вернулся… Из небытия её выдернул равномерный потусторонний гул голосов. Ещё не раскрывая глаз, она поняла, что-то не так. А когда в лицо дохнуло жутким амбре, то Эльвира и вовсе перепугалась. Густое зловоние серы и гниющей листвы заполнило ноздри, лёгкие, разум.
– Встань, дитя, – прошелестело у самого уха, касаясь щеки колкими льдинками, – встань и узри нас!
Эльвира дёрнулась и, распахнув глаза, судорожно вдохнула. Мутная кисея мгновенно заполнила её раззявленный рот, осела на языке невесомыми хлопьями, обволокло нёбо тончайшим налётом. Брезгливо скривившись, Эльвира закашлялась.
Куда бы она не кинула перепуганный взор, всюду кружил плотный жёлтый туман. Он, будто живой, то подступал к ней, то откатывал так же внезапно. Среди плотной неведомой хмари что-то стремительно двигалось. Какие-то маленькие призрачные существа с чёрными дырами вместо глаз. Они тянули к ней тонкие колеблющиеся конечности, загребая кисельную мглу суставчатыми пальцами. Они вытягивали тощие шейки с шишковатыми черепами, где вместо ртов чернели бездонные впадины в обрамлении острых зубов. Они визжали и хохотали, разрывая клубящуюся тишину на клочки, увязая в липком месиве жёлтых ошмётков. Крошечные, злобные, насквозь пропитанные ненавистью и завистью к пульсирующей кровью по венам физической жизни неожиданной гостьи. А та, сжавшись в комок, так и не смела подняться. Подтянув к подбородку коленки, Эльвира сидела на упругом полу, орошая слезами сгустившийся воздух. Сердце неистово трепетало в груди, заглушая безумные вопли. Таращась по сторонам, Эльвира не понимала, как попала сюда. И куда? Но вот вопль чудовищ взметнулся и оборвался на невероятно высокой ноте. Они заметались, недовольно кривя зубастые рты, да так и исчезли в тумане. Тот дёрнулся, словно вбирая в себя порождения преисподней, заворочался, вздыбился, и, вспучившись, будто пузырь, разорвался.
Из бахромы прорехи жёлтой бездны показалась рука. Тонкая, с длинными алебастровыми пальцами. Эльвира сглотнула, но взгляда не отвела. Его прочно приковало лицо, аристократическую бледность которого оттеняла чернота больших глаз. Огромные, миндалевидные, они сверкали драгоценными обсидианами, проникая в самую душу. Манили обещаниями сказочных грёз и волшебных свершений. В бездонной бездне под пушистыми опахалами длинных ресниц проносились мириады янтарных созвездий, кружа голову и заставляя забыться. С широко распахнутыми глазами взирала Эльвира на сказочное существо, гротескного человека. Жемчужная тонкая кожа с причудливой паутиной голубых вен казалась прозрачной. Широкие плечи, длинный жилистый торс и тонкая талия внушали благоговение. Узости бёдер атлета мог позавидовать любой замороченный на своей фигуре качок. А сильные мускулистые руки и стройные ноги могли выйти лишь из-под руки гениального скульптора.
Взгляд девушки скользнул по ногам и увяз между них…
– О, – вырвалось у Эльвиры при виде ожившего естества. Вот тут был полный порядок. Даже лучше, даже больше… Гораздо… Гораздо богаче, могучей. Эльвира невольно зарделась.
В свои восемнадцать она, естественно, уже была наслышана о интимной физиологии, при том сама была ещё девственница.
– Встань, дитя… – только сейчас, с трудом отведя взгляд от срамного места, она посмотрела пришельцу в лицо. Блестящие чёрные волосы будто росли на глазах. Змеились и падали, обрамляя высокие скулы искрящимся водопадом.
Он склонился над ней, протянув вперёд руку:
– Впусти меня…
И она впустила.
Сопротивляться напору харизмы пришельца просто не было сил. Эльвира дрогнула. Подалась навстречу, раскрываясь, словно нежный цветок жужжащему шмелю. Такому же бархатистому, сияющему и напористому.
Неестественно красные губы его изогнулись в победной улыбке.
Узкая ладошка коснулась ледяных длинных пальцев, и…
***
Из вязкой обволакивающей темноты её вырвал резкий окрик подруги. Кончики пальцев зудели, а сердце волнующе трепетало.
– Элька, дура, ну и напугала ты нас! – трясла её за плечи Ксюша, то и дело вздыхая и всхлипывая.
Рядом с ней, бледная, как простыня, обхватила себя руками Ника. Обе подруги испуганными глазами таращились на Эльвиру. А та, распластавшись на пыльном полу мрачного чердака, непонимающе вертела головой. Пальцы всё ещё зудели от ледяного прикосновения, а перед глазами маячил, затмевая весь мир, прекрасный лик незнакомца.
– Что… что случилось… Где?
– Это ты нам скажи, что случилось? – наперебой зашептали девчонки.
– Мы всё ещё на чердаке, конечно, – возмутилась рыжая Ксюша.
– Ты… Ты, как свалилась, так и всё… Мы думали уже маму твою звать… Ты так долго лежала… Как мёртвая… – путаясь залепетала, кусая губы, побледневшая Ника.
– Что, маму? Не надо маму, – почесав затылок и нащупав болезненный бугорок, скривилась Эльвира. – Всё нормально, пошли лучше вниз.
– Да… Да, – согласились ошарашенные подруги.
«Неужели мне всё привиделось?» – шарящим взглядом окинула Эльвира чердак и наткнулась на цепочку. Неловко зацепив металл, она поднялась и, сжав в кулаке тёплый янтарь, шаткой походкой двинулась к люку.
***
А ночью ей стало плохо.
Всё тело сковало тугими путами, голову нестерпимо жгло, будто её окунули в крутой кипяток. Казалось, вот-вот, и распухшие мозги вылезут из ушей и расплескают своё содержимое по влажной подушке. В груди грохотало, словно это не сердце билось в неистовстве, а в кузнице бахали пудовые молоты.
Девчонки давно уже спали, мирно посапывая, а Эльвира, едва только опускала тяжёлые веки, как увязала в янтарном тумане. Где-то там, в глубине вязкого марева, её ожидал Он. Тот самый загадочный тип с алебастрово-белой кожей, в бездонной черноте глаз которого притаилась целая вечность, а на пунцовых губах играли с улыбкой сладкие обещания.
Эльвира вздыхала, вертелась, тёрла ладонями щёки и, наконец, не выдержав, поплелась к матери.
***
Предательский градусник упрямо застыл на 36,2. Мать улыбнулась, взъерошив непослушную чёлку надувшей губы дочери, и со спокойной душой покинула комнату. Что ж, значит, придётся тащиться в школу.
Эльвира выдавила из себя сиплый вздох и повернулась на бок. Она нервничала. С тех пор, как ей попал в руки странный янтарь, её не покидало чувство чужого присутствия. Но выбора не было, нужно попытаться уснуть.
И, как ни странно, на этот раз это ей удалось.
Жёлтый туман отступил, оставляя за собой приятное послевкусие чего-то тёплого и волшебного, за считанные минуты ставшего родным и неотъемлемым в девичьей наивной душе.
Глава 3
– Вставайте, лежебоки. Опоздаете в школу, – вырвал из сна её громкий крик матери и звон посуды внизу.
Подруги заворочались, сладко потягиваясь и нехотя охая. Никому не хотелось вставать. Но делать нечего, и уже через несколько минут девчонки наперегонки мчались на кухню.
Мать, тихонько покачивая на руках кряхтящего Тёмку, чмокнула Эльвиру в макушку и, пожелав удачи подругам, ушла к себе в комнату. При взгляде на то, как нежно мама прижимает к себе крошечное существо, в груди Эльвиры завязался тугой узелок. И чем больше она думала о том, что когда-то вся ласка доставалась лишь только ей, тем сильнее разрастался внутри горький ком, впитывая в себя всю обиду и злобу обделённого материнской любовью подростка. Предательская влага затопила глаза, и, нервно смахнув слёзы с ресниц, Эльвира стиснула челюсти.
Конечно же она тоже любила своего младшего брата, и откуда взялась сейчас эта жуткая ревность, не понимала. Жгучее чувство обиды отступило так же резко, как и нахлынуло. Растерянно дёрнув плечом, Эльвира отправилась за подругами.
Спешно перекусив, школьницы вышли из дома. Уже не такое жаркое, но всё ещё яркое солнышко всё норовило попасть в глаза смеющимся подругам. Задорно играл с опавшими листьями озорной ветерок. Трепал косы, щупал под юбками стылыми пальцами, пробирался под лёгкие курточки. Подруги поёжились и, ускорив шаги, понеслись в тёплую школу.
– Да что же так холодно, – шмыгая носом, заканючила Ксюша. – Я так в сосульку превращусь.
– Ага, – не осталась в стороне Ника. – Скоро зима..
– Ой, давайте не будем о снеге, – взмолилась Эльвира. Несмотря на безоблачный день, уральская осень не радовала теплом, заставляя кожу под одеждой покрываться мурашками.
– Смотрите, кто там… – загадочным тоном шепнула Ксюша, косясь на Эльвиру, но та уже тоже заметила. Уши девочки вспыхнули, а лицо пошло алыми пятнами.
– Опять она вертится возле него, – фыркнула Ника. – Неужели ему это нравится?
– Значит, нравится, – буркнула посмурневшая Эльвира и отвернулась от парочки.
Пашка был самым первым, кто осмелился подойти к новенькой, когда та пришла к ним учиться. Она очень волновалась. Ведь перейти в другую школу в выпускном классе —такое себе удовольствие. Лезть из кожи и кому-то что-то доказывать она не собиралась и уже приготовилась к колким насмешкам, как появился он. Рыцарь в сияющих доспехах, как ей показалось тогда. И на виду у всех двадцати пар настороженных глаз он смело, с улыбкой ей протянул раскрытую ладонь.
– Привет, я Паша.
– Эльвира, – сконфузилась девушка. Щеки её предательски вспыхнули.
– Какое интересное имя, прям как из фильма, Эльвира, повелительница тьмы… – с пафосом изрек парень, и они вместе рассмеялись. За ними грянул и весь класс. Напряжение спало, и нервозность новенькой потихоньку совсем улетучилась.
Затем пару раз, пока Эльвира не подружилась с девчонками, Пашка проводил её до дома.
Казалось, вот-вот, и их отношения перерастут во что-то большее, как на сцену вышла она. Первая красавица класса и заносчивая кокетка.
Марина исподтишка наблюдала за тем, как новенькая охмуряет добродушного Пашку, и недобро щурилась. Хоть недостатка в мужском внимании она не ощущала, всё же ей не хотелось терять ни одного из своих давних поклонников. А тем более позволять новенькой выскочке увести самого видного в классе парня. До сих пор не замечавшая его одноклассница внезапно воспылала к подростку непостижимой тягой. И, польщённый таким страстным вниманием, Пашка по уши увяз в закулисных интригах. Не сознавая, что сам и является наивным объектом тонкой игры.
Эльвира надеялась и ждала, когда же он опомнится. Поймёт, сам разберётся во всём. Но дни вереницей тянулись уже второй месяц, а Маринка всё не отпускала из своих цепких когтей очередную игрушку. Она, как кошка, опутала Пашку клубком тонких нитей и небрежно тянула к себе, стоило ему лишь только взглянуть на Эльвиру.
***
Как ни старались, подруги так и не смогли избежать стычки с высокомерной особой. Прижав к подоконнику смущенного Пашку, Маринка тёрлась об него спелым телом и ласково ворковала. Слов Эльвира уже не услышала, в ушах зажужжало, словно тысячи пчёл, на глаза опустилась жёлтая пелена.
– Чего уставилась, ущербная? Топай себе. Никак не поймёшь, что не нужна ему. Правда, Пашенька? – и, не позволив ему ответить, Маринка впилась в его рот поцелуем.
– Пошли, Эль, – потянула за рукав её Ника.
– Да ну её, не связывайся, – поддакнула Ксюша.
А Эльвира застыла. Она не видела и не слышала сейчас никого, лишь жёлтый туман клубился в глазах, а в груди разрастался колючий ком. Вот он конвульсивно дёрнулся и, воспылав огненным янтарём, раскинул вокруг хозяйки тысячи протуберанцев. Затем успокоился и снова втянулся в невзрачный клубочек.
– Ненавижу! Сдохни! – сквозь зубы прошипела Эльвира и позволила нервным подругам себя увести. А Маринка победно смотрела ей вслед, кривя тонкие губы в злорадной ухмылке.
– Зачем ты так с Эльвирой, Марин? – тихо спросил её Пашка. – Она же тебе ничего не сделала.
– Что ты, Пашенька, – картинно округлила свои большие глаза девушка, отчего они стали казаться ещё огромнее и прекраснее. Пашка стушевался и потупился. Маринка ему и правда нравилась, ей бы только характер получше. Но и черноволосая Эльвира тоже заставляла бешено стучать сердце. Спокойный и нерешительный по натуре, Пашка боялся обидеть и ту, и другую, вот и болтался, куда сильней потянут. Про таких говорят: ни рыба ни мясо.
– Разве я её трогала? Просто мне неловко под её чёрным взглядом. Ещё сглазит нас… И вообще, некрасиво так на людей пялиться, разве нет?
Тонкие пальчики скользнули по поясу, зацепив неловко ширинку. Пашка вздрогнул и поспешно кивнул. Влажные губы Маринки коснулись его холодной щеки, и парень судорожно выдохнул.
Когда они вошли в класс, Эльвира уже спокойно сидела на своём месте и старательно не смотрела в их сторону. Маринка усмехнулась, а Пашка печально вздохнул.
Началась биология.
***
Уже прошло больше половины урока, когда Маринка внезапно вскинула руку и с побледневшим лицом что-то промямлила. Затем вскочила и под изумлёнными взглядами одноклассников выбежала из класса.
А через некоторое время уже вся школа гудела, словно растревоженный улей. Старшеклассница посреди урока выпрыгнула из окна женского туалета на третьем этаже.
Испуганных учеников, конечно же, отпустили по домам, оставив лишь класс той самой самоубийцы. Вдумчивый седовласый следователь, сверля каждого взглядом, подолгу осматривал учеников, что-то помечая в блокноте.
– Значит, вы не знаете, почему одноклассница решила покончить с собой? – в который уж раз повторял он, надеясь услышать другой ответ, кроме общего «Нет».
– Так-так… – стучал он по столу пальцами, приглаживал усы, чесал подбородок и снова отбивал по парте чечётку. – Значит, говорите, весёлая была, беззаботная? А парень у неё был? – и, заметив энергичные кивки, аж расплылся в улыбке, однако, не предвещающей ничего хорошего этому самому парню. – И кто же?
Пашка робко поднялся, щёки его пылали, а вспотевшие пальцы мяли школьный пиджак.
– Так, молодой человек, вы, пожалуй, останьтесь, а остальные могут быть пока свободны!
Учительница с некогда горделивой осанкой нервно вздрагивала и выглядела сейчас согбенной старухой. Закрыв дверь за гомонящими учениками, она обречённо вздохнула и жалостливо покосилась на Пашку. Тот, вжав голову в плечи, так и остался стоять, не глядя в хитрые глаза дотошного следователя.
***
– Вот это да… – протянула Ксюша, всё ещё не до конца сознавая случившееся.
– Как? З-зачем? – голос Ники срывался, а зубы отбивали мерную дробь.
Волосы на затылке Эльвиры зашевелились. Ведь она совсем ещё недавно пожелала однокласснице смерти, и вон что случилось… Конечно же, это была просто случайность, нелепое совпадение. Кто мог знать, что у той в голове. Однако отчего-то девушка ощущала вину. Будто бы сама, своими руками, столкнула Маринку с окна. И если бы не железный частокол ограды внизу, одноклассница бы осталась жива.
– Почему именно это окно? – дрогнули губы, и Эльвира поморщилась.
– Что? – встрепенулась Ксюша, отвлекаясь от своих тягостных мыслей.
– Окно, – чуть твёрже произнесла Эльвира. – Спрыгни она с любого другого, и осталась бы жива, а тут..
– И впрямь, – подхватила с удивлением Ника. – Только там эта ограда у палисадника и осталась. Везде давно убрали.
– Кошмар, девочки, – наконец осознала весь ужас произошедшего Ксюша, пряча в ладонях лицо. – Я теперь не усну.
– Да уж, – в унисон протянули подруги и, распрощавшись на перекрестке, сгорбившись побрели по домам.
***
Дома, закрывшись у себя в комнате, Эльвира пыталась разобраться в своих чувствах и ощущениях. Раз за разом вспоминая ухмыляющееся лицо ненавистной Маринки, она с ужасом понимала, что не грусть и отчаяние шевелятся в глубине её чуткой души, а наоборот, странная радость и удовлетворение.
Цепочку тягучих мыслей прервала мама. С хныкающим малышом на руках она тихонько постучала в дверь.
– Элечка, дочь, у тебя всё в порядке?
– Да, мам, всё хорошо.
– Как дела в школе?
– Нормально.
Рассказывать маме о трагедии не хотелось ещё и потому, что внезапно Эльвире она перестала казаться настолько ужасной, как в самом начале. Первые эмоции схлынули, оставив в душе лишь тянущее чувство отмщения.
– Ужинать будешь? – не уходила от комнаты мать.
– Не хочу. Может, позже, – Эльвира раздражённо поморщилась.
– Тогда сама разогреешь, а то Тёмка сегодня особенно неспокойный. Пойду отдохну, может, и он успокоится, – девушка слышала, как капризно кряхтит младший брат, и жгучая ненависть вновь поднималась в душе.
Как же он надоел, это мерзкий ребёнок… И мама… Конечно, теперь ей совсем не до дочери. Всё время она занята малышом, а ведь раньше…
Эльвира прикрыла глаза, и светлые воспоминания отогрели холодную ярость. Ресницы дрогнули, и солёная влага скользнула по бледным щекам. «Мама… Ах, мамочка… Я так люблю тебя…» – шептали бескровные губы, а ком злости в груди стянулся в ничтожный клубок. «Почему же ты разлюбила меня…» – глухие рыдания сотрясли юное тело. Вся боль и напряжение последних месяцев выплеснулись наружу, оставив после себя гнетущее опустошение.
Так, прижав мокрое лицо к влажной подушке, стискивая в кулаке янтарный кулон, Эльвира и провалилась в тревожный сон.
Глава 4
Недолго Ступин прохлаждался, отдыхая от службы и налаживая жизнь с вновь обретённой женой. После инцидента на «Точке Л» и разбирательств с пропажей артефакта И-09/о-3 только отличный послужной список и личное горе спасли майора от неминуемого трибунала. Вошедший в положение подчинённого генерал подсуетился, и Ступина перевели в следственный комитет городской прокуратуры старшим следователем с сохранением звания. Неприятную историю с никому не нужным объектом в тайге удалось замять малой кровью.
Кирилл и сам был не прочь перейти наконец-то в более спокойное подразделение и осесть на одном месте, а не мотаться по всему закрытому городу, куда Бог пошлёт. И вот теперь его, новичка, послали в школу расследовать странное самоубийство. Странное, потому что не было никаких предпосылок к такому поступку самой популярной девочки в классе. И сейчас, глядя на то, как мнётся и заикается её испуганный дружок, майор насторожился, но в груди всколыхнулась тревога.
– Так, значит, ты ничего не заметил?
– Говорю же вам, нет. Всё было, как всегда, до тех пор, пока она не убежала с урока. Так странно, – почесал парень макушку, от чего его каштановые волосы встали торчком.
– Хм, что же тут странного? Может, ей того… Э… Приспичило…
– Может, и так, но она подскочила, будто за ней гнались черти.
– Черти, говоришь, – помассировал пульсирующие виски Ступин. Ему показалось, или… Нет-нет, показалось, конечно. Шушуканье осеннего ветра с листвой никак не походило на тот навязчивый шёпот жуткого артефакта.
«Забери меня…» – до сих пор майор слышал во снах, а просыпаясь в холодном поту, не мог сразу понять, где находится. Анна, безусловно, простила Кириллу его недоверие и то, что отправил её на принудительное лечение в психушку, однако спали они всё же раздельно.
Подросток умолк и вновь запустил пятерню в пышную гриву. Прямой нос, пухлые губы, высокие скулы и огромные карие глаза делали парня похожим на киноактёра. Не зря выбор первой красавицы класса пал на него.
Ступин вновь пригладил упрямо топорщившийся ус и в который раз уже постучал по столу пальцами. И впрямь, похоже на банальное самоубийство. Только вот на душе почему-то всё-таки неспокойно.
***
Проснулась она резко, словно от толчка в спину. В комнате царил кромешный мрак, и лишь серебристый серп луны слегка разбавлял темноту тусклым свечением.
Распахнув глаза, Эльвира уставилась в потолок. Какой-то неясный звук её привлёк внимание. Она неловко приподнялась на локтях и уставилась на окно. Там на подоконнике кто-то сидел. Пятно густой тьмы угловатой тенью закрывало обзор, свешивалось в комнату, слабо ворочаясь и натужно дыша.
Эльвира похолодела. Рука её неосознанно нащупала на шее цепочку и сжала кулон. Янтарь согревал ладонь, но, несмотря на приятное тепло, в животе леденел твёрдый клубок. По коже промчались тысячи игл, оставляя за собой холодный след липкого пота. Кровь бросилась в голову, а в ушах зашумело. Сердце боязливым воробышком затрепетало в груди, а колючий комок подкатил к самому горлу. Эльвира хотела вскочить, но оцепеневшее тело не слушалось. Всё, что она смогла, это выдавить из себя хриплый сип:
– Мама?
Тень дёрнулась, зашевелилась и обрела форму человеческого тела. Затем спрыгнула с подоконника и двинулась прямо к кровати.
Паралич спал, и Эльвира, взвизгнув, кинулась к выключателю. Дрожащей рукой она хлопнула клавишу и зажмурилась от вспышки яркого света. Не глядя на гостя, она едва справилась с непослушной щеколдой и уже потянула на себя дверь, как знакомый голос заставил её замереть.
– Эль, ты чего?
– Ксю… Это ты? – Эльвира опасливо обернулась и облегчённо вздохнула. – Ну, бль, зачем так пугать, я чуть не поседела.
Тело трясло так, что, привалившись спиной к двери, она едва не сползла на пол. Коленки дрожали, а от прерывистого дыхания клокотало в груди.
– А тебе бы пошло, – наклонив голову на бок, прищурилась Ксюша.
– Да ну тебя, – отмахнулась Эльвира и, стиснув челюсти, поковыляла к кровати. Там она забралась с ногами на постель и похлопала рядом с собой ладонью. – Садись, раз уж пришла. А вообще, как ты сюда попала?