Слушать кактусы, растущие на подоконниках в игровой комнате Эвелин надоело. Они постоянно жаловались на несносных невоспитанных детей, особенно после того, как мальчишки, чтобы не колоться, постригли на них иголки. К тому же делать вид, что она улыбается просто так, а не потому, что кактусы обсуждают новую несуразную прическу воспитательницы или сторожа, который приходит в игровую по ночам и собирает лего-конструктор, потому что у него в детстве не было такой игрушки, не хотелось. Эвелин перестала заходить в игровую комнату, чтобы не слушать болтовню двух “толстячков”, несмотря на то, что там было много новых красивых игрушек.
Надя и ее мама никогда не говорили, что Эвелин странная. Они улыбались, замечая, как Эвелин шепчет и качает головой, глядя на цветы.
Слушая цветы, Эвелин развивала дар, и голоса цветов уже не были шепотом. Она даже научилась угадывать голоса цветов. Частенько сидела на скамеечке около ступенек в магазин и слушала их милые перебранки.
Забавно было наблюдать за изысканными орхидеями. За тем, как они надменно смотрят на остальные цветы и даже на горделивую, любимицу покупателей, розу, а сами сплетничают обо всех, думая, что их никто не слышит. Как розы стараются не обращать внимания на орхидеи, делая вид, что не слышат их. Эвелин веселили тонкие голоса незабудок в расписных глиняных горшочках в подарочной упаковке, щебечущих о всякой чепухе, чтобы независимые ирисы, наконец-то, обратили на них внимание.
На прошлой неделе Эвелин подслушала разговор двух лилий. Они жаловались, что хозяйка собралась закрывать магазин и назначила распродажу, и поэтому они сегодня так дешево стоят.
Эвелин не удержалась и спросила:
– Это правда? Вы собираетесь закрывать магазин?
– Мы еще никому об этом не говорили! – растерялась Надя. – Как ты узнала?
Эвелин лишь пожала плечами.
В самом деле, не говорить же, что она подслушала новость у цветов?
– Да, мы уезжаем в родной город. Мне нужно учиться… понимаешь… – Надя замолчала, отвела в сторону взгляд и закончила: – Мне нужно учиться в другой школе.
– Жаль… Мне очень нравилось приходить сюда…к вам…
– Мне тоже жаль, но мама говорит, что так нужно, – вздохнула Надя. – Мама еще не нашла покупателя на наш магазин. Но даже, если мы его не продадим, то все равно уедем.
В дверях показалась Ольга Казимировна.
– Эвелин, нам тоже не хочется с тобой расставаться. Ты хорошая подруга для моей дочери, но иногда приходится прощаться с друзьями. Нужно уметь их отпустить. Потом будут другие. – Присела она рядом с девчонками на скамейку. – А, может быть, вы когда-нибудь встретитесь вновь.
Эвелин посидела несколько минут на скамейке у закрытого магазина.
В соседнем магазине тоже продавали цветы, только в букетах. Эвелин часто наблюдала, как продавщица обрезала стебли цветов специальными ножницами. Цветы молчали. Они были мертвы. Их лишили жизни ради минутного удовольствия. Эвелин почувствовала холод в груди, заметила, как дрожат пальцы на руках и подбородок.
Ну уж нет! Грустить и плакать я не буду.
Она поднялась и поспешила к своему дому.
На общественный транспорт или такси у Эвелин не было денег, а пешком она шла долго. Когда Эвелин добралась до дома, солнце уже собиралось упасть за ветки деревьев. Вечерние сумерки опускались на сад с темными стволами, словно застывшими истуканами, на пятачки еле заметных клумб, поросших сорняками. Эвелин медленно прошла по заросшей дорожке к дому. Заплетенной лозой дикого винограда, словно паутиной, окутавшей стены.
Все выглядело совсем не так, как раньше. Эвелин смотрела и не верила, что когда-то она была счастлива в этом доме. Это было так давно. Сколько она простояла таким же истуканом перед домом?
Холодный вечерний ветерок привел в чувство. Эвелин поежилась. Пора возвращаться. В приюте ждет Фенечка, а потом она уедет отсюда далеко-далеко, к бабушке.
Скрипнула входная калитка, и послышались тяжелые шаги. Эвелин оглянулась.
– Как? К-как вы меня нашли? – от удивления Эвелин начала заикаться.
– Это было не трудно. – Григорий стал рядом с Эвелин, осмотрелся.
Эвелин заметила на его лице сожаление.
– Они уже не вернутся? – дрогнул ее голос.
– Почему? – спросил он.
– Если бы хотели… могли… уже бы вернулись, – тихо произнесла Эвелин.
В дальнем углу сада проснулась, ухнула ночная птица, мелькнула тень, и затрещали кусты. Пискнула неразумная мышь.
Эвелин повернулась к Григорию и с сомнением в голосе произнесла:
– Я боюсь, что если уеду, то никогда не узнаю правду, – в голосе сквозила горечь.
– Может так, а может наоборот. – Он протянул руку ладонью кверху. – Возможно там ты поймешь и узнаешь больше, чем находясь здесь.
Дунул легкий ночной ветерок, погнал холодные мурашки по голым рукам.
– Ну… все…нам пора.
Эвелин вложила ладошку в теплую крепкую ладонь.
Глава 3
– Присядем на дорожку? – Григорий опустился на стоящий у двери стул.
Эвелин присела на край кровати. Она чувствовала себя неуютно в новеньких синих джинсах и модных белых кроссовках, подаренных директором приюта. И тут Григорий посоветовал надеть в дорогу теплую куртку и вязаную шапку. Он же попросил переложить вещи из дорожного чемодана на колесиках в небольшой удобный рюкзак, который стоял сейчас у него в ногах. В руках Эвелин держала рюкзак-переноску для кошек с прозрачным круглым окошком, сквозь которое, словно космонавт из иллюминатора выглядывала недовольная Фенечка.
За дверью послышались шаги.
– Пора. – Эвелин встала, надела рюкзак на плечи.
Из рюкзака послышалось царапанье.
– Потерпи. Я не знаю, сколько времени мы проведем с тобой в пути, – успокоила кошечку Эвелин.
В комнату вошла директриса.
– Волнуешься? – стала она посреди комнаты. – Это же здорово, что тебя нашли родные люди. Я рада за тебя.
– Спасибо. – Эвелин кивнула в ответ.
Котенок мяукнул.
– Охраняй, защищай Эвелин, – обратилась директор к котенку, протянула руку к переноске и постучала указательным пальцем по прозрачному пластику.
Котенок мурлыкнул в ответ.
В дверях появилась Рита Анатольевна.
