Божественная трагедия

Шаг 3. Огненный день

Они стояли на улице.

Взрыв произошел в соседнем подъезде. Двор запрудил народ. Народ обсуждал разные версии. О взрыве газа, террористов до инопланетного вторжения. Баба Маша с первого этажа в цветастом сарафане и столь же цветастом платке всегда придерживалась необычных версий. Говорят, ее в молодости похищали инопланетяне, а после этого она двинулась умом. Хотя баба Катя считала, что её похищение было иного плана. Просто не несколько месяцев Машка загуляла с симпатичным иностранцем. И чтобы скрыть свой грешок придумала инопланетность своего исчезновения.

Максу нетерпелось подняться к себе в квартиру, но в дом никого не пускали. Суетились пожарные, таскали кишки от красных машин.

Заслоном стояли полицейские.

«Вот зашибись! – злился Макс. – Мало мне проблем, еще и взрывы мешают».

Парень же был спокоен и даже беззаботен.

«Все события предопределены, – тараторил он. – Я в бессознательном состоянии вижу эти предопределения, как, впрочем, и многое другое. Города на пример».

– Какие предопределения?! – в Максе вдруг снова вспыхнула ярость.

Полурослик беззаботно посмотрел на Макса, словно два ведра воды вылил. И ярость успокоилась.

– Ну как же! – затараторил он вдохновлено. – Любое событие подготавливается цепочкой предыдущих. И не одним событием, а именно несколькими. Это, как график некоторой функции. Линия не может просто сломаться. Ей нужна подготовка, плавное перетекание. Мы часто не видим этого. Это, как фонарик зажженный днем.

Парень посветил в небо фонариком.

Мы видим только яркое пятно лампочек. А луча не видно.

Нужно лишь представить, что кругом ночь, и ты увидишь луч. Некую последовательность…

Когда их пустили в подъезд, парень продолжал тараторить.

Они поднимались по лестнице, а Макс все время думал: «Когда же он отстанет». И наконец, остановившись перед своей дверью спросил:

– Как тебя зовут?

– Барт, – тут же отозвался парень. – Бартоломью. Если удобнее, можно по-русски – Варфоломей.

– Барт, – Макс упустил пояснения. – Слушай, я бы хотел побыть один.

– Да без проблем… – замялся Барт. – А водки у тебя нет?

– Водки нет, – сказал Макс, лишь встряхивая ключи в руке и не открывая дверь.

– Ммм, жаль… жаль! Ладно, пойду, – сообщил Барт. – Встретимся еще. Мы же соседи. Я в сорок седьмой живу.

И сбежал вниз по лестнице.

Макс открыл дверь и прошел в комнату. Кровать стояла у окна, вещи ютились по периметру. Максу нравилось засыпая видеть небо. Теперь на небо смотрел огромный кусок штукатурки, грохнувшийся с потолка. Возлежал огромной, неопрятной, серой кляксой поверх клетчатого пледа.

Макс выругался.

«Теперь еще и ремонт! А ведь могло и прибить!»

Он оглядел огромный шмат штукатурки вместе с частью оплетки. Глянул наверх. Абрис дыры напоминал Евразию.

«Вот почему меня тянуло на чердаке спать», – подумалось Максу. Он достал полиэтиленовые пакеты, предназначенные для похода в магазин или выноса мусора, раскладывал его по пакетам.

– Слушай, – раздался голос, – хотел спросить…

Макс обернулся, на пороге комнаты стоял Барт.

– Ух, ты? Чего это у тебя здесь.

– Да вот… Упало.

– Повезло тебе, – Барт улыбнулся. – Давай помогу.

Не дожидаясь согласия, присоединился к уборке.

Макс был рад – одному разгребать не хотелось. Но все равно буркнул:

– А ты как попал в квартиру?

– Открыто было.

Дверь Макс не проверил, когда заходил, а она действительно плохо закрывалась.

– А чего спросить-то хотел?

– Хотел спросить, не хочешь ли подработать?

– Убить кого-то надо?

– Сдурел что ли? Я мух-то редко убиваю! Я занимаюсь поиском вещей всяких, – Барт подыскивал слово, – необычных. Одному не спродручно. По деньгам, надеюсь, договоримся.

Похоже, Максу начало везти. Последнее время он еле сводил концы с концами, то подрабатывая грузчиком в магазине, то разнося листовки. На другое его не хватало, оттого и вопила бывшая жена. Он уже думал чуть ли не киллером стать.

Барт скидывал куски штукатурки в мусорный мешок.

– Fuck! – воскликнул Барт и отдернул руку. Из ладони текла кровь. – Током дернуло и порезался.

И он приложился губами к ране.

Макс разгреб мусор, в ошметках штукатурки стоял деревянный резной ларец, с трудом поднял предмет. По телу пробежала дрожь. Крышка не открывалась.

«Действительно, будто ток».

– Сокровище, – выдохнул Барт. – Попробуй, попробуй открыть.

– Не открывается. Замка нет. И порезаться вроде нечем…

Барт громко чмокал обсасывая пораненную ладонь.

Макс поставил ларец. Порылся в секретере, достал бинт.

– На, перевяжи.

Барт беспомощно копался с бинтом. Макс перехватил движение Барта и в несколько движений забинтовал ладонь.

– Не туго? – спросил Макс.

Но Барт тараторил:

– А если действительно сокровище? С чего бы вдруг прятать пустой ларец на потолке под штукатуркой?

– Сокровище, – Макс мечтательно улыбнулся.– Это сокровище на башку не упало, – пожаловался он. – Была бы находочка, будь я в кровати.

– Бошку? – переспросил барт. – Что это бошку?

– Голову.

– Аааааа, бошка – значит, голова. Кстати, а может, там голова Гоголя? Ведь ее до сих пор не нашли! Решила вернуться, в Петербурге на Невском пожить.

Макс с сомнением посмотрел на ларец.

– Не влезет, – резюмировал он.

– А она усохла!

– Кости не усыхают, – улыбнулся Макс. – Мозг – да. Может усохнуть. Особенно у алкашей.

Барт расхохотался.

– А было бы здорово найти голову Гоголя.

Макс понял, что Барта не волнует богатство. Ему интересна необычность, небанальный ракурс зрения.

– Слишком тяжелый, – проговорил Макс.

– Так это голова мыслителя!

– Вес мыслей мудреца и дурака одинаков, – грустно улыбнулся Макс.

– Сила воздействия разная! – воскликнул Барт. – Хотя… тоже сомнительное утверждение… – продолжил он. – И что ты собираешься с ним делать? – кивнул на ларец.

– Надо в полицию отнести, – пожал плечами Макс.

Барт саркастически хмыкнул, помотал головой:

– Ага, ты жизнью рисковал. Давай, откроем сначала. Интересно же. Ты отнесешь и – поминай как звали. Это, конечно, твоё дело, но я бы открыл сначала. А потом подумал, нести или нет.

– Я просто законопослушный гражданин.

– Я думал в России по-другому, что упало – то пропало.

Макс задумался. Ему самому было интересно, что это за вещица. Все приключения по жизни получались банальными. Даже война на которой он был была банальной и много проще обычной жизни. Только теперь жизнь его столкнула с тайной. Настоящей тайно.. Отдать тайну сейчас – означало сделать чудесное обыкновенным. Отказаться от возможностей. Макс этого не хотел.

– Не торопись, успеешь еще сдаться властям. Ты ничем не рискуешь…

– А если там взрывчатка? – предположил Макс.

– Первая партия динамита, которую Нобель сделал, – хохотнул Барт.

Макс сам не верил, что там бомба. Чувствовал, что это не так. Да и не было никакой логики и необходимости совмещения взрывного устройства и шкатулки.

«Нужно быть осторожнее», – решил Макс.

– Надо попробовать его открыть – тут же сказал Барт.

– Я как раз ищу, как это сделать.

– Дай посмотреть.

Барт обхватил шкатулку но тут же одернул руки. Теперь уже не прикасаясь к ларцу, еще раз осмотрел все поверхности.

– Поверни, – попросил он.

Макс подчинился.

– Мне почему-то неприятно к нему прикасаться, – Барт причмокнул, подыскивая слова, – я как будто сгораю… Попробуй понажимать на выпуклости резьбы.

Шкатулка была покрыта символами. Макс нажимал на все поочередно и в разных комбинациях, но ничего не происходило.

– Мне эти символы напоминают клинопись, – изрек Барт. – Сейчас посмотрим в Интернете. Может, в символах какой-то пароль. Надо нажать несколько в определённом порядке.

Шкатулка была без особых изысков и излишеств. Дерево – темно-коричневое от времени, кое-где под нашлепками извести. Сами доски Максу напомнили доски старинных икон, Макс видел такие, когда гостил у приятеля в ярославской области в деревеньке с простым не запоминающемся фруктовым именем, то ли Яблоневка, то ли Грушевка.

Макс тогда долго рассматривал куски дерева показавшиеся из-под краски, гладкие, будто отполированные временем, и те доски были изъедены древоточцем. А эта шкатулка нетронута.

Сантиметров двадцать в высоту, двадцать в ширину. Раза полтора больше в длину. Крышка сантиметра три в толщину была с широкой фаской сделанной вертикальными широкими штрихами. Будто аккуратный бобр отгрыз. Крышка держалась на петлях и застежке. Латунная темная застежка уходила в корпус шкатулки и открыванию не поддавалась. Ни замочка, ничего.

Причем по разъему видно было, что кто-то когда-то давно пихал ножичек в шов и дерево повредил. Хотя результатов это особых не принесло.

Макс повертел шкатулкой – что-то там пересыпалось. Шкатулка была тяжеленькой.

Максу показалось, что дно обладает некоторой подвижностью. И правда, нижняя доска ходила, буквально на миллиметр два. Немного шатается, но это ничего не дает.

По периметру шкатулки шел вырезанный узор. Он был разбит на условные прямоугольники и похож на письмена.

Макс присмотрелся к символам – кружочки, палочки, треугольнички, фигурки сложного контура. Эта похожа на глаз, эта на собачку. Ничего определенного. Одним словом – иероглифы. Но Макс больше склонялся к тому, что это просто узор. По крайней мере ничего похожего раньше он не видел.

Барт несколько раз раз щелкнул шкатулку на айфон и теперь стоял истуканом посреди комнаты, двигался только палец над экраном. Палец был похож на нос выхухоли, этакий суперподвижный хоботок. И глаза Барта двигались. Максу почему-то показалось, что глаза Барта похожи на яичницу-глазунью. Только с голубыми желтками. Глаза у Барта были голубые-голубые.

Макс поискал взглядом куда бы поставить находку и прицелился на книжную полку. Правда там лежал всякий хлам от ракушек, до игрушек из киндер-суюрприза, но Макса это не смущало.

Он поставил ларец на найденное место прямо поверх предметов и попытался его втолкнуть глубже. Крышка щелкнула и открылась.

– Мать твою! – выдохнул Макс.

Как шкатулка открылась Макс не понял. Первый посыл был – закрыть шкатулку и открыть снова. Но Макс удержался. Открыл.

В шкатулке была земля.

– Похоже, ты прав, там голова Гоголя, – произнес Макс.

Он поиграл желваками. Бриллианты, золото и прочие блестящие штуки были бы приятнее и желаннее его взгляду. Ничего не нашел – нечего терять. Макс мысленно махнул рукой.

– Что? – переспросил Барт.

– Шкатулка открылась…

Барт подскочил, как на батуте.

– Как? Как ты это сделал?

– Поставил и нажал сюда.

Макс показал.

Барт схватил ларец, но отдернул руки.

– Мне неприятно. Посмотри, сам, что внутри.

Макс запустил в землю руку. Просто земля.

– Высыпай! – воскликнул Барт.

Макс повернул ларец, вытряхнув содержимое. Что-то блеснуло.

– Мне кажется, – заметил Барт, – что головы так не блестят. Разве что особо лысые головы.

– Согласен, – кивнул Макс и вытянул из земли предмет: дряхлые веревочки с черными камнями.

От находки веяло древностью. Небольшой кусок плетения. Камни были теплыми.

Барт осторожно потянулся к предмету. Затем к ларцу. К шкатулке прикоснулся свободно.

– Знаешь, неприятность исходит от этой штуки. К ларцу я прикасаюсь свободно.

– Но почему я держу это в руках и не испытываю… стресса?

– Не знаю. Такое ощущение, что перед нами открылась дверь в магический мир. Ты думаешь персонажи сказок и сказочные артефакты – плод воображения? Туфта! У человека слабая фантазия он может лишь компилировать или черпать из внешних информационных полей.

– А с этим-то что делать? – Максу и думать теперь не хотелось отдавать находку властям.

– Надо понять что это. Пора подключать специалистов. Есть у меня один забавный старичок.

Барт достал телефон и сделал несколько фото ларца и украшения.

Макс вертел в руках находку. Барт осматривал ларец.

– Знаешь, такое ощущение, – произнес Макс, что это лишь часть целой вещи. Нецельно это выглядит.

– Ты прав, – сообщил Барт, – я тоже об этом подумал. А ларец внутри обложен свинцовыми пластинами. Что ты знаешь о радиации?

– Она незаметна. Убивает не спросив, – ответил Макс.

– От нее не возникает неприятных ощущений?

– Насколько я знаю – нет.

Барт вынул из кармана приборчик.

– Радиация в норме, – сообщил он.

– Откуда у тебя дозиметр? – нахмурился Макс.

– Родители заставили купить, – Барт рассмеялся, – они считают, Россия вся радиоактивна, что современные дома строятся из сомнительных материалов. Когда я покупал квартиру в новостройках, они принудили меня брать химические образцы здания.

– И как?

– Не опасно.

– А почему ты здесь живешь? – удивился Макс. – Если у тебя квартира есть…

– На окраине не ощущаешь, что живешь в Петербурге. Все новостройки похожи. А здесь каждый кирпич – с историей.

Макс пожал плечами. Центр, конечно, хорошо. Высокие потолки и всё такое, но отдельная квартира – предел мечтаний и сейчас он сможет ее позволить…

– Давай с механизмом разберемся.

Макс закрыл шкатулку. Повторил свои прежние действия, крышка снова открылась. Поставил на другую поверхность. Закрыл. При тех же манипуляциях шкатулка не открывалась. Макс подложил под дно кругляш. Шкатулка распахнулась.

– Понятно, – произнес он. – Надо нажать на вот эти символы и одновременно надавить на дно. И – «сим-сим! Откройся!»

– Сим-сим? Что это?

– Это из сказки, – улыбнулся Макс. – Волшебные слова.

– А! Сезам! У тебя не возникает странных ощущений? – поинтересовался Барт.

– Странные… – Макс помолчал. – да. Когда эту ветхость держу.

– Ты веришь в магию?

– Я верю в энергию. Силу мысли, – сказал Макс. – Обычная зажигалка для дикаря – магия. Как ты думаешь, за сколько можно продать эту штуку?

– На первый взгляд – очень дорого.

Они разгребали мусор выносили заполненные пакеты на помойку.

Барт тараторил:

– А ты знаешь, что Невский – аномальное место?

Макс не отвечал, хотя после такого открытия можно было и поверить и сказать «да», а Барту этого не требовалось, он продолжал:

– Граница излома проходит через площадь Восстания. Невский строился с двух сторон от Адмиралтейства и от Александро-Невской лавры. Строители промахнулись и единой перспективы не получилось, как это задумывалось Петром. Излом!

– Это трудно не заметить, – подтвердил Макс.

– С тех самых пор все события происходящие на Невском проспекте зеркально отображаются. Допустим, происходит авария на углу Невского и Садовой, сложи карту и поймешь, где на Староневском произошло зеркальное событие. Была даже карта, где чудесным образом появлялись пятна в местах этих событий.

– Где ты раскапываешь всю эту чушь? – удивился Макс.

– Ну почему чушь? Все события на Земле связаны имеют определенную логику, недоступную большинству. Вот тебя чуть не убило и ты нашел клад. Ты живешь на Невском. На Староневском, возможно, человек решил уйти из жизни, но как-то этого избежал и скорее всего тоже что-то нашел. Может, продолжение этой штуковины!

– Да ну, бред.

– Давай проверим! – потер ладони Барт.

– Делать больше нечего! – возразил Макс.

– Смотри. Я сейчас возьму книгу, ты назовешь страницу и строку. Если эта строка направлена на движение, – пойдем и проверим.

Макс усмехнулся:

– Давай!

Они уже выбросили мусор и привели комнату в порядок.

Барт, прищурив глаза, схватил книгу.

– Страница?

Макс назвал.

– Строка? – требовал Барт.

– Седьмая.

– «Я вижу херувима, который видит их. – Но едем; в Англию!», – зачитал Барт.

Макс выругался. Ему не хотелось никуда ехать.

– Ты что взял? – спросил он в растерянности.

Барт захлопнул книгу.

– Гамлет, – он хмыкнул. – Никогда Гамлета по-русски не читал.

– Не думал, что у меня есть, – бросил Макс.

– У тебя карта есть? – спросил Барт.

– Нет, – отозвался Макс.

– Зайдем ко мне. У тебя квартира 51. Там будет 15. Сложим карту и поймем, что за дом. Может там человек загибается.

Макс усмехнулся. Делать было все равно нечего. Сидеть целый день дома и варить свои мысли в чугунке головы не хотелось. Похлебка получалась все равно невкусная.

Макс завернул находку в тельняшку, лежащую на стуле, пихнул в ларец и закрыл. Ларец пихнул под кровать.

«Ладно, поеду», – подумал Макс. Хотя Барт был заразителен в своих измышлениях. Это будто метеорит упал или затмение солнца, о котором ты не успел прочитать в газетах.

Иногда, Макс думал: кто я, что я здесь делаю? И тут же возникал ответ: я – сталкер. Я исследую эту жизнь. И эту смерть. А как по-другому воспринимать? Это все игра. Главное, понять правила… Когда он в первый раз оказался на войне, он тоже ничего не мог понять, когда вместо головы друга оказалась пустота. Страшно не было. Он пытался понять, что делать, чтобы продолжать игру. Наверное, он был Игроком.

Они спустились к Барту. В комнате был беспорядок. Множество карт разложенных, развешенных и сложенных, кучи книг и безделушек, иногда непонятного назначения, пустые бутылки.

Но Барт ориентировался в этом беспорядке, он выхватил карту Санкт-Петербурга, плюнул в изображение дома Макса, согнул ее и изучил отпечаток плевка.

– Ага понятно. Полетели!

Они поднимались по старой лестнице, Барт пристановаливался у каждой двери, прислушивался. Казалось, Макс был безучастен, но он прислушивался к своим внутренним ощущениям.

– Вот пятнадцатая.

Они замерли.

Стояли перед металлической дверью в доме на Староневском. Металлический блеск цифры 15, выпуклое мерцание дверного глазка.

Барт прижался ухом к двери.

– Вроде вода шумит.

Позвонил.

– И что скажем? – усмехнулся Макс.

– Придумаем. По обстоятельствам решим.

Никто не открывал.

– У тебя нет ощущения, что на нас смотрят? – прошептал Барт.

У Макса кивнул.

Шаг 4. Увертюра для циркуляционных пил

Когда Макс заходил в квартиру, ларец больно ударил его в живот. Это бывшая жена тащила находку. Ни слова не говоря, она сделала шаг в сторону и попыталась обойти Максима.

Макс выхватил ларец.

– Тебе помочь? Тяжело же… – язвительно бросил Макс и пошел не оборачиваясь в комнату.

Макс спиной чувствовал взгляд полный ненависти, и представлял, как худенькая, маленькая женщина, принимает позу самодовольного самовара: утыкает руки в боки, растопырив локти, выставляет вперед изящную ножку. Черное каре увеличивало объем головы.

«Сейчас начнется, – подумал Макс. – Чего она приперлась? Ведь избегала прямого общения»…

Макс не ошибся – началось.

– Отдал быстро! – разговор занялся со злобного визга.

Правда, все их разговоры после женитьбы имели статус ссоры, на что Макс уже не обращал внимания – играл в добродушного слона.

Света появилась на пороге комнаты, как Макс и представлял – самоваром, тонкие руки в тощие боки. В начищенных боках самоварчика, когда-то горячо любимого, явно играл образ гарпии. Тонко-узкие черты лица бывшей жены напоминали это мифическое чудовище.

«Почему темненьких называют Светами?» – этим вопросом Макс всегда интересовался и в сотый раз вопросительный знак царапнул любопытство.

– Отдал быстро! – её голос напоминал циркуляционную пилу.

– Это не моё, – спокойно парировал Макс.

– Не держи меня за дуру! – звенела Светка. – Дыра в потолке, шкатулка набита деньгами! Ты нашёл клад!

– С чего ты взяла? – пожал плечами Макс и отметив: «Какая проницательность».

– Я не дура!

– Это не моё, – твёрдо повторил Макс.

– Когда ты будешь платить алименты?!

– Я же говорю. Сейчас нет работы. Мне предложили место… – устало оправдывался Макс.

– Давай, так, – Светка вдруг перешла на ласковый тон. – Ты мне отдаешь шкатулочку и я тебя… некоторое время не трогаю.

– До завтра? – поинтересовался Макс.

– Максимушка, – слёзы брызнули из глаз, как у клоуна.

Макса всегда поражала такая театральность в обычном бухгалтере.

– Максимушка, ты же любишь Пашку. Ради нас… – рыдала она взахлеб. Слёзы и всхлипывания сочились сквозь сомкнутые на лице пальцы.

Макс играл желваками, он действительно любил сына, но и знал расточительность и легкомысленность Светки.

– У тебя хорошая зарплата, – и повторил ещё раз, – шкатулка не моя.

Руки мигом улетели с лица жены, слёзы высохли, как на раскаленной печке.

– И это мне говорит взрослый мужик! Ручки есть, ножки есть, работай! Хоть кем! Хоть как! – прошипела она, но опять сменила тактику.

Макс следил за ее трансформациями, ему надоело говорить, что ищет он работу, что работы пока нет.

Раскачивая бедрами подошла, изобразив вожделенный взгляд, села рядом, прижалась, мягким, но уверенным движением положила руку на промежность.

– Максимушка… Хочешь? У тебя же давно не было…

– Какая тебе разница?

– Бабник! – и пальцы её сжались сильнее, Макс ощутил дискомфорт.

– Ё-моё! Это не моё!

Боль в паху. Блокировал ее руку, развернул, и за плечи повёл к выходу, она сопротивляясь мелко перебирала ногами впереди тела, громко, дробно стуча туфельками и вопила на границе ультразвука.

В коридоре показал огромную красную рожу заспанный сосед: «Потише там!» Он привык к семейным разборкам.

«Хорошо хоть мама на работе, – подумал Макс, – расстроилась бы».

Макс выставил Свету на лестничную площадку и захлопнул дверь.

Визг сразу смолк.

– Ты у меня получишь, сука! Сотню раз пожалеешь, что связался со мной! – послышалось из-за двери.

«Уже пожалел», – прошептал Макс.

Макс постоял перед комнатой мамы, но понял, что ларец и там не спрятать пока у Светки есть ключи.

Он уже много раз жалел, что не взял их у неё. Хотя вряд ли добровольная отдача ключей была возможна.

Мама благоволила Свете, не смотря на разрыв в отношениях и скандалы. Она считала, что брак навсегда, тем более, если завели ребёнка. Он же бестолочь и лентяй. Светка позволяла пока маме видеть Пашку.

Макс спустился в квартиру, где жил Барт. Тот сосредоточенно рылся в ноутбуке.

– Чего ищешь? – поинтересовался Макс, топчась на пороге в комнату, держа перед собой ларец.

– Информацию о всяческих ларцах, шкатулках, головах Гоголя и доме, в котором мы проживаем.

– М-м… Что нашёл?

– Пока мелочь какая-то. Информационное поле огромно. В Интернет свисает только куцый хвост, – разродился тирадой Барт, – а по хвосту не всегда поймешь, что за животное владелец этого хвоста, крыса или облезлый кот.

– Можно я у тебя ларец оставлю на хранение?.. А то ко мне жена приходила, сразу потащила к себе в гнездо… сорока.

Макс сомневался, как оставить такую вещь почти незнакомому человеку. Но так как Барт отмахнулся, решило его сомнения.

– А, туда поставь, – не поворачивая головы, погруженный в свет экрана, махнул Барт.

Макс потоптался, оглядывая, куда среди этого развала можно воткнуть шкатулку.

Аккуратностью Барт не отличался. Королевство хаоса. Хаос, правда, был подчинен увлечениям Барта. Развешенные, разложенные и разбросанные везде карты городов. Ни стопок, ни стаканов, кое-где бутылка, и стопки книг, то там, то сям. Пустой совершенно секретер, только ноут. Нигде нет чашек. Этот беспорядок можно было бы принять признаком сумасшествия.

Макс подумал о социуме, что было бы, если бы Макс не слушал маму и складывал брюки по стрелочкам, не вешал их в шкаф. Если бы он свои увлечения размещал по комнате некими маячками. А в одной из двух комнат, приходится прятать свои увлечения внутри. Прятать себя по шкафам. Прятать себя в себе.