Полное собрание стихотворений
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Полное собрание стихотворений
Мальчик
В бочке обмерзлой вода колыхается,Жалко дрожит деревянный черпак;Мальчик-вожатый из сил выбивается,Бочку на горку не втащит никак.Зимняя улица шумно взволнована,Сани летят, пешеходы идут,Только обмерзлая бочка прикована:Выем случайный и скользок и крут.Ангел сверкает блестящим воскрылием,Ангел в лучистом венце над челом,Взял за веревку и легким усилиемБочку вкатил на тяжелый подъем.Крестится мальчик, глядит неуверенно,Вот покатил свои санки вперед.Город шумит неизменно, размеренно,Сани летят и проходит народ.Ноябрь 1901
Царица
С конки сошла она шагом богини(Лилия белая, взросшая в тине!).Долго смотрел я на правильность линийМолодого лица.Сумрак холодный лежал без конца,Небеса были звездны и сини.Она подняла накидку на плечи.Я оскорбить не осмелился встречи.Были не нужны и тягостны речиЗдесь на земле!Контур ее затерялся во мгле.Горели кругом погребальные свечи.Да! я провидел тебя в багрянице,В золотой диадеме… Надменной царицейТы справляла триумф в покоренной столице.Чу! крики бесчисленных уст!Нет, тротуар озаренный безмолвен и пуст,Лишь фонари убегают вперед вереницей.5 мая 1901
Прохожей
Она прошла и опьянилаТомящим сумраком духовИ быстрым взором оттенилаВозможность невозможных снов.Сквозь уличный железный грохотИ пьян от синего огня,Я вдруг заслышал жадный хохот,И змеи оплели меня.В моих глазах еще синелаНебес вечерних полумгла,Но теплота чужого телаМеня объяла и прожгла.И в ужасе борьбы упорной,Меж клятв, молений и угроз,Я был опутан влагой чернойЕе распущенных волос.4 октября 1900
Голос часов
С высокой башни колокольнойПризывный заменяя звон,Часы поют над жизнью дольной,Следя движение времен.Но днем в бреду многоголосномНе слышен звонкий их напев,Над гулким грохотом колесным,Над криком рынка, смехом дев.Когда ж устанет день, и ляжетНочная тень во всех углах,И шуму замолчать прикажет,И переменит жизнь в огнях,Мы все, покорствуя невольно,В пространном царстве вещих снов,С высокой башни колокольнойВнимаем голосу часов.Густеют и редеют тени.А торжествующая медьЗовет и нас в чреде мгновенийМелькнуть, побыть и умереть.28 июня 1902
На скачках
Люблю согласное стремленьеК столбу летящих лошадей,Их равномерное храпеньеИ трепет вытянутых шей.Когда вначале свежи силы,Под шум о землю бьющих ног,Люблю задержанной кобылыУверенный упругий скок.Люблю я пестрые камзолы,В случайный сбитые букет,И финиш, ярый и тяжелый,Где миг колеблет «да» и «нет».Когда счастливец на прямуюВыходит, всех опередив,Я с ним победу торжествую,Его понятен мне порыв!Быть первым, вольно одиноким!И видеть, что близка мета,И слышать отзвуком далекимУдары ног и щелк хлыста!23 сентября 1902
Чудовища
Зловещее и смутное есть что-то…
К. ФофановВо всех углах жилья, в проходах, за дверьмиСтоят чудовища, незримые людьми:Болезни, ужасы и думы тех, кто преждеЖил в этих комнатах и верил здесь надежде.И все мы, с первых дней вступая в старый дом,Под их влиянием таинственным живем.Их образ – как у птиц. Как глупые пингвины,Они стоят во мгле, к стене притиснув спиныИ чинно крылышки прижав к своим бокам;Как грифы серые, нахохлясь, по углам,За печкой, за бюро сидят неясной грудой;Как совы, на шкапах таятся, и оттудаГлядят незрячими глазами целый день.При свете дня их нет, они – пустая тень,И только вечером, когда уносят свечиИ где-то вдалеке шумят за чаем речи, —В потемках, в комнатах, безмолвных с давних пор,Они выходят все из мрака и из нор,Гуляют и шумят за мигом миг смелее,Почти что на виду вытягивают шеи,Пугают мальчика, боящегося мглы,И, лишь внесут огонь, скрываются в углы.А после, полночью, в квартире, тупо спящей,Блуждают, властные, какой-то ратью мстящей,Мечтами давних лет холодный сон томятИ в губы спящего вдыхают мертвый яд.1903
Зимние дымы
Хорошо нам, вольным дымам,Подыматься, расстилаться,Кочевать путем незримым,В редком воздухе теряться,Проходя по длинным трубам,Возноситься выше, вышеИ клубиться белым клубом,Наклоняясь к белым крышам.Дети пламени и праха,Мы как пламя многолики,Мы встречаем смерть без страха,В вольной области – владыки!Над толпой немых строений,Миром камней онемелых,Мы – семья прозрачных теней —Дышим в девственных пределах.Воздух медленный и жгучий —Как опора наших крылий,Сладко реять дружной тучейБез желаний, без усилий.Даль морозная в тумане,Бледен месяц в глуби синей,В смене легких очертанийМы кочуем по пустыне.16 декабря 1900
Оклики демонов
Свистки паровозов в предутренней мгле,Дым над безжизненным прудом.Город все ближе: обдуманным чудомЗдания встали в строй по земле.Привет – размеренным грудам!Проволок нити нежней и нежнейНа небе, светлеющем нежно.Вот обняли две вереницы огней,Мой шаг по плитам слышней.Проститутка меня позвала безнадежно.Белая мгла в предрассветный час!(Она словно льется во взгляды.)Безумные грезы усталых глаз!Призраки утра! мы не страшны для вас,Вы пустынному часу так рады.Всходят, идут и плывут существа,Застилают заборы,Глядят из подвалов, покинувши норы,Жадно смотрят за шторы,И сквозь белое тело видна синева.Вот малютки – два призрака – в ярком венкеЗабавляются пылью,Вот длинная серая шаль на больном старике,Вот женщина села на камень в тоске,Вот девушку к небу влекут ее крылья.Ходят, стоят, преклоняются ниц(Словно обычные люди!),Реют рядами чудовищных птиц,Лепечут приветы и шепчут угрозы, —Пред утром бродячие грезы!О дым на безжизненном пруде!О демонов оклики! ваши свистки, паровозы!1901
Ночь
Горящее лицо земляВ прохладной тени окунула.Пустеют знойные поля,В столицах молкнет песня гула.Идет и торжествует мгла,На лампы дует, гасит свечи,В постели к любящим леглаИ властно их смежила речи.По пробуждается разврат.В его блестящие приютыСквозь тьму, по улицам, спешатСкитальцы покупать минуты.Стрелой вонзаясь в города,Свистя в полях, гремя над бездной,Летят немолчно поездаВперед по полосе железной.Глядят несытые рядыФабричных окон в темный холод,Не тихнет резкий стон руды,Ему в ответ хохочет молот.И, спину яростно клоня,Скрывают бешенство проклятийСреди железа и огняДавно испытанные рати.Сентябрь 1902
Зимняя красота
Твердят серебряные сениО счастьи жизни для мечты,О сладком бытии растенийВ убранстве зимней красоты.Но я не внемлю, не приемлюИх мерный шепот, белый зов.Люблю воскреснувшую землюИ кровь растоптанных цветов!Нет, нет, не надо мертвой негиВ лучах прельстительной луны!Вставайте, мощные побеги,На пире огненной весны!Я буду сам как стебель явлен,Омою в зное венчик свойИ лягу, сломан и раздавлен,До первой вьюги снеговой!23 ноября 1902
Прелести земли
Все реже я и все бесстрастнейСмотрю на прелести земли,Как в детстве нежившие басни,Красоты мира отошли.Мне тяжела дневная зеленьИ слишком сини небеса,Для слуха каждый звук разделен,Когда взволнуются леса.Люблю я сумрачные краски,Громады стен в лучах луны,Меня приветствует по-братскиМир дорассветной тишины.Дрожа, белеет сумрак чуткий,Гремящий город мертв на час,Спят мудрецы, спят проститутки,И в два ряда мне светит газ.Август 1901
Антология
Яростные птицы
Яростные птицы с огненными перьямиПронеслись над белыми райскими преддверьями,Огненные отблески вспыхнули на мраморе,И умчались странницы, улетели за море.Но на чистом мраморе, на пороге девственном,Что-то все алелося блеском неестественным,И в вратах под сводами, вечными, алмазными,Упивались ангелы тайными соблазнами.Январь 1901
Сладострастие
Ф. Сологубу
В ярком венке из пурпурного мака,Смутно ресницы к земле опустив,Женщина вышла из тусклого мрака…Облик лица ее грубо красив.Серьги по золоту блещут рубином,Шею оплел ей кровавый коралл,Веет от губ ее чем-то звериным,Тишью пещер и пустынностью скал.Черные волосы, с сумраком слиты,Пали на белую матовость плеч;Выпуклы, подняты, вечно не сыты,Груди дрожат от желания встреч.Руки протянуты (так, беспокоясь,Ищет слепая далекой стены),Бедра опутал ей тигровый пояс…Тише! приветствуй восторг тишины!Чу! загремели чуть слышно запястья,Губы скривились в мучительный знак.Снова, о снова, истомы и счастья!Пусть осыпается пурпурный мак.Март 1901
В раю
An Maximilian Schick[15]
Лишь закрою глаза, как мне видится берегПолноводной реки, тени синей волны.Дремлет небо одной из Полдневных Америк,Чуть дрожа на качелях речной глубины.Веет ветер какого-то лучшего века,Веет юность свободной и гордой земли.Мчатся легкие серны, друзья человека,Песня вольных охотников молкнет вдали.Обнаженные юноши, девы и детиВыбегают на отмель веселой толпойИ бросаются в воду, при радостном свете,Словно горсти жемчужин, блестя за водой.Длится время, качаются зыби заката,Здесь и там задымился и светит костер.Дева спутника игр обнимает, как брата…О, как сладки во мгле поцелуи сестер!Да, я знаю те земли и знаю то время,Их свободно и быстро в мечтах узнаю…И часами смотрю на блаженное племя,И как путник-прохожий я с ними в раю!6 мая 1903
Сон
Как город призрачный в пустыне,У края бездн возник мой сон.Не молкнет молний отсвет синий,Над кручей ясен небосклон.И пышен город, озаренный:Чертоги, башни, купола,И водоемы, и колонны…Но ждет в бездонной бездне мгла.И вот уже, как звон надгробный,Сквозь веки слышится рассвет,Вот стены – призракам подобны,И вот на башнях – шпилей нет…Когда же явь мне в очи глянет,Я буду сброшен с тех высот,Весь город тусклой тенью станетИ, рухнув, в пропасть соскользнет.И алчно примет пасть пучиныЗа храмом храм, за домом дом…И вот – лишь две иль три руиныВещают смутно о былом.22 августа 1903
Лед и уголь
Лед и уголь, вы – могильны!Что-то было и прошло,Черный уголь, тусклый, пыльный,Лед, блестящий как стекло!Что вы, красные уроды,Дым прорезавши, горды?Удвояет лик природыГладь затихнувшей воды!Пусть все отжило, застыло,Зыби нет, лучам конец:Лед – над водною могилой,Уголь – без надежд мертвец!Он под новой вспышкой жараЛишь кровавится, как бес,Но свободной тенью параЛед восходит до небес.Август 1901
Знойный день
Белый день, прозрачно-белый,Золотой, как кружева…Сосен пламенное тело,Зноем пьяная трава.Пробегающие тучи,Но не смеющие пасть…Где-то в сердце, с силой жгучей,Затаившаяся страсть.Не гляди так, не зови так,Ласк ненужных не желай.Пусть пылающий напитокПерельется через край.Ближе вечер… Солнце клонитВозрастающую тень…Пусть же в памяти потонетЗолотой и белый день.1902
Верея
Облака
Облака опять поставилиПаруса свои.В зыбь небес свой бег направилиБелые ладьи.Тихо, плавно, без усилияВ даль без береговВышла дружная флотилияСказочных пловцов.И, пленяясь теми сферами,Смотрим мы с полей,Как скользят рядами серымиКили кораблей.Но и нас ведь должен с палубыВидеть кто-нибудь,Чье желанье сознавало быЭтот вольный путь!21 августа 1903
На песке
Маленькая девочкаНа песке, на лесенкеКамешки бросала.Дети пели песенки,Их семья играла.Маленькая девочкаКамешки бросала.Бросит вверх – смеется,Хлопает в ладошки…Девочкам поется.Где-то там в окошкеПели, пели гаммы.Маленькая девочкаКамешки бросала,Маленькая девочкаНаконец устала,На песке, на лесенкеПрилегла близ мамы.Дети пели песенки;В домике налевоИзучали гаммы…Я слагал напевы.30 мая 1902
Венеция
Колыбельная песня
Девочка далекая,Спи, мечта моя!Песня одинокаяНад тобой – как я.Песня колыбельная,Сложенная мной,Странно-нераздельнаяС чуткой тишиной.Это отзвук тающийПрежних, страстных слов,Отзвук умирающийВ тихой бездне снов.Словно речь бессвязная —Память лучших дней…А была алмазнаяРадуга огней!Дремлешь ты под пениеВ колыбели тьмы…Будь хоть на мгновениеСчастлива, как мы!И в минуту жгучуюОт любви мертва,Вспомни ночь певучую,Тихие слова!Сии, моя далекая,В храме бытия,Песня одинокая —Вся любовь моя!1903
Терем
Иоанне Б.
Тихи дни и годы – годы в терему,Словно льются воды медленно во тьму.День неслышно тает, гаснет без следа…Тусклый свет роняет пестрая слюда;За окошком главы – малый край небес,По простенкам травы – непостижный лес.С темной образницы кроткий свет лампад…Те же, те же лица, что и день назад!Та же все работа, песни без души…Льются дни без счета, как вода в тиши…Только в воскресенье бегло видишь мир:В церкви чтенье, пенье – отдаленный клир,Дома смех, салазки, снежная гора,Да под вечер пляски, сказки гусляра.Сны усталых сладки – жжет лебяжий пух…На ухо загадки кто-то шепчет вслух,Снится сине море, снится царский сын,Знаешь страсть и горе, хоть на час один!Утро. С образницы кроткий свет на всех.Тихо, как в гробнице. За окошком – снег.Январь 1901
Витязь
1
– О чем же ты тоскуешь, витязь,Один на башенной стене?– Убийством и борьбой насытясь,Еще я счастлив не вполне.Меня гнетут мои кольчуги,Хочу изведать тайны сна.Уйдите прочь, друзья и слуги,Меня утешит тишина.2
– Зачем же, слуги, вы таитесьВ проходах темных, в тишине?– Наш господин, наш славный витязь,Давно покоится во сне.Мы ждем, что дверь – вдруг распахнется,Он крикнет зовом боевымИ вновь к победам понесется,А мы тогда – за ним! за ним!3
– Меня ты слышишь ли, мой витязь?Довольно спать! восстань! восстань!– Мечтой и тишиной насытясь,Я перешел земную грань.Давно мои белеют кости,Их червь покинул гробовой,Все слуги дремлют на погосте,И только тени пред тобой!1902
Камни
Камни, камни! о вас сожаленье!Вы по земле мне родные!В жилах моих роковое биенье,Та же, все та же стихия.Века вы питались кровью заката,Жертвенной, девственной кровью,Вас море ласкало, как старшего брата,Грызло, кусало с любовью.Люди, из вас воздвигали мы храмы,Из вас мы слагали дворцы и жилища,Вами мы крыли могильные ямы,Вы с нами – в жизни и на кладбище!Камни, камни, о вас сожаленье!В день, когда ангелов к солнцу подымутся трубы,Вы ли пребудете вне воскресенья,Как хаос косный и грубый?Нет, вы недаром родня изумрудам,Аметистам, рубинам, сапфирам,Жизненный трепет пройдет до встревоженным грудам,И камней восторженный гимн, как сияние, встанетнад миром,1903
Презрение
Великое презрение и к людям и к себеРастет в душе властительно, царит в моей судьбе.Любил бы, да не в силах я, не ищешь и не ждешь,И все мечты как призраки, и все желанья – ложь.Откроет ли нам истина свое лицо иль нет,Я буду ль жить по имени во глуби долгих лет,И ты, о ком я думаю, ты любишь ли меня,И мне скитаться долго ли, иль не дожить и дня,Мне все равно, мне все равно, слежу игру теней.Я долго жизнь рассматривал, я присмотрелся к ней.Как лист, в ноток уроненный, я отдаюсь судьбе,И лишь растет презрение и к людям и к себе.29 октября 1900
К устью!
На волны набегают волны,Растет прилив, отлив растет,Но, не скудея, вечно полныВместилища свободных вод.На годы набегают годы,Не молкнет ровный стук минут,И дни и годы, словно воды,В просторы вечности текут.Дыша то радостью, то грустью,И я мгновеньям отдаюсь,И, как река стремится к устью,К безбрежной дали я стремлюсь.Промчится жизни быстротечность,За днями дни, за годом год,И утлый челн мой примет вечностьВ неизмеримость черных вод.1903
Оды и послания
К. Д. Бальмонту
Вечно вольный, вечно юный,Ты как ветер, как волна,Речь твоя поет, как струны,Входит в души, как весна.Веет ветер быстролетный,И кругом дрожат цветы,Он ласкает, безотчетный,Все вокруг – таков и ты!Ты как звезды – близок небу.Да, ты – избранный, поэт!Дара высшего не требуй!Дара высшего и нет.«Высшим знаком ты отмечен»,Чти свою святыню сам,Будь покорен, будь беспечен,Будь подобен облакам.Все равно, куда их двинетВетер, веющий кругом.Пусть туман как град застынет,Пусть обрушится дождем,И над полем, и над безднойОблака зарей горят.Будь же тучкой бесполезной,Как она, лови закат!Не ищи, где жаждет поле,На раздумья снов не трать.Нам забота. Ты на воле!На тебе ее печать!Может: наши сны глубоки,Голос наш – векам завет,Как и ты, мы одиноки,Мы – пророки… Ты – поэт!Ты не наш – ты только божий.Мы весь год – ты краткий май!Будь – единый, непохожий,Нашей силы не желай.Ты сильней нас! Будь поэтом,Верь мгновенью и мечте.Стой, своим овеян светом,Где-то там, на высоте.Тщетны дерзкие усилья,Нам к тебе не досягнуть!Ты же, вдруг раскинув крылья,В небесах направишь путь.1902
Ему же
Нет, мой лучший брат, не прав ты:Я тебя не разлюблю!Мы плывем, как аргонавты,Душу вверив кораблю.Все мы в деле: у кормила,Там, где парус, где весло.Пыль пучины окропилаНаше влажное чело.Но и в диком крике фурий,Взором молний озарен,Заклинатель духов бури,Ты поешь нам, Арион!Если нас к земному лонуДонести дано судьбе,Первый гимн наш – Аполлону,А второй наш гимн – тебе!Если ж зыбкий гроб в пучинеПрисудили парки нам,Мы подземной ПрозерпинеИ таинственным богамПредадим о молитвой душу, —А тебя из мглы пучинТихо вынесет на сушуНа спине своей – дельфин.3 августа 1903
Лев Святого Марка
Pax tihi, Marce, evangelista meus.[16]
(Надпись па книге, которую держит в лапах лев Святого Марка)Кем открыт в куске металлаТы, святого Марка лев?Чье желанье оковалоНа века – державный гнев?«Мир тебе, о Марк, глашатайВечной истины моей».И на книгу лев крылатыйНаступил, как страж морей.Полузверь и полуптица!Охраняема тобой,Пять веков морей царицаНасмехалась над судьбой.В топи илистой лагуныВстали белые дворцы,Пели кисти, пели струны,Мир судили мудрецы.Сколько гордых, сколько славных,Провожая в море день,Созерцали крыл державныхВозрастающую тень.И в святые дни БеллиниТы над жизнью мировойТак же горд стоял, как нынеНад развенчанной страной.Я – неведомый прохожийВ суете других бродяг;Пред дворцом, где жили дожи,Генуэзский вьется флаг;Не услышишь ты с каналаТасса медленный напев;Но, открыт в куске металла,Ты хранишь державный гнев.Над толпами, над веками,Равен миру и судьбе,Лев с раскрытыми крыламиНа торжественном столбе.9/22 июня 1902
Венеция
Венеция
Почему под солнцем юга в ярких красках и цветах,В формах выпукло-прекрасных представал пред взором прах?Здесь – пришлец я, но когда-то здесь душа моя жила.Это понял я, припомнив гондол черные тела.Это понял, повторяя Юга полные слова,Это понял, лишь увидел моего святого Льва!От условий повседневных жизнь свою освободив,Человек здесь стал прекрасен и как солнце горделив.Он воздвиг дворцы в лагуне, сделал дожем рыбака,И к Венеции безвестной поползли, дрожа, века.И доныне неизменно все хранит здесь явный следПрежней дерзости и мощи, над которой смерти нет.1902
Венеция
Памяти И. Коневского
Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,
Прекрасный, мощный, смелый, величавый,
В начале поприща торжеств и славы,
Исполненный несокрушенных сил!
В. КюхельбекерИ ты счастлив, нам скорбь – тебе веселье,Не в будничных тисках ты изнемог,Здесь на земле ты справил новоселье,И празднично еще горит чертог.Ты жаждал знать. С испугом и любовьюПытливым взором ты за грань проник, —Но эти сны не преданы злословью,Из тайн не сделано тяжелых книг.Ты просиял и ты ушел, мгновенный,Из кубка нового один испив.И что предвидел ты, во всей вселеннойНе повторит никто… Да, ты счастлив.Лишь, может быть, свободные стихииПрочли и отразили те мечты.Они и ты – вы были как родные,И вот вы близки вновь, – они и ты!Ты между них в раздольи одиноком,Где тихий прах твой сладко погребен.Как хорошо тебе в лесу далеком,Где ветер и березы, вяз и клен!3 октября 1901
Андрею Белому
Я многим верил до исступленности,С такою надеждой, с такою любовью!И мне был сладок мой бред влюбленности,Огнем сожженный, залитый кровью.Как глухо в безднах, где одиночество,Где замер сумрак молочно-сизый…Но снова голос! зовут пророчества!На мутных высях чернеют ризы!«Брат, что ты видишь?» – Как отзвук молота,Как смех внемирный, мне отклик слышен:«В сиянии небо – вино и золото! —Как ярки дали! как вечер пышен!»Отдавшись снова, спешу на кручи яПо острым камням, меж их изломов.Мне режут руки цветы колючие,Я слышу хохот подземных гномов.Но в сердце – с жаждой решенье строгое,Горит надежда лучом усталым.Я много верил, я проклял многоеИ мстил неверным в свой час кинжалом.1903
Младшим
Они Ее видят! они Ее слышат!С невестой жених в озаренном дворце!Светильники тихое пламя колышат,И отсветы радостно блещут в венце.А я безнадежно бреду за оградойИ слушаю говор за длинной стеной.Голодное море безумствовать радо,Кидаясь на камни, внизу, подо мной.За окнами свет, непонятный и желтый,Но в небе напрасно ищу я звезду…Дойдя до ворот, на железные болтыГорячим лицом приникаю – и жду.Там, там, за дверьми – ликование свадьбы,В дворце озаренном с невестой жених!Железные болты сломать бы, сорвать бы!..Но пальцы бессильны, и голос мой тих.1903
Юргису Балтрушайтису
Осенний ветер выл над урной одинокой.
Ю. Б.Нам должно жить! Лучом и светлой пылью,Волной и бездной должно опьянеть,И все круги пройти – от торжества к бессилью,Устать прекрасно, – но не умереть!Нам вверены загадочные сказки,Каменья, ожерелья и слова,Чтоб мир не стал глухим, чтоб не померкли краски,Чтоб тайна веяла, жива.Блудящий огонек – надежда всей вселенной —Нам окружил венцами волоса,И если мы умрем, то он – нетленный —Из жизни отлетит, к планетам, в небеса.Тяжелая плита над нашей мертвой грудьюЗадвинет навсегда все вещие пути,И ветер будет петь унылый гимн безлюдью…Нам умереть нельзя! нет, мы должны идти!Октябрь 1901
З. Н. Гиппиус
Неколебимой истинеНе верю я давно,И все моря, все пристаниЛюблю, люблю равно.Хочу, чтоб всюду плавалаСвободная ладья,И Господа и ДьяволаХочу прославить я.Когда же в белом саванеУсну, пускай во снеВсе бездны и все гаваниЧредою снятся мне.Декабрь 1901
В. И. Прибыткову
Застольная речь
Мы здесь собрались дружным кругом,Когда весна шумит над ЮгомИ тихо голубеет твердь,Во дни Христова воскресенья,Когда по храмам слышно пеньеО победившем смертью смерть!Бессильно тают глыбы снега,Река разламывает лед,Чтоб к морю полететь с разбега,В себе качая небосвод.А по полям цветет, поетПодснежников святая нега.Нас не страшат земные зимы,Мы веснам верим в смене лег!Не так ли, косностью томимы,О смерть! мы верим в твой обет!Наш путь далек, мы пилигримы,Но вдалеке нам светит свет.Да! этот мир как призрак канет,Смерть наши узы разорвет.И новый день нам в душу глянет!Пусть он нас снова отуманитИ пусть измучит, пусть обманет,Но только был бы зов – вперед!2 апреля 1901
Июль 1908
Да, пробил последний, двенадцатый час!Так звучно, так грозно.Часы мировые окликнули нас.О, если б не поздно!Зарницами синими полночь полна,Бушуют стихии,Кровавым лучом озарилась лунаНа Айа-Софии.Стоим мы теперь на распутьи веков,Где выбор дороги,И в грозную полночь окликнул нас зов,И властный и строгий.Кто в час совершений в дремоте поник, —Судьбе не угоден.И мимо пройдет, отвративши свой лик,Посланник господен.О, есть еще время! Стучат и стучатЧасы мировые.В таинственных молниях виден ЦарьградИ Айа-София.1 августа 1903
Лирические поэмы
Город женщин
Домчало нас к пристани в час предвечерний,Когда на столбах зажигался закат,И волны старались плескаться размернейО плиты бассейнов и сходы аркад.Был берег таинственно пуст и неслышен.Во всей красоте златомраморных стен,Дворцами и храмами, легок и пышен,Весь город вставал из прибоев и пен.У пристани тихо качались галеры,Как будто сейчас опустив паруса,И виделись улицы, площади, скверы,А дальше весь край занимали леса.Но не было жизни и не было люда,Закрытые окна слагались в ряды,И только картины глядели оттуда…И звук не сливался с роптаньем воды.Нас лоцман не встретил, гостей неизвестных,И нам не пропела с таможни труба,И мы, проходя близ галер многоместных,Узнали, что пусты они как гроба.Мы тихо пристали у длинного мола,И бросили якорь, и подняли флаг.Мы сами молчали в тревоге тяжелой,Как будто грозил неизведанный враг.Нас шестеро вышло, бродяг неуклонных,Искателей дней, любопытных к судьбе,Мы дома не кинули дев обрученных,И каждый заботился лишь о себе.С немого проспекта сойдя в переулки,Мы шли и стучались у мертвых дверей,Но только шаги были четки и гулкиДа стекла дрожали больших фонарей.Как будто манили к себе магазины,И груды плодов, и бутылки вина…Но нас не окликнул привет ни единый…И вот начала нас томить тишина.А с каждым мгновеньем ясней, неотвязнейКругом разливался и жил аромат.Мы словно тонули в каком-то соблазнеИ шли и не знали, пойдем ли назад.Все было безмолвно, мертво, опустело,Но всюду, у портиков, в сводах, в тениДышало раздетое женское тело, —И в запахе этом мы были одни.Впивая его раздраженным дыханьем,Мы стали пьянеть, как от яда змеи.Никто, обжигаемый жадным желаньем,Не мог подавлять трепетанья свои.Мы стали кидаться на плотные двери,Мы стали ломиться в решетки окна,Как первые люди, как дикие звери…И мгла была запахом тела полна.Без цели, без мысли, тупы, но упрямы,Мы долго качали затворы дворца…И вдруг подломились железные рамы…Мы замерли, – сразу упали сердца.Потом мы рванулись, теснясь, угрожая,Мы вспрыгнули в зал, побежали вперед.На комнаты мгла налегала ночная,И громко на крики ответствовал свод.Мы вкруг обежали пустые палаты,Взобрались наверх, осмотрели весь дом:Все было наполнено, свежо, богато,Но не было жизни в жилище пустом.И запах такой же, полней, изначальней,В покоях стоял, возрастая в тени,И на пол упали мы в шелковой спальне,Целуя подушки, ковры, простыни.И ночь опустилась, и мы не поднялись,И нас наслажденье безмерное жгло,И мы содрогались, и мы задыхались…Когда мы очнулись, – уж было светло.Мы шестеро вышли на воздух, к свободе,Без слов отыскали на берег путиИ так же без слов притаились в проходе:Мы знали, что дальше не должно идти.И долго, под мраморным портиком стоя,С предела земли не спускали мы глаз.Корабль наш качался на зыби прибоя,Мы знали, что он дожидается нас.По улицам клича, друзья нас искали,Но, слыша, как близятся их голоса,Мы прятались быстро в проходе, в подвале…И после корабль распустил паруса.Поплыл в широту и в свободное море,Где бури, и солнце, и подвиги есть,И только в словах баснословных историйОб нас, для безумцев, останется весть.Товарищи! братья! плывите! плывите!Забудьте про тайну далекой земли!О, счастлив, кто дремлет в надежной защите, —По, дерзкие, здесь мы не смерть обрели!Найти здесь легко пропитанье дневное,Нет, мы не умрем, – но весь день наш уныл,И только встречая дыханье ночное,Встаем мы в волненьи воскреснувших сил!И бродим по городу в злом аромате,И входим в дворцы и в пустые домаНавстречу открытых незримых объятий —И вплоть до рассвета ласкает нас тьма.В ней есть наслажденье до слез и до боли,И сладко лежать нам в пыли и в крови,И счастью в замену не надо нам воли,И зримых лобзаний, и явной любви!1902
Авторизация