Смутные времена. Книга 7
– Проверю ка я последний склад, вдруг там пожрать что-нибудь есть,– подумал Хрюкин вслух и, в воображении его появилась "кастрюля" пыхтящая и благоухающая. Сглотнув слюну, Хрюкин с сожалением вздохнул. Мясо, конечно, это хорошо, но он бы сейчас не отказался и от гарнира к этому мясу. Какие гарниры его маман приготавливала в Москве. А какой хлеб она свежий приносила с работы. С хрустящей корочкой. Хрюкин опять сглотнул слюну, вспомнив мамины борщи, каши и хлеб свежий. Крокодилье мясо конечно вкусное, но борщ Марии Кирилловны со сметаной свежей, Артур бы сейчас на него не променял. С этими мыслями кулинарными он и подошел к последней двери. Открыл, включил свет и чуть не заорал от радости, увидев знакомые стеллажи прозрачные и коробки с нашлепками. Правда, почему-то было здесь очень много крокодильего мяса. Одно считай оно. Ни одной "винторогой" или с мордой бараньей.
– Ну, крокодил, так крокодил. Не впервой чай,– смирился Хрюкин, вытащив две "кастрюльки". Разыскивая печенье, он отложил коробку с колосом и, вскрыв ее был приятно обрадован, обнаружив в ней несколько буханок свежего хлеба. С хрустящей корочкой и пахнущий точно так же как тот, что он ел в Москве когда-то, сто лет назад. Вернее полгода всего назад, но эти полгода такие длинные получились, что Хрюкин уже думал, что забыл, как пахнет свежий пшеничный хлеб. Уплетая его за обе щеки, он наткнулся взглядом на коробку, стоящую на стеллаже и разглядел, что на рисунке изображена тарелка, и пар от нее валил так живописно, что Артур не поленился и сходил к ней. Раскупорил, обнаружил плоские упаковки, в которых запросто уместилась бы большая столовая тарелка для первого. Заклепку металлическую Хрюкин сорвал моментально, заинтересовавшись содержимым. Вскрывшийся контейнер выдал клуб пара и запах борща. Хлебая борщ, который по вкусу напоминал домашний, московский, Хрюкин улыбался счастливой улыбкой, хрустя хлебом. В результате он съел три тарелки борща, две булки хлеба свежего и едва всунул в себя упаковку крокодильего жаркого. Наелся так, что дышать стало тяжело. Запил, правда, не вином, так как найти его не удалось. Зато нашел целую канистру воды. Нормальную канистру из-под бензина и вода, поэтому слегка отдавала этим продуктом. Странно, что он сразу ее не приметил, потому что стояла рядом на стеллаже, у которого он пристроился перекусить. И случайно ведь опять же взглядом наткнулся на эту канистру, захотев пить и вспомнив родниковую воду, которую они набрали в колонке в Рузе, когда выезжали из нее с лопатами и ломами на полуторке. Канистра, правда, тогда была облезлой, а эта оказалась совершенно свежеокрашенная, правда, как-то нерадиво, потому что краска от прикосновения к поверхности ладонями, обсыпалась. Пересохла видать в тепле. А вот вода оказалась ледяной и Артур с удовольствием запил ей свой обед, высосав из горлышка канистры, обливаясь, литра два ее, пахнущую бензином. Подкрепившись и повеселев, Хрюкин прилег отдохнуть и ему задремавшему явился не Рер, которого он ожидал увидеть, а опять этот капитан энкэвэдэшный, сидящий под деревом. Капитан ухмылялся злорадно и руки к его горлу не тянул.
– Я же тебе сказал брысь,– крикнул ему Хрюкин.
– Сам брысь,– нагло прищурился капитан.– Сейчас тебе морду твою наглую начистят и на мороз с голой задницей вышвырнут, баран,– капитан захохотал, раскрыв рот так широко, что стали видны все его оставшиеся зубы.
– Кто-о-о?– заорал Хрюкин.
– Хрен в пальто,– ответил капитан и рассеялся, а перед глазами Артура появилась другая картинка. Уже знакомые ему немцы – Генерал-фельдмаршал и рядовой, идущие по подземному коридору. Вскочил Хрюкин с коробок, мокрый от пота и прислушался, затаив дыхание. И услышал голоса. Подкравшись к дверному проему, он выглянул осторожно и увидел этих немцев проклятущих наяву. Они стояли у лифта и о чем-то разговаривали. Хрюкин спрятал голову и опять перестал дышать.
– Где этот крендель? Нужно прочесать все помещения,– сказал один из немцев.
– Может "Троянов" привлечь?– откликнулся второй.
– Да тут шесть этажей всего и маленькие они. Пробежимся по-быстрому сами. По десять минут на этаж,– ответил ему первый.– Заодно взглянем, что тут за припасы. Может, что-нибудь новенькое для себя увидим. Давай, ты левую сторону, а я правую.
– Дай покурить, Миха, что за манера погонять,– проворчал второй.
– Кто погоняет? Кури,– ответил первый.
Хрюкин понял, что сейчас эти двое его обнаружат и церемониться не станут. Его догадку подтвердила услышанная фраза, сказанная вторым немцем.
– Найдем, пинка под зад этому Хрюкину и домой,– Хрюкин совершенно бесшумно опустил дверное полотно вниз, и мысленно бормоча: – "Только бы не услышали",– на цыпочках порысил к вещмешку. Напихав в него упаковок с мясом, хлебом и борщом, он заметался по складу, подхватив рюкзак увесистый и схватив канистру с водой, бормоча:
– Куда, куда?– на этаже продовольственном, на складах он обнаружил санитарные зоны и уже пользовался этими помещениями,– Может и здесь есть?– Хрюкин побежал в дальний конец склада и обрадовался, увидев дверь, ведущую явно в сан. узел. Была она самой обыкновенной на вид. Филенчатая и окрашенная отвратительной зеленой краской. Точно как у них в Москве. Но Хрюкина это не удивило. Приходилось ему видеть двери и похуже. Схватившись за ручку-скобу, он дернул, и дверь открылась опять же самым обыкновенным образом.
– Уборная,– обрадовался Хрюкин, которому в это помещение необходимо было попасть не только для того чтобы спрятаться. Затаившись на унитазе, Хрюкин следующие полчаса, буквально дышал через раз, прислушиваясь, не послышатся ли шаги. И дождался, послышались. Кто-то шел в сторону дверей, за которыми он затаился. Дверь находилась в самом углу и ее загораживали стеллажи, поэтому Хрюкин, замер, думая панически: – "Только бы не заметил, только бы не заметил",– и ему снова повезло, кто-то из "немцев" не дошел метров пять и дверной проем не увидев, повернул обратно. Если бы Хрюкин не был атеистом, то перекрестился бы. Но он не знал, какой это рукой делают верующие и креститься не стал. Пробормотал едва слышно: – "Слав тебе",– не уточняя кому.
Просидев в санузле часа три и успев проголодаться Хрюкин, взглянув в очередной раз на часы, которые достались ему в память о покойном капитане НКВД, решился наконец-то выйти из своего убежища. Тем более, что света в нем почему-то не было и сидеть в темноте ему стало маятно. Хорошо, что часы у капитана оказались со стрелками светящимися. Высунув нос в щель, Хрюкин прислушался. Вокруг было темно и тихо. Немцы ушли и выключили свет, который сам Хрюкин выключить забыл. Кромешная тьма, в которой нужно идти к выходу, не особенно обескуражила Артура, так как у него в кармане брякал спичечный коробок с пятью оставшимися спичками. Достал, чиркнул и открыл рот изумленно. Помещение склада на всем видимом ему расстоянии, оказалось пусто. Чтобы дойти до входной двери и включить свет Хрюкину понадобилось всего три спички. А когда он его включил и убрал в карман на рукаве комбинезона коробок со спичками двумя оставшимися, то перед его глазами предстало абсолютно пустое складское помещение. "Немцы" прибрали даже стеллажи.
– Вот гады,– прошептал Хрюкин, не решаясь открыть дверь в коридор.– А вдруг они сейчас из других помещений барахло перетаскивают. Нарвешься и получишь пинка под голый зад,– рассудил он и присел прямо на пол перекусить. Перенервничавшему Артуру особенно хотелось есть. Сбегав за канистрой с водой, которую оставил рядом с санузлом, он вернулся назад и, утолив голод с жаждой, буквально подполз к входной двери. Долго прислушивался, гадая, хорошо ли дверь эта задерживает звуки. Поскреб ее, постучал легонько и шепотом напев нужные мотивы, слегка приподнял полотно. Щель сантиметровая зачернела, и Хрюкин смело поднял ее до конца. "Немцев" в коридоре не было. Ушли и свет погасили. А дальше удар последовал один за другим. Проверка складов показала, что "немцы" оказались шустряками, и вымели из них все под метлу. Пустые помещения, отзывались звонким эхом, повторяя проклятья Хрюкина, которые он рассыпал уже в полный голос. Остановившись перед последней дверью, Артур прижался к ней лбом и простонал:
– Хоть бы за этой чего из жратвы осталось,– в голове его мельтешили картинки с упаковками мясными и борщовыми, и почему-то мешки с солью. Все таки недосоленное мясо было в "кастрюльках" и организм, надо полагать, сетовал визуально на это обстоятельство,– хоть бы сухарей мешок еще найти бы,– размечтался Хрюкин, боясь думать о свежем хлебе, чтобы не так было потом обидно. Вскрыв дверь, и свет включив, он чуть не зарыдал от радости, увидев пару стеллажей, заполненных коробками. А рядом с ними стояли два мешка и, надпись на них гласила – "Соль".
Распотрошив коробки и убедившись, что в них мясо крокодилье и борщи, Хрюкин пересчитал "кастрюльки" и понял, что на пару недель пропитанием обеспечен.
– Сволочи,– прошептал он.– Съем, а потом что?– мысль эта неприятная, омрачила радость от находки, но следующая более оптимистичная, слегка взбодрила: – Нужно все тщательно проверить. Не может такого быть, чтобы здесь не было лестницы обыкновенной между этажами. Так не бывает. А если, к примеру, лифт сломается. Тогда как?– рассуждал Хрюкин, сидя на коробке и хлебая горячий борщ. Хлеба, правда, он не нашел, зато обнаружил за мешками с солью свой мешок с сухарями. Зачем "немцы" его туда сунули, Хрюкину было непонятно, и ломать голову над этим он не стал. Сунули и сунули. Грыз сухари закаменевшие и наслаждался свежим борщом.
– Козлы. Золота семьдесят тонн было,– вспомнил Хрюкин о потерянном своем состоянии и всхлипнул.– А на других этажах тоже все подмели? Может вот сейчас все и вытаскивают? Гады. Эх. Рер этот, тоже козел еще тот. Куда пропал? А эти козлы, ушли уже или нет?– бормотал Хрюкин, доедая горячее жаркое и запивая его водой из канистры. Вода уже не была ледяной и по-прежнему отдавала бензином, но сейчас Хрюкину и вовсе было не до жиру. Хорошо, что хоть такая пока есть.
А "козлы-немцы" в это время уже были далеко. А перед этим, пройдясь по этажам и не обнаружив на них Хрюкина Артура Макаровича, они спустились на нижний этаж и, убедившись что "жезл" им изъят, принялись за очистку помещений. На полушубок Хрюкина наткнулся Михаил и, пнув его ногой, высказал предположение, подошедшему Сергею.
– Переоделся в комбинезон. Если у него есть хоть малейшая возможность входить в контакт с Рерюфом, то чешет он сейчас отсюда куда-нибудь в Австралию или Америку. Там его обучит Рерюф, и тогда получим мы головняк такой, что Адольф покажется голубем сизокрылым.
– Запутал ты меня, Миш. Что значит получим? Когда? Уже должны были получить, на то уж пошло. Хапнул же этот Хрюкин "жезл".
– Хапнул, но пользоваться им не умеет. Что-то помешало ему,– Михаил поднял грязный полушубок Хрюкина, брезгливо сморщившись, встряхнул и из кармана выпал прозрачный цилиндр.– Опа! А это что? Не трогай руками, Серый. Не "жезл" ли это и есть? По описанию похож,– Михаил присел на корточки и принялся разглядывать выпавший предмет. Провел над ним ладонью и попробовал приподнять в воздух. Цилиндр не подчинился, не пожелав левитировать и Михаил, распрямившись, утвердительно кивнул: – Он. Скорее всего, что этот Хрюкин и сам не понял, что попало ему в руки. Переоделся в комбинезон и куртку новые, а стекляшку непонятную оставил в полушубке. Вот золота наверняка в карманы напихал.
– Что делать с "жезлом" будем?– спросил Сергей, хмурясь.
– Вернем на место. Руками только трогать не будем.– Михаил отломал от контейнера пластикового две пластины и, прихватив ими прозрачный цилиндр, как пинцетом, отправился на нижний этаж. Здесь он уложил его в ларец и вернул на столик. Дверь запер и двумя взмахами, воздвиг вокруг имеющегося цилиндра еще один сапротидный, но без дверного проема – монолитный.
– Надеюсь, что теперь его никто не возьмет в руки никогда.– Поделился он с Сергеем своей надеждой.
– Сапротид конечно материал авторитетный и все такое, но я например его вскрою. Значит, нет абсолютной гарантии,– плеснул тот ложку дегтя.
– Может весь уровень залить сапротидом?– задумался Михаил.
– Залей. Его, кстати, здесь припасено тонн сто.
– Пошли,– Михаил вернулся к лифту и, поднявшись с Сергеем этажом выше, сообщил ему: – Сто все и влепил. Пусть лежат. Смотри, вон и фигурка стоящая на коленях погасла совсем. Обесточился этаж,– Михаил провел рукой по эллипсу и "стоящий на коленях" исчез. Пустой сегмент треснул и обсыпался на пол мелким крошевом пластика.
– Все. Нет этажа. Пошли, приберемся, чтобы не искушать тех, кто сюда случайно, теоретически попасть может в будущем, да домой пора.
– А Хрюкин? С ним что?– напомнил Михаилу Сергей.
– Без "жезла" он пустое место. Может как-то и проявится это у него, в виде хвастовства, например – связь эта. Но одно могу предсказать точно. Долго этот Артур теперь не проживет. Максимум – лет десять. Заплатит жизнью за эту связь.
– Знать не будет о связи, а заплатит? Не справедливо как-то,– посочувствовал Артуру Сергей.
– Не справедливо? Возможно. С точки зрения покупателя, получившего вещь и не воспользовавшегося ей. Не нам с тобой судить, Серега. Может "бодливой корове Бог рог не дает"? Хрюкин этот без посторонней помощи станет мелким деспотом в семье, в худшем случае для него. В лучшем – в начальники мелкие выбьется. Ленив уж больно и без инициативен.
– Ну, не скажи. Вон как шевелился в последние месяцы,– возразил Сергей.
– Обстоятельства прижали. Все само собой, самотеком пошло у него. Он просто плыл по течению. А потом, судя по всему, по поступкам его последним, у него появился СОВЕТЧИК временный – Рерюф. Только не успел он его просветить, как следует. К "жезлу" привел, но использовать хотел в своих целях. Втемную. А потом связь прервалась и теперь Хрюкин Артур Макарович прячется. Возможно, что еще где-то здесь на этажах. Нужно вычистить их и проверить каждый угол. Хотя он может на инстинкте самосохранения, присесть в любом углу и мы с тобой мимо пройдем, не заметив.
– Хорошо, зачищаем этажи от барахла. Потом посмотрим,– согласился с Михаилом Сергей.
На полную зачистку у них ушел еще час и, поднявшись наверх, они завалили входной зал скальной породой.
– Не жаль тебе его, Миш?– спросил Сергей уже стоя на русле Колочи.
– Его там визуально не было. А если он сообразил от нас спрятаться, то выберется. Дерьмо не тонет, Серега.
– Домой?
– Куда же еще? Я оставлю здесь команду Фили, пусть все же присмотрят за окрестностями месячишко другой. Ну а нам-то, что здесь делать? Наши наступают, немцы бегут. Поехали.
Глава 5
Продуктов Хрюкину хватило ровно на десять дней и все это время он занят был тем, что простукивал стены, разыскивая тайный проход, который, по его мнению, где-то должен был быть обязательно. Обстучав все стены, он остановился у последней не обследованной им и прошептал.
– Последняя. Наверняка здесь и найду, больше негде быть выходу на лестницу,– Хрюкин вспомнил свой дом в Москве, с облупленными стенами на лестничной площадке.– Здесь-то наверняка камнем мраморным выложена,– предположил он и принялся за работу. Обнаружив проход почти сразу, Хрюкин прослезился на радостях и дверь, уползшая вверх, подогнанная так искусно, что и швов он не разглядел, когда в стену эту барабанил, совершенно его не удивила. Хрюкина вообще уже ничто удивить здесь не могло. Так он думал. Однако удивился, увидев, что стены на лестничной площадке оказались, как он и предполагал, облицованы мрамором. Точь, в точь как в Московском метрополитене. А вот ступеньки на лестнице были обычными – бетонными и выщербленными так, что у них в Москве на лестнице, выглядели, пожалуй, поцелее. Перила тоже оказались обшарпанными и закреплены были на чугунных балясинах, выкрашенных в ядовито-зеленый цвет. Краска эта, по-видимому, пользовалась популярностью не только у московских коммунальщиков, но и у строителей этих подземных этажей тоже.
– Дерьмовый цвет. Какой мудак только его изготовлять распоряжается,– покритиковал мимоходом колер Артур и поднялся этажом выше. Дверь оказалась на своем месте и уползла без проблем вверх, так что он оказался на этаже и кинулся к первой же двери ближайшей складской, бормоча:
– Может не все выгребли, сволочи. Пожрать бы чего сейчас,– Артур с самого утра ничего не ел.– Хоть бы сухарей найти мешок, пусть хоть с плесенью и воды,– вода у Артура тоже закончилась, так как в первые дни заточения он пару раз умылся и потратил ее, таким образом, не по прямому назначению: – Полная канистра была,– вздохнул Артур.– Найти бы еще канистру, пусть хоть и теплой, хоть какой,– размечтался он, облизнув пересохшие губы,– простучав дверь и подняв ее, он от радости чуть не лишился чувств. У входа стояла канистра зеленая. Облупленная, но полная воды. Артур упал на колени перед ней и присосался к струе, проливая мимо рта на пол, жалел пролитую и глотал, глотал, глотал. Пока в глазах не потемнело. Уровень воды в организме превысил все допустимые нормы и готов был выплескиваться, казалось уже через уши. Только тогда Артур оторвался от канистры и сплюнул. Привкус бензиновый присутствовал и в этой воде. Погладив надувшийся живот, Артур огляделся и увидел мешок, стоящий от него в двух шагах. Дерюжный, здоровенный мешок. Почти как тот размерами, что Артур в рюкзак себе сунул. Только тот пустой, а этот, судя по торчащим углам, чем-то набит под завязку. Артур развязал тесемки и заорал победно и радостно. Мешок оказался с сухарями. Добротными, ржаными. Их, правда, уже местами подбило плесенью, но голод не тетка и лучший повар, так что Артур тут же и перекусил, ухомячив треть мешка. Только за ушами трещало. Ну а уж когда принялся рыться и обламывать заплесневевшие места с сухарей, то остановил сам себя.
– Нажрался? И зажрался, роешься, брат Хрюкин,– в последнее время Артур начал разговаривать сам с собой и это его сначала пугало, но потом он привык и произносил иногда целые монологи, длинные и противоречивые. Похоже, что у него началось раздвоение личности, так как он спорил сам с собой, возражая и даже оскорбляя собеседника… т. е. себя самого. Хрюкин так запутался в этих двух своих личностях, что иногда обижался на нанесенное ему оскорбление, а иногда злорадствовал. И над кем? Над самим собой получалось:
– Вот сволочи и здесь все вымели, гады,– вспомнил он "добрым" словом "немцев" и, оглядев уныло пустое помещение, отправился к следующей двери, хоть его и клонило в сон после обильного обеда.
– Сейчас бы в постель и поспать часиков десять,– размечтался Хрюкин.– Интересно, почему я нигде не встретил спален? Ведь должны же были люди здесь работавшие, где-то харю к подушкам прижимать? Правда, я не на всех этажах побывать успел, может не нашел просто. Вот в этом складе я точно не был. Может это спальня и есть? Немцам-то кровати наверняка не нужны и оставили, если нашли. Им золото подавай. А стеллажи вынесли козлы. Эх. Хоть бы одну кровать найти бы. Спать охота, сил нет,– Хрюкин снова зевнул с визгом и принялся стучать в дверь, подвывая в унисон звукам. И в этом складе ему опять повезло. Просто как по заказу, посреди огромного помещения стояла солдатская кровать с панцирной сеткой. И даже матрас с простыней и подушкой на ней лежал, скрученный рулоном.
– Во как!– обрадовался Хрюкин и, перетащив мешок с сухарями и канистру с водой, тут же и прилег на кровать, скинув валенки. Дверь все же прикрыл на всякий случай, вспомнив предупреждение Рера о мелких грызунах, которых следует уничтожать. Грызунов Артур с детства не любил и, завернувшись в одеяло, пробормотал, засыпая:
– Крысы, мыши, бр-р-р,– проснулся Артур бодрым и, взглянув на часы, убедился, что проспал ровно десять часов.
– Ни фига себе, всхрапнул,– Артур потянулся и, сбегав в туалет этажом ниже, позавтракал. Сухари с водой шли на ура. Организм молодой радостно их усваивал и Артур, работая челюстями, попытался составить план дальнейших мероприятий.
– Выбираться надо как-то из этих подвалов наверх,– пришел он к ясному решению.– Сухарей надолго ли хватит? Найду ли еще чего съестного? Это вряд ли. Нужно подняться наверх по лестнице. Может там еще люк есть запасной и выход в какую-нибудь пещеру. Не может быть, чтобы не было, наверняка есть. Только лопату нужно найти обязательно. Без лопаты никак. Значит, сперва наверх, найти выход, а потом за лопатой. Или сначала за лопатой? За лопатой, чтобы туда-сюда не ходить сто раз. Сухари с собой и полушубок тоже взять надо. Кто знает это пальто. Может оно не греет ни хрена. Коротковато опять же,– размышлял Хрюкин, запивая водой сухари. Десятка три монет оттягивали карман комбинезона и будущее не казалось ему таким уж скверным. С его-то головой сообразительной он нигде не пропадет, выбраться бы ему только из этого места бесполезного. Барахлишко свое Артур собрал в течение часа, заглянув на этажи знакомые. Нашел и лопатку саперную и полушубок свой, брошенный. Проверил попутно, десяток помещений складских, но, как и предполагал, ничего в них кроме пыли не обнаружил. Вымели "немцы" все имущество дочиста. Ничего не оставили. Хрюкин плевался, но на нет и суда нет, как говорится и он, смирившись, принялся собираться. В мешок, который в рост человека, переложил сухари, завязав узел из оставшейся ткани и сплетя из торчащего хвоста жгут, удачно привязал его к углу мешка. Получилась лямка. Перекинув ее через плечо и подхватив в руки рюкзак, полушубок и канистру, с флягой и лопатой на поясе, Хрюкин пыхтя, полез по лестнице вверх. Ступени кончились, как и положено на восьмом этаже и Хрюкин остановился перед деревянной дверью, запертой на висячий амбарный замок. Такие же точно двери он видел на московских чердаках. И замок ржавый его не удивил. Каким еще он быть должен? Висел замок к счастью на "соплях" и сорвать его с петель гнилых не стоило больших усилий. Пнул Хрюкин его носком валенка и отлетел замок в сторону, загремев по бетонной площадке.
– Эх, спичек-то всего две штуки осталось,– посетовал Хрюкин, дернув на себя дверь и отскакивая инстинктивно в сторону. За дверью оказался насыпной грунт, и он сполз под ноги Хрюкину, черный и пахнущий прелой травой.
– Да-а, придется поработать,– вздохнул Хрюкин горестно.– На входе я полз метров пятьсот и все под уклон, но там хоть не засыпано было. Может и тут не много ковырять придется. Только как без спичек-то? Ох, дурак, я дурак. Фонарь же есть внизу,– Хрюкин сбросил с себя поклажу и помчался прыжками вниз, будто боялся, что фонарь кто-то успеет спереть. Украсть фонарь ни кто не успел и "немцы" на него тоже не позарились, так что Хрюкину опять повезло. Правда, открыв склад, в котором оставил фонарь, он заметил промелькнувшую в отдалении крысу и вздрогнул испуганно. Уж больно крупная прошмыгнула, с кошку. Поэтому Хрюкин задерживаться не стал на этаже, а двери за собой запер самым тщательным образом. Гоняться за крысой, чтобы убить ее, он, разумеется, не стал. Мало ли что там лязгал языком Рер. Хрюкин представил, что он, размахивая саперной лопатой, гонится за крысой и сплюнул с омерзением: – "Пусть их тут хоть сотня появится. Этих крыс и мышей. Лишь бы ко мне не лезли",– подумал, поднимаясь вверх по ступеням. Писк, раздавшийся внизу, отвлек его от мыслей и он, повернувшись, с ужасом увидел именно не меньше сотни этих грызунов, выплеснувшихся на ту площадку, которую он только что пересек. Озноб пробежал по спине Артура, а ноги стали ватными: – "Убежать не успею",– подумал он, тем не менее, поудобнее перехватывая фонарь, сжав его обеими руками до хруста в пальцах. Но стая крысино – мышиная, бросаться на него не спешила, пища о чем-то своем на площадке. Свара началась между особями, грызня и визг с писком такой, что хоть уши затыкай.
– Тьфу, на вас,– плюнул, пришедший в себя Хрюкин и, отломав едва держащиеся перила, швырнул их в мельтешащую, серую зыбь: – Пошли прочь,– заорал он. Перилина упала, прибив несколько грызунов, и их будто ветром сдуло с площадки. Посыпались в лестничный пролет и потекли вниз по ступеням. Трусливыми оказались чрезвычайно: – Тьфу, ты,– сплюнул им в след Хрюкин и побежал вверх, решив, что такие крысы и мыши ему не опасны. Но он недооценил навязчивость и природную любознательность этих зверьков. Поползла стая следом, держась на безопасном расстоянии.
– Ну и хрен с вами,– плюнул еще раз в их сторону Хрюкин, добравшись до верхней площадки и увидев всю стаю копошащуюся на площадке межэтажной. Выше грызуны подниматься не осмеливались и Хрюкин, понаблюдав за ними, сел перекусить. Подкрепившись сухарями, он швырнул вниз пару штук и крысы устроили из-за них настоящую бойню. Шерсть летела клочьями. И в результате поголовье грызунов резко сократилось. Остался десяток от силы, но самых крупных. Эти сражались насмерть, вгрызаясь друг другу в глотки, и в результате конечном осталась пара. По крысе на сухарь. Сожрав добычу, победители не спеша уползли по ступеням вниз и Хрюкин, наблюдающий за схваткой крысиной, облегченно вздохнул. Такой бойни ему видеть пока не доводилось, и она потрясла его.
– Ни хрена себе,– бормотал он, ковыряясь лопатой в земле и сбрасывая ее в лестничный пролет. А грунт сыпался и сыпался из дверного проема, и казалось, что его снаружи кто-то равномерно подбрасывает. Поработав часа три и углубившись всего на пару метров, Хрюкин снова присел перекусить и смочить пересохшее горло. Взглянув вниз, он изумленно протер глаза. Площадка опять была заполнена крысами. Глазки-бусинки их сверкали, а носы шевелились, принюхиваясь.