Иннокентий едет в деревню

1.3.0. Клуб

– Выпить есть чего? – спросил Кролик. При слове «выпить» он привычно сузил глаза и вжал голову в плечи.

– Нет.

Мы постояли.

– Пошли в клуб, – сказал Кролик.

По средам клуб пустовал. Местные ходили туда по вторникам.

В этот день приезжала продуктовая машина, полная нарезных батонов, подозрительной колбасы и сигарет без фильтра. Водитель открывал кузов, и люди, с утра стоявшие в очереди, тут же смешивались в толпу. Они брали автолавку на абордаж и в мгновение ока сметали товары.

Участвуя в действе, я получал локтем по уху и то и дело терял галоши в лужах. Стоит ли колбаса, что продавали в автолавке, таких жертв, никто не спрашивал.

После нападения на машину женщины расходились по домам готовить, а мужики располагались в клубе и запивали купленным пивом самогон. Курили, играли в карты и домино. В общем, вторник был отличным днем. Отличным от всех остальных дней недели.

Сегодня была среда. По средам автолавка не приезжала, и клуб не работал. Но я об этом не подумал.

1.3.1. Лисенок в поле

– Я знаю, что это ты.

Кролик не ответил.

– Ты и кто-то еще.

– Ребята из Солнечного, – сказал Кролик. – Отличные, кстати, парни!

– Чтобы я уехал, так?

Кролик молчал.

– А Высокий Папа?

– Он денег уплатил. Чего было делать?

– Понятно.

– Смотри, – Кролик толкнул меня в бок.

Я поднял голову и увидел в поле лисенка.

Он стоял, навострив уши, и следил за нами. В узкой мордочке чувствовалось застывшее напряжение. Раз – и лисенок длинными прыжками помчался в сторону леса. Мне бы последовать его примеру, но я увлекся разговором.

– Пугливый, – сказал Кролик.

«Свободный», – подумал я.

– А если я все расскажу? Если в деревне узнают?

– Кто тебе поверит?

«Кто тебе захочет поверить?» – услышал я.

– Кто ты, а кто он?! – продолжил Кролик. – Ты здесь без году неделя, и никому не нравишься.

– Почему?

– Да по всему!

Кролик подошел к двери клуба и откинул щеколду.

– Иди, – сказал он.

В помещении было темно. Электричество в клуб не провели, а ставни на окнах были закрыты.

Я вошел. Кролик захлопнул за моей спиной дверь, заскрежетала щеколда.

– Ты охренел, что ли?

Кролик не ответил. Я услышал, как он сходит с крыльца.

Я застучал по двери.

– Кролик!

Со злости я ударил ногой по скамейке, очертания которой угадывались в темноте. Она была прибита к полу. Я треснул кулаком по столу, но и тогда ничего не изменилось. Я был заперт в клубе.

«Ну я и дурак! Настоящий олух».

Несколько минут самобичевания, и я различил стрекот сверчков. Он нарастал, нарастал, и вскоре мне стало казаться, что на земле, кроме меня и сверчков, больше никого нет. А потом я понял, что и меня нет. Одни сверчки.

1.3.2. Эй

Когда наступила ночь, я был уже достаточно затравлен. Я твердил: «По-моему я уже достаточно затравлен. Можно же меня выпустить, наконец!»

Но меня не выпускали.

«Если с Кроликом что случится, я умру, – сокрушался я. – Автолавка приедет только через неделю – люди найдут мой труп, с минуту на него посмотрят, и побегут за колбасой с сигаретами».

Я подошел к окну, закрытому тяжелыми ставнями. Сверчки на секунду умолкли, но застрекотали с новой силой. В щелочку я разглядел лунную дорожку, пересекающую поле.

Я вернулся на скамейку у двери. Облокотился на стол и положил голову на руки.

– Придется у него спросить, – услышал я женский голос и мигом проснулся. – Хотя что он обо мне подумает!

Я резко поднял голову, чуть не вывихнув затекшую шею.

Дверь в клуб была открыта. Женскую фигуру на пороге освещала луна.

– Простите. Я Вам помешала? Но мне совершенно необходимо знать, где я нахожусь.

Я ничего не понял. Прошел мимо девушки и спустился с крыльца.

– Эй! – то ли с отчаянием, то ли с обидой сказала она.

Я замер. В этом одном ее слове «эй» заключалась вся сила женского словаря.

Обернулся.

– Я потеряла кошку, – сказала она. – А потом потерялась сама.

1.3.3. Алиса из Солнечного поселка

Она шла за мной на некотором расстоянии, а я напряженно вслушивался в ее шаги.

– Мы скоро придем.

Затылком почувствовал, как она кивнула.

Я открыл калитку, пропуская ее вперед.

– Или Вас к Анне Павловне? К соседке моей отвести?

– Наверное, нет, – раздумывая, ответила незнакомка. Достала карманные часы и более уверенным тоном добавила. – Четыре ночи. Я останусь.

Я кивнул и провел ее в дом.

В доме было дико. И не потому, что в мое отсутствие здесь кто-то побывал – на полу остались грязные следы, валялось зерно, люк в подвал был открыт. Нет.

В доме было дико из-за Алисы.

Казалось, при ней вещи скукожились и стали маленькими. А я, наоборот, стал огромным. Огромным и неловким. Поставил чайник на плиту, но долго не мог зажечь спичку; доставая чашки, уронил на пол блюдце; рассыпал сахар и утопил в кипятке чайные пакетики вместе с этикетками.

Девушка следила за моими движениями, но помочь не пыталась.

Когда чай был готов, я сел напротив.

На вид ей было двадцать. Длинные золотистые локоны, большие карие глаза и короткий нос.

– Что это за деревня? – спросила она.

– Шахматная, – ответил я.

– А, – что-то прикидывая в уме, она дотронулась пальцем до кончика короткого носа. – Мне кажется, сначала я шла на юг, а потом на север.

Она серьезно на меня посмотрела.

– С другой стороны я и «право» с «лево» путаю. Я из Солнечного поселка. Это далеко отсюда?

– Нет, – сказал я.

– А что Вы делали в том доме? – поинтересовалась она.

– Со сверчками разговаривал, – ответил я.

– Это хорошо. А то я бы до сих пор одна бродила.

Я вспомнил лисенка, и меня передернуло.

– Там лисы, – прочитала она мои мысли.

– Да, я видел сегодня одну.

– Алиса. Меня зовут Алиса.

– Кеша, – опомнился я. – Приятно познакомиться.

Мы чокнулись мятными пряниками.

1.3.4. Грабеж

Алисе я постелил в соседней комнате.

Она почистила зубы пальцем, одолжила рубашку и отправилась к себе.

Я спустился в подвал. Первое, что бросилось в глаза – опрокинутые железные бочки. Бочки были пусты, но на стенках налипло зерно.

Не успев задуматься, зачем нужно было класть зерно в бочки, я увидел нетронутую горстку крысиного яда. Крысы покинули мой дом, как только я примирился с их соседством. Я не раздражался их присутствию, перестал замечать следы жизнедеятельности, и они ушли. До этого железо с успехом отражало их нападения.

«Сначала воры взломали бабушкин амбар, теперь подвал вскрыли. Но зачем им зерно из подвала? Его можно где угодно купить!»

1.3.5. Дурацкая идея

Встал я около восьми. Набрал в колодце воду, наполнил рукомойник. Поставил на плиту чайник. Зашел к Анне Павловне одолжить кусок сыра и масло.

Когда Алиса появилась в столовой, та была освещена солнечным светом и моей добротой.

– Вы поможете искать кошку? – спросила она.

– К сожалению, я плохо знаю местность.

– Ну, моя кошка ее тоже не знает. Мы только приехали, и она сразу пропала.

– Понятно, – сказал я.

– Так Вы пойдете со мной? – спросила Алиса, глядя на меня большими требовательными глазами.

– Почему бы и нет, – ответил я.

Идея была дурацкая, но делать было нечего. Не яблони же красить.

1.4.0. Кролик уходит от ответа

– Доброе утро! – в столовую без стука вошел Кролик. Он радостно улыбался. – А я думаю, куда ты пропал.

Мне стоило бы молча взять ружье и направить его на Кролика. Но ружья у бабушки не было.

Был самурайский меч, привезенный из города. Но его стырил дядя Паша. Пьяница, что жил в канаве на краю деревни и навещал мою сердобольную бабушку, когда прижимало. Он долго и мучительно прощался с белым светом в лице бабушки, просил прощение за грехи, и та, разжалобившись, наливала рюмку самогона. Дядя Паша на подъеме сил делал бабушке предложение руки и сердца и вскапывал картошку, какое бы время года ни было. История всегда заканчивалась одинаково: отыскав бабушкину заначку, дядя Паша удирал без оглядки, чтобы в следующий раз просить прощение и за это тоже.

Вот он-то и стырил мой самурайский меч, чтобы обменять на бутылку дурного пойла.

– Иди ты …, – я заметил округлившиеся глаза Алисы и смолчал.

– Ну что ты, как маленький, шуток не понимаешь? – то ли обиженным, то ли сердитым тоном спросил Кролик.

Он поклонился.

– Барышня.

– Алиса.

– Элис! – воскликнул Кролик. – Какое замечательное имя.

Вечно он коверкал женские имена. Лизу звал не иначе, как Лизетт, а мою бабушку – Антонией, а не Антониной.

– А я вас раньше не видел, – продолжил Кролик. – Вы откуда?

Я подошел к нему, загородив Алису.

– Слушай, Кролик, – прошипел я ему на ухо. – Исчезни, а?

– Хм, – сказал Кролик и, обойдя меня, занял мой табурет напротив девушки. Он по-хозяйски подлил кипятка в мою кружку, взял кусок хлеба и принялся завтракать.

– Я думал, приду в клуб, открою – обрадуешься. А тебя нет. И не радостный ты какой-то. Вы его выпустили?

Я вышел из дома, не дождавшись продолжения разговора. Алиса за мной не пошла, осталась наедине с Кроликом.

Не зная, чем заняться, я стоял во дворе и озирался по сторонам. Но недолго. Внимание привлекли бревна, что купил у дяди Бори. Я взял в сарае топор, засучил рукава и приступил к колке дров.

Кролик с Алисой не показывались, и я боялся от невнимательности вонзить топор в колено. Когда складывал партию дров в поленницу, сзади подошел Кролик.

– Что там Лизетт? – спросил он. – Сергей сказал, с бабой его застукала.

Я промолчал.

– Знаешь, что такое торговля информацией? – неожиданно спросил Кролик.

– Нет, – сказал я.

Такого ответа Кролик не ожидал. Он немного помялся:

– Ты наверняка знаешь.

– Нет, – повторил я.

– Каши с тобой не сваришь, – сказал Кролик.

Я опять промолчал.

– Не будь ты таким идиотом, все было бы проще.

– Поосторожнее, когда у меня топор.

– А, – отмахнулся Кролик, – ты им не умеешь. Хочешь знать, ты как бельмо на глазу. Колешь, колешь. Хоть бы спросил у кого, как это делается.

И пошел за калитку. Индюк несчастный.

Я разозлился. Он был прав. Дело не в Кролике, а во мне. Я был бельмом на глазу не только у жителей деревни, я сам себя раздражал неуместностью.

В детстве я приезжал в деревню на каникулы, и тогда мне эта жизнь казалась верхом удовольствия. Дети, жившие здесь круглый год, рады были научить меня основам: каждому из нас необходимо воровать яблоки у соседей; сосиски следует есть сырыми; а упав в яму, нужно верещать, что есть силы – особенно под вечер, когда пойдут искать.

Мы ездили по двое на взрослых велосипедах, рвали и без того рваную одежду и ходили пасти ленивых коров. Кидали камни в проезжающие мимо поезда, надували резиновые лодки и, отправляясь на озеро, рассказывали друг другу страшилки о воронках и утопленниках.

Каждый год Кролик брал меня под свое шефство и не давал в обиду. А я читал по ночам книги, взятые в библиотеке, искал в чемоданах на чердаке дедушкину одежду и писал отцу длинные письма, весточки из ссылки.

Я знал: кончится лето, и поеду в город, а здесь, в деревне, все не по-настоящему. Я был чужим, но чужим ребенком.

Теперь было значительно хуже. Я стал взрослым. Чужак, который не хочет учиться, не перенимает у местных привычки, имеет другие основы жизни. Что со мной делать, кроме как ненавидеть?!

– Мы идем? – спросила Алиса, спускаясь по ступенькам.

– Да, – сказал я. – Найдем кошку, и дело с концом.

Как будто это было так просто.

1.4.1. Поиски кошки

Мы взяли в дорогу бутерброды и несколько бутылок колодезной воды.

Алиса шла позади, я был проводником. Хотя понятия не имел, куда идти. От яркого солнца перед глазами плыли красные пятна.

На первом же повороте я встретил Толика, который, посмотрев по-детски доверчивыми голубыми глазами, сплюнул мне под ноги и отпустил трехэтажное ругательство. За ним шел незнакомый человек. Он тоже не преминул показать силу – тощий кулак с наколками, которым погрозил, слово в слово повторив то, что сказал Толик.

Я не обернулся на Алису, но покраснел до кончиков ушей. Что с ее позиции хорошо было видно.

– Она черная, моя кошка, – только и сказала девушка.

Когда деревня осталась позади, она догнала меня и пошла на близком расстоянии.

– Я думала, она вернется, но дед сказал, «городские кошки – не деревенские, они дуры». Не могла же она в воздухе раствориться, правда? Обязательно где-то есть.

Мы проходили через поле, где недавно пробегал лисенок. Я не стал расстраивать девушку, но на моей памяти лисы часто раздирали котов в деревнях, и если не до смерти, то до бешенства.

– Она умная, – опровергла мои мысли Алиса.

– Умная или трусливая? – усмехнулся я.

– Она смелая. И ласковая, – не заметила моей издевки девушка. – Отправилась на прогулку и заблудилась.

– Животные не любят контроля.

– Да, наверное. Но я ее не контролирую, скорее – наоборот, – Алиса улыбнулась.

– Ну тогда другое дело, – сказал я и немедленно почувствовал себя увальнем.

О чем с ней говорил бы Кролик, как бы себя вел? Уж он бы увлек Алису своей персоной. К этому моменту она бы отчаянно флиртовала и смеялась, забыв про кошку.

Пустой клуб остался позади.

– Пойдемте этой тропинкой, – сказал я. – Вроде она ведет к Вашей деревне.

– Хорошо. А змеи здесь есть?

– Они на камнях лежат, греются на солнце.

Алиса промолчала, но краем глаза я заметил, что под ноги она стала всматриваться внимательнее.

– Значит, Вы сюда на лето приехали?

Алиса неопределенно пожала плечами.

– Вам здесь нравится? – спросил я.

Она вздохнула.

– А Вам?

– В деревне хотят, чтобы я уехал, – признался я. – Прямо вынуждают это сделать. Как думаете, лучше уехать?

– Смотря, чего Вы сами хотите.

Сказать ей сейчас, чего хочу, было бы, как минимум, бестактно. Я закусил губу.

– Я всю жизнь так живу, – сказала Алиса. – Меня всю жизнь ненавидят.

Она невесело улыбнулась.

– Почему?

– Потому что это цена успеха.

– Какой успех, когда тебя все ненавидят? – спросил я.

– Какой успех, когда тебя любят?… А вообще, как говорил один мой учитель: «Если Вам легко, значит что-то не так делаете!»

– Вы не поверите, но покой мне дороже успеха.

– Вам нравится быть посредственностью?

– Посредственностью?

– Чтобы кем-то стать, нужно стремиться быть лучше всех, – горячо заговорила Алиса. – Нужно постоянно трудиться. Удовольствие от труда ни с чем несравнимо.

– Моя бабушка так говорила, – сказал я. – Кажется, она варила пиво.

Божий одуванчик, маленькая старушка в накрахмаленном кружевном воротничке. Она не только гнала самогон, но и варила пиво.

– О!

– У нее на участке огромное поле, а в подвале хранилось зерно. Похоже, она выращивала пшеницу.

– Может быть, хлеб пекла. Почему сразу пиво?

– Нет, – сказал я. – Деревня славится пивом, а, когда бабушки не стало, оно кончилось. Вряд ли это совпадение.

– Ну, – сказала Алиса. – Может, это к лучшему? Что кончилось?

Я почувствовал чудесный медовый аромат пива и снова вспомнил дедушку. Вот он стоит рядом со мной, пятилетним, положив руку мне на плечо, понимающе улыбается. И я чувствую, что меня любят, несмотря ни на что.

– Нет, не к лучшему.

Мы помолчали.

– Утром я получил письмо. Отец говорит, за усадьбу много денег предложили.

Высокий Папа, судя по всему, собирался варить пиво, и я ему очень мешал.

– Так в чем проблема? – спросила Алиса. – Ваши желания совпадают с возможностями.

Проблема была в Алисе. Она мне нравилась, а я ей – нет.

1.4.2. Дикая роща

Мы шли под палящим солнцем. Я часто прикладывался к бутылке с водой, Алиса молчала. Она побледнела и начала припадать на правую ногу.

Я достал платок, устилавший дно корзины с бутербродами, протянул девушке. Та послушно повязала его на голове. Я предложил опереться на мою руку. Алиса скривила лицо, но предложением воспользовалась.

Прошло чуть больше часа после начала путешествия, но мы уже не видели ему конца.

Кошки Алисы не было и в помине, а мы заблудились.

Я уставился в землю и, не поднимая головы, устало перебирал ногами. Девушка, прихрамывая, шла рядом.

– Как чудесно! – выдохнула она.

Я проследил за ее взглядом.

Прямо перед нами, посреди поля, открылся зеленый островок с цветущими деревьями.

– Дикие яблони, – сказала Алиса, и я кивнул.

Деревья были низкие, с шаровидной кроной. Оливково-зеленые ветви были извилисты и усыпаны крупными белыми цветами. Эти цветы пьянили ароматом.

По сравнению с рощей заброшенными и дикими выглядели бы яблони в бабушкином саду.

– Этот сад – чудо природы, – сказала Алиса.

Я с ней не согласился. Стволы не побелены, ветки не обрезаны, земля под яблонями не перекопана и не удобрена. Роща – дело рук человеческих.

Мы вступили под сень деревьев и оказались в приятной прохладе. Алиса сняла с головы платок, а я вытер рукавом пот со лба.

Девушка прикоснулась к коре одного из деревьев и полной грудью вдохнула аромат.

– Обалдеть можно. От этого запаха.

Она закрыла глаза и стояла под яблоней, не двигаясь ни единым мускулом. Замерла. Казалось, даже не дышала.

– Вдруг это зачарованная роща, и мы никогда не выберемся отсюда живыми, – сказала она ровным голосом без тени улыбки. – Так и останемся здесь. Навеки. Превратимся в яблони.

Я усмехнулся, но продолжил фантазировать:

– Или время остановится. Уже остановилось. Придем домой, а там все состарились и умерли.

Алиса перешла от одной яблони к другой и обеими руками притянула к себе одну из веток.

– Все эти яблони – случайно забредшие сюда путники. Пропавшие без вести. И мы пропадем, – она пристально посмотрела мне в глаза.

1.4.3. Чудо

Я присел на корточки рядом с одной из яблонь. А через секунду чуть не умер от ужаса.

Сверху мне на колени упал черный мешок. Скидывая его, я вскочил, и он мягко отпрыгнул в сторону.

Алиса радостно вскрикнула, и я скорее почувствовал, чем услышал, как мяукнула кошка.

– Дина! Диночка!

«Как же могло быть иначе?!» – подумал я.

Теперь кошка сидела на руках у Алисы, и, не моргая, смотрела на меня.

Осторожно, чтобы девушка не заметила, я перевел дух. Руки дрожали от испуга, сердце бешено колотилось. Но Алиса все внимание переключила на животное.

– Ты ждала меня, моя красавица? – не переставая, гладила она кошку. – Ждала меня, моя лапонька. Думала, все про тебя забыли.

Вместо того, чтобы целовать меня, Алиса одаривала вниманием неблагодарное животное.

– Спасибо, – наконец, обернулась ко мне девушка. – Вы нас спасли.