Клятва братьев

ГЛАВА ПЯТАЯ

Тор стоял на корме небольшого парусного судна, а Рис, Селезия. Элден, Индра, Матус и О'Коннор сидели позади. Никто не грёб, потому что таинственный ветер и течение сводили все усилия на нет. Тор знал, что они отнесут их туда, куда им вздумается, и ни вёсла, ни паруса не в силах ничего изменить. Тор оглянулся через плечо и увидел, как огромные чёрные скалы, отмечавшие вход в Страну Мёртвых, постепенно таяли вдалеке. Он почувствовал облегчение. Пришло время смотреть вперёд, искать Гувейна и начать новую главу своей жизни.

Тор обернулся и его взгляд остановился на Селезии, которая сидела рядом с Рисом и держала его за руку. Он вынужден был признаться себе, что это зрелище заставляло его испытывать смешанные чувства. Он был рад видеть её снова среди живых, и рад, что друг его пребывал в столь приподнятом настроении, но всё же это было жутковато. Селезия, однажды умершая, вновь ожила. У него было ощущение, что они нарушили естественный ход вещей. Когда он смотрел на неё внимательно, то замечал, что она была будто прозрачной, сотканной из эфира, и хотя плоть её была вполне осязаемой и реальной, он не мог перестать воспринимать её как покойницу. Как бы он ни пытался отогнать от себя эти мысли, он не мог не спрашивать себя, действительно ли её возвращение к добру, и сколько ей отпущено времени до возвращения.

Казалось, однако, что Рис видел происходящее в ином свете. Он был безумно в неё влюблён и впервые на памяти Тора выглядел счастливым. Тор мог его понять: кто бы не захотел получить второй шанс, исправить прошлые ошибки, увидеться с кем-то, кого, как думал, потерял навечно? Рис сжимал её руку, смотрел в её глаза и целовал её, пока она ласкала его лицо.

Все остальные, по наблюдениям Тора, до сих пор не могли прийти в себя после того, как побывали в глубинах ада – такое место не так просто было выбросить из головы. Воспоминания словно опутывали их липкой паутиной, и Тор тоже это чувствовал и раз за разом стряхивал с себя навязчивые видения. Настроение их было мрачным ещё и потому, что они скорбели об утрате Конвена. Тор бесконечно прокручивал момент их расставания в голове, будто он мог сделать что-то, чтобы его остановить. Тор смотрел на бескрайний океан и серую линию горизонта и пытался понять, как Конвен пришёл к своему решению. Тор понимал, что тот горько горевал за братом, но сам бы он никогда не сделал бы подобный выбор. Тор сильно тосковал по Конвену, чьё присутствие он так привык ощущать рядом с первых дней в Легионе. Тор вспоминал, как навещал его в тюрьме, как подарил ему шанс на новую жизнь, как пытался всячески взбодрить его и облегчить его скорбь.

Но Тор понимал, что как бы он ни старался, ему так и не удалось полностью вернуть Конвена к жизни. Его лучшая часть всегда оставалась рядом с его братом. Перед глазами Тора стояло лицо Конвена в момент, когда все уходили, а он оставался – на нём не было сожаления, только искренняя радость. Тор почувствовал, что тот счастлив, а значит, и ему не следовало себя мучить. Конвен сам сделал свой выбор, а такая возможность мало кому выпадает. В конце концов, Тор знал, что они снова встретятся. Возможно даже, что именно Конвен встретит его на пороге смерти. Смерти, знал Тор, придёт за каждым. Может, не сегодня и не завтра. Но когда-нибудь.

Тор попытался отвлечься от мрачных мыслей и заставил себя сосредоточиться на океане. Он взглядом прочёсывал водную гладь во всех направлениях, надеясь найти какие-нибудь следы Гувейна. Он понимал, что в открытом море это было, скорее всего, бесполезно, но всё же он был собран и полон вновь обретённого оптимизма. По крайней мере, теперь он знал, что Гувейн жив, а большего ему не было нужно. Ничто не смогло бы помешать ему найти сына.

"Как ты думаешь, куда несёт нас течение?" – спросил О'Коннор, перегнувшись через борот и поводив кончиками пальцев по воде.

Тор тоже нагнулся и потрогал тёплую воду. Течение было таким быстрым, будто океан изо-всех сил спешил доставить их в конечный пункт.

"Куда угодно, лишь бы подальше от этого места", – сказал Элден, со страхом оборачиваясь на скалы за спиной.

Тор услышал крики высоко вверху. Он поднял взгляд и, к своей величайшей радости, увидел свою старую подругу, Эстофилезу, которая нарезала круги в небе. Она медленно снижалась над ними по спирали, а потом снова взмывала ввысь. Тору показалось, что она ведёт их и зовёт за собой.

"Эстофилеза, милая, – прошептал Тор, обращаясь к небу, – стань нашими глазами. Отведи нас к Гувейну".

Эстофилеза снова вскрикнула, будто отвечая ему, и широко расправила крылья. Он развернулась и устремилась к горизонту, в ту же сторону, куда их несло течение, и Тор был уверен, что они приближаются.

Что-то звякнуло рядом с Тором, и, посмотрев вниз, он увидел висевший на его поясе Меч Смерти. Странно и страшно было видеть его здесь, ведь он служил доказательством того, что они и правда побывали в мире мёртвых. Тор прошёлся пальцами по рукояти из слоновой кости с вырезанными на ней черепами и скелетами и крепко сжал её, чувствуя исходящую от меча энергию. Его лезвие было инкрустировано мелкими чёрными бриллиантами, и когда он поднёс его ближе, чтобы рассмотреть, они засверкали на солнце.

Он так ладно лежал в его руке. Тор не испытывал ничего подобного с другим оружием с тех пор, как держал Меч Судьбы. Этот клинок очень много для него значил: он сумел выбраться из другого мира, и клинок вместе с ним – они оба выжили в страшной войне. Прошли её вдвоём. Войти в мир мёртвых и выйти из него, было всё равно, что пройти сквозь гигантскую паутину, а затем выпутаться из неё. Тор знал, что с этой паутиной было покончено, но отдельные нити будто всё ещё липли к нему. Меч подтверждал, что это случилось взаправду.

Тор размышлял о том, как они вышли и каких демонов неосмотрительно выпустили в мир. Внутри у него всё обрывалось, когда он осознавал, что высвободил тёмную силу, которую не так просто было усмирить. Он чувствовал, что то, что он выпустил, однажды вернётся к нему бумерангом. Возможно, это произойдёт даже быстрее, чем он предполагал.

Тор крепко держался за рукоять, начеку. Что бы это ни было, он готов был бесстрашно встретиться с ним в бою и уничтожить всё, что преградит ему путь.

Но по-настоящему его пугало то, что скрывалось от глаз. Невидимый вред, который могли причинить демоны. Больше всего он боялся неизвестных ему духов, которые действовали незаметно.

Он услышал шаги и почувствовал, как маленькая лодка закачалась, и увидел, что сзади к нему подошёл Матус. Он стоял понуро глядя на горизонт вместе с Тором. День выдался пасмурным и тёмным, и они могли только гадать, было ли ещё утро или уже наступил день – небо со вех сторон было одного цвета, будто весь мир надел траур.

Тор подумал о том, как быстро они с Матусом сблизились. Особенно теперь, когда Рис отдавал всё внимание Селезии, Тор чувствовал, что частично утратил одного друга, но приобрёл другого. Тор вспомнил, сколько раз Матус спасал его в подземельях, и почувствовал к нему преданность, будто они всегда были родными братьями.

"Это судно, – сказал Матус негромко, – не предназначено для открытого моря. Первый же сильный шторм нас убьёт. Это всего лишь шлюпка с корабля Гвендолин, которой не суждено было бороздить океаны. Нам нужна лодка побольше".

"И суша", – вставил О'Коннор, подходя к Тору с другой стороны. "И припасы".

"И карта", – добавил Элден.

"Куда мы держим путь, в конце концов?" – спросила Индра. "Куда хотим попасть? У тебя есть догадки о том, где может быть твой сын?"

Тор в тысячный раз вперился в горизонт и задумался над ответом. Он знал, что все они были правы, и сам думал о том же. Перед ними простиралось огромное море, а у них была крохотная лодка и никой провизии. Они были живы, и он был благодарен судьбе за это, но ситуация была бедственная.

Тор медленно покачал головой. Стоя там, погружённый в свои мысли, он вдруг заметил какую-то точку на горизонте. Когда они подплыли ближе, стало ясно, что это не обман зрения – там действительно что-то было. Его сердце возбуждённо забилось.

Солнце пробилось сквозь тучи, и сноп лучей высветил маленький остров вдали. Ничтожный клочок земли посреди океана, вокруг которого больше не было ничего.

Тор моргнул, проверяя, не мираж ли это.

"Что это?" – озвучил Матус вопрос, который крутился у всех в головах с того момента, как они заметили это нечто.

Они ещё приблизились, и Тор увидел, что остров был окутан переливающейся на солнце дымкой, и почувствовал магическую энергию, исходящую от этого места. Он поднял голову и увидел, что место это было суровым – скалы поднимались отвесно вверх на сотни футов, а берега были крутыми и не прощали ошибок. Волны разбивались об окружавшие остров валуны, торчавшие из воды, как спины ископаемых животных. Всем своим существом Тор почувствовал, что здесь и был их пункт назначения.

"Крутой подъём", – заметил О'Коннор. "Не уверен, что он нам по силам".

"К тому же, мы не знаем, что на вершине", – добавил Элден. "Там может быть враждебно. У нас не осталось никакого оружия, кроме твоего меча. Мы сейчас не можем позволить себе драться".

Но Тор оценивающе осматривал остров и дивился могуществу, которое он излучал. Он взглянул вверх на Эстофилезу, которая кружила над вершиной, и утвердился в своём мнении, что это было то самое место.

"Мы должны перевернуть каждый камень. Чтобы найти Гувейна", – сказал Тор. "Для нас нет слишком труднодоступных мест. Этот остров станет нашей первой остановкой". Он крепче сжал рукоять меча:

"Враждебный он или нет".

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Алистер оказалась посреди странного пейзажа, который не могла узнать. Это был пустырь, земля которого у неё на глазах из чёрной превращалась в красную и трескалась под её ногами. Она подняла взгляд и увидела вдалеке Гвендолин и жалкие остатки её армии – всего несколько дюжин рыцарей Серебра, с которыми Алистер была однажды знакома. Лица их были в крови, доспехи – в трещинах. На руках у Гвендолин лежал младенец, и Алистер поняла, что то был её племянник, Гувейн.

"Гвендолин!" – окликнула её Алистер с облегчением. "Сестра моя!"

Но через мгновение Алистер оглушил звук тысяч хлопающих крыльев, за которым последовало карканье. Горизонт почернел от заполонивших небо воронов, летящих прямо на неё.

Алистер с ужасом наблюдала, как вороны сбились в огромную стаю, непроницаемую чёрную стену, нырнули вниз и выхватили Гувейна у Гвендолин из рук. С криками они унесли его в небо.

"НЕТ!" – завопила Гвендолин, протягивая руки к небу и вырывая свои волосы.

Алистер беспомощно стояла и смотрела, понимая, что никак не может помешать им унести ребёнка. Земля рассыхалась и трескалась ещё сильнее, и вскоре в трещинах исчезли все подданные Гвендолин.

Гвен осталась одна и посмотрела на Алистер таким взглядом, какого та предпочла бы никогда не видеть.

Алистер моргнула и обнаружила себя на палубе великолепного корабля посреди океана. Вокруг неё плескались волны. Она огляделась и поняла, что на корабле больше никого нет, а впереди плыл другой корабль. Там лицом к ней стоял Эрек в окружении сотен солдат с Южных островов. Алистер расстроилась от того, что он был на другом корабле и удалялся от неё.

"Эрек!" – позвала она.

Он посмотрел на неё и простёр к ней руки.

"Алистер!" – крикнул он в ответ. "Возвращайся ко мне!"

Алистер в шоке смотрела, как их корабли расходятся всё дальше и дальше, как корабль Эрека уносит от неё сильным течением. Его судно начало медленно кружиться на воде, постепенно ускоряясь, и Эрек тянулся к ней руками, но Алистер была не в силах ничего сделать. Ей оставалось только смотреть за тем, как его корабль засасывает в водоворот всё глубже и глубже, пока он окончательно не исчез из вида.

"ЭРЕК!" – закричала Алистер.

Ей вторил чей-то плач, и опустив глаза Алистер увидела, что держит младенца – ребёнка Эрека. Это был мальчик, и он истошно ревел, заглушая шум ветра, дождь и стоны тонущего экипажа.

Алистер проснулась от собственного крика. Она села в постели и осмотрелась, пытаясь понять, где она и что произошло. Она тяжело дышала и медленно приходила в себя – ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это был всего лишь сон.

Она встала, посмотрела на скрипучие половицы у себя под ногами и вспомнила, что она до сих пор на корабле. Реальность нахлынула на неё, и она вспомнила, как они отбыли с Южных островов, чтобы освободить Гвендолин.

"Моя госпожа?" – обратился к ней ласковый голос.

Алистер обернулась и увидела позади себя Эрека с озабоченным выражением лица. От его присутствия ей сразу стало легче.

"Опять кошмары?" – спросил он.

Она кивнула, глядя в сторону, погружённая в свои мысли.

"В море сны ярче", – произнёс другой голос.

Алистер увидела, что неподалёку стоял брат Эрека, Стром. Она обернулась ещё и увидела на борту сотни жителей Южных островов. Все события недавнего времени восстановились у неё в голове. Она вспомнила, как они отплывали, и как безутешно горевала Дофин, которая осталась с матерью управлять Южными островами. С того момента, как пришло сообщение, все они чувствовали, что у них не было иного выбора, кроме как отправиться в плавание в империю на поиски Гвендолин и других выживших из Кольца. Они знали, что их миссия едва ли будет успешной, но им было всё равно. Их звал долг.

Алистер потёрла глаза и попыталась стряхнуть с себя остатки кошмара. Она потеряла счёт дням, проведённым в бескрайнем море, и сейчас на горизонте ей почти ничего не было видно. Всё застилал туман.

"Туман следует за нами с самых Южных островов", – сказал Эрек, проследив за её взглядом.

"Будем надеяться, что это не предзнаменование", – добавил Стром.

Алистер нежно погладила свой живот, убеждаясь, что и с ней, и с её ребёнком всё в порядке. Сон был слишком реалистичным. Она сделала это быстро и незаметно, не желая, чтобы Эрек видел. Она ему ещё не сказала. Часть её хотела этого, но другая часть требовала подождать подходящего момента.

Она взяла Эрека за руку, радуясь, что он жив.

"Как хорошо, что с тобой всё в порядке", – сказала она.

Он улыбнулся ей в ответ, притянул к себе и поцеловал.

"А как может быть иначе?" – спросил он. "Твои сны – просто ночной морок. В кошмаре может случиться что угодно, а на самом деле приснившиеся тебе люди целы и невредимы. Я здесь в безопасности, с тобой и своим верным братом, и подданными, и я надеюсь, что так будет всегда".

"До тех пор, пока мы наконец не причалим к Империи", – добавил Стром с усмешкой. "Тогда бы будем в безопасности ровно настолько, насколько может быть в безопасности маленькая флотилия, решившая выступить против десяти тысяч кораблей".

Произнося эти слова Стром улыбался так, будто предвкушал грядущую битву.

Эрек пожал плечами, сохраняя серьёзность.

"На нашей стороне боги, – сказал он, – и мы не можем проиграть. Какими бы ни были наши шансы".

Алистер отстранилась от него и нахмурилась, пытаясь разобраться.

"Я видела, как твой корабль затягивает на дно. И ты был на нём", – сказала она. Ей хотелось добавить о ребёнке, но она сдержалась.

"Сны не всегда можно понимать буквально", – ответил он. Но в глубине его глаз промелькнула тень тревоги. Он знал, что она наделена даром ясновидения, и внимательно относился к её видениям.

Алистер глубоко вдохнула, посмотрела на воду, и внутренне с ним согласилась. Ведь они все были здесь и живы. Но сон был так похож на явь.

Стоя там, она снова испытала желание прикоснуться к животу и успокоить себя и растущего внутри ребёнка. Но Эрек и Стром были рядом, и она не хотела раскрывать свой секрет.

Каждые пять минут воздух пронзал низкий негромкий звук трубящего рога, при помощи которого корабли флотилии перекликивались в тумане.

"Этот рог может нас выдать", – сказал Стром Эреку.

"Кому?" – спросил тот.

"Мало ли, что скрывается в тумане", – ответил Стром.

Эрек покачал головой.

"Может быть", – сказал он. "Но сейчас большую опасность мы сами представляем для себя. Если наши корабли столкнутся, вся флотилия может пойти ко дну. Нужно трубить в рог, пока туман не рассеется. Это позволяет кораблям общаться, и, что не менее важно, не отплывать друг от друга слишком далеко".

Сквозь дымку послышался рог другого корабля, отозвавшийся эхом, обозначая своё расположение.

Алистер вглядывалась в туман и размышляла. Она знала, что им очень далеко плыть, потому что они были на противоположном краю земли от Империи, и гадала, удастся ли им вообще добраться до Гвендолин и её брата вовремя. Она пыталась рассчитать, сколько времени сокол с сообщением летел к ней, и живы ли ещё отправители. Она представляла, что стало с её любимым Кольцом. Какая ужасная, должно быть, смерть – на чужом берегу, вдали от родины.

"Империя на другом конце света, мой господин", – обратилась Алистер к Эреку. "Путь будет долгим. Зачем всё время стоять на палубе? Почему бы не спуститься в каюту и не поспать? Ты не спал много дней", – сказала она, глядя на тёмные круги у него под глазами.

Он покачал головой.

"Капитан никогда не спит. И, между прочим, мы почти прибыли".

"Прибыли?" – переспросила она озадаченно.

Эрек кивнул и показал в туман.

Алистер ничего не увидела.

"Остров Болдер", – пояснил он. "Наша первая остановка".

"Но почему?" – спросила она. "Зачем останавливаться, прежде чем мы достигнем Империи?"

"Нам нужен флот побольше", – вмешался в их разговор Стром. "Нельзя идти на империю с парой дюжин кораблей".

"А на острове Болдер можно найти флот?" – удивилась Алистер.

Эрек кивнул.

"Очень может быть. У островитян есть и корабли, и люди. Больше, чем у нас. Они презирают Империю. И в прошлом они служили моему отцу".

"Но с чего им помогать тебе сейчас?" – спросила она в недоумении. "Кто эти люди?"

"Морские разбойники", – ответил Стром. "Суровые парни, закалённые жизнью на суровом острове в беспощадном море. Они дерутся за того, кто больше заплатит".

"Пираты", – неодобрительно подытожила Алистер.

"Не совсем", – возразил Стром. "Пираты охотятся за добычей. Болдерцы живут, чтобы убивать".

Алистер внимательно посмотрела на Эрека и по его лицу поняла, что так всё и было.

"Разве это благородно – сражаться за правое дело вместе с пиратами?" – спросила она. "С морскими разбойниками?"

"Благородно побеждать", – ответил Эрек. "И бороться за справедливость, как в нашем случае. Средства в такой войне не всегда так благородны, как нам бы хотелось".

"А гибнуть и вовсе неблагородно", – добавил Стром. "И то, какой смысл вкладывать в само слово "благородство", решают победители, а не проигравшие".

Алистер нахмурилась, и Эрек повернулся к ней.

"Не все так благородны, как ты, моя госпожа", – сказал он. "Или как я. Миро устроен не так. И войны не так выигрываются".

"А этим людям можно доверять?" – спросила она наконец.

Эрек вздохнул и отвернулся к горизонту, уперев кулаки в бока, и задаваясь тем же вопросом.

"Наш отец доверял им", – сказал он после раздумья. "И наш дед тоже. Они их ни разу не подводили".

"Но разве это означает, что они не подведут тебя теперь?" – спросила она.

Эрек молча смотрел вдаль, и тут туман внезапно поредел, и сквозь него пробилось солнце. Когда появилась видимость, пейзаж вокруг резко изменился, и сердце Алистер подпрыгнуло, когда она увидела сушу. На горизонте ввысь вздымался скалистый остров. Казалось, там не было ни почвы, ни пляжей, и никакого входа. Но, подняв глаза выше, Алистер заметила арку, прорубленную горной породе, прямо над бушующими волнами. Это были огромные и устрашающие ворота, закрытые железной решёткой, и дверью в сплошной стене скалы. Она раньше не видела ничего подобного.

Эрек всматривался в горизонт, тоже изучая дверь, которая подсвечивалась лучами солнца, будто вход в другой мир.

"Доверие, моя госпожа, рождается от нужды, а не по желанию", – ответил он ей наконец. "И с ним нужно быть очень осторожным".

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Дариус стоял посреди поля битвы, сжимая в руке стальной меч, и проникался окружавшей его картиной. Всё выглядело нереальным. Даже сам будучи свидетелем этих событий, он не мог поверить в то, что случилось. Они одолели Империю. Он один, с парой сотен селян, без настоящего оружия, и с помощью ещё пары сотен подданных Гвендолин, одолел профессиональную армию из сотен имперских солдат. Они были облачены в лучшие доспехи, прекрасно вооружены и имели в распоряжении зертов. А он, Дариус, почти безоружный, возглавил своих людей и уничтожил их всех, одержав первую победу над Империей в истории.

Здесь, на том самом месте, где он готовился умереть, защищая честь Лоти, он теперь стоял победителем.

Завоевателем.

Дариус внимательней осмотрел поле и увидел, что вперемешку с трупами имперцев лежало множество тел его односельчан, дюжины мертвецов, и его радость приглушила скорбь. Он повёл мускулами и почувствовал на себе свежие раны, порезы от меча на бицепсах и бёдрах, а на спину по-прежнему жгли борозды от кнута. Он понимал, что их ждёт расплата, и что их победа дорого им обошлась.

Свобода всегда дорого обходится, рассуждал он.

Дариус почувствовал чьё-то приближение и увидел своих друзей, Раджа и Дезмонда, раненных, но, к его облегчению, живых. Они теперь смотрели на него иначе – весь его народ смотрел на него иначе. В их взглядах было уважение, и даже больше – благоговение. Он стал живой легендой. Они все видели, что он совершил, выступив в одиночку против Империи. И одолев её.

Его больше не воспринимали как мальчишку. Теперь он был лидером. Воином. Он никогда и не надеялся заслужить такие взгляды от старших ребят, ото всех односельчан. Им всегда пренебрегали, не ожидали от него ничего толкового.

За Раджем и Дезмондом подтягивались дюжины других его братьев по оружию, с которыми они тренировались день за днём. Около пятидесяти парней поднялись на ноги, отряхнули свои раны и собрались вокруг него. Они смотрели на него, всего израненного, не выпускающего из рук стальной меч, с почтением. И с надеждой.

Радж вышел вперёд и обнял Дариуса, а за ним, все по одному, подошли обняться и остальные.

"Это было отчаянно", – сказал Радж с улыбкой. "Не знал, что ты такой".

"Я был уверен, что ты сдашься", – сказал Дезмонд.

"Поверить не могу, что мы все здесь", – добавил Люци.

Они оглядывались по сторонам так, будто вдруг оказались на незнакомой планете. Дариус рассматривал горы трупов, одетых в первоклассные доспехи, и разбросанное оружие, блестящее на солнце. Он уже слышал крики кружащих в небе стервятников.

"Соберите их оружие", – услышал Дариус свой собственный голос, отдавший приказ. Это был низкий голос – ниже, чем тот, которым он говорил обычно – и в нём звучали властные нотки, которых он прежде у себя не замечал. "И похороните наших убитых".

Его люди послушались и начали прочёсывать поле, идя от солдата к солдату, снимая с них всё самое лучшее: кто-то брал мечи, другие – булавы, кистени, кинжалы, топоры и боевые молоты. Дариус держал в руке меч, который он забрал у главнокомандующего, и любовался им в лучах солнца. Он наслаждался его весом, резной рукоятью и лезвием. Из настоящей стали. Он и представить не мог, что ему хоть раз в жизни удастся взять в руки нечто подобное. Дариус намеревался найти этому мечу применение – убить им как можно больше имперцев.

"Дариус!" – раздался хорошо знакомый голос.

Он обернулся и увидел, как Лоти проталкивается сквозь толпу, вся в слезах, и бежит к нему на глазах у всех его товарищей. Она бросилась к нему и крепко сжала в объятьях, и её слёзы потекли по его шее.

Он обнял её в ответ.

"Я никогда не забуду…" – прошептала она ему на ухо в перерыве между всхлипами. "Я никогда не забуду то, что ты сегодня сделал".

Она поцеловала его, он ответил на её поцелуй, и она засмеялась сквозь слёзы. Он был так рад видеть её живой, держать в объятьях и знать, что этот кошмар остался у них позади хоть на какое-то время. Знать, что имперцы её не тронут. Прижимая её к себе он думал о том, что ради неё повторил бы всё совершённое сегодня ещё миллион раз.

"Брат", – позвал его голос.

Дариус обернулся и с восторгом обнаружил, что это была Сандара, которая подошла к нему вместе с Гвендолин и своим любимым мужчиной, Кендриком. Дариус заметил, кровь на руке у Кендрика и свежие вмятины на его латах и мече, и испытал прилив благодарности. Он знал, что если бы не Гвендолин, Кендрик и их народ, его соплеменники не имели бы ни малейшего шанса уйти живыми с поля сегодняшней битвы.

Лоти уступила место Сандаре, которая тоже заключила брата в объятья.

"Я у всех вас в большом долгу", – сказал Дариус, глядя на всех. "Я и мой народ. Вы вернулись к нам, хоть и не должны были. Вы настоящие воины".