Дорога на Ай-Петри

После этого барбекю почему-то стал видеть её чаще. Возможно, она больше возилась в своём садике. А может быть, он сам стал наблюдательнее, какой-то интерес появился. Утром выглядывал в маленькое окно спальни – стоит ли её машина у дома. Возвращаясь с работы, видел иногда, как она выгуливает то кота, то собаку. Потом даже «расписание» этих прогулок вычислил. Коты выводились на длинном поводке по вторникам и субботам. Собака гуляла чаще – три раза в неделю. Была она белая, большая и толстая и издали больше походила на свинью, чем на собаку. Виктор вспомнил отцовского Бимку, который большую часть своей собачей жизни проводил на воздухе, гоняя кур на заднем дворе. Ел, что давали, и игрушек у него не водилось. Но вид у него был самый жизнерадостный и здоровый.

– Да, они тут своих «пэтс» прогулками не балуют, – согласился Пётр, когда он поделился своими наблюдениями. – Видел сколько тут магазинов и всякого добра для кошек, собак и прочих всяких любимцев продается? Целая индустрия работает, колоссальные бабки на этом делают. А держат их взаперти, как пленников! Ты скажи, скажи своей Маргарет, что это бесчеловечно!

– С чего это она стала моей! – огрызнулся он в ответ.

Пётр ухмыльнулся.

– А кто ведет регулярное наблюдение за соседним домом?

Как-то он помог ей постричь траву на лужайке. Она пригласила его на чашку кофе.

Дом внутри оказался не таким большим, как виделся снаружи. Гостиная с традиционной парой кресел и большим диваном переходила в крошечную столовую, где помещался всего лишь стол и несколько стульев. Маргарет пригласила его присесть и отправилась на кухню готовить кофе. Он устроился в одно из кресел. На маленьком столике лежало несколько альбомов с репродукциями. Он взял в руки один из них, сдул с него собачью шерсть и начал листать. Из кухни вышла собака и внимательно посмотрела на него. Надеюсь, ты не кусаешься, пробормотал он. Шумно дыша, собака осторожно подошла ближе, понюхала его колено и отвернулась, похоже, он её не заинтересовал. Не тявкнув даже для приличия, пыхтя, стала карабкаться на диван, где и растянулась с усталым видом. Ну и ну, действительно, раскормлена до невероятных размеров – таких он ещё никогда не видел. Такой собачке не то, что укусить незнакомца – залаять не под силу.

– Она очень добрая, – сказала Маргарет, ставя на стол в столовой кофе и бутерброды.

– Я вижу, – ответил он.

Пригласил её съездить в Наягра Фолз на выходных. Она согласилась, но, как ему показалось, безо всякого удовольствия. Позже он понял, почему.

Оказалось, что когда-то Маргарет жила рядом с водопадом. Училась на каких-то курсах и подрабатывала там же – сажала цветы в Парке Королевы Виктории, который располагался на берегу Ниагары прямо напротив американского водопада. Потом подрабатывала лифтёром, поднимала группы туристов на верхнюю палубу обзорной башни Скайлон Тауэр, а ещё позднее – официанткой в одном из ресторанов на берегу той же Ниагары. Для неё Ниагара не была ни волшебством, ни праздником. Это было место работы, место зарабатывания денег. Обыденность, одним словом. И ей не нравился шум падающей воды, все эти мощные децибелы, слышимые за километры от Наягра-Фолз.

Они стали встречаться – обычно пару раз в неделю, по вечерам. Он попытался нарушить этот странный режим, придя как-то во внеурочное время, но Маргарет не впустила, сославшись на то, что завтра у неё трудный день – ей предстояла какая-то поездка.

Она умела держать дистанцию, хотя была всегда спокойна и немногословна. Она не походила ни на одну из женщин, с которыми он имел дело раньше.

– Никогда не знаешь, о чем с ней говорить. Не знаешь, что у неё на уме, о чем она думает, – пожаловался он как-то.

– Да ни о чем особенном, – ответил Пётр. – Так же, как и ты – о счетах, о том, чтобы с работы не вылететь, где что подешевле купить, да какому ветеринару своих «пэтс» показать. Ну, о тебе ещё, может быть, думает, ближе к вечеру или по выходным, – пошутил.

Но Виктору было не до шуток. Он хотел понять, нужна ли действительно ему эта Маргарет, и насколько нужна. И вообще, что с ним происходит, хотел большей ясности в этой путаной жизни.

– Мы больше года встречаемся, а каждый раз мне кажется, что я вижу её впервые. Никогда ничего не рассказывает ни о работе, ни о себе. Весь разговор: How are you? Как ты? I am fine, and you? Я нормально, а ты? Прям из учебника пятого класса. Я о ней и не знаю ничего.

– А на фига знать-то? Нашел бабу и радуйся. Ты же жениться на ней не собираешься.

– Надо же когда-нибудь… Уже под сорок.

Пётр покачал головой.

– Только не на канадке. Сколько с ними не встречался, всё что-то не то. Менталитет другой. Всё у них на расчете построено, по-моёму, у них вместо сердца калькулятор. В глазах, когда она на что-нибудь смотрит, только цифры мелькают. Взглянет, и уже просчитала, сколько ты зарабатываешь и что имеешь… кроме детородного органа. Для женитьбы надо нашу девушку искать. Тут даже не в красоте дело, хотя это, конечно, тоже немаловажно… Наши хотя и крикливее бывают, а все равно – добрее. А если с любовью не получится, так хотя бы язык один и борщи почти все готовить умеют.

Виктор соглашался, действительно, лучше наших девушек нет. Но только где их взять в этой стране? Столько вокруг одиноких парней, которые и моложе, и выглядят лучше, чем он, и зарабатывают больше. И потом, если разобраться, «наши» девушки, особенно те, кто сумел вырваться на канадские просторы в относительно юном возрасте, тоже отлично умеют считать. И тоже предпочитают канадцев с тугими кошельками. И деньги они любят тратить не хуже канадских вертихвосток. Нет, дело не в национальности…

Петру повезло – он встретил Надю (хотя неизвестно ещё, чем у них дело кончится). Она из Томска. Насмотрелась фильмов про красивую жизнь и отправилась в Мурманск, буфетчицей на корабль устраиваться. В первом же порту сошла на берег, да так на этом берегу и осталась. Сияет теперь обворожительной улыбкой, как какая-нибудь кинозвезда, налево и направо, убеждая потенциальных покупательниц, что в магазине «Аврора» лучшие кофточки в Торонто.