Русский детектив. Время Оно. Рукопись, найденная в редакции
Рецептик он… и долго блеял зал…
А я внимал и думал: Правый Боже,
Как попустил Ты этакую дрянь
Смущать сердца неопытные? Грянь,
Да так, чтоб огнь и мраз прошли по коже,
Чтоб перекрыл Твой глас весь этот бред!..
Но глас не протрубил. Не грянул. Нет…
14. Из главы четырнадцатой
СИЛА ВТОРАЯ
(После пирушки у Никодима. Восстановлено не полностью)
……………………………………………………………..
……………………………………………………………..
…меж тем застолье, поднасытясь малость,
По закутам тихонько расползалось.
Пир затухал. Смолкал похмельный вздор.
В углу стола, повитый сизым дымом,
Сидел Донат, шептался с Никодимом,
Кивал и молча слушал «командор».
– «Ну отчего же? Дело, может статься,
И не пустое… можно попытаться…»
Поп грузно встал, прошёлся до окна
И замолчал, в пустынный глядя дворик…
Когда очнулся, странно тих и горек
Был смутный голос, речь была темна.
– «А зверь и не в накладе… вон, соседи,
Те держат на цепи, а я – в подклети.
В тепле и холе пёс жирует, кот,
Домашние… считаю и цепному
Порядком повезло. А вот лесному
Зверине горше. – В дикости живёт.
Свободный! Одинокий!.. А на чёрта
Такие привилегии? Не гордо,
Но ласково, умильно в терему
Зверьку живётся-служится… со смыслом!
А ежели поучишь коромыслом,
Так ведь урок, ведь я Господь ему!
Смотри какая радость озарила:
Произошла от Дарвина горилла!
Иль дарвин от Гориллы?.. Я уж сам
Запутался… и что? А то, что веря
В сей ужас, человек поверил – в Зверя.
Всевышнего – оставил. Небесам?
Он зверя возлюбил!.. Ручные твари
Прияли благодать, и вот, как баре,
Разнежась на кушетках, на коврах,
Жратву приобрели себе и Бога…
А в человеке завелась тревога.
И злость. И одиночество в мирах.
Кто Бог ему теперь? Он сам на грешной
Земле – Господь… изныл в себе, сердешный,
А к Богу не прибился… я о нас,
О православных – вяло, нерадиво,
«На всякий случай» веруем… не диво,
Что Он от разобщенья не попас.
Одна лишь блажь, томленья, да идеи
Космические…
***
То ли Иудеи!
У них – Закон, там, где у нас – прокол,
У них и «Договор» подписан с Богом,
Есть строгость, страх!.. А нам в миру нестрогом
Всучён об «намереньях протокол».
Кто виноват? А все и виноваты!
Все прокляты, непреткновенны – ваты
Натолкано в нас, мути, маяты,
Заместо смысла… В этот мир ты явлен? —
Виновен. Где-то, значит, излукавлен.
Не будь виновен – не родился б ты!
………………………………………………………………………
………………………………………………………………………
(Здесь размыта пафосная речь Никодима. Обрывки см. в Приложении)
………………………………………………………………
………………………………………………………………
…любовь, любовь!.. Какого чёрта кличем?
Огнём косматой страсти, безразличьем
К душе, рогатой тьмой воспряжена…
Но там, где страсть сводима к сладострастью,
Там кровь самцов сладима смертной сластью,
Там – хворь в конце концов… опять – Она?
Любовь, любовь!.. Честнее гон олений.
Там – ярость, бой за самку. Здесь – томленье.
Но как с пригожей самкой ни балуй,
В итоге всё одно: ночные зовы,
Телодвиженья дикие, да рёвы,
Да варвара громоздкий поцелуй…
Любить зверька легко, приятно, много
Приятней, чем собрата или Бога:
Мохнат и ласков, приручён и нем.
Последнее особенно приятно —
Досадного словца не фыркнет внятно.
Всю жизнь молчит. И служит между тем.
Нет, не в накладе зверь…
…………………………………………………………..
…………………………………………………………..
(Здесь опять размыв. Кое-какие отрывки в Приложении)
…………………………………………………….
…………………глухие шумы из прихожей
Во двор перенеслись: тряпьём, рогожей
Покрытые, нестройной чередой
Вдаль потянулись «дорогие гости»…
– «Да где они живут?»
– «А на погосте —
Донат ответил – в церковке пустой.
В подвале… там никто их не гоняет…
Блаженные, об этом всякий знает,
Могилки сторожат, псалмы поют,
Раз в месяц Никодим о них радеет,
Накормит, напоит… а приоденет —
Всё спустят, до опорочков пропьют,
Уж лучше – так…
***
Я тут о деле вкратце
Потолковал с ним… знаешь, может статься,
Он, загоревшись, к нам примкнёт… тогда
Потянутся людишки в нашу веру,
Знай отбирай!.. А на его манеру
Не обращай вниманье, ерунда.
Он человек серьёзный. И философ.
Поговори, позадавай вопросов…
Он, впрочем, и без них куда горазд
Витийствовать…»
…………………………………………………..
…………………………………………………..
(Размыв текста. Отчасти восстановленное см. в Приложении)
……………………………………………………
……………………………………………………
…явился снова поп, востряс рукою
Альбом громадный…
– «Что сие такое?
Се – дьявола разверстое лицо!..»
Он впил в меня свой взгляд горючий, серный,
Как будто я был автор этой «скверны»…
Я разглядел обложку: Пикассо.
– «Всё разложил! До клетки. До молекул.
Размеры извратил, перекумекал!..
Но есть же тот, божественный масштаб,
Масштаб соотношений между Богом
И человеком?.. В этом ритме строгом
Ты взыскан свой пройти, земной этап.
Лик – образ Божий. В непреложных формах
Он точно ретранслируется в горних,
Радаром, если хочешь, становясь.
Но если мы тут формы размываем,
Наш лик, посыл наш – неопознаваем,
Вот тут она и рвётся, с небом связь…
………………………………………………....
………………………………………………….
…а ведь какой художник! Это ж сила.
Она-то, вишь, меня и подкосила,
Уж ежели с талантищем таким
Мир полнить скверной, что-то здесь неладно
В самом явленьи, в сущности таланта…
Да Богом ли он дан? Не кем другим?..
…………………………………………………
……………………….. ………………………
(Более подробные отрывки витийства Никодима см. в Приложении)
…………………………………………………
…………………………………………………
…а всё работа… клятая работа!
С людьми, с собою до седьмого пота
Все спорю, протестую… и – грешу.:
Пишу… зачем? Видать, зачем-то надо…
Слаб человек, коль труд его отрада,
А труд – проклятье ведь?.. Я так скажу:
Пускай в избытке нега, ласка женска, —
Слаб человек для рая, для блаженства,
Угарное он всё же существо,
Гляди, устал от роскоши, от скуки,
И на себя накладывает руки…
Слёз, крови, пота алчет естество!
Всё, всё с кругов сойдёт своих!..» —
Он смутно
Перстом воздетым погрозил кому-то…
Я ликовал, удерживая смех:
– «Ты с кем воюешь, отче?.. Против Бога?..»
Тут он, колеблясь, помолчал немного.
– «Да нет, не против Бога… против – всех!..»
15. Из пятнадцатой главы
ПЕРВАЯ СИЛА
……………………………………………….
……………………………………………….
(Тут опущены, за невозможностью полностью восстановить текст, размышления Первого героя о вековой дикости – мироеды втягивают чистых людей в бойню. Сами же всегда остаются в стороне. Подробнее в Приложении)
……………………………………………..
……………………………………………..
…посмотри
На землю, где простые рыбари
И пахари безропотно, бесслёзно
Свой крестный воздают Тебе оброк,
А их – за что? За что Ты их обрёк?
Ведь первые они падут в той брани,
Оратаи, они и крепь, и рать,
И корень жизни обречён сгорать
Во ублаженье оглашенной дряни?
Нет, что-то здесь не так…………….
………………………………………..
.……………………………………….
…он знает крепко, если уж заброшен
На землю, в чернозём дремучий, здесь
Его природный уровень и есть,
И уровень тот свят и непреложен:
Полметра лишь планеты, не кривя
Судьбы и сердца, уровень червя,
Слой гумуса – вот всё, что охраняет
И возвышает человека. Тут
Он – царь и Бог!..
Пускай иных гнетут
Сомненья, цели, смыслы… пусть пеняет
Иной мудрец на серость бытия…
Но он-то знает, Солнце – это Я!..
………………………………………….
………………………………………….
(Тут опущено о «больных» мечтателях – разрушителях традиций, уклада и быта)
………………………………………..
………………………………………..
…ну, этот наш учителишко вскоре,
Конешно, погорел. Думской совет
Отставку дал ему: ступай, мол, свет,
Мол, тёмное своё мы сами горе
Размыкаем… а вот мутить юнцов —
Не дело! Ты смотри-ка что, отцов
Не слушают совсем, как в лихорадке,
На сборах что-то дикое поют,
Кликушествуют, в круг передают
Секретные какие-то тетрадки…
Не надобно такого нам. Девиц,
Юнцов мы приструним. Ну а вдовиц,
Тех, так и быть, направим эстафетом
Куда укажешь, прямо со двора —
Тебе вослед… уж этого добра
Ты, брат, не откажи согреть приветом.
Засим прощай. Не сетуя, прости,
Что экскремент не дали довести…
………………………………………………
………………………………………………
…отбыл, красавец. Смех, но речь шутейну
Не оценя, две кумушки отбой
Сбирались, было, бить… да меж собой
Не поделив любовь благоговейну,
В сердцах передрались….
ну а потом
И замирились. Сладились. И дом
Друг дружки не обходят стороною,
Напротив, говорят, на склоне лет
Товарки стали… как же! Общий след
В судьбе и сердце…
***
Только мы иною
Досадой окручинились тогда.
Пусть не стряслась великая беда,
Но сколько можно этаких прохвостов
Пускать во стан? Ведь знамо же, одно
Горазды: тайно, вычурно, темно
Вещать и потихонечку весь остов
Подтачивать соборный…
и ожгла
Догадка нас – так вот он, корень зла,
Вот чем взострён лазутчик сатанинский,
Любой гонец зловестия и тьмы —
Соблазном праздномыслия!.. И мы,
Ему внимая, растравляем низкий,
Животный наш инстинкт, по всем чертам
Предивно схожий с тем, на чём Адам
Когда-то погорел, прельщённый Змием
И Евою, вкусив запретный плод.
Блуд, похоть любопытствия – оплот
Всей нечис, в подглавке 10ти. Лишь вслушайся, поди им
Подпой или поддакни, хоть чуток,
И ты – готов. Увязнул коготок…
16. Из главы 16-й
СИЛА ВТОРАЯ.
(Эта, самая объёмная глава книги, оказалась попорченной сильнее остальных. Даём более-менее цельные куски. Другие, из тех, что удалось восстановить, см. в Приложении в подглавке 10. «Настёна») …………………………………………………
…………………………………………………
…Настёнка, диво дивное!.. Ну что же,
Предлог хороший, упустить негоже…
Я вышел в коридор, и в полумгле
По половицам хлибким и скрипучим
Побрёл, шатаясь, будто на зыбучем,
Расхристанном пиратском корабле.
А дом и был, считай, гнездом пиратским:
Чуланчики, закуты… вот где «братцам»,
Бродягам-то раздольице!.. Но где
Настёнка?.. Дверь толкнул. – Темно… другую…
И третью… и – увидел дорогую,
Да как увидел! – В полной наготе.
У зеркала, средь крохотной светёлки
Стоит, коса распущена… заколки
Неспешно разбирает… и черны
Власа её, пролитые волною,
Всей плоти нестерпимой белизною
Ещё чернее – в синь оттенены…
………………………………………………………..
………………………………………………………..
– «Ну, что опешил?.. Хороша Настёна?.. —
Меня завидя, вовсе не смущённо
Спросила, повернулась… подошла
И обвила руками… и мгновенно
Всё зашаталось – пол, кровать и стены,
И зеркало расплылось в зеркала…
………………………………………………………
………………………………………………………
…о Боже, что творилось в этой смуте,
В тумане этом!.. Жаркой каплей ртути
Она металась в белых простынях,
И задыхаясь в чёрных, влажных космах,
Я продирался, плыл сквозь недра – в космос,
Плыл в чёрных звёздах, в золотых огнях.
Хотелось до конца, совсем забыться
И в бездне бездн зарыться, раствориться
И никогда на землю не сходить,
Обволокнуться тёплой, млечной влагой,
И плыть в мирах, и косной, звёздной тягой
Протягновенный ужас бороздить,
Хотелось раздавить её, такую
Беспомощную, жалкую – тугую,
Мерцающую капельку огня,
Огня, руды, неясного начала,
Чтоб источилась, чтоб иных не знала
Начал, изничтожаясь, – лишь меня!..
Но капелька упругая мерцала
И в бездне бездн, как будто отрицала
Саму возможность безначалья, тьмы,
И я всплывал, влекомый долгим кликом,
И вновь склонялся над безумным ликом,
И вновь сквозь бездны проплывали мы…
………………………………………………….
………………………………………………….
… – «Что, хороша?.. – Уже смеясь, играя,
У зеркала стояла, собирая
Размётанные кудри – ты гляди,
Заснул, никак?.. Оденься, сделай милость…»
***
В жару, в смятенье я гадал: приснилось?
Иль впрямь она колдунья?.. На груди
Под левым, ало вспухнувшем по-детски
Сосочком пламенел тревожный, резкий
Косой рубец… я подошёл, слегка
Коснулся, пальцем проведя несмело…
– «Что это? Нож?..»
– «Он самый… было дело…
Как видишь, не доделали. Пока…»
***
И, одеваясь, в прозаичном тоне
Поведала как сиротой в притоне
Подпольном очутилась…
затворил
Сосед-подонок, благодетель якобы,
В бордель для извращенцев и маньяков,
Где чуть ли не в цепях «гостям» «дарил»
Таких же, как она, сирот, подростков…
В кровавых оргиях, садистских розгах
Зачахла б, как они…
но не смогла
И года издевательств сладострастных
Снести от распалённых, безобразных
Тельцов, набитых златом… и – сбегла.
Точнее, попыталась. Страшно били.
Опять бежала. И опять ловили.
В подвале чуть не насмерть засекли.
Но не могла смириться…
***
И навеки
Узнала – принужденьем в человеке
Привить лишь отвращение смогли:
Кому к работе, а кому-то к дому,
К семье, к благополучному содому,
А ей – к постели, где должна, должна,
Всегда и всем должна – рабыней, тварью,
Товаром быть!.. Но, стольких «отоваря»,
Раз навсегда зарок дала она:
Нигде, ни с кем, хоть в золотые узы,
Не вступит, никакой другой обузы
Не примет от мужчины, кроме той,
Единственной, воистину блаженной:
Жалеть, любить… быть самою вселенной
Для всех, сверкнувших искрой золотой
На чёрном небосклоне…
……………………………………………………………
……………………………………………………………
…вот, вырвалась… да памятка осталась —
Точно заминки не было, она
Продолжила всё так же просто, ровно —
«Дань» выплатила… ну, а то, что кровно,
Так тем добрей урок, верней цена…
Ну, я пойду, дождись…»
………………………………………………………..
………………………………………………………..
…река, петляя, вышла наконец-то
В просторный лог, где старый, неважнецкий
Перилами чернел дощатый мост.
– «Ну, вот и «смычка» наша. Здесь до рынка
Рукой подать… кружная есть тропинка,
А есть и напрямик, через погост, —
Не страшно?..» Я осклабился: решиться
На непокой, на смуту, и страшиться
Покойничков? Конечно, напрямки!..
…………………………………………………….
………………………… ………………………….
(Тут частично опущен поход Настёны и героя к рынку, их споры)
…заброшен был погост. Черны, морозны,
Поскрипывая, снег роняли сосны,
Похрустывали под ногой сучки.
«Не косточки ли?..»
Суеверий корни
Поглубже всё ж, подумалось, упорней
Продрались в кровь, чем дюжие крыжи
Строжайшей веры…
…………………………………………………………….
……………………………………………………………..
(Здесь отрывок из речи Настёны)
«…ну, детство, старость – там хотя бы чисто…
Ты замечал ли, кстати, как лучится
Лицо младенца, или старика? —
Одним и тем же светом!.. Замечал ли
Что люди на вопрос твой отвечали
«Как жизнь?..» Припомни. Ведь наверняка,
Ребёнок: «Хорошо». Согнав тревогу:
«Бог милует… Спасибо… Слава Богу» —
Ответит старость. Ну а зрелость что?
Без вздоха, выдававшего бы тяжесть,
«Как жизнь? Да ничего… – ответит – так уж…»
Что ничего? Ведь это же – ничто!
Тьма, пустота!.. И – скука… Слышишь слово?
Темно и плохо. Скученно… и снова
Прислушайся: вот – «Хорошо». Здесь Хорс,
Бог солнца брезжит, коло хоровода
А колесо – суть солнце!.. Вот природа
Младенца, старика… но чуть возрос,
Налился зернью, наклубился страшной
Энергией – пошло!.. Дурной и зряшной,
Кромешной силой изойдёшь…
ведь вот,
Скажи, куда идёт она, откуда,
Энергия взбесившегося блуда?
Пронзительные высвисты пустот…
Разбрызгиванье семени, затменье
Любви и нежности, поползновенье
Кровавой тьмы, предвестницы войны…
Граница пола – вот первограница
Войны и смуты, вот где коренится
Игла и жало, корень Сатаны…»
……………………………………………………
……………………………………………………
(Здесь опущены горькие и разрозненные размышления Настёны о перепутанном в веках генном кабеле с цветными проводками рас и наций – кровопроводе запутавшегося человечества. См. в 10-й подглавке Примечания)
(…нарушен номер, в стоязыком стоне
Щелчки, помехи, точно в телефоне
Испорченном Он слышит, и вот-вот,
Гляди, всё это Он совсем оставит,
И с горькою досадою надавит
На чёрный рычажок… – Его черёд…»
………………………………………………………………
………………………………………………………………
………………………………………………………………
(Здесь обрывок спора Героя с Настеной)
……………………………………………………………..
.…………………………………………………………….
«… а под конец
Один занятный фактик вспомнил, правда,
Занятный: про моллюска-аргонавта.
Слыхала про такого? Сорванец!
В чем суть? А вот послушай, фактик жуток:
Гоняясь за моллюсихой, свой жгутик,
Малюсенький свой членик полнит он
Таким зарядом силы, столь огромным,
Что тот, уже в режиме автономном,
От тельца оторвавшись, жмёт вдогон,
Летит за ней, сам по себе, отдельно,
Как за кормой торпеда – жмёт прицельно,
Покуда не достигнет, не пронзит
Плоть нежную таким блаженным ядом,
Таким всеисторгающим разрядом,
Что в ней и подыхает, паразит…
Ну, чем не сорванец, чем не оторва?
Какая-то космическая прорва
Взбесила этот узел бытия…
А между прочим, мастер Леонардо
Считал, и не из форса иль азарта,
Всерьёз считал, что член – второе «Я».
Он, мастер, создал атлас анатомный,
Где показал, что это автономный
Субьект при человеке – член его.
А в женщине лютует озверело
Её самодовлеющее чрево…
И это также – Самосущество».
***
Да, древние недаром замечали
Что зверь после соития печален.
Ещё бы! Тлел такой злат-огонёк,
В мечтах мохнатых теплилась такая
Надежда неземного, что, вникая
В себя ночного, обхватив пенёк,
Зверь тосковал и грезил о пролёте
Дремучей бездны в содроганьях плоти,
А вышло что? А получилось то,
Что зверь едва ли вымахнул над лесом,
Едва ли над собою взмыл…
и весом
Подавлен, рухнул в гиблое ничто,
В родимое ничто, в ночной, родимый
Берложий мрак, в хаос непроходимый,
В густые дебри, в гнилостный развал,
В насквозь пропахший сукою текущей
Валежник свой сопревший… но – влекущий!
И снова по ночам затосковал…
……………………………………………………
……………………………………………………
…однажды, знаешь, я в себе услышал:
Что это значит: «Из себя я вышел»?
Что это значит: «Душу отвести»?
Есть, значит, Тот, внутри меня живущий,
В меня глядящий, и меня ж зовущий
Куда-то выйти?.. Иль совсем уйти?
И, значит, «некто третий» есть – его-то,
А не кого-то плотского, кого-то
Другого, может, «третьего» зовёт
Какой-то «первый» – выйти… но откуда,
Из тьмы, из крови, душу из-под спуда
Освободить, разьять телесный свод?
А плоть, она, выходит, здесь – «вторая»
В триаде этой: кровью запирая
Тех двух, незримых, буйствует – «Не сметь!
Я главная! Я посредине мира!
Вам только дай свободного эфира,
И выйдете, и это будет – смерть!..
……………………………………………..
……………………………………………..»
(Здесь идут рассуждения, споры «Второго Героя» и Настёны о сущности творчества, о древнем грехе человека. Восстановлена часть. Другие разрозненные куски см. в Приложении. Подглавка 10. «Настёна». ).
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
«…одни
В глуши своей блаженствуют безгрешно