Поймать и женить
Иван Михайлович что-то пробормотал во сне и решил не просыпаться.
– Правильно, – кивнула Мария Адамовна. – Я тоже так думаю. Аренда – это только повод! Ясно же, она хочет попроситься к нам в клуб, а прямо сказать стесняется. А я ей еще и мужика нормального пообещала… Вань, а у тебя знакомого мужика нет?
– Тебе сейчас? – разлепил веки Коровин.
– А сколько времени? – вдруг спросила Мария Адамовна, а потом с сожалением вздохнула: – Нет, Ваня, сейчас у меня рабочий день уже закончился. Надо завтра.
– Чего? Опять эта грозная Евгения? – тяжело вздохнул Иван Михайлович, пытаясь заснуть. – А меня… меня Кулаков со свету сживает. Поедом ест, житья не дает. Гад. Вот сегодня опять…
Мария Адамовна оживилась:
– Вань, а Кулаков женат?
– Да кто ж его вытерпит? Сегодня он мне, главное, говорит…
Она приподнялась на локте:
– Ваня! Я знаю, что делать! Их нужно женить!
– Да. А кого?
– Евгению и этого Кулакова! – Мария Адамовна быстро села на кровати и заблестела глазами от такой чудесной идеи. – Обязательно надо их женить! Неужели ты не понимаешь?
– Понимаю… Я только не понимаю, кому это нужно?
– Ты издеваешься надо мной? Я ж тебе русским языком говорю, если мы их поженим, то и Евгения, и Кулаков будут счастливы и благодарны нам по гроб жизни. А благодарность Евгении – это… Это, милый мой, и отсрочка платежей, и выгодная аренда, и новые деньги, и…
– Машенька… – взмолился супруг, но слушать его она не собиралась.
– Не спорь! А от тебя отстанет Кулаков! Ты ж понимаешь, если он женится на Евгении, у него больше сил ни на кого не останется! Она его сама поедом съест!
– Да, Маша, я понял, – послушно кивнул Иван Михайлович и добавил: – Займись этим. – Он повернулся к стене и сочно засопел.
Мария Адамовна еще и половины не рассказала того, как они станут прекрасно жить, если им удастся соединить этих двух людей, но муж занимался более интересным делом: он спал.
На следующий день Мария Адамовна снова стояла перед своими «счастливчиками» и сияла новой идеей. Женить Евгению и Кулакова! Как она славно придумала! Вот ведь где наступит сытая жизнь!
А пока она учила своих женщин садиться в автомобиль:
– Дорогие мои красавицы! Сейчас у нас практическое занятие. Сегодня мы учимся правильно садиться в авто и выходить из него. Так, поставьте свои стулья на середину комнаты…
Женщинам подобные занятия нравились. Порой они такое узнавали! К примеру, как можно ненавязчиво блеснуть естественной красотой, лишь слегка расстегнув пуговочку на блузке. Вроде та сама расстегнулась. Конечно, Анне Никитичне, к примеру, впору уже закутываться до подбородка, а не распахивать кофты, но и она училась очень добросовестно.
Сейчас все смотрели, как надо закидывать ноги при посадке в машину. У Марии Адамовны у самой не все получалось складно, однако от своих членов клуба она требовала самых отточенных движений.
– Девочки! Обращаю ваше внимание – главное, чтобы коленочки всегда были вместе! Сначала сажаем попу. Вот так… а потом закидываем ножки. Попа – ножки, коленочки вместе. Запомнили? Пробуем!
У женщин получалось далеко не все. Да, прямо сказать, ничего у них не получалось. Вера Игнатьевна так оттопыривала зад, будто мечтала кого-то напугать своим мощным тылом. Тонечка подпрыгивала. От радости, что ли? Неужели женщину ни разу в машине не возили? Мария Адамовна смотрела на это безобразие с плохо скрываемым раздражением.
– Вера Игнатьевна, не оттопыривайте зад! Ну что ж такое? – не могла уже молчать Мария Адамовна. – Такое ощущение, будто вы от самого дома идете с выпученным задом! Легче! Тонечка! Куда вы прыгаете? Вы же можете рядом с машиной примоститься!
Но плачевнее всех дела обстояли у Анны Никитичны. У той ноги взлетали выше головы.
– Анна Никитична! Не надо так яростно! Коленочки вместе!
– Мария Адамовна, она убьется! – пискнула Тонечка Абрикосова. – У нее запросто может случиться перелом ноги!
– Да, Анна Никитична, – спохватилась Мария Адамовна. – Ножки у стула не переломайте!
В комнату влетел Витольд Васильевич и уставился на прыгающих дам.
– Я, простите, не опоздал?
– О, заявился, – пробурчала Вера Игнатьевна, поправляя юбку. – Зачем ему-то в машину усаживаться?
– Что она сказала? – обернулся потенциальный жених к Тонечке Абрикосовой.
Ответить та не успела – в кабинет вошла Евгения Петровна.
– Мария Адамовна, я за деньгами, – решительно заявила она, и вид ее не предвещал ничего хорошего.
Денежные разборки не могли красить «успешную леди» в глазах ее клубовцев, поэтому Мария Адамовна стала быстренько выталкивать директора в коридор.
– Давайте выйдем, Евгения Петровна, – зашипела она и стала подозрительно моргать. – Я все понимаю, Евгения Петровна! Все! Мы все решим! Я вам обещаю!
– У вас что-то с глазами, – растерянно произнесла та. – Косоглазие, что ли?
– Не обращайте внимания, – отмахнулась Мария Адамовна.
– Простите великодушно, – вылезла в двери голова Витольда Васильевича. – Позвольте поинтересоваться, может, мне прийти попозже? Хотелось бы, когда девочки…
– Приходите в следующем месяце, – дежурно растянула губы в улыбке Мария Адамовна. – Как раз будут поставки девочек…
Глуховатый Витольд Васильевич эту радостную новость услышал с первого раза, выскочил из кабинета и пошел, подскакивая, по холлу, мурлыча себе под нос радостную песенку.
– Вот не может человек жить без нашего клуба! – закатила глазки Мария Адамовна. – Вот ведь каждый…
– Мария Адамовна, – строго прервала ее Евгения Петровна. – Вы не оплатили аренду за прошлый месяц, и я боюсь, что ваш клуб…
– Я приглашаю вас в гости к нам в эту субботу! – выпалила та и снова как-то странно посмотрела на директора.
– То есть… – опешила от такой наглости Евгения Петровна. – За деньгами… к вам домой?
– Все-все там! – защебетала Мария Адамовна. – Вас там будет ждать сказочный сюрприз!
– Неужели сразу за два месяца отдадите?
– Я вас жду, – ничего не стала объяснять руководительница «счастливчиков» и игриво убежала в кабинет, захлопнув двери перед самым носом директора.
– Ну… с ума сойти… – таращилась на закрытую дверь Евгения Петровна, не зная, как поступить. Может, действительно сходить? Сюрпризы какие-то…
Глава 2
Вечер выдался теплый, ласковый, а на острове, который находился в самом центре раскаленного города, и вовсе была благодать. Полуденное солнце не так слепило, веяло приятной прохладой, голые кроны деревьев плохо приглушали городской шум, но кое-как закрывали шпили многоэтажек, и создавалось полное ощущение, будто ты находишься в лесу.
На старом, коряжистом дереве в центре большой поляны в нелепой позе торчал Иван Михайлович и молил только об одном – чтобы ни одна собака не допрыгнула до его ботинка. А собаки были здесь же – вот они, прямо под деревом. И ведь как радуются, паразиты! Так и скачут, так и норовят за подошву ухватить! И что самое противное – ни одной маленькой собачки! Все как на подбор крупные, породистые! Откуда их только набрали? Хорошо, что не все собаки собрались под деревом, несколько особо свободолюбивых псов удрали к группе Кулакова и теперь заливались лаем. Конечно же, Кулаков тоже находился на острове. Да если б он вчера не заявил «дружковцам», что он здесь будет, фиг бы Ивана Михайловича кто здесь увидел! А теперь сиди вот… А сидеть, между прочим, было с каждой минутой все труднее. Попробуй-ка удержись, когда у тебя в одной руке портфель, другой ты пытаешься удержать телефон возле уха, да еще надо чем-то цепляться за спасительное дерево!
– Маша! – кричал в трубку Иван Михайлович, отбрыкиваясь от прыгающих собак. – Машенька, нет, я пока не пригласил Кулакова к нам в гости! Почему? Потому что… Этот Кулаков… я сейчас про себя сматерился даже… Маша, он устроил мне диверсию! Кыш, гады! Маша, это я не тебе… Говорю, я подавал объявление, что набираю собачек маленьких пород, а он… ну да, это ты подавала объявление… так я говорю, он… Да… но… Это ты написала, чтобы приводили любых?!! Чтобы у меня было больше клиентов? Потому что не нужно сужать мои горизонты? Машенька, когда Андрейка спросит, где папа, скажи ему, дорогая, что папу загрызла работа!
Его портфель все же выпал из рук, и резвые собачки, ухватив новую игрушку, кинулись носиться с ним по поляне.
– Граждане! Отберите у собак сумку! – пытался докричаться до собаководов несчастный руководитель. – Я буду подавать в суд!
Хозяева старались поймать собачек, но это оказалось непросто.
– Ой, а мой не слушается! – кричала тоненькая девушка в очках, бегая за огромным ньюфаундлендом.
– Да фиг ты их сейчас поймаешь! – не мог дозваться своего питомца высокий парень.
– Ой, они же перегрызутся!
– Настоятельно рекомендую псов успокоить! Сумку мою отобрать и… И дайте им игрушку, в конце концов! Лакомство какое-нибудь!
– Так вы же сами лакомство купить хотели, – напомнила пышненькая тетушка. – Мы деньги сдавали.
– Господи! Ну ничего без меня сделать не могут, – ворчал Иван Михайлович, роясь в карманах.
Тоже еще, с этим лакомством… Да, он собрал деньги. Ну так ведь они бы посмотрели, в чем он ходит! Старые ботинки вышли из моды… еще в прошлом веке! Да они и тогда-то не слишком модными были. Машенька в секонд-хенде покупала, а уж теперь-то… Ну и конечно, Ивану Михайловичу пришлось изловчиться и купить кроссовки! Да, вот он сейчас в них и болтается на этой коряге, прости господи! Нет, он и про собачек вспомнил. Но поскольку у него отчего-то осталось мало денег, то Коровин не стал изгаляться, а попросту купил пачку дешевенького печенья. Ну так ведь Андрюшенька, сынок, еще утром все печенье слопал. Пришлось потихоньку у маменьки набрать сухариков, которые она делала из остатков хлеба. Получился своеобразный и полезный мини-корм для меленьких собачек. Правда, в особенной полезности Коровин не слишком разбирался, да и сухарики иногда попадались целыми ломтями, ну так их ведь можно раскрошить!
– Вы же обещали купить, – нудила с поляны какая-то особенно настойчивая дамочка.
– Не беспокойтесь, – ворчливо проговорил Коровин. – Я обо всем позаботился. Ловите!
Он кинул пакетик с сухариками в руки дамочки, однако ловкие псы перехватили его на лету. Нет, все же не зря он просил приводить только маленьких собачек! Теперь эти псины весело гоняли по поляне, и отобрать у них лакомство было невозможно. Получалось, что ни сумки, ни свободы Коровину сегодня не видать. Зато к коряге, на которой он расположился, подбежали остальные собаководы.
– И все? А нам? – отчего-то возмущались они.
– А на себя вы деньги не сдавали! – заявил Коровин. – Я только на собак купил! Лобова! Давай свое лакомство! Мое уже слопали!
Лобова покачала головой и полезла в свою сумку, подвешенную к поясу. Возле нее тут же собралась кучка собаководов. И вовремя – своим дальнозорким оком Иван Михайлович заметил, как к его коряге приближается разгневанный Кулаков.
– Иван Михайлович! Уймите своих собак! Они нам заниматься не дают! Распустили их, а они… – Кулаков обратил внимание, что Иван Михайлович прочно прикипел к коряге и покидать насиженное место не собирается. – Что с вами?
– Это… мы отрабатываем у собачек реакцию на кошек, – ловко вывернулся Иван Михайлович. – Учимся, так сказать… Мяу, мои собачки! Мяу! Мяу-у-у-у!
– Да боится он, – сообщила Лобова. – Вон куда забрался. Всей группой пытались снять, визжит.
– Кулаков! – не выдержал руководитель «Дружка». – Вы меня просили группу на остров привести, я привел! Забирайте!
К такому повороту событий Кулаков не был готов. Он замялся, потом оглядел собак, бесчинствующих на лужайке, тоскливо посмотрел на свою группу и уверенно распорядился:
– Хозяева! Возьмите собачек на поводок!
– Ага! Где их сейчас возьмешь!
– Ха! Теперь только когда они сами нагуляются.
– А мой вообще ко мне в последнее время не подходит, ему с собаками интереснее.
– Да мы бы уж давно их взяли, только догнать надо!
– Не нужно догонять! – вовсю командовал Кулаков. – Не бегите за собакой! Женщина! Прекратите гонять собаку! Окликните и начинайте убегать! Так… А теперь присядьте, пес сам к вам подойдет! А теперь похвалите!
С грехом пополам собак кое-как удалось угомонить, а потом еще полчаса ушло на то, чтобы самих собаководов выстроить в шеренгу.
– Сегодня занятия проводить не будем, – расхаживал перед своей новой группой Кулаков. – У меня сейчас занятия в другой группе, а вот завтра я вас жду.
Несколько минут Кулаков отвечал на вопросы растерянных собаководов, а когда поляна опустела, он повернулся к Ивану Михайловичу:
– Все, слезайте. Ушли ваши «дружки».
Теперь можно было спускаться. Тем более что руки и ноги у Коровина затекли. Да и сколько можно тут торчать, будто он грач какой! Но… было еще одно важное дело, которое необходимо было выполнить, иначе… Ой, даже трудно представить, что произойдет, если Коровин ослушается. Поэтому он игриво прищурился и кокетливо, точно барышня на первом свидании, произнес:
– Я, конечно, слезу, но при одном условии. В эту субботу вы обязательно должны прийти к нам в гости! Мы с Машенькой вас будем очень ждать!
Кулаков махнул рукой:
– Простите, не могу. Слезайте.
– Тогда уж, простите, не слезу! – обиженно отвернулся Коровин к коряге. – Вот так и помру тут.
– Да вы издеваетесь, что ли? – вытаращился конкурент. – Ну и сидите! Подумаешь, цаца какая!
Он не стал уговаривать взрослого мужика. В самом деле, сегодня и так столько времени потрачено впустую! Кулаков быстро направился к своей группе, но с коряги вдруг раздался оглушительный вопль.
– А-а-а! Умира-а-а-ю! – истошно голосил Коровин. – Помогите-е-е!
– Слезайте! – снова дернулся к нему Кулаков.
– Ни! За! Что! – гордо дернул худенькой шейкой возмутитель спокойствия.
Кулаков уже не стал разбираться. Да в самом деле! Не ребенок же этот Коровин! Будет тут истерики закатывать! С какого перепугу он к нему в гости попрется? Можно подумать, в субботу ему нечем заняться! Он тут целыми днями с чужими собаками, а у самого собака весь день взаперти сидит! Да и не только собака…
Кулаков направился к своей группе, но неожиданно позади него раздался страшный треск, грохот и звук падающего мешка. Он испуганно оглянулся. Под корягой на поляне с закрытыми глазами лежал Коровин, а рядом с ним валялся здоровенный сук, на котором Иван Михайлович ранее восседал.
– Да твою-то маму! – крикнул Кулаков и кинулся к упавшему. – Ребята! Тут человек!
Собаководы из его группы прибежали, обступили плотным кольцом, кто-то попытался сделать искусственное дыхание.
– В субботу к нам придете? – умирающим голосом прошептал Коровин.
– Приду, – вздохнул Кулаков. – Вставайте. Ничего себе не отбили?
– А адрес? – не поднимался страдалец. – Вы не спросили адреса. Учтите: не придете, я буду каждый раз на вашем занятии падать с этого дерева. И убьюсь когда-нибудь.
– Что вы такое говорите? – испугались женщины-собаководы. – Придет Борис Борисович!
– Да не вопрос! – поддержали мужчины. – Вы нам только адрес скажите, мы к вам все завалимся!
– Все – это лишнее! Я боюсь… большого скопления людей, – быстро соврал Коровин. – А вот Борис Борисович пусть придет! Без него мне… это… жизнь не мила!
Кулаков медленно покрывался красными пятнами.
– А чего это вы к нему дышите неровно? – вдруг игриво спросила одна женщина. – Вы… из этих?
– Блин, вот влип… – пробормотал Кулаков.
– Нет! Я не из этих! – молодым петушком вякнул Коровин. – Я просто… просто у него хочу занятия брать! По собаководству! Потому что у него получается группу вести, а у меня…
– А, ну это да-а! – дружно загалдели собаководы. – Точно. Из вас руководитель никакой. Это вам надо к Борису Борисычу. Борис Борисыч, ну чего уж вы! Надо человеку помочь! А то он теперь каждый раз будет, как тетерев, на дереве торчать.
– Диктуйте свой адрес! – потерял терпение Кулаков. – Ну никакой работы! День вот просто так взяли и вычеркнули!
– Точно, – ловко поднялся Иван Михайлович. – Черканите где-нибудь адресок… Давайте я вам его в вашей тетрадочке запишу.
– Да вы что?! Какие тетрадочки? У нас практика, а не писанина! – возмутился Кулаков.
– Ну тогда… я вам вот здесь, прямо на руке…
Кулаков наивно протянул руку, чтобы этот надоевший товарищ написал ему свой адрес, но противный Коровин ловко ухватил рукав рубашки и написал прямо на манжете.
– Вы с ума сошли? – вытаращился на него Кулаков.
– Ничего, – махнул рукой Коровин. – Зато не сотрется.
– Вот уж спасибо, – пробормотал Кулаков, но в дискуссию вступать не стал.
В субботу все семейство Коровиных готовилось к приходу гостей. Гости были важные, нужные, просто необходимые, а потому готовиться начали с четверга. Покупали продукты, варили холодец, натирали до блеска мебель и посуду, но основная работа кипела в субботу утром.
Мария Адамовна вместе с бабой Нюрой носились по дому точно ошпаренные. Иван Михайлович тоже помогал. К примеру, он раскладывал салфетки. Да не просто раскладывал, а подходил к этому делу очень ответственно. Сначала просто положил салфеточку каждому на тарелку. Но унылые треугольнички не порадовали его творческую натуру. Тогда он смастерил из салфеточки самолетик. Это тоже был не верх совершенства. И вот только когда из салфеток были сделаны кораблики, отец семейства с удовольствием прищелкнул языком. Правда, кораблики выглядели мятыми и несвежими, но лишь от того, что Иван Михайлович забыл, как они делаются.
– Мама! Где черный хлеб? – волновалась Мария Адамовна. – Несите черный хлеб!
Не ко времени и Андрею приспичило куда-то собираться! Он тоже метался по комнате и нарушал порядок.
– Мама! Я сегодня на собеседование иду в модельное агентство, ты не видела мою светлую вязаную кофту?
– Андрюша! Ну какая кофта? – отмахнулась она и вдруг сообразила: сын устраивается на работу. – Вот и правильно, сынок. В модельное, да? И правильно, тебя всегда тянуло к моделированию. То машинки склеивал, то самолетики…
– Мама! Какие машинки? Где моя кофта?
В комнату торопливо вошла баба Нюра и виновато уставилась на невестку.
– Машенька, – стыдливо промолвила она. – А я ведь этот… черный-то хлебушек… скушала. Нету хлебушка-то, чего класть-то?
– Мама! – воскликнула Мария Адамовна. – Там этого хлебушка две булки было, ты все умяла?
– Да как-то и не хотела… сам проскочил…
– Мама! Ну где моя кофта? – не успокаивался Андрей. – Светлая такая? Вязаная?
– Ой, господи, – нервно отмахнулась Мария Адамовна. – Вязаная? Так ее бабушка распустила, спроси у нее.
– Баб! Распустила, что ли? – с отчаянием спросил внук. Его смелые планы сейчас рушились из-за какой-то кофты!
Хотя… почему из-за какой-то? Он на нее всю материну зарплату угрохал! И если баба Нюра распустила…
– Да разве ж ее распустишь? – горько махнула рукой баба Нюра. – Дед в ней на дачу уехал.
– Андрюша! – махнула мать полотенцем. – Не мешайся! Надень вон папин костюм, он очень прилично выглядит. Будешь торжественным и…
– Да он приличным не был уже лет двадцать пять! – возразил сын. – Эх… опять придется у Юрки тряпки просить. – И он выбежал из комнаты.
Теперь уже можно было спокойно накрывать на стол. Правда, спокойно не получалось – поджимало время.
– Мама! – обернулась к свекрови Мария Адамовна. – Сходите за хлебом. Только донесите его до стола!
– Машенька, – проговорила свекровь. – Я вот по поводу курицы волнуюсь…
– Мама! Не вздумайте подходить к плите! Вы совершенно не умеете готовить!
– Машенька, посмотри! – Иван Михайлович соорудил из салфетки пистолетик и не мог не поделиться радостью. – Не лишено оригинальности, правда?
– Боже мой! – взглянув на часы, ухватилась за щеки Мария Адамовна. – Они сейчас подъедут, а я совсем не готова!
– Мам, ну как я? – возник в дверях Андрей в обычном свитере и джинсах. – У Юрки взял.
– А я думала, это твое… – пробормотала она и кинулась в свою комнату, но вдруг остановилась. – Значит, так! Ваня, быстро переодеваться, мама, не суйся к плите, Андрюша… А Андрюшка уже убежал? Опять ведь ключи забудет…
Кулаков только вчера купил небольшую иномарочку, теперь сидел за рулем, и внутри у него должны были петь соловьи. Но те упрямо молчали. Нет, машинка, конечно, замечательная, однако… Слишком поздно она поселилась в его гараже…
Бывшая жена Кулакова всегда и везде преуспевала, а его считала неудачником. Пока дочка была маленькая, это не слишком заметно было – каждый занимался своим делом, жена была занята ребенком… Они и ссориться-то не успевали. И считалось, что живут хорошо. А может, и на самом деле хорошо жили. Молодые-то и вообще друг без друга дышать не могли. Как ниточка с иголочкой. И в походы вместе ходили, и по театрам бегали, и даже просто по парку гуляли… И ведь не скучно было! Да и потом тоже – дочка родилась, они и малышку с собой везде брали. К друзьям ходили, сами к себе гостей приглашали. Даже на танцы бегали. Правда, тогда Борис работал на заводе. В самом горячем цеху – тяжело, вредно, зато деньги приносил приличные.
А вскоре завод купили богатые товарищи, условия стали невыносимые, а платить стали мало. Люди увольнялись, ушел и Борис. Они с женой решили, что Борис не будет гробить здоровье, и так уже отдал заводу самые лучшие годы. Думали, что он займется чем-нибудь своим. Но… заняться не получилось. Ну не было в Кулакове коммерческой жилки! А, как оказалось, кругом было столько ловких, вертких, сообразительных товарищей, у которых была не только жилка, а прямо жила какая-то… А он не смог. Потом еще раз пытался…
Дочка уже выросла, выпорхнула из родительского дома и устроилась очень неплохо. Да и у жены дела резко пошли в гору. А вот Кулаков… Все чаще ловил он на себе взгляды жены… эдакие… ироничные, все реже они стали гулять по паркам, а в гости почти не ходили. У супруги не было на это времени. Кулаков томился дома, вел хозяйство. И понимать друг друга стали хуже… Вот тогда-то Борис и взял себе собаку, Одера. Он с молодости собак любил. И всегда у него в доме кто-нибудь жил: то овчарка, то дворняжка какая-нибудь. И в армии он кинологом служил. У него был самый воспитанный пес. Думал, когда свою семью заведет, его дети обязательно станут расти вместе с пушистыми друзьями. А у дочки оказалась аллергия, поэтому про свою любовь к животным пришлось забыть. Но дочь давно жила отдельно, и теперь Борис мог позволить… Он позволил – взял хорошенького, славного щенка овчарки, ходил с ним на курсы дрессировки, сам поступил на курсы кинологов. И вдруг оказалось, что жена его совсем не понимает. Она отнеслась к его затее с сомнением. Вроде бы сама тоже собак любила, а тут…
– Ты! Здоровый мужик! Будешь с собачками бегать, как пенсионер? – кричала жена. – Да ты на себя посмотри! Тряпкой стал! Ты уже похоронил себя! Махнул рукой! Я думала, ты сильный, а ты…
Да чего там вспоминать… Борис забрал Одера и ушел в квартиру матери. Мать умерла года два назад, квартиру одно время сдавали, а потом решили сделать в ней капитальный ремонт. Да все никак не могли собраться. А тут она так пригодилась.
И вот Борис уже почти год живет с Одером, ведет группу собаководов… Стал получать неплохие деньги, даже машину новую купил, и собака его любимая рядом, а вот с женой… Конечно, она увидит его машинку, может, даже осознает, что он не тряпка, не похоронил себя, да только… Что это поменяет?
Кулаков уже подъехал к дому Коровиных, вышел, аккуратно проверил все замки и… чертыхнулся.
– Черт! В гости же иду, надо было хоть коробку конфет взять, – поморщился он.
Кулаков не хотел идти к этому Коровину, но… кто его знает, вдруг действительно станет скакать по деревьям на каждом его занятии? И к тому же подсказать ему надо, как с собаками работать, чего ж он мучит и людей, и животных. Да и коллега все же. Жена Коровина тоже там работает, в их ДК. Лучше заглянуть на полчасика, чайку попить и распрощаться. Потому что… Потому что у него сегодня такое важное событие…
Кулаков оглядел двор – в двух шагах от него стояла палатка. Там точно конфеты продают. И он решительно направился туда.
Из подъезда выскочил высокий, худощавый молодой человек, похлопал себя по карманам и закричал на весь двор:
– Ма-а-а! Ма-ама! Ключи скинь, я забыл!
На балкон выбежала Мария Адамовна:
– А я знала! Когда ты перестанешь все не забывать?
Она резко швырнула тяжеленную связку ключей, но не попала в траву. Ключи приземлились прямо на машину Кулакова, оставив на капоте вмятину.
– Спасибо, мам! Я поехал, – радостно схватил ключи Андрей и устремился в модельное агентство на папиной старенькой машине.
– Сыночек, только недолго! – крикнула ему вслед заботливая мамаша и оглянулась по сторонам – вот-вот должны были прибыть гости.
Кулаков вышел из палатки с коробкой конфет и направился к подъезду. Правда, к новенькому автомобилю так и тянуло. Он подошел, чтобы еще раз проверить замки, и через минуту район огласился его гневными проклятиями: