Американское Вертиго

Часть II. Хитросплетения.

Лечащий врач Сергея, доктор Харрис, только что получил результаты повторной компьютерной томографии головного мозга пациента и рассматривал их на экране компьютера. Сомнений не было – повреждения обширные и необратимые. Прошло 20 часов между двумя исследованиями и никакой положительной динамики. Очагов поражения много, их размеры четко обозначились – никаких шансов, разве что чудо! Время подумать о донорстве. Констатация смерти мозга возможна через несколько дней и, до этого времени, нужно ненавязчиво «прощупать» супругу на предмет согласия. Интересно, как она воспримет предложение? От этих русских всего можно ожидать.

В ординаторскую заглянула дежурная медсестра Глэдис.

– Доктор, там пришла жена вчерашнего пациента, хочет поговорить с лечащим врачом. Вы сможете уделить ей внимание?

– Да, пожалуй, минут через пятнадцать. А пока оденьте её в халат и организуйте посещение. На текущее время не запланировано никаких манипуляций?

– Нет, я все закончила, – сказала медсестра и пошла к двери.

– Глэдис, еще одна просьба, – остановил ее доктор.

– Слушаю вас.

– Пожалуйста, в беседе никакой обнадеживающей информации. Перспективы у пациента плачевные. Я постараюсь заручиться ее предварительным согласием на забор органов.

– Понятно, доктор! – сказала сестричка, опустив глаза. Ее смуглая кожа скрыла появившийся румянец, ведь всего несколько минут назад она разговаривала с Ириной и сказала, что состояние мужа без ухудшения и стабильное.

Джон Харрис почувствовал, что новость расстроила медсестру. Молодая еще, не успела привыкнуть к подобным ситуациям на нашей кухне – подумал он, поглядывая в след Глэдис. – Сострадание еще не выветрилось. Однако фигурка очень хороша, нужно попробовать пообщаться с ней поближе.

Тем временем Глэдис одела Ирину в одноразовый халат и провела в палату. В предвкушении ужасного зрелища ее сердце выскакивало из груди, но, на удивление, внешний вид Сергея не испугал. Такой же, как обычно, с хорошим цветом лица и ровным дыханием. Просто спящий. В эту умиротворяющую картину не вписывались интубационная трубка, желудочный зонд, венозные линии, провода электродов и прочая атрибутика реанимационной палаты. Только ровный ритм аппаратного дыхания и звуковой пульс монитора монотонно внушали спокойствие.

– Можно я его потрогаю? – спросила Ирина.

– Конечно, – сказала Глэдис, – только аккуратнее, пожалуйста, с нашими коммуникациями.

Ирина слегка прикоснулась ладонью ко лбу Сергея. Теплый, – подумала она. Слезы навернулись на глаза, переполнили нижние веки и покатились по щекам.

– У него повышена температура?

– Сейчас незначительно. Под утро был один подъем до высоких цифр, но мы без проблем справились с ним внутривенным введением препарата «Тайленол».

– Скажите, а у доктора Харриса найдется время со мной переговорить?

– Да, он обещал скоро подойти.

Ирина стояла и смотрела на Сергея. Первое волнение, которое она испытала при входе в палату, уже улеглось. Тишина блока интенсивной терапии сама по себе убаюкивала эмоции. Можно сосредоточиться и продумать те вопросы, которые она должна задать доктору. Да, Валентин просил узнать результаты повторной компьютерной томографии – есть какие-либо изменения в динамике?! Впрочем, врач и сам расскажет наиболее значимые детали текущей ситуации.

– Здравствуйте, – за спиной бесшумно возник доктор Харрис. Ирину приятно удивил глубокий тембр его голоса. Она обернулась и посмотрела на него.

– Здравствуйте, мистер Харрис.

– Можно просто, Джон.

Ирина оценивающе посмотрела на врача. Приятный мужчина, скорее всего около сорока лет, не отводит взгляд и уверенно держится. С таким общение не должно быть трудным и можно рассчитывать на откровенность.

– Приятно познакомиться, Джон. Скажите, пожалуйста, как дела у Сергея и какие перспективы нас ожидают? Мне бы хотелось, чтобы вы были максимально откровенны и не скрывали от меня ничего.

– Постараюсь, насколько это возможно. Сегодня мы повторно сделали Сергею компьютерную томографию головного мозга. Впечатление двойственное. Сначала о хорошем. В сравнении со вчерашним исследованием отрицательной динамики не наблюдается. Очаги поражения аналогичные по размерам и местам расположения. Кроме того, температура нормальная, за исключением одного подъема и, хорошие показатели сердечной деятельности.

– Что же вас настораживает, Джон? – спросила Ирина, интуитивно почувствовав, что запас хороших новостей на сегодня исчерпан.

Харрис немного помедлил и, тщательно взвешивая слова, сказал:

– Зоны поражения мозга у вашего мужа располагаются в таких участках коры, что рассчитывать на полное восстановление познавательных функций и мыслительных процессов достаточно сложно. Не исключен исход с тяжелыми расстройствами сознания, что сделает его глубоким инвалидом.

– Вплоть до вегетативного состояния? – ужаснулась Ирина.

– Не будем пока обсуждать самый неблагоприятный вариант, – остановил ее доктор, – ситуация окончательно прояснится в ближайшие несколько суток.

– Возможен же положительный сценарий или никаких шансов нет? – ухватилась за соломинку Ирина.

– Всегда нужно рассчитывать на лучшее, – ободряюще отреагировал доктор Харрис. – Давайте не будем загадывать и встретимся завтра. Будет день, будет пища. До свидания, Ирина.

Она протянула руку, доктор ободряюще пожал ее и пошел к двери. Ирина бросила взгляд ему вслед, как будто почувствовала, что разговор еще не окончен. Действительно, будто повинуясь ее мыслям, Джон остановился и сказал:

– У меня к вам есть еще один серьезный вопрос. Конечно, он не к месту. Но анализы определения комплекса тканевой совместимости занимает достаточно продолжительное время. Как вы отнесетесь к забору органов Сергея для трансплантации в случае неблагоприятного исхода?

Взгляд Ирины потух, глаза наполнились слезами. С трудом сдержавшись, чтобы не разрыдаться, она тихо сказала – Думаю, Сергей не возражал бы… После она еще долго сидела рядом с мужем и держала его за руку. Навалившиеся тяжелые мысли придавили ее. Как легко убить надежду. Достаточно лишь сделать опосредованный намек на необратимость ситуации и все летит в тартарары. Ирина вдруг стала представлять свою жизнь без Сергея. А что, собственно говоря, изменится? В последнее время он так отдалился. Хотя внешне для окружающих перемены в их отношениях были незаметны, ведь Сергей всегда был галантным и предупредительным, секса у них не было уже несколько месяцев. Где-то в душе зашевелилась обида – все из-за этой девки! Ирина никогда не говорила с мужем о том, что ей все известно. Информация сама попала в руки, просто захотела посмотреть фотографии их последней поездки на озеро Тахо в его телефоне, а там…

Слишком много фотографий одной женщины с маленькой девчонкой лет двух с половиной, трёх. Один вопрос для Ирины остался без ответа: Это дочь Сергея, или нет? Внешне сходства нет, но в маленьком возрасте это впечатление может быть обманчивым. Да и на мать ребенок не очень-то похож. Подсознательно, сопоставляя сроки частых и длительных поездок Сергея в Москву в последнее время, Ирина все чаще склонялась к той мысли, что девочка дочь ее мужа. От этой мысли в душе поднималась буря эмоций. Ведь два аборта, которые Ирина сделала в своей жизни, не были следствием ее личного решения. Они все обсудили с Сергеем и пришли к единому мнению. А потом, в результате возникших осложнений, путь к материнству для нее был закрыт навсегда, от чего мысль о его дочери от другой женщины была вдвойне невыносима…

Мысли прервала фраза Глэдис:

– Ирина, мне пора выполнять назначения.

– Да-да, конечно, я уже пойду! В какое время мне лучше прийти завтра?

– Думаю к двенадцати. Мы успеем сделать всю утреннюю работу, пройдет обход и будут готовы результаты всех назначенных обследований и анализов.

– Хорошо, я приду к этому времени. Надеюсь, что будут какие-то положительные сдвиги в состоянии мужа. Спасибо вам, Глэдис!

Ирина бросила взгляд на лицо Сергея и, ей показалось, что веки дрогнули, как бы одобряя последнюю фразу. – До завтра, дорогой мой, – произнесла она про себя…

***

Пустота их роскошного большого дома ошеломила Ирину. Неужели Сергей может никогда не вернуться сюда. Как ей здесь жить одной? Она прошла в кабинет и бросила взгляд на экран включенного «Мака». Совсем забыла, что обещала Валентину позвонить. От него три пропущенных звонка и сообщение в скайпе: «Ирочка, привет. Мы сидим дома и ждем сообщения от тебя. Или звони на мой телефон. Валентин».

У них уже очень поздно, по Москве уже где-то около половины первого ночи. Спать легли, наверное. Но компьютер в сети. Немного помедлив, Ирина щелкнула иконку «Вызов». Валентин ответил сразу:

– Привет, молодец, что набрала. Мы не знали, во сколько ты возвратишься. Сидим втроем ждем. Младшенький с нами. Ну, рассказывай, как дела? Может включишь видео?

– Нет, Валечка, ни в коем случае. Я ужасно выгляжу. Не хочу вас пугать.

– Рассказывай, как дела у Сереги?

– Я обсудила с лечащим врачом результаты сегодняшней компьютерной томографии – никаких существенных изменений по сравнению со вчерашним днем.

– Уже что-то. Нет прогрессии, – с позитивной уверенностью сказал Валентин.

– Вместе с тем, очагов повреждения достаточно много и они разбросаны по всему мозгу. Это очень смущает доктора, хотя явных признаков пессимизма в беседе с ним я не ощутила, – сказала Ирина и вспомнила о теме донорства. Не буду пока ничего говорить.

– Очень хочется посмотреть картинки томографии и обсудить их с моими специалистами, – сказал Валентин. – Ты сможешь отправить результаты?

– Думаю, что да. Но они отдали мне только диск. Может я вышлю его тебе экспресс почтой FedEX?

– Обычно они распечатывают наиболее показательные снимки на пленке. Если есть такая возможность, то нужно сфотографировать пленку и оправить картинку по электронной почте. Это не сложно. Или попросить отдельно сохранить с диска несколько наиболее показательных картинок в открытых форматах. Я диск дождусь, но время-то идет.

– Хорошо, попытаюсь завтра сделать.

– Ирочка, еще одна просьба. Если будешь видеть Сергея, то сфотографируй его и перешли мне фото. Я должен его увидеть.

– Мне бы очень не хотелось, что бы вы видели его в таком виде… – немного помедлив, ответила Ирина.

– Пожалуйста, мне это очень нужно, – с дрожью в голосе сказал Валентин. – До завтра, звони в любое время. Катя и Матвей рядом, привет тебе передают. Очень за Сергея переживают.

– Пока ребята, спасибо за поддержку! – Ирина кликнула по красной трубочке,

Скайп квакнул и разъединил континенты…

Вторую половину разговора она уже еле сдерживалась и мгновенно разрыдалась в голос, уронив голову на сведенные руки. Им легче, они там вместе, а я совсем одна… Почему же одна? Сейчас умоюсь и перезвоню Нику. Он наверняка ждет моего звонка. Как же я за всей этой круговертью за него забыла? Нужно отвести душу, поговорить с родным человеком. Тем более он всегда рад помочь и словом и делом.

Их отношения были скорее дружескими, чем любовными, хотя физическая близость была вполне естественным дополнением. Ирина вытерла слезы и задумалась. Теплые воспоминания об истории ее романа с другом семьи грели душу и успокаивали. Ник тоже был выходцем из Союза. Опытный инвестор, богатый человек, партнер Сергея по ряду проектов. За свою жизнь несколько раз он становился банкротом, но непременно поднимался в неуемном желании реализовать американскую мечту. И это ему удалось. Роскошный умный дом на берегу океана, оборудованный по последнему слову современных технологий, Астон Мартин ДБ9 и более чем солидный счет в банке. Казалось бы, чего еще желать – жизнь удалась, дети выросли и устроили свою судьбу, а любимая супруга Марго от души радовала его своими талантами хранительницы семейного очага. Утонченная красавица модельной внешности своим задором и острым умом приводила в восхищение всех друзей и знакомых. Но идиллию «дом полная чаша» нарушила внезапная тяжелая болезнь Маргариты. Всего около года назад она почувствовала себя плохо и приговор врачей был неумолим – запущенный рак яичников. Несмотря на все предпринимаемые усилия заболевание прогрессировало очень быстро, Марго просто таяла на глазах. Цветущая роскошная женщина всего за несколько месяцев превратилась в высохшую лежачую больную. Вердикт врачей для Ника был ошеломляющим – консилиум признал случай инкурабельным, то есть не подлежащим лечению ввиду его неэффективности. Она ушла тихо, не проснувшись однажды утром. Обычно горе близких при потере любимого человека безутешно, но в случае тяжелой изматывающей болезни, когда невыносимые страдания больного лезвием режут нервы, печальный исход воспринимается как облегчение…

Такие чувства испытывал Ник. Высохшее тельце умершей супруги не имело ничего общего с его любимой Марго, всем стало легче. Похороны прошли тихо, людей было немного. Так сложилось, что наиболее близкими для их семьи друзьями были Сергей и Ирина. На прощании Сергея не было – он улетел в Россию на несколько недель и под легендой бизнес командировки отдыхал с подругой и дочерью.

На кремацию Ирина вынуждена была пойти одна. Процедура прощания была формальна и непродолжительна. Никому из пришедших не удавалось уловить хотя бы отдаленное сходство умершей с Маргаритой – такой, какой они ее помнили: идеальное лицо, стройное загорелое тело, обрамленное в яркое платье и изысканные украшения. Это создавало атмосферу неловкости, вызванной ощущением присутствия на церемонии прощания абсолютно незнакомого мертвого человека. Череда слов соболезнований смирившемуся со своим горем вдовцу и всеобщее желание побыстрее покинуть территорию грусти. Прощальный вечер Ник организовал дома. Люди достаточно быстро ушли, осталась только Ирина. Она не хотела оставлять хозяина наедине с прахом Марго, ощущая в душе всю тяжесть такого соседства. Засиделись глубоко за полночь. Разговор недолго вился вокруг воспоминаний о Маргарите, а быстро сфокусировался на теме безысходного одиночества самих собеседников. Много откровений прозвучало в эту ночь. Ник пил виски и рассказывал о деталях тяжелого периода мучительных страданий, которые они перенесли вместе с Марго. Ирина под пару бокалов ароматного Зинфанделя впервые поделилась с ним новостями о переменах в жизни Сергея и своем одиночестве! С уверенностью можно сказать, что именно тогда они стали очень близки. Нет, не в физическом смысле. Им удалось заполнить душевную пустоту друг друга. Они сидели на диване в полутемной гостиной и разговаривали, заполняя паузы глотками выпивки. В комнате было тепло от потрескивающего камина, а в душе ощущение умиротворенного спокойствия, чувство которого каждый из них давно не испытывал. Ирина прислонилась плечом к Нику, а он, в порыве нахлынувшей волны нежности, обнял ее, притянул к себе, уткнулся в макушку и глубоко вдохнул запах волос. Оба смутились из-за возникшей ситуации, ведь основной мотив вечера совсем не предрасполагал к нежным ласкам с вытекающими последствиями. Ирина отодвинулась от Ника, потянувшись за бокалом с вином, стоящем на журнальном столике. Он тоже последовал ее примеру, завладев тяжелым хрустальным стаканом и жадно отхлебнув дымный обжигающий напиток. Именно в этот вечер больше ничего и не произошло, но судьба их отношений была предопределена.

Ирина и Ник стали часто встречаться, конечно, в основном, когда Сергей отсутствовал. Иногда они посещали выставки и ходили на концерты классической музыки. Наиболее приятными для обоих были домашние встречи у Ника за ужином. Разговаривали на различные темы и с каждой встречей становились всё ближе. Ник рассказывал о своем одесском детстве, об истории их отношений с Марго и перипетиях инвестиционного бизнеса. Ирина в основном посвящала его в новые детали личной жизни Сергея, которые ей удавалось выяснить. Однажды, засидевшись допоздна, у них не возникло желания расставаться. Почувствовав это, Ник предложил:

– Может останешься на ночь?

– Думаю, да, – ответила Ирина. – Ты мне выделишь свою рубашку в качестве ночнушки?

– Конечно. Давай я постелю в гостевой спальне, – сказал Ник и, немного помедлив, добавил: Нам!

Возражений не последовало и ночь наполнилась безумным вихрем нежных объятий и бурных ласк. Они заснули под утро, прижавшись друг к другу, испытывая обоюдное чувство умиротворенного удовлетворения. Удивительно, но никто из них не испытал даже намека на чувство вины перед Сергеем. Все было очень гармонично – как будто две половинки заполнили собственную пустоту. После той ночи в доме Ника появились вещи и туалетные принадлежности Ирины… На душе стало легче, слез как и не бывало. Она взяла мобильный, открыла меню и выбрала строку №1 в списке быстрого набора. Родной голос Ника не заставил себя ждать:

– Привет. Как ты, котёнок?

– Все в порядке, дорогой. Только немного устала.

– Что нового в больнице?

– Особых новостей нет, пока все по-прежнему, – сказала Ирина и добавила: Мне очень тоскливо одной дома, ты не возражаешь, если я приеду?

– Конечно нет, буду очень рад! Я просто не рискнул предложить тебе это…

– Спасибо, родной. Буду минут через сорок. К ужину что-нибудь купить?

– Нет, у меня все есть. Приезжай поскорее!

Последняя фраза Ника окончательно умиротворила Ирину. Нет никаких сомнений в том, что он очень ее любит. Пора собираться, – подумала она, – еще нужно принять душ и переодеться.

***

Джон Харрис внимательно осмотрел Сергея, изучил лист наблюдения за прошедшую ночь и присел за компьютер. Нужно сегодня же информировать местную Организацию по Снабжению Органами (OСО) о наличии потенциального донора. В национальной донорской базе данных пациент не фигурирует, поэтому необходимо срочно набрать кровь для определения его набора антигенов тканевой совместимости – ОСО наверняка затребует эти данные в ближайшее время. Каждый гражданин США по умолчанию считается потенциальным донором. Госпиталь, в котором умер или умирает пациент, обязан как можно скорее предоставить данные о нем. В финансовом плане это весьма выгодно для лечебного учреждения – бюджетное финансирование трансплантационного проекта в США очень щедрое. Кроме того есть и личный, меркантильный интерес – при состоявшемся подборе подходящих для трансплантации пациентов, лечащий врач получает серьезное финансовое вознаграждение. Объем этой разовой выплаты напрямую зависит от количества забранных и трансплантированных органов. Если повезет с ожидающими пересадку кандидатами, то можно одновременно осуществить забор почек, печени и легких. Вот только сердце под вопросом, – подумал Харрис, – больной госпитализирован по поводу сердечного приступа, могут и заартачиться. Ну да ладно, не буду загадывать, а то вдруг вообще совместимых реципиентов в базе нет? Впрочем, вряд ли такое возможно. Кто-то, да подойдет. База данных ведь всеамериканская, содержит информацию о всех случаях трансплантации в США с 1986 года. Кроме этого, в рамках проекта объединены 58 региональных офисов координирующих весь процесс трансплантации органов, начиная с получения заявок от больных, которым требуется пересадка, вплоть до выполнения оперативных вмешательств. Сразу после поступления информации из больницы о наличии потенциального донора, специалисты выясняют его «медицинскую пригодность» для процедуры, анализируют состояния здоровье, возраст, причину смерти и т.д.

В данном случае все должно быть нормально, – вслух произнес Харрис и перешел в теневую зону размышлений, о которых было нежелательно говорить кому-либо. Один его знакомый, работающий в системе распределения органов, как то посвятил Джона в интересные детали трансплантационной кухни. Оказалось, что существует система повышающих коэффициентов, значительно влияющих на сумму конечных выплат госпиталю. Она основана на косвенной оценке уровня потенциальной жизнеспособности трансплантируемого органа, что непосредственно связано с эффективностью пересадки. Проще говоря, в соответствии со статистическими данными отдаленных результатов трансплантаций, в среднем меньше служат органы, забранные у трупа, а дольше те, которые были получены от живого донора. Поэтому, второй вариант более выгоден в финансовом плане не только для больницы, но и для лечащего врача, который получает вознаграждение в объеме фиксированного процента от общей суммы. В подавляющем большинстве случаев забор органа живого донора выполняется при родственных пересадках, но хитрость состояла в том, что ее можно осуществить и у пациента с гибелью мозга в условиях операционной. Единственным препятствием для этого является необходимость проведения ритуальной процедуры отключения больного от аппарата в присутствии его родных. Получить согласие родственников на посмертный забор органов это одно, а информация о том, что человека с работающим сердцем и дышащими легкими будут кромсать в операционной – несколько иное. В состоявшемся тогда разговоре товарищ посоветовал Джону Харрису продумать схему обхода неприятных формальностей и легализации операционного забора. Подобных случаев еще не было в их клинике, но нужно же с чего-то начинать. В любом случае понадобятся помощники и одобрение руководства.