Американское Вертиго

Итак, следует продумать каждый момент, – размышлял Джон. Согласие жены пациента я, скорее всего, получу. Нужно дождаться результатов анализов набора антигенов и ввести их в компьютерную базу данных Объединенной Сети Распределения Органов (ОСРО). Сопоставление данных и выявление конкретных больных, ожидающих трансплантацию, займет несколько десятков минут, а когда результаты будут получены, необходимо сразу же сообщить представителю местной ОСО, что больница готова выполнить в условиях операционной забор органов от живого пациента с подтвержденной гибелью мозга. С ними нужно согласовать дату и время процедуры, так как схему логистики приезда специалистов из центров трансплантации будут формировать они.

Теперь последний, но очень сложный момент, о котором Харрис еще понятия не имел. Как организовать прощание родственников с пациентом, при этом выполнить отключение аппарата искусственной вентиляции легких, продемонстрировать остановку сердца, а потом быстро доставить тело в подготовленную операционную и вновь восстановить сердечную деятельность? Сложно, все упирается во время. Торопить супругу умирающего не очень хочется, ведь все эти телодвижения откровенным цинизмом попахивают. Нужно что-то придумать. Ведь таких прецедентов в больнице еще не было.

Джон бросил взгляд на экран монитора, – вот и результаты анализов пришли. Он открыл файл с тестами Сергея по тканевой совместимости. Сами по себе анализы представляли лишь набор цифр и не несли никакой конкретной информации о том, насколько органы пациента могут подойти различным больным, ожидающим пересадки. Харрис вошел в сайт ОСРО, быстро заполнил регистрационную анкету потенциального донора, перенес данные и запустил процедуру их сопоставления с базой реципиентов Национального регистра. Теперь оставалось лишь ждать – скорее всего, результаты обработки будут готовы в течение часа, может быть чуть больше.

Доктор взял трубку и набрал по внутренней связи пост блока интенсивной терапии.

– Я слушаю, – раздался голос дежурной медсестры.

– Глэдис, это доктор Харрис. Сообщите мне, когда придет супруга Сергея, мне нужно сегодня с ней переговорить.

– Обязательно поставлю вас в известность, какие-то указания ещё будут?

– Думаю, что нет. За последний час ничего нового?

– Температура снизилась, было два эпизода двигательной активности – я ввела седативный препарат по стандартной схеме, больной успокоился.

– Хорошо, я на связи, – сказал Харрис и положил трубку.

***

Ирина открыла глаза. Было уже светло, место рядом пустовало. Наверное, Ник уже колдует над завтраком? – подумала она. Постепенно, вместе с ней просыпались детали воспоминаний о событиях последних дней. Страшный крик Сергея и звук падения тела, ее неумелые попытки оказания первой помощи, мучительно долгое ожидание приезда бригады медиков. Да, к сожалению все произошедшее не кошмарный сон, а реальность. Нужно пониматься – впереди очень много важных дел. И опять, это щемящее чувство неустроенности, как будто хочется вспомнить что-то очень важное и значимое, а оно ускользает из памяти и погружается в глубокое подсознание. Мне непременно нужно вспомнить ЭТО! – Приказала себе Ирина, – нужно отвлечься и мысль придет сама собой.

Она быстро встала и прошла в ванную комнату, открыла кран и замерла, разглядывая себя в зеркале. Бог ты мой, какое уставшее лицо, – я так давно не смотрела на себя! Морщинок заметно прибавилось, отечные веки под глазами, ужас какой-то! Ирина опустила взгляд и с пристрастием начала разглядывать свое тело – конечно, не девушка, но еще очень даже ничего. Грудь красивая, почти без признаков увядания, талия еще очень даже, бедра стройные… Ладное тело сорокасемилетней нерожавшей женщины. Ой, заросла. Нельзя же так распускаться! Нужно немедленно, сегодня же эпиляцию сделать или хотя бы подбриться. Приперлась в таком виде к Николаю! Она настолько увлеклась собой, что даже вздрогнула, увидев его, стоящего за стеклянной дверью и с нескрываемым удовольствием участвующего в процессе осмотра.

– Ник, ты меня испугал! – Ирина, смутившись, в негодовании топнула ногой, – нельзя же так подкрадываться.

– Извини, Котенок, я пришел тебя будить, а ты уже встала, – легкая улыбка застыла на его лице. Завтрак готов, я жду тебя на кухне.

Она спустилась минут через десять. Стол, как и всегда, был безупречно сервирован. Набор блюд из рациона заботящегося о себе человека: мюсли с сухофруктами, нежирный йогурт, ароматный швейцарский сыр, свежевыжатый сок… Какой он все-таки молодец, так следит за собой и обо мне заботится!

– Ириша, тебе омлет с чем готовить? Овощи, сыр, ветчина?

– Помидоры, сыр. – Машинально ответила она.

– Кофе как обычно?

– Да, карамельный Капучино. Ты не нальешь мне попить?

– Конечно, – предупредительно засуетился Ник. – Апельсиновый или яблочный сок, вода?

– Воду, пожалуйста.

Ник открыл бутылку «Эвиан» и наполнил ее бокал. И тут Ирину осенила бросившая в жар мысль, – ВОДА, ВОДА, ВОДА! – Вот, что она хотела вспомнить! Когда она вбежала в тренажерный зал и увидела бездыханного Сергея, рядом с ним валялась маленькая бутылочка «Эвиан»! Он всегда пил воду во время тренировки и, непосредственно перед падением сделал несколько глотков! Мысль о том, что именно эта вода вызвала приступ, еще тогда промелькнула в голове у Ирины. Это ощущение было мимолетным и растворилось в сумбуре последующих событий, но четко засела в подсознании – нужно обязательно проверить содержимое этой бутылки.

– Котенок, проснись! Омлет готов! – ее выдернул из задумчивости голос Ника. – Что с тобой?

– Ничего, дорогой, все в порядке! Собираюсь с мыслями о том, что нужно сегодня сделать.

Завтрак прошел в молчании. Лишь изредка они перебрасывались короткими, ничего не значащими фразами, формально демонстрирующими заботу друг о друге, теплоту и сочувствие…

***

Утренние часы не предполагали сложную дорожную ситуацию в их элитном районе. Ирина привычно легко вела машину, наслаждаясь свежим воздухом и ласковым солнышком. Она могла бы не заезжать домой и сразу отправиться в больницу к Сергею, но было еще рановато. Ей хотелось обстоятельно поговорить с Харрисом в отношении текущего состояния Сергея и ближайших перспектив. Обычно доктор в это время был еще занят и не сможет уделить ей достаточно внимания. Второе обстоятельство – это пресловутая бутылка воды, мысли о которой не давали ей покоя. Может яд? Нужно обязательно проверить. Тем более, в силу ее специальности и места работы, анализ можно было выполнить самостоятельно и без какой-либо огласки.

В своих мыслях Ирина подкатила к дому и не заезжая в гараж остановилась на гравиевой дорожке. У обочины, недалеко от её дома была запаркован пикап местной клининговой службы «Рипэйр-Экспресс». Эти ребята, в большинстве своем мексиканцы, обслуживали все дома их престижного района. В зависимости от заключенных контрактов фирма выполняла работы по уборке в доме, чистке и обслуживанию бассейнов, уходу за садовой растительностью и придомовой территорией – в общем все, что могли пожелать хозяева. За фирмой закрепилась прочная, надежная репутация. Случайных людей практически не было, все работники проходили жесткий конкурсный отбор. У Ирины с Сергеем в доме убирала их давняя знакомая женщина-горничная. Уход за бассейном осуществлял один из российских эмигрантов – пожилой, 57-и летний мужчина, который был рекомендован Ником. Таким образом, на долю «Рипэйр-Экспресс» остались только услуги садовника и уборщиков территории, которые дополнительно, один раз в месяц пылесосами сдували листву и хвою с крыши и вывозили собравшийся наверху мусор. По графику никаких уборок сегодня не планировалось, но на веранде Ирина встретила незнакомого человека в комбинезоне с логотипом фирмы. Ей показалось, что мужчина немного смутился и на вопрос кто он, прозвучал не совсем внятный ответ: «Мадам, я новый работник. Мигель послал меня проверить в каком состоянии территория и стоит ли делать уборку крыши завтра. Он попросил узнать у вас, если вы не против, может ли крыша подождать до следующей недели, на фирме очень много заказов». Ирина не стала возражать, тем более ей сейчас было не до уборки. Молодой человек поблагодарил, попрощался и поспешил удалиться. За живой изгородью завелся двигатель и, машина уборщика укатила.

Ирина с трудом открыла дверь – замок как-то заедал, вошла в дом, отключила сигнализацию, прошла в гостиную и присела на кресло – нужно сделать над собой усилие и собраться с мыслями. Ничего бы не забыть. Во-первых, упорядочить в голове все вопросы, которые просил поставить перед лечащим доктором Валентин. Во-вторых, попытаться просмотреть почту Сергея – возможно, приходило что-то важное, требующее ответа. Впрочем, она не была уверена в том, что ей удастся войти в его компьютер – скорее всего, установлен пароль. С тех пор, как в их жизни появилась Татьяна, почту он прятал. Что же еще хотела сделать? Да, самое главное, сходить в тренажерный зал. Она поднялась, пересекла комнату, прошла по коридору и спустилась вниз по лестнице в андерфлор. Сердце громко стучало – с тех пор, как медики выносили Сергея, она сюда не заглядывала. Бегло окинув тренажерный зал взглядом, Ирина еще больше напряглась. Картинка полностью соответствовала обстановке трагедии. Разбросанные полотенца, включённая беговая дорожка, перевёрнутый журнальный столик. Да, главное – вот она, эта злополучная бутылка «Эвиан», которая валялась на тренировочном коврике. Пробка на площадке пульта беговой дорожки, в бутылке – остатки жидкости. Ирина аккуратно подняла ее, посмотрела остатки содержимого на свет – явно виден легкий опалесцирующий осадок. Плотно закрутив бутылку, она сразу же двинулась по лестнице наверх – жуткий холодок, исходящий от места гибели мужа, не позволял оставаться здесь и гнал к выходу. Спешно завернув бутылку в пакет и сунув сверток в сумку, Ирина буквально выбежала из дома и захлопнула входную дверь. Находиться здесь было очень тяжело и мучительно душно. Все остальное – почта в компьютере Сергея, звонок Валентину и вещи, которые нужно прихватить с собой – потом. Ясно одно, ночевать она здесь не будет. Сигнализацию забыла включить, ну да ладно. Днем заеду, поставлю.

***

Времени до назначенной встречи с доктором в больнице было еще достаточно много. Ирина решила заскочить на работу в университет. Дела было два. Официально отпроситься в отпуск на время болезни Сергея и, если будет возможность, запустить в работу содержимое бутылки «Эвиан». Может ее подозрения беспочвенны и надуманны? Скорее всего, Сергей добавил в бутылку витаминный коктейль, но чем черт не шутит.

Шеф лаборатории и непосредственный начальник Ирины доктор Джон Крег встретил ее сочувственно. Новость о ее семейной трагедии уже была известна всем сотрудникам. Несмотря на принципиальную жесткость, присущую Джону в рабочих вопросах, он с пониманием отнесся к проблемам своего ведущего сотрудника, ведь Ирина – обладатель четырех из шести текущих грантов его лаборатории.

– Не беспокойся, занимайся своими делами, – сказал шеф. У тебя по всем проектам опережение графика. Статистическую обработку промежуточных результатов поручу одному из аспирантов, скорее всего Ирвину – он толковый и хваткий.

– Спасибо большое за понимание, Джон. Я наверстаю упущенное, – Ирина искренне растрогалась. Такие послабления в их коллективе были большой редкостью. – Еще одна просьба. Могу я воспользоваться спектрофотометром и главным анализатором, в зависимости от результата?

– Что-то срочное?

– Да так, появилась одна идея. Хочу проверить.

– Конечно, оборудование сейчас не задействовано. Много тебе времени нужно?

– Спектрофотометр – минут на двадцать. Анализатор – в зависимости от результатов, но не более, чем на сутки.

– Окей Ирина, действуй. Нароешь что-то интересное, поделись! – сказал Джон и про себя подумал. – Мозги у тебя золотые. Без твоих идей уже бы давно прикрыли лабораторию.

Ирина набросила халат, прошла в главный зал лаборатории, включила центрифугу и спектрофотометр. Остатков «Эвиана» оказалось ровно столько, чтобы заполнить стандартную центрифужную пробирку, которую она привычным движением поставила в кассету барабана. Ирина установила переключатель устройства на 1200 оборотов и 7 минут. «Старт» – аппарат деловито загудел. Нужно немного подождать. Чтобы занять себя, она просмотрела журналы с результатами последнего эксперимента – вроде неплохо вырисовывается. Но до статистической обработки говорить что-либо преждевременно. Наука приблизительности не терпит! – вспомнила Ирина любимую поговорку своего главного университетского учителя, профессора Дакали.

Тем временем центрифуга затихла. Аккуратно сняв пипеткой жидкость над образовавшимся осадком, Ирина перенесла его в канюлю спектрофотометра. Аппарат работает очень быстро – современная модель. Еще минута и будет предварительный результат. А вот и распечатка: неорганическое моновещество, среднемолекулярной массы – явно не витаминный коктейль. Препарат какой-то, может милдронат? Хотя его Сергей обычно принимал в капсулах, за час до тренировки. Все-таки потребуется углубленный анализ. Еще 20 минут она провозилась с подготовкой к работе главного анализатора и загрузкой образца. Этот агрегат – гордость лаборатории и всего университета, таких в США всего шесть, а во всей Европе – четыре. Он дает возможность с достоверной точностью расшифровать формулу любого вещества как органической, так и неорганической природы. Ирина работала в основном с животными белками-аллергенами. Анализ такой сложной молекулы мог продолжаться до нескольких месяцев, но итоговое значение получаемых результатов было просто грандиозным. Каждая подобная расшифровка, имевшая поначалу прикладное значение, давала старт новому научному направлению, обеспечивающих работой целый штат лабораторий на пять, а то и десять лет вперед.

Ирина запустила анализатор с образцом под кодовым названием «Эвиан». Сейчас аппарат осуществит предварительные расчеты и приблизительно вычислит итоговое время анализа. Скорее всего, оно будет не очень продолжительным, – подумала Ирина. Средняя молекулярная масса, моновещество, неорганика – за сутки должен справиться. Набор цифр на мониторе появился достаточно быстро – ничего нового из информации о веществе. А вот и время анализа – 21 час 44 минуты.

– Прекрасно, – подумала Ирина. К утру анализ будет готов!

Она встала, сняла лабораторный халат и повесила его в шкаф у выхода. По дороге заглянула в кабинет Джона.

– Сутки у меня есть, шеф? К утру он закончит.

– Конечно да, заявок до конца текущей недели не было.

– Спасибо. Я утром заскочу, посмотрю результаты. Ты не будешь возражать.

– Конечно, нет. Как посчитаешь нужным. А что ты все-таки задумала?

– Не буду пока говорить, чтобы не сглазить! – Бросила дежурную отговорку Ирина. – Выгорит, обязательно расскажу! Ладно, я поехала в госпиталь. Предупреди ребят, чтобы не дергали «Этериум». Я сама все сверну завтра утром. Окей?

– Обязательно предупрежу и проверю его работу перед уходом. Не переживай.

Джон Крег посмотрел вслед удаляющейся Ирине. Или идею сумасшедшую опять родила, или чего-то не договаривает. Муж в больнице, а она прилетела. Научный фанатизм или женская хитрость? Посмотрим…

***

В блоке интенсивной терапии Ирину встретила Глэдис. Стройная мулатка еще при первом знакомстве произвела хорошее впечатление и было очень приятно увидеть ее вновь. Аккуратная, хваткая, без лишних слов и движений – весьма грамотная сестричка. На часть вопросов, которые поставил Валентин, можно получить ответы у нее, чтобы не перегружать беседу с доктором Харрисом. Видимых изменений с Сергеем не произошло. Внешний вид такой же. Как и вчера.

– Доброе утро, Глэдис. Рада вас видеть. Как у нас дела? – Спросила Ирина.

– Я приняла смену утром, пару часов назад. Ночь прошла относительно спокойно. Несколько раз были непроизвольные движения.

– Скажите, а зрачки у Сергея узкие и реагируют ли они на свет? – Ирина задала вопрос, который интересовал Валентина.

– Зрачки узкие – 4-5 мм, умеренная фотореакция есть. Смесь, которую мы вводили в зонд он почти полностью усвоил – остаток ее минимальный. Что еще сказать. Был нормальный стул – кишечник работает. Никаких изменений со стороны сердечной деятельности и дыхания не было.

– А как температура? – Поинтересовалась Ирина.

– С тенденцией к снижению, – сообщила Глэдис. Всего 2 подъема за сутки и оба легко купировались. Вы можете пока побыть вместе и пообщаться. Ближайшие 25-30 минут мне не нужно выполнять никаких назначений.

Она деликатно отошла, присела за рабочий стол и занялась внесением текущих данных в медицинскую карту пациента – не стоит мешать супругам общаться!

Ирина присела на стул рядом с кроватью и взяла Сергея за руку. Ей показалось, что звуковой ритм пульса несколько изменился. Она глянула на табло монитора и отметила текущую цифру сердечных сокращений – «82 в минуту». Ирина слегка сжала кисть Сергея, непрерывно наблюдая за показателем и он ответил увеличением – уже «88»!

Она тихо произнесла: Сережа, ты слышишь меня? И еще раз повторила пожатие. Ответ не замедлил последовать – на мониторе «96 в минуту», да и дыхание несколько участилось. Глэдис, заметив учащение звукового сигнала, оторвалась от бумаг и подошла к Ирине.

– Как вы думаете, он меня слышит?

– Скорее всего, нет. Наверное, отвечает на тактильный раздражитель. Вы пожимали ему руку?

– Да. – Ответила Ирина.

– Я тоже отмечала это учащение пульса и дыхания, когда выполняла медицинские манипуляции и перестилала постель. – Подтвердила Глэдис. – Такое бывает. Доктор Харрис просил мне напомнить вам, что он хочет переговорить. Когда закончите, зайдите к нему в кабинет.

Ирина посидела еще некоторое время, не осуществляя каких-либо попыток разбудить сознание Сергея и вызвать его реакцию на прикосновения, просто держала его за руку. Пульс успокоился и остановился на отметке «72».

– Показалось, – подумала Ирина. Пора идти. Она еще раз пожала руку мужа и встала. Возникшая реакция опять поколебала ее сомнения – пульс снова участился, дрогнули веки и, по левой щеке покатилась крупная слеза. Сомнений никаких нет – он слышит и чувствует. Отдыхай Серёженька, я еще вернусь – тихо прошептала она.

***

Ирина постучала в дверь.

– Да, да, входите, – пригласил Джон Харрис. – Здравствуйте.

– Приветствую вас, Джон. Хотела обсудить ряд вопросов и прояснить для себя текущую ситуацию. Ведь я, как вы понимаете, сейчас живу от встречи до встречи с вами. Что нового в состоянии Сергея за сутки?

– Боюсь, что ничем вас не порадую. Снизили дозу седативных препаратов. На этом фоне никаких признаков возвращения сознания нет. Самостоятельное глотание отсутствует, хотя зондовое питание пока усваивает хорошо. Контрольную томографию не делали – это было бы слишком часто, для такого исследования. Вот, пожалуй, и все.

– Скажите, доктор Харрис, только откровенно. В какой степени вы видите возможность восстановления мозговой деятельности у Сергея? Насколько значимыми будут потери?

– Судя по текущей ситуации, о полном восстановлении речи не может быть. Частично – да, но насколько – я, правда, не знаю! Да, учитывая локализацию зон поражения в головном мозге, не исключены и серьезные нарушения двигательных функций. Ваш муж может навсегда остаться в инвалидном кресле. Немного погодя, Харрис добавил: К сожалению, вероятность такого исхода очень высока.

Возникла достаточно продолжительная пауза. Ирина переваривала полученную информацию, неспешно взвешивая все моменты. Сергей никогда не согласился бы с жизнью в качестве инвалида-колясочника. Его энергия и активность никак не сочетались с такой участью. В ее памяти всплыл разговор с мужем, который состоялся несколько лет назад – после тяжелого инсульта полностью парализовало его бывшего коллегу, ведущего сотрудника лаборатории в Московском научно-исследовательском институте. Тогда Сергей сказал, что ни за что не согласился бы с таким существованием и, наверное, покончил с собой. Эта фраза запала Ирине в душу, хотя одно дело сказать, другое – добровольно расстаться с жизнью.

– Доктор Харрис, поймите меня правильно. Я могу принимать какие-либо радикальные решения только в том случае, если буду иметь достоверные подтверждения гибели головного мозга Сергея. В ином случае об отключении от аппарата и принудительном прекращении его жизни не может быть и речи. Убивать его я не буду!

– Конечно, я с вами полностью согласен. Никаких разговоров об эвтаназии не идет. Подобное предложение никогда не прозвучит. Если будут даже минимальные признаки мозговой активности, вы вправе настаивать на неограниченно долгом времени поддержания его жизни. Правда, это потребует значительных финансовых затрат, – добавил доктор.

– У меня есть просьба, Джон. Я хотела бы проконсультировать данные компьютерного исследования мозга у доверенных специалистов в России. Отправка диска – достаточно долгий процесс. Не могли бы вы сделать несколько наиболее показательных принт-скринов и отправить на электронную почту нашего семейного друга. Вот его адрес, – Ирина протянула листочек бумаги.

– Конечно, я сделаю это, если вы настаиваете, – с некоторым холодком в голосе сказал Джон.

– Не обижайтесь, доктор Харрис, я полностью доверяю вам и не сомневаюсь в профессионализме сотрудников госпиталя, но у меня есть обязательства перед нашими близкими людьми в России.

– Я понимаю вас, – немного смягчился Джон. В ближайший час я отправлю несколько слайдов на указанный адрес.

– Спасибо за понимание. – Ирина протянула руку доктору Харрису и по ответному пожатию ощутила, что инцидент исчерпан. – До завтра.

– Ирина! – Джон остановил ее у двери. – Еще одна информация, о которой вы пока не знаете. Конечно, преждевременно вам об этом сообщать, но пришли результаты сопоставления антигенов тканевой совместимости Сергея с данными национальной базы пациентов, ожидающих трансплантацию органов. Наборы антигенов, по крайней мере, у 22 реципиентов практически идеально совпадают. Эти больные ожидают пересадку различных органов – печени, почек, легких, сердца. Некоторые из них поблизости, в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе. Еще раз извините, что я вам об этом преждевременно говорю.

Ирина ничего не ответила и только слегка кивнула – мол, приняла к сведению. Про себя подумала, что доктор мог и не говорить об этом сегодня, а просто отправил материалы Сергея в Россию. С этими мыслями она и покинула больницу. Теперь снова домой. Нужно позвонить Валентину, собрать кое-какие вещи, попытаться просмотреть почту Сергея и вечером перебраться к Нику – ночевать дома не хочется, жутковато как-то. Да, нужно сигнализацию перед уходом включить…

Подъезжая к дому, Ирина заметила, что навстречу ей проехал такой же пикап «Рипэйр-Экспресс», как встретился утром. Номер, конечно, не запомнила. За рулем человек в фирменном комбинезоне. Их много здесь мотается – успокоила она себя.

***

Валентин сидел на кухне. Ноутбук включен. Первый час уже. Катя давно пошла спать, а он ожидал звонок от Ирины. Картинки компьютерной томографии с неизвестного почтового адреса он получил еще днем, внимательно изучил их и даже успел обсудить результаты исследования с заведующей отделением неврологии, так как она сегодня дежурила в клинике и поэтому не спала. Кроме того, Валентин переслал письмо с результатами Сережкиного КТ своему другу, ведущему нейрохирургу юго-восточного региона Украины, к мнению которого он всегда прислушивался.

Ожидая звонок от Ирины, было время собраться с мыслями перед разговором. Поражение мозга у Сереги реально тяжелое, последствия могут быть очень значимыми и вызвать серьезные нарушения. На что настраивать Ирину? Лучше, конечно, дождаться рекомендаций нейрохирурга.

Постепенно Валентин отвлекся и стал обдумывать собственную ситуацию. Все очень непросто. Пришлось с семьей убежать от войны и переехать в Россию. Работа радует, зарплата нормальная, больница снимает для его семьи хорошее жильё, его ценят и уважают. Дети определены. Старший вообще самостоятельный, по специальности программист, живет и работает с супругой в Эстонии. Младший оканчивает магистратуру в престижном ВУЗе Москвы. Вроде бы все хорошо, но неустроенность в душе присутствует. Катя какая-то мутная. Опять влюбилась, наверное. Тянет ее на сторону. 26 лет вместе, а никак не успокаивается. Такая звездность и самолюбование в ней, что диву даешься. И вопрос даже не в плохих отношениях между ними. Все вроде стабильно, вдвоем, заботятся друг о друге. Вместе с тем, постоянное ощущение ее отсутствия. Она где-то, ей все время нужно кого-то покорять и завоевывать, способ самоутверждения такой, что ли? Нужно с ней поговорить…

Раздался звонок, Валентин соединился по скайпу. Ирина, похоже, опять не хочет общаться в видеорежиме.

– Валечка привет. Ты получил результаты обследования от лечащего врача?

– Да. Уже обсудил с коллегами. Сейчас дожидаюсь мнения еще одного ведущего специалиста – профессора-нейрохирурга.