– Только с ней?
– Я не особо общительная, – выдавила я, – раньше ходила в бары, театры, музеи. Одна или с Ремой. Но последние полгода… – я покачала головой, – неужели вы сами не видите. В свободное время я лежу, – я уже начинала злиться, – к чему все эти вопросы. Осторожности. Вы же прекрасно понимаете, я здесь, потому что мне нечего терять.
Брайс опустил глаза и его лицо дёрнулось в улыбке, когда он сказал еле слышное «ну да».
– Что ж. Лекарство, которое я вам дам, состоит из двух компонентов. Первый компонент уже хорошо отработан и протестирован – да, в том числе и на людях.
– RCD… – усмехнулась я.
– Мы проводили испытания на людях с заболеваниями различной тяжести. Цель первого компонента, – он вытащил из стола закупоренную пробирку с тёмно-синей жидкостью, – создание тела с принципиально новой физиологией. После приема возможны трансформации… И да, это переживают не все. Однако, как выяснилось, причиной смерти являлся болевой синдром, который приводит к разрыву сердца. Мы нашли способ этого избежать, – он положил на стол колбу с белой жидкостью, – и последнее. После приёма сыворотки нельзя есть сутки.
– Это и есть два компонента?
– Нет. Это первый компонент и сильное обезболивающее и снотворное средство. Я отдаю их вам сейчас, потому что у меня нет сомнений относительно их действенности. Со вторым компонентом есть некоторые трудности. Второй компонент предназначен для того, чтобы вернуть вам ваш внешний облик.
Я нахмурилась.
– А… насколько сильно может поменяться мой внешний вид после приема первой сыворотки?
– Невозможно предсказать. Вас, наверное, интересует, не можете ли вы стать на какое-то время уродом? Что ж, – Брайс тяжело вздохнул, – не буду скрывать, что такая вероятность существует. Однако, ваш облик всё равно, – он запнулся, – будет близок к человеческому. Наиболее частые трансформации внешности – изменения цвета радужки глаз, выпадание волосяного покрова или изменение его цвета: поседение, изменение пигментации, появление пигментных пятен на коже, изменения в костной ткани…
– Да что вы там создали?!
Брайс рассмеялся.
– Неужели после работы на червоточине тебя ещё хоть чем-то можно удивить? – сам того не заметив, он перешёл на ты.
Моё лицо вытянулось.
– Впрочем, не важно, – продолжал Брайс, – второй компонент. Едва ли создан. Ни на ком не испытан. Вероятность летального исхода восемьдесят процентов. Остальные двадцать – что вы сможете пережить обратный переход. И вот тогда… Вы сможете продолжить свою долгую и счастливую жизнь в здоровом теле. Видишь ли, Эмили, это всё, – он развёл руками, – скорее возможность жить перед смертью, а не умирать – нежели выздороветь окончательно. По крайней мере, пока что. К сожалению.
Я некоторое время молчала, а потом сказала:
– Тогда, неделю назад, я сказала Реме, что перед смертью, хотела бы ещё немного пожить.
Брайс кивнул.
– Это её подарок. Самое большое, что она могла для тебя сделать.
– И… сколько времени между приёмами компонентов? Сколько у меня времени?
– Одна неделя. Так что… постарайся дожить до следующей недели. И тогда тебе представится возможность испытать судьбу.
– Я согласна.
***
– Она не умрет, – объявила Молли, – Она. Не. Умрет. Артур, помяни моё слово.
– Она же написала в начале, что это её последнее сообщение. Значит умрет.
– Нет. Скорее всего, её просто напугала большая вероятность летального исхода, и она решила, что точно умрет.
– Кто знает, кто знает. Давай просто читать дальше.
– Артур…
– Да?
– Мне страшно.
***
Мы условились встретиться здесь же послезавтра.
– Я позвоню в половину шестого утра. Если ты будешь чувствовать себя хорошо, приезжай сюда, – он выдал мне новую визитку, уже со своей подписью, – это пропуск. Если же что-то пойдёт совсем не так, то я приеду.
На этом мы разошлись. Приехав домой, я выпила синюю сыворотку и легла спать.
Утром я не почувствовала никаких изменений. Сильно хотелось есть, и от этого началась аритмия. Я гадала, смогу ли я пережить это, дожить до завтрашнего утра? Каждый раз, когда сердце замирало, я была почти уверена, что на этот раз – всё, но оно, словно передохнув от тяжкой работы, с отчаянием вновь продолжало биться дальше. Я легла на диван в гостиной, и включила висевший на стене монитор. К полудню тело начало ломить, заболела голова. К трем часам дня у меня поднялась температура, воспалились лимфоузлы. Сердце бешено колотилось. Я была уверена, что оно вот-вот наконец просто устанет. Я старалась сконцентрироваться на видео прохождении какой-то игры, но потом поняла, что каждый звук, исходящий из колонок, отзывается болью в моей голове. Не дождавшись шести вечера, я залпом выпила белёсую жидкость и почти сразу потеряла сознание.
Этой ночью мне не снились сны.
Глава 2. Имя твоё
Я чистила зубы и смотрелась в зеркало, пытаясь запомнить своё новое лицо. Нос, острый, с едва заметной горбинкой, вместо моего вздернутого носика. Фиолетовые радужки – вместо ярко-голубых. Скулы остались по-прежнему резкими, хотя само лицо вытянулось вниз. Я сплюнула и оскалилась в зеркало, чтобы увидеть форму зубов. Зубы стали значительно ровнее, немного изменили форму, клыки стали длиннее, чем прежде, а передние зубы наоборот – чуть короче. Прямо как у Ремы, – подумала я. У неё тоже были клыки длиннее остального ряда, это, на мой взгляд, было красиво, а она подпилила их. Теперь я её понимаю. Я бы тоже подпилила, потому что они неудобно врезались в нижнюю губу, ну и, признаться, были через чур длинными. Хотя прежде у меня были через чур длинные передние зубы. Мне определенно просто не везёт с зубами…
Артур, я больше не альбинос!.. Кожа была хоть и достаточно бледной, но совсем не молочной, как у альбиносов, а волосы были и вовсе чёрными, крепкими и очень длинными, почти до пояса. Даже ногти стали толще и длиннее, чем были.
Нет, нет… Это не сон. Моё сердце билось ровно, я могла спокойно дышать полной грудью, и жизнь больше не приносила мне боль. Я всё ещё знала, что через неделю меня ждёт смерть, но это совсем не означало, что я умирала. Я была жива, и я чувствовала себя прекрасно. Я смотрела в зеркало и своими глазами видела чудо.
Я вышла из душа и немного прибралась в квартире – на тот случай если Брайс всё-таки сюда приедет. Хотя вряд ли. Сейчас половина пятого утра, и, думаю, я успею приехать к нему в офис ещё до того, как он мне позвонит.
Я раскладывала вещи по местам и испытывала от этого – впервые в жизни! – настоящее удовольствие. Не спуская глаз со своих новых рук, я наслаждалась простым движением, в котором не было боли – ни физической, ни душевной, – только легкость ветра и мимолетность мгновений.
Закончив уборку, я села на диван напротив монитора, и посмотрела в окно. В темноте виднелись размытые огоньки фонарей на площади Юго-Западного района Сан-Мирэль. Видимо, был очень сильный туман. Жаль, что ты никогда не был у меня в гостях. У меня довольно милая небольшая квартира в одной из высоток прямо у площади. Не знаю, почему она продавалась так за дёшево. Это была одна из немногих квартир в городе, которую я могла себе позволить на те деньги, которые остались от родителей. И когда я пришла смотреть её, то сразу же влюбилась – в огромные окна с видом на площадь, где ежегодно проходит показ мод, в совмещённую с кухней гостиную, в небольшой уютный кабинет, где стояла книжная полка, диван оттоманка, и мой рабочий стол.
Артур, тем утром я была так счастлива! Хоть и не сразу позволила себе испытать это чувство. Я словно боялась, но потом… Я стала такой красивой… Мне никогда не нравилось моё тело, тело Эмили. Крошка-альбинос – всю жизнь я выглядела как подросток. Теперь же я значительно прибавила в росте. Правда, на тот момент это представляло некоторую проблему. Я перерывала все свои вещи в шкафах, в поисках одежды, которая бы на меня налезла. Очевидно, все джинсы были отложены в сторону, и я искала среди юбок и платьев. Наконец, я нашла длинное чёрное обтягивающее платье, которое для Эмили оказалось уж слишком длинным, а мне сейчас было коротковато – но сойдёт. Когда-то я купила его, потому что с каблуками оно смотрелось прилично, а потом я больше никогда не надевала каблуки – и это платье тоже. С обувью оказалось сложнее. Единственное, что как-то застегнулось на моих ступнях, были сандалии. Пальцы свисали с подошвы, и выглядело это ужасно, но делать было нечего.
На улице было по-осеннему холодно, моросил дождь. Я бежала к остановке трамвая и молилась, чтобы сандалии продержались ещё хотя бы пару часов и не порвались. К счастью, на улице почти не было людей.
На входе в Центр охранники подозрительно на меня посмотрели, но подписанная визитка Брайса их всё же убедила, и меня пропустили. Я постучала в дверь и аккуратно повернула ручку.
– Эмилия? – послышался голос Брайса.
– Можно?
– Да, проходи, – Брайс стоял у окна. Только сейчас я обратила внимание, что высокое окно выходит как раз на ворота. Брайс задёрнул багровые бархатные шторы и повернулся ко мне, – ты решила приехать пораньше?
