– Как же так получилось? Кто Вас поранил? – Участливо спросил Я.
– Перевёртыши, сучье племя. Вчера мог догадаться, кто Маре Бабу слепил да шнурки подрезал, ох и позлили они её. Кха-кха. Позже поговорим. А то силы теряем да отвлекаемся почём зря, – проскрипел сквозь зубы Сет.
Последние сотню шагов Я уже тащил тяжёлое тело Ветерана, а от ворот глядел Дозорный и даже пальцем не повёл помочь мне. Факелы освещали площадку у ворот, играя с лежащими толстым слоем снежинками, а на свежевыпавший снег падала горячая кровь северянина.
– Открывай калитку! – Крикнул Я.
– Кто такие и цель вашего визита в Черный Дол? – раздался прежний голос.
– Ты же только что меня выпустил. Уже забыл? – изумился вопросу.
– Скажи ему, он пока не услышит от тебя правильный ответ, не впустит, – прохрипел ветеран.
– Путники, ищем кров и стол. Один подраненный.
– Доложи старосте, что у нас гости, – приказал Старший.
Я усадил Брата на землю, так как сил поддерживать его стоящим не было. Вскоре пришёл Михаил и о чём-то доложил, а сторож на воротах произнёс заученный текст:
– Постоялый двор у старосты. Законы соблюдать, вести себя чинно и с уважением. Мишка, проводи путников.
Парень открыл сторожку и направил на нас копьецо.
– Подсоби с раненым, – взмолился Я.
– Никак не можно. Ежели путник не в силах дойти, то мы оставляем его за воротами.
– Не спорь с ним, Босик. Староста должен дать мне добро на нахождение в Черном Доле, иначе отправит за забор, – тяжело произнёс Сет, упёршись на подставленное плечо, медленно поднимался. – Уж такие они, родоверы. Только семья и Род важны, остальное всё временно.
– Ты знаешь правила, старик. Следуйте за мной, – медленно и чинно шёл впереди Михаил. Дойдя до постоялого двора, вновь обратился к нам. – Хозяина зовут Пал Степаныч, любит честность и чистоту, потому ноги обметите веником перед входом. А Я пойду в дозор, охранять селение от ворога.
– Иди вперёд, мне нужно подвязать порезы, а не то залью их горницу кровью. Ежели отец поселения спросит за меня, расскажи о ранах и моём уважении Дома. Не могу зайти грязным.
– Понял тебя. Попрошу тряпицы и бинты. – Я прислонил Брата к стене и помог снять куртку.
Зайдя в дом, изумился переменам в нём. Стол был совсем другим, а ранее потушенные свечи горели через одну. Накрытый праздничной тряпицей общинный стол уставлен лоханями. А слева от него стояла бадья с чистой водой и стопкой уложены чистые полотенца. Слева стояла кадка поменьше, а к ней приложены тряпицы иного цвета. Как Я понял, для нас. Привычно постучав по столу, окрикнул Старосту. Павел Степанович ступал важно и уверенно.
– Тебе бы стоило быть в бане, негоже за стол с грязным телом или мыслями садиться, – нахмуря брови, произнёс он. – И где твой Брат, северянин?
– Брат Сет не может зайти в общинный дом, раны его кровят. Из уважения к Вашим обычаям и общине, просит принять на постой. Сам он на крыльце. Прошу позволения остаться ему и, если имеете ненужные тряпицы или бинты, дать для излечения. Со своей стороны обещаю оплату и чистоту.
– Открой дверь, мне нужно задать пару вопросов. Приму решение, исходя из ответов.
Я распахнул двери, чтобы свет от лампад из горницы попал на раненого.
– Будь здравствуйте, Пал Степаныч. Слава Роду!
– Слава Роду! Я тебя знаю, хотя и не должен. Скажи мне, Сет, куда ты держишь путь, и кто тебя поранил?
– С Юга на Север, а бился Я с перевертышами в трёх верстах ниже по реке, – хрипло произнёс Храмовник.
– Э как, думал все эти твари ушли на Север. Что-то их сорвало с охотничьих угодий. О чём ещё расскажешь?
– Ниже по реке, в бывшей рыбацкой деревни вырезали всех жителей. Девчушка – Вероника – осталось одна. Маровы приспешники подняли сотню утопцев.
– Нам-то какое дело? – с улыбкой произнёс Староста. – Забор крепок, люди здоровы, а амбары полны снеди.
– Их подняли под приказ и за один день. Подкладом был сын старосты и, как ты понимаешь, это дело рук не болотных ведьм, – с вызовом сказал Старший Брат.
Павел Степанович задумчиво потёр подбородок. Затем кивнул головой и изрек:
– Я получил ответы и принял решение. Остаться могут только трое в качестве гостя. Или кто-то из Вас входит в Род или уходит из посёлка.
– Сынок, помоги дойти до ворот. Значит, пришло моё время, – кряхтя произнёс ветеран.
– Но так же нельзя! Должен же быть ещё какой-то выход! Что значит, войти в Род?
– К чему терзания? Баба тебе чужая, а нам она принесёт много новых сыновей и дочерей. А ежели у самого есть виды, оставь сиротку. Будем за родню, как и все мы тут! – сразу же проговорил Хозяин.
– Я дал слово, что доведу её до града, а Веронику – до городища. Мой крёстный не заслуживает такой смерти, его растащит на куски зверьё, и даже тризны не сыграю. Потому мой черёд идти за ворота. – Принял решение за всех.
– Одумайся, сынок. Отдадим обузу и освободим руки. Да и местные знахари меня до обедни на ноги поставят! – Прошептал синими губами Брат Сет.
– Нет другого решения, крёстный. За забор уйду сам. Завтра с утра зайду вновь. – Повернувшись к старосте, произнёс. – Я уважаю Ваши обычаи, в ответ прошу об одном, проявите заботу ветерану Северных Пустошей.
– Не торопись, сначала оттяни своего Брата в баню, приведите себя в порядок и отужинайте. Голодные от родоверов не уходят. – Раздраженно произнёс Павел и захлопнул дверь.
Я схватил брата за руку и начал поднимать. Перекинув руку через шею, потянул к помывочной, благо видел, куда уводили моих попутчиц. Старик сначала хрипел, с трудом наступая на ногу, а затем разошёлся. Чуть позже рассмеялся.
– Задал ты ему задачку, сынок. Ха-ха. Я раненый, от того не гожусь в большой посев. А ты мог покрыть двоих-троих за ночь. Теперь Хранитель Рода будет думать, что лучше для его дома. А правило трёх он отменить не может. И ещё, Я тебе благодарен за топор, будто легче стал вдвое и кости он как верёвку рвал. Ежели не твой Дар, остался бы в лесу без вестей, а так, может, и смилуется Мать-Земля и даст мне встречу с Химерами.
В бане было сильно натоплено, отчего Я быстро покрылся испариной. Раздев брата до нательного и стянув с него рубаху, ужаснулся его ранам. Помимо новых рваных порезов, в большом количестве тело покрывали шрамы, увечья и синяки. Руки так вообще покрыты паутинкой белёсых и розовых линий разной толщины и протяженности. Звание Ветеран запросто так не дается.
Разделся сам, стесняясь своей наготы. Отведя брата к воде, принялся оторванным рукавом нательной рубашки смывать кровь, стараясь не потревожить раны.
– Полно тебе. Сейчас знахарь и помывальницы придут. Иди сам распарься немного. За меня не переживай, вытяну. Ежели бы не время к вечерне, то расспросами замучил бы нас староста, в надежде, что околею. Мне налей в черпак воды из во-он той кадки. Там она родниковая. Как на Юг попадаю, напиться не могу, зубы уже сводит и живот болит, а Я всё жаждой по чистой водице одержим.
Выполнив поручение, направился в парную. С трудом открыв тяжелую дверь, тут же присел на корты. Из натопленного помещения так обдало жаром, что уши загорелись, а незатянувшиеся ожоги напомнили о себе. Пригнувшись, зашёл в помещение и прикрыл дверь. Печка парила знатно, наполняя тело невиданной раньше негой и истомой. Мысли выветрились, погружая всего в странное, необычное состояние. Счёт времени Я потерял, очнулся после громких шагов в предбаннике и разговора.
– Плох совсем, но вытянет. Двужильный. Давай, девоньки, отбейте с него коросты, а Я пошью немного да латки поставлю. Какой цвет выбираешь, северянин?
– Синюю, как небо или зеленую, как земля, – глухо отозвался раненый.
– Всё надеешься увидеть чистое небо и травушку без порчи? Второй где? Тая, глянь в парилке.
Дверь распахнулась, и зашла крепко сбитая Дева с толстой косой на груди. Из одежды лишь купальный сарафан. Увидев меня прикрывающим стыд, рассмеялась по-доброму:
– Туточки он, голенький и смущённый.
