Следуй за белой совой. Слушай своё сердце

Корректор Алексей Леснянский

© Анастасия Ермакова, 2022

ISBN 978-5-0050-9651-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Ты спросишь меня – о чем эта книга?

И я скажу тебе – она о силе Жизни.

Кодекс оптимального поведения гласит: «Когда ты борешься против чего-то – ты неизбежно становишься тем, против чего ты борешься».

Борьба, любая борьба разрушает. И внутренний мир, то есть самого тебя, и мир внешний.

Борьба и созидание несовместимы. Борьба и жизнь несовместимы. Выбирай – либо жизнь, либо борьба.

Ради чего мы просыпаемся каждый день? Встаем с кровати, идем на работу, творим, общаемся с людьми, ставим цели, болеем, бежим, дышим, любим?

Ради жизни.

Слышал ли ты что-то о смене парадигм в нашем мире? Или, если хочешь, о смене эпох.

Я глубоко убеждена, что мы живем в счастливое время этой великой перемены.

Старая парадигма борьбы и выживания постепенно отмирает, сквозь боль мировых войн и революций идет другая эра – эра Жизни.

И мы с тобой, те, кто живет здесь и сейчас, и особенно те, кто только рождается и только начинает свой путь на этой планете, – мы дети новой эпохи.

Мы родились не чтобы выживать, а чтобы творить, любить и быть счастливыми.

Это великое благо Творца – дать нам наши жизни именно сейчас.

Так давай прекратим бесконечную борьбу против самих себя и выберем новую эпоху. Для каждого человека и всего человечества.

Эпоху Жизни.

Не борись с Миром, прими его. И Мир ответит тебе взаимностью. Помни об этом, когда хочешь начать жаловаться на мир, на людей, на обстоятельства. Когда говоришь себе: «Я не могу». «Я не способен». «Мне нужно выживать».

Вселенная отвечает тебе всегда.

Вселенная всегда говорит: «Да».

Слушай свое сердце. Всегда выбирай Жизнь. Следуй за белой совой.

СЛЕДУЙ ЗА БЕЛОЙ СОВОЙ

(история-притча)

I

За барной стойкой в дешевеньком баре одного из многочисленных гестхаузов на окраине Дели сидели двое.

– От кого бежишь? – спросила она, насмешливо оглядывая своего соседа.

– С чего ты взяла, что я от кого-то бегу? – отозвался он, глядя сквозь мутное стекло стакана на собеседницу.

– А что еще может делать красивый, явно не бедный, судя по дорогущим ботинкам, парень-европеец в потертой майке с дурацкой выцветшей надписью в самом задрипанном клоповнике города четвертые сутки подряд?

– Альбер, – пропуская мимо ушей ее ехидный выпад, представился он, рассматривая лицо собеседницы – смуглое, насыщенного медного цвета, с раскосыми и умными черными глазами.

– Нэша, – ответила девушка и тут же задала следующий вопрос: – Ты француз?

– Чех. А ты чероки?

Нэша с интересом поглядела на парня.

– Так от кого бежишь, чех, разбирающийся в индейских именах?

Альбер откинул со лба упавшие пряди темных волос и с некоторым раздражением ответил:

– Не от кого, а за кем. Я еду к одному человеку в Ладакх.

– Надо же, и я еду в Ладакх. Ты к кому?

Альбер несколько помедлил, прежде чем ответить.

– Ищу человека по имени Дава. Говорят, он может ответить на любой вопрос.

– Ох ты. А я еду за подержанной тачкой.

Альбер усмехнулся.

– Ты едешь за 1000 километров от Дели, чтобы купить в Ладакхе тачку?

Нэша закатила глаза.

– Это была шутка. Я хочу посетить храм богини Тары в Ладакхе. – Она молитвенно сложила ладони, поднеся их ко лбу. – Когда выдвигаемся?

– Извини, я не путешествую с женщинами.

– Почему? Слишком хорош?

– Видишь ли, путешествия с женщинами часто выливаются в романы и отвлекают от конечной цели маршрута. А еще больше отвлекают расставания, которые в данном случае неизбежны.

Нэша махнула рукой.

– Расслабься, ты не в моем вкусе. Очень уж красив, мне нравятся мужики по-брутальнее.

– Я рад за тебя, но я еду один, – с легкой иронией в голосе ответил Альбер, глядя Нэше в глаза.

– Окей. Тогда счастливого пути, Альбер! – Она соскочила с барного стула на пол, и ее черные длинные волосы волной осыпались на плечи, скользнув прямо по лицу Альбера.

Он ничего не ответил, занятый какой-то своей мыслью.

– Если проездом будешь в Наггаре, загляни в ресторанчик сразу на въезде в город – может, еще поболтаем, – крикнула девушка от дверей.

– Наггар? Любишь Рериха? – крикнул ей вдогонку Альбер.

Нэша наморщила лоб.

– Ре-рих? – по слогам повторила она. – Это название какой-то рыбы? Типа жереха?

– Жереха? – рассмеялся Альбер. – Ты что, говоришь по-русски? Жерех – это русское слово.

– Когда-то у меня был русский парень, он был заядлый рыбак. И постоянно рассказывал байки об этих рерихах.

– Жерехах!

– Какая разница, жерех, рерих… – скривилась Нэша.

Альбер поймал себя на мысли, что не может разобрать – придуривается ли она или просто настолько непосредственна.

– Как можно бывать в Наггаре и не знать Рериха? Там же на каждом углу указатели с его именем. Там музей и дом, где он жил со своей семьей.

Нэша непонимающе молчала. Альбер поучительно покачал головой:

– Николай Рерих – это русский философ, художник и ученый, который в 1920-х годах объездил всю Индию и Тибет. Он даже изобрел собственное учение – Агни Йога.

– Опять купился! – прыснула Нэша. – Конечно же, я знаю, кто такой Рерих, у меня подруга работает в этом музее.

– Потрясающе! – сыронизировал Альбер. – Ты, кажется, собиралась уходить?

– Ага, – бросила индианка и выпорхнула из бара.

Альбер еще несколько минут сидел, о чем-то раздумывая, потом встал из-за барной стойки и поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж гестхауса с комнатами.

В его номере стоял душный полумрак, подернутый летящей внутрь сквозь открытое окно дымкой. Пахло отсыревшими досками и сандаловым благовонием, разжигаемым в комнатах каждый вечер хозяйкой.

Альбер, не включая свет, принял душ и лег на постель. В темноте ему чудились черные волосы Нэши и синие горы с картин Рериха.

Вскоре он провалился в сон и до самого утра спал, не просыпаясь и без сновидений.

Утром молодой человек собрал свой небольшой рюкзак, наскоро позавтракал и, заплатив хозяйке за постой и аренду старого, раздолбанного джипа, в котором к тому же не работал кондиционер, вышел на улицу.

В открытом кузове сидела Нэша.

– Че так долго спишь, красавчик? 7 утра! Я уж думала идти будить тебя. На Тибете так поздно не встают.

– Только одно условие, – вдохнул Альбер, залезая в джип и заводя его. – Поменьше говори в дороге, окей?

– Есть, сэр! – Нэша легко прыгнула на пассажирское сиденье и повернула к Альберу довольное лицо. – Я тебе не рассказывала, как добиралась однажды на попутках до Вриндавана? Так вот…

II

Фиолетовое свечение приближается, странным пламенем скачет по пледу, по сводам палатки, но стоит протянуть к нему руку, оно рассыпается на тысячи мельчайших частиц, пылью падает на землю.

От земли идет холод, веет вымерзшей сыростью, по босым ногам струится вверх стылый ледниковый мороз.

Я включаю небольшую переносную радиостанцию, но на нужных частотах только шум, в котором я пытаюсь разобрать хоть что-то. Постепенно шум усиливается, огромным чернильным пятном вытекает сквозь динамик наружу, и я слышу сумасшедший гул несущейся на палатку лавины.

Белизна обрушивается на меня, забивает нос, рот, уши, протискивается по трахее в бронхи, наполняет легкие, разрывая изнутри грудь. Я слышу, как рвутся мышцы и связки, из лопнувших артерий теплая кровь растекается внутри тела.

Дальше ничего нет. Только стерильная белая тишина. Мертвая пустая тишина.

Альбер вздрогнул и открыл глаза. Он не видел снов, а когда видел – сон всегда был один и тот же. Вот уже полгода.

Провел рукой по холодному лбу, стирая капли выступившего пота.

Нэша спала здесь же, в кузове джипа, отгородившись от Альбера своей большой дорожной сумкой.

Альбер осторожно спустился на землю и прошел несколько шагов от машины.

Они ехали уже четвертые сутки, сменяя друг друга за рулем и два раза останавливаясь в придорожных мотелях. За эту ночь они планировали наконец добраться до Наггара, от которого до Ладакха уже рукой подать. По меркам индийских дорог, конечно.

Однако планы путешественников были нарушены недавним горным обвалом прямо на серпантине, по которому они должны были ехать. Они узнали об этом у проезжавших навстречу непальцев уже в сумерках. И те настоятельно советовали остановиться на привал и переждать ночь, так как в темноте дорога была очень опасна.

Так и сделали.

Альбер мысленно прокрутил в голове прошедший день, прикидывая планы на день следующий. Развернул большую дорожную карту. Никаких гугл-карт в дороге Альбер не признавал, да и бесполезны они были в глубинах Индии.

Километр за километром он просмотрел по карте маршрут движения, сделал кое-какие пометки.

Путешествуя в одиночку и почти без денег, важно было знать, что ожидает тебя на пути.

К такому прогнозированию Альбер приучил себя еще во времена учебы в школе, когда втихомолку от отца составлял свои первые бизнес-планы. Уже тогда он собирал максимум информации по интересующему его предмету – будь то продажа лимонада местных фермеров в лучшие кафешки Подебрад или понравившаяся ему девчонка из параллельного класса.

То же касалось и путешествий. Собираясь направиться в какую-либо точку мира, Альбер загодя собирал всю информацию, которая могла понадобиться для самостоятельной поездки. Учил основы языка, изучал климат, культуру и обычаи местных жителей.

Это давало результат. В поездках и вообще любых делах, общении с людьми Альбер почти всегда оказывался в выигрышном положении. Ведь он знал о них многое, они же не знали о нем ничего.

После несчастного случая в Гималаях с его другом Томашем, пропавшим без вести во время схода лавины, Альбер не вернулся домой в Подебрады и вот уже полгода находился в непрерывном движении.

Он успел объехать всю Северную Америку, около 3 месяцев жил в общине индейцев чероки, где и выучил много слов, обозначающих по большей степени тотемных животных. У каждого индейца было свое тотемное имя. Имя Нэша означало «сова».

Альбер отложил карту, поймав себя на мысли, что любуется спящей девушкой, разглядывая ее тонкие, но сильные руки, покрытые от запястий до локтей замысловатыми татуировками.

Что-то в ней было потаенное. Альбер чувствовал, что вся эта ее бравада – наносная и под ней скрыты тонны запрятанных от всех, а может, и от себя самой, мыслей и чувств.

Вдруг Нэша сильно дернулась во сне и, подскочив, словно ужаленная, уселась и уставилась на Альбера.

– Эй, – позвал он. Нэша не ответила. Несмотря на то, что ее глаза были открыты, казалось, она еще спит.

– Опять ходишь к нему? – медленно проговорила Нэша, глядя пустыми глазами сквозь Альбера. – Хватит к нему ходить. Отпусти его. Белая птица летит по небу, ведет меня в твой сон. Пока не отпустишь его, будешь умирать каждую ночь по частицам, пока весь не умрешь.

Альбер, оцепенев, молчал, не решаясь разбудить Нэшу. Но она больше ничего не говорила.

– Нэша, – он легонько тронул ее за плечо.

– А? – очнулась она. Посмотрела на Альбера внимательно и, увидев его замешательство, весело расхохоталась. – Ну да, да, бывает у меня. Сам понимаешь, чероки, летаю во сне белой совой. Могу видеть сны тех, кто рядом спит. Кстати, поэтому парни рядом со мной долго не задерживаются. Но так даже веселее! – хохотнула она и стукнула Альбера ладошкой по лбу. – Ну хорош, не делай вид, что тебя это сильно удивляет. Ты ж из бывалых, это видно.

– Да, я уже привык к твоим выходкам. То, что ты и во сне их продолжаешь, меня не удивляет, – парировал Альбер, которому начинала нравиться ее манера общения. А главное – она не лезла в душу, если не считать только что произошедший случай.

– Но про друга я серьезно, – словно в ответ на его мысли сказала Нэша. – Отпусти его, иначе не станешь свободным. И никакой Дава тебе не поможет, если не перестанешь винить себя.

– Давай не будем об этом, – строго проговорил Альбер. – Я ваши индейские фишки знаю. И верю тебе про сову и всё такое. Но к Дава я еду не только за этим.

– А зачем?

Альбер мгновение колебался, словно решаясь на что-то.

– Скажу тебе после того, как поговорю с ним, обещаю.

– Заметано! – бодро отозвалась Нэша и взглянула на часы. – О, скоро рассвет, на моих 4.15. Самое время для медитации. Но в дороге можно ею пренебречь. – С этими словами она вытащила из сумки консервную банку с овощным рагу и открыла ее.– Какая же я голодная!

III

В ашраме1 чисто и светло.

Гул моих шагов созвучен ударам сердца. Я вхожу в большой, просторный и пустой зал. Золотыми бликами солнечные зайчики бросаются через узкие высокие окна мне в глаза, слепят.

Дава сидит в самом конце зала, и мне даже не разобрать его лица.

Курятся благовония на маленьких алтарях перед изображениями Будды и его учеников у каждой из четырех стен.

Подходит монах и передает слова Дава.

Тот спрашивает, чего я хочу и зачем я здесь.

Я хочу произнести давно заготовленный ответ, но губы не слушаются.

«Что главное в жизни?» – спрашиваю я, и помощник уходит к Дава, потом возвращается.

«Найти себя», – его ответ.

«Как найти себя?» – снова спрашиваю я, понимая, что все идет не по плану.

Дава говорит, что найти себя мне мешают три врага. Он покажет мне моих врагов, если я не боюсь узнать их имена.

Я соглашаюсь, и помощник приносит мне чашу с каким-то дурманящим напитком. Жидкость обжигает губы, скатывается по пищеводу огненным змеем, рождая в животе растущее вместе со мной пламя.

Я становлюсь все больше, уже не чувствую границ своего тела, поднимаюсь под своды обители Дава. Потолок рушится, осыпаются стены, словно пыльца с распустившихся цветов.

Тает оставшийся далеко внизу ашрам, Гималаи белым пятном уносятся куда-то в сторону.

И вдруг все пропадает.

Я слышу голос, который говорит мне: «Твой первый враг – твое прошлое».

Мне 12 лет. Я стою перед закрытой дверью больничной палаты, пытаясь заглянуть через стекло внутрь.

Выходит отец. Его лицо искажено отчаянием. Я знаю, что он скажет мне.

Я знаю, что возненавижу его. Зачем ему все его деньги, связи, счета, если они не вернут мне мать?

С этого момента я больше не возьму у него ни копейки. Я добьюсь всего сам.

Я проклинаю его богатство и отрекаюсь от него. Я стану свободным.

Мой друг Томаш – вот кто по-настоящему свободен. Свободен, потому что у него нет богатого отца, у него нет ничьих неоправданных ожиданий, он может быть собой, а не наследником чьей-то известной фамилии.

Голос снова говорит: «Твой второй враг – твое будущее».

Мне 30. Я добился всего сам. У меня свой бизнес. Я богат. Меня любят женщины. Я живу в свое удовольствие. И я ни черта не свободен.

Я смутно вижу женскую фигуру. Длинные каштановые волосы, распахнутые зеленые глаза.

Я улыбаюсь, но в них только печаль.

– Я люблю тебя, разве ты не видишь? – спрашиваю я.

– А разве это можно увидеть? – отвечает она.

– Разве не чувствуешь?

– Я разучилась чувствовать.

– Значит, просто поверь мне.

Она молчит. Она слишком привыкла не верить людям.

Больше я ничего не вижу. Я стою у огромного зеркала, у которого нет начала и конца, и гляжу в него.

Я чувствую свое тело – руки, кожу, дыхание. Но отражения нет.

Что я должен понять?

Что я должен понять?

Я кричу, но не слышу своего голоса.

«Приходи через неделю», – говорит Дава. Покажу тебе последнего врага.

Альбер в задумчивости брел из ашрама к домику, в котором они с Нэшей остановились в Ладакхе. Он решил не возвращаться сразу, а побыть наедине со своими мыслями.

Голова после выпитого напитка была тяжелой. Альбера преследовало чувство досады и раздражения. «Какой-то шарлатан этот Дава! – неслось в голове. – Лучше б уж закрутил роман с Нэшей, чем как осел перся бы к этому никчёмному мудрецу».

Нэша лежала на своей кровати в наушниках, подпевая исполнителю совершенно фальшивым голосом.

– Че слушаешь?

– Нэнси Синатра, знаешь? – не оборачиваясь отозвалась девушка.

– Ого, любишь американские 60-е?

– Ага. Как сходил?

– Никак, – помедлив, ответил Адьбэр. – Дава ничего путного не сказал.

– А ты спросил что-то путное? – Нэша, наконец, повернулась к Альберу и вынула из уха один наушник. – Что ты хотел услышать?

– Не знаю. Я уже сам не знаю, Нэша… Я думал, что во мне что-то сломалось после гибели Томаша… Но оказалось, что это произошло гораздо раньше. Я не готов заглядывать так глубоко.

– Так чего ты хочешь тогда? – с некоторым раздражением отозвалась девушка.

Альбер сел рядом с ней на кровать. Вытащил у Нэши второй наушник. Помолчали.

– А ты как сходила в храм Тары? – наконец проговорил Альбер и улыбнулся, глядя в живые черные глаза индианки.

– Никак, – улыбнулась в ответ Нэша. – Тара отругала меня.

– За что?

– Вот за это, – ответила Нэша и вдруг, обхватив голову Альбера ладонями, прижалась губами к его губам.

IV

Озеро огромным плоским блином растекается по долине. Затерявшаяся на берегу, среди выжженных солнцем предгорий, деревушка еще спит.

Ничто не тревожит спокойствия и безмолвия рассвета.

Можно повернуть голову и смотреть на снежные вершины Чантана, которые питают озеро своими лазурными водами.

По бесплодным высохшим склонам где-то вдалеке несутся стада архаров, поднятые с ночевки рысью.

На черном песке наши следы. Скоро они разойдутся в разные стороны.

Но пока… Пока мы здесь, на берегу самого высокогорного озера в мире, слушаем ветер.

Ничего нет. Только этот свободный, бесконечный ветер.

Нет правильного и неправильного.

Нет плохого и хорошего.

Нет ничего, что не могло бы случиться.

Что такое неделя? Много это или мало?

Слишком мало, чтобы сказать себе «да». И слишком много, чтобы сказать «нет».

Альбер дремал. Нэша вылезла из палатки и потянулась. Подошла к кромке воды. Закрыла глаза и прошептала короткую мантру.

На востоке родился первый луч солнца и нырнул под полог палатки.

Нэша присела рядом. Лицо Альбера в тени палатки казалось почти белым. Он улыбался во сне. Впервые за все это время.

Нэша легонько тронула его темные волосы, стараясь не заглядывать в его сон. Он еще не знает того, что знает она.

У него свой путь к ответам. И к Любви.

Она – просто попутчица, лишь пыль на одной из тысячи дорог. Как и он – пыль на ее дороге.

– Пора, Альбер, вставай, – позвала Нэша.

Альбер открыл глаза.

– Ты так мало спишь, – отозвался он. – Как ты высыпаешься?

– Нам нужно ехать, Дава ждет тебя. – Нэша, казалось, была чем-то расстроена.

– Что-то не так? – Альбер заглянул девушке в глаза. – Дава ждет вечером. А нам ехать до Леха около 2 часов. Мы можем побыть здесь до обеда.

– Хорошо, – вдруг легко согласилась Нэша и, схватив Альбера за руку, потянула его к озеру. – Ты когда-нибудь купался на Марсе?

И она, неистово взвизгнув, бросилась в ледяную воду, окатив Альбера с ног до головы фонтаном брызг.

Часа в 2 все-таки выехали.

Альбер был весел, шутил и о чем-то рассказывал. Нэша была задумчива и молчалива.

К вечеру добрались до Леха, где находился ашрам Дава.

– Ты пойдешь со мной? – спросил Альбер, видя, что Нэша собирается идти к мудрецу с ним.

– Почему бы и нет?

Ашрам пустовал.

Не было помощника-монаха, как в прошлый раз. Не было и самого Дава.

Нэша первая вошла в помещение, в котором неделю назад уже побывал Альбер, пересекла весь зал и по-хозяйски уселась на то место, где в прошлый раз сидел Дава.

– Нэша, прекрати, – напряженно воскликнул Альбер. – Здесь эти шутки неуместны. Слезай оттуда!

Нэша не шелохнулась.

– Ты хотел задать вопрос, не так ли? Так задавай. Чего ты ждешь, – голос девушки чуть дрогнул.

Альбер словно оцепенел.

– Что??! Нэша??? – наконец вымолвил он.

– Одно из моих имен, как и Дава. Не понимаю, с чего ты взял, что Дава – это мужское имя.

– Но… как? Почему ты?

– Белая сова позвала меня. Указала мне место, где я нужна. И вот уже 5 лет я здесь. У каждого своя белая сова, и она всегда зовет нас, только нужно понять куда. Задавай свой вопрос, если он у тебя еще есть.

Альбер молчал.

– Ты хотел увидеть своего главного врага, так смотри, – она протянула руку и взяла с алтаря начищенную до блеска чашу. Поднесла ее к лицу Альбера.

Альбер глянул на свое искаженное отражение и сказал, кивнув:

– Я знаю это. Но не знаю, как победить его.

– Тебе не нужно побеждать его. Пока ты не перестанешь бороться – ты не найдешь счастья и спокойствия души. Борьба разрушает. Когда ты сражаешься с чем-то, ты неизбежно становишься частью того, против чего борешься. Ты должен принять себя.

– Многие говорили мне это, но я не верю этим словам. Зачем принимать то, что тебе не нравится?

– Я вижу твое будущее. Я вижу твое прошлое. Но тебя настоящего я не вижу. Тебя нет. Понимаешь?

Альбер глядел в черные глаза Нэши и видел в них глаза тех, кто был и будет ему дорог.

Закат рыжим пламенем наползал на город. По сводам ашрама тонкими змеями поползли длинные тени.

Двое молча выходили из храма навстречу первым плывущим с запада звездам.

Утром Альбер встал сам, без пинка Нэши.

Позавтракали, говорили о всяких отвлеченных мелочах.

– Ты поедешь со мной в Дели? – спросил Альбер.

– Нет, останусь здесь еще на пару месяцев. Много людей ждут ответов от Дава.

Альбер кивнул, поднялся из-за стола и взял рюкзак.

– А я, пожалуй, вернусь в Подебрады, – бодро сказал он, внутренне готовясь к прощанию. – Моя белая сова зовет меня туда. Скоро будет год, как я не был дома.

– Чем займешься?

– Открою издательство. Найду авторов и буду печатать книги о таких, как ты.

– А какая я? – вскинула бровь Нэша.

– Удивительная! – Альбер крепко обнял Нэшу и быстро вышел из домика.

Нэша осталась внутри. Она слышала, как Альбер завел мотор и через какое-то время старый раздолбанный джип унесся, оставив позади себя лишь облако пыли.

Пару минут Нэша сидела неподвижно, гоня от себя глупые мысли и комок подступивших к горлу слез. Потом вскочила, подбежала к зеркалу и, вглядываясь в свое отражение, сказала себе:

– Ты знала, что все будет так. Твой путь выбрал тебя давным-давно.

И, улыбнувшись странной улыбкой, подумала: «Может быть, мы еще встретимся, Альбер».

Джип летел по оранжево-серой каменистой дороге. Солнце только начинало припекать, и окна были настежь открыты.

Альбер потянулся и достал из кармана рюкзака смятую, замызганную пачку сигарет и с наслаждением закурил.

Нажал кнопку магнитолы.

Просторы Тибета разрезал голос той самой американки из 60-х.

Альбер усмехнулся и, выкрутив звук на максимум, выжал до упора педаль газа.

КОНЕЦ

Семь дней надежды

(повесть)

Посвящается одному моему другу, который, сам того не зная, натолкнул меня на мысль написать эту повесть…

…si bajas del cielo,

llevame a tu lado…2

Нас было шестеро. Анабель Норьега, молодая учительница из Сан-Хуана, ехавшая на Isla-de-la-Esperanza3 на стажировку. Двое строителей откуда-то из Центральной Америки – Мексики, а может быть, Гватемалы: рослые, хорошо сложенные парни лет под тридцать. Без умолку болтавшая сеньора Мария Ду Карну – пожилая португалка, отправившаяся на остров к дочери, вышедшей замуж за профессора местного университета, приезжавшего в Lisboa год назад и уехавшая с мужем на Эсперансу. Сама Мария Ду Карну продала свой маленький уютный домик в пригороде Лиссабона и поехала вслед за дочерью, у которой родился сын, и с ним некому было сидеть, а пожилой Марии дочь обещала найти работу на острове – например, поварихой в местном ресторанчике.

Все это рассказала по пути на остров сама сеньора Мария Ду Карну, причем не только мне, но и всем пассажирам небольшой грузовой лодки, на которой нас перевозили с главного острова на тот, где нам предстояло остаться. Кому-то навсегда, а кому-то, как мне, – на срок действия контракта по найму.